Наталья Эзер
Авенир

Полная версия

Вавила нарушил молчание:

– Дружище, м-м… меня тут посетила одна мысль, – он поскреб скулу, театрально закатив глаза, при этом лицо его приобрело несколько комичный вид. – Если учесть специфику имперской Обители, помешанной на сверхспособностях, то твоя персона вполне могла их заинтересовать. Я не сомневаюсь, что Радау легко выделила тебя из толпы…

– О чем это ты?

– О твоей интуиции и способности предвидеть, что не раз помогли нам в экспедиции избежать опасности.

– В Обители своих интуитов полно, и все они куда сильнее меня. Зачем я им?

– Интерес со стороны Радау – это повод для тебя задуматься. Быть может, ты недооцениваешь свой талант?

– Мне весьма не понравилась эта встреча у лифта, – не в тему ответил Азаров, – командиру лучше ни о чём не сообщать. К тому же ты сам высказался, что лучше на станции не задерживаться. И вообще, давай закроем эту тему.

Поезд начал замедляться, приближаясь к очередной станции. Радим, прихватив пару коробок с запчастями, направился к двери вагона.

– Зачем так рефлексировать? – проворчал под нос Светлов, взвалил на плечо короб с гидроусилителем и пошел за Азаровым.

Пилоты покинули метро и направились к очередной лифтовой площадке. К удивлению физиков она оказалась совершенно пуста, что было не свойственно центральным уровням станции, всегда многолюдным.

Скоростной подъемник понес спецов на тридцать уровней вверх. Структура станции была довольно сложной: космическое поселение делилось по секторам, а те, в свою очередь, по уровням или, говоря проще, этажам и затем уже номерам холлов. Однако бортовые компьютеры империи оказывали помощь в навигации, что существенно упрощало жизнь гостям станции и позволяло экономить время.

Неожиданно лифт слегка вздрогнул и остановился раньше нужного этажа. Тренькнула электронная панель. Дверь раскрылась, и физики увидели перед собой трех рослых мужчин в военных формах серого цвета. Человека, что находился в центре, отличали погоны старшего лейтенанта, другие двое были солдатами. В набедренном чехле каждого виднелся бластер-парализатор, у виска – гарнитура связи. Троица с внушительными габаритами и не менее внушительными лицами пристально смотрела на экспедиционеров, не думая шевелиться.

Воцарилась напряженная тишина.

– Мы – вверх, – наконец вымолвил Вавила.

– Мы знаем, – последовал ответ. Стоящий в центре детина уставился на Радима. – Вы со «Звездной галеры»? С вами хотят переговорить. Просим следовать за нами.

Азаров лишь приподнял бровь, выражая недоумение.

– Вам не причинят вреда, – сказал старлей. – Следуйте за нами.

– Тогда зачем вам бластеры? И зачем прислали вас, военных?– резонно спросил астрофизик.

– Ваш друг может быть свободен, а Вы, пожалуйста, следуйте за на нами, – словно мантру твердил одно и тоже военный.

Пилоты переглянулись, Светлов медленно шагнул в сторону, облокотился о стену рядом с панелью управления турболифтом, сложив руки на груди и создавая видимость заинтересованности собственными ботинками.

– У нас временное разрешение на пребывание на станции истекает через час, – упирался Азаров, – и вообще, у меня нет никакого желания переговаривать с кем бы то ни было.

– О временном разрешении можете не беспокоиться.

– Оставьте меня!..

– Извините, но вы вынуждаете нас…

Военные шагнули к лифту, потянув руки к парализаторам; пилоты попятились, и в следующую секунду Вавила с воплем «Ловите!» швырнул чем-то в военных и ударил по сенсорной панели подъемника ладонью. Офицер и военные от неожиданности пригнулись, предмет с грохотом ударился за их спинами о стену и звучно упал. Гидравлическая дверь скользнула перед носом старлея, офицер дернулся вперед, и защемил дверью руку, в которой был бластер. Радим перехватил его кисть и попытался выбить парализатор, в кровь разбивая костяшки противника. Сработала автоматика, лифт снова начал открываться. Послышались возгласы, писк парализаторов, возня. Пока затворка лифта пару раз ходила из стороны в сторону, Светлов успел обменяться смачными оплеухами и тумаками с солдатами, обрушить на их головы запчасти из коробки и послать по матери, а Азаров свалил двухметрового старлея его же парализатором.

Наконец, дверь закрылась, перекрыв дорогу уже шатающимся, изрядно помятым служивым. Подъемник понесся вверх. Оставшись ни с чем, солдат помассивнее с разбитым лицом принялся что-то кричать в ус микрофона у виска, в то время как его более жилистый сослуживец пытался привести в чувство офицера, однако старлей оставался неподвижно лежать на полу в раскинутой позе и ни на что не реагировал после выстрела парализатора.

В небольшой комнате у экрана покачнулась фигура немолодого, но статного мужчины, сопровождавшего ранее императрицу. Он молча наблюдал сцену на лифтовой площадке, транслируемую системой слежения. Со стороны мордобой приобретал оттенок дурной комедийности и выглядел нелепо. Когда военные потерпели поражение, а гости станции скрылись, подданный Ее Величества хладнокровно пробасил «клоуны!» и обратился к находящемуся поблизости начальнику Службы охраны:

– Мне необходимо выполнить приказ императрицы.

– Вот что. Наши гости явно не дипломаты, – заметил начальник, – значит, будем действовать иными методами.

– Того, что «отключил» старлея, нужно взять быстро, только не калечить.

– Получите вы своего юнца, генерал, не беспокойтесь…

Спецы с трудом перевели дыхание, пока подъемник скользил вверх. Вавила осмотрел короб с гидроусилителем – тот не пострадал, – после чего многозначительно уставился на друга с подбитой скулой. Азаров с любопытством рассматривал свой трофей – присвоенный парализатор. Их взгляды встретились.

– Только не говори мне, что ты это предвидел, – с долей язвительности подметил радиоэлектронщик, – поэтому и закрыл тему Обители, пока мы были в метро.

– Да, я предчувствовал плохое, но не мог понять, что именно может случиться. Так, только размытые образы, размазанные движения, – признался друг. – Мне кажется, нам теперь не стоит идти за провиантом, лучше максимально быстро вернуться на «Галеру». Нас не оставят в покое.

– Но если мы вернемся на борт без еды, нам придется как-то это объяснить командиру, и вот тогда он наверняка узнает что произошло.

– Боюсь, это уже неизбежно. Нам не пройти биометрический контроль, если только он тут есть для отбывающих… – юноша выдержал паузу, спрятал парализатор за пояс. – И мы потеряли некоторые запчасти.

– Не беда, гидроусилитель у нас…

– Кстати, чем это ты швырнул в военных, выиграв время?

– Гайкой номер 15, – расплылся в улыбке Вавила. – У меня была пара штук в кармане. Не забывай: я бортинженер!

Русоголовый, взлохмаченный Светлов деловито положил руки на пояс, сияя от осознания собственной сообразительности, и только теперь почувствовал, как сильно ныло правое плечо после драки. Однако он торжествовал.

В шахте лифта раздался утробный вздох – лифт остановился, раскрыв своё нутро. Спецы настороженно посмотрели по сторонам, но никого не обнаружили. Прихватив оставшееся добро, приобретённое в техносекторе, они направились за провиантом, но не успели пройти ста метров, как начались новые проблемы: сначала замкнулась дверь впереди по коридору, затем отключился свет. Гости станции пошли в обратном направлении, опасаясь столкнуться с военными в очередной раз, и спешно свернули в другой коридор (возвращаться к лифтам было бы глупо), после чего оказались на площадке, где работало только слабое аварийное освещение. Мигающий желтый свет выхватывал из темноты какие-то контейнеры и бобины с кабелем. Других людей поблизости не было.

– Так, и куда же нам теперь идти? – раздраженно произнес нервничающий Светлов. – Назад нельзя, вперёд дорога закрыта…

Радим осмотрелся в мигающей желтыми вспышками темноте.

– Кажется, здесь нет системы слежения, зато есть дверь аварийного выхода на лестницу. Надо попытаться ее открыть.

Юноша толкнул всем корпусом железную дверь на петлях, затем снова и снова, но безрезультатно.

– Слушай, Азаров, мы теряем время. Они не настолько глупы…

– Что ты предлагаешь?

– Вернуться к лифту и попробовать…

Речь радиоэлектронщика прервали едва уловимые звуки где-то за стеной. Казалось, где-то «танцевал» гибкий металл. Что-то тихо скрипнуло, на секунду послышался шорох. Спецы отступили к коридору, Радим извлек парализатор.

В следующую секунду в воздухе что-то чиркнуло, и Азаров тут же с криком схватился за шею. Он пошатнулся и облокотился о стену в попытке удержаться на ногах; из руки летчика выпал бластер. Вавила поспешил другу на помощь и подхватил его. Он задавал обмякшему астрофизику какие-то вопросы, но тот не отвечал. В глазах у Азарова потемнело; юноша почувствовал, как колющее онемение стремительно разливается от шеи к голове и к мышцам спины. Тело словно стало ватным, ноги обессилено подкашивались.

– Азаров, ты меня слышишь?

Светлов заметил, как Радим прижимает к шее кисть, и насильно отвел его руку в сторону. В шее сидела игла с капсулой, уже пустой.

– Какого черта?! – вспыхнул радиоэлектронщик.

Он оглянулся по сторонам в поиске места, откуда мог произойти выстрел. Капсулу «выплюнули» с противоположной от входа на площадку стороны, однако там никого не было видно. Подозрение вызывала только сетка вентиляционной шахты, встроенная в стену.

– Мерзавцы!.. – процедил сквозь зубы бортинженер.

За решеткой послышалось шевеление, и уже через несколько секунд до слуха Вавилы донеслись отдаленные шаги и легкое бряцание металла. Он схватил выроненный вторым пилотом парализатор.

– Радим, это по наши души. Надо уходить.

Азаров, на груди которого красным мерцал светодиод критического состояния, зафиксированного интеллектуальной системой космокостюма, с помощью друга встал на ноги, выдернул из шеи капсулу, с отвращением осмотрел ее помутневшим взглядом и отбросил, после чего с трудом произнес:

– Свяжись с «Галерой»!.. Радуновский поможет выбра…

Азаров потерял равновесие и упал на колено. В помещение тут же ввалилась толпа вооруженных людей, восемь человек, и на этот раз помимо парализаторов у них было оружие посерьезней. Следом на площадке появился уже знакомый экспедиционерам седовласый человек с бородкой а-ля идальго, сопровождавший ранее монархиню. На нем был черный камзол с золотой незамысловатой вышивкой на обшлагах, черные брюки с золотыми лампасами и лакированные ботинки; за спиной виднелся короткий черный плащ, ниспадающий с внушительных размеров золотистого металлического наплечника, который формой больше походил на полый изогнутый трехгранник, нежели на эполет. В импульсном свете площадки Светлов приметил у него кобуру, частично скрытую под плащом, и жучок связи в ухе.

Военные обступили пилотов.

– А-а… Группа захвата «Комоды»!.. – сыронизировал Вавила, не выпуская из рук парализатор, который, впрочем, уже ничем ему помочь не мог.

– Сложить оружие! – велел подданный императрицы.

В следующее мгновение Радим рухнул без сознания. Бортинженер, понимая безысходность ситуации, опустил руку, и у него тут же отобрали парализатор.

– Вы можете быть свободны, молодой человек, – басовитым голосом сказал мужчина в черном, – можете также забрать ваш драгоценный короб с гидроусилителем. А вот ваш приятель пока останется у нас.

– Я не оставлю его, тем более, ему нужна медицинская помощь. Полагаю, это по вашему приказу ему вкололи какую-то отраву. Вы устроили тут полный произвол и ответите за это!

– Интересно, в каком суде, ведь юридически мы не существуем. ООН империю не признает, – с улыбкой парировал мужчина, но глубокая межбровная морщина выдавала в нем постоянное внутреннее напряжение.

– Значит, будете отвечать как группа бандитов, тем более, вы так и поступаете.

– Юноша, вы вместе с экипажем рискуете не долететь до дома… Вам делает честь ответственное отношение к другу и чувство братского плеча, но сейчас, если не хотите осложнить ситуацию, лучше перейдите на борт вашего корабля…

Г

лава

3

Несколько раз Радим просыпался и снова проваливался в сон. Его мучили галлюцинации, переплетающиеся с реальными голосами, доносящимися до слуха. В глазах стоял туман; тело словно горело из-за высокой температуры; периодически немел затылок.

Когда над лицом астрофизика в очередной раз проскользнул сканер, уронив в глаза полоску приводящего света, Азаров проснулся и расслышал эмоционально накаленный диалог:

– Мы никогда не оставим своего сослуживца! Азаров – член экипажа! – звучал голос Хмурого. – А вам придется ответить за содеянное! Вы напали на гражданина другого государства!

– Не стоит горячиться, молодой человек, – ответил знакомый астрофизику мягкий бас. – Никому не нужен международный скандал, но мы можем его устроить по факту вашего здесь нахождения. Летчики Северной Федерации на станции империи – это угроза национальной безопасности.

– О чем Вы?! – возмутился командир. – Мы исследователи и были вынуждены остановиться у вас, потому что у «Галеры» почти не осталось топлива в двигателях. Нам необходимо добраться до Земли. Никто не собирался шпионить за вами.

– Однако вы, командир, еще и военный, – напомнил низкий голос. – Докажите свою непричастность к разведслужбе!

– Ну вот что, советник: у вас полно интуитов на станции, пусть они и доказывают!..

Азаров слышал, как Пётр развернулся и быстро вышел из палаты, и после этого снова погрузился в беспокойный сон.

Наутро космолетчик очнулся, почувствовав нежное прикосновение, – что-то влажное и мягкое скользило по его щекам и шее, оставляя освежающий аромат мяты. Летчик глубоко вздохнул, улавливая знакомый запах, и открыл глаза. Перед взором его поплыли темные и светлые пятна, но вскоре картинка прояснилась, и пилот увидел Дею Радау. Физик оторопел: сидя рядом с его кроватью, императрица, как ни в чем не бывало, умывала Азарова влажными салфетками и делала это без капли неприязни или чванливости. Очередная встреча с женщиной-интуитом заставила юношу внутренне напрячься.

Увидев, что пилот проснулся, императрица едва заметно улыбнулась и поприветствовала, назвав гостя по имени. Астрофизик в растерянности приподнялся на локоть и осмотрелся – в палате никого более не было. Он поставил глаза на женщину.

– Вы? Здесь?..

– Не удивляйся, – ответила она. – Это мой долг – позаботиться о твоем выздоровлении, потому что в случившемся есть и моя вина.

Радим коснулся лба в попытке осмыслить происходящее и только теперь заметил, что раздет до трусов.

– Что со мной было?

– Я велела генералу задержать тебя для разговора, если только ты не будешь против, но под его давлением Служба охраны станции изрядно переусердствовала.

Радим усмехнулся:

– Своеобразно у вас проявляется гостеприимство!

– Я приношу свои извинения в связи с этим инцидентом, – искренне произнесла женщина. – Тем более, как мне объяснили врачи, у тебя случилась резкая реакция на введенный препарат. Ты почти сутки был невменяем, мучился из-за высокой температуры и галлюцинаций… Виновные понесут ответственность, уверяю тебя.

Слушая объяснения Радау, юноша восстанавливал в памяти ход событий; он вспомнил о друзьях, о покинутой им «Галере», о том, как Светлов накануне метался по площадке, пытаясь что-то предпринять.

– Однако несколько странно, что у вас генералы занимаются столь мелкими делами как задержание пришлого пилота, если только меня не сочли шпионом, – заметил Азаров.

– Видишь ли, он еще и мой советник…

– Тогда вдвойне странно.

На лице женщины появилась улыбка, скрывавшая за собой, однако, желание разрядить ситуацию и удержать беседу в позитивном русле, улыбка снисходительности. Императрица нажала кнопку на браслете-комлинке и отдала приказ:

– Передайте советнику, что я жду его в медицинском секторе.

На том конце что-то бодро ответили, и через пару минут в комнату вошел уже ранее примеченный Азаровым осанистый мужчина в черной форме со спущенным с правого плеча коротким плащом.

Бросив холодный взгляд в сторону раздетого летчика, советник слегка поклонился монархине.

– Ваше Величество?..

– Знакомьтесь: это генерал-майор космических войск и мой советник по внутренним делам Обители Себастьян Оттер, – представила астрофизику своего подданного Дея. – Он отвечает за безопасность ближнего космоса как военный и помогает мне поддерживать эффективную работу Обители как советник, – императрица встала и начала медленно обходить кровать пилота. – Не буду скрывать: когда я увидела тебя, Радим, у меня возникло большое желание переговорить с тобой по весьма серьезному вопросу. Я обратилась к советнику с просьбой задержать тебя на нашей станции. Однако мне и в голову не могло прийти, что под его влиянием Служба охраны сделает это с таким рвением…

– Ваше Величество, – вмешался советник, – совершенно очевидно, что в отношении этих молодцев иначе поступить было невозможно…

Императрица красноречиво взглянула на Оттера, заставив его тем самым умолкнуть, и жестко произнесла:

– Нашего гостя можно было бы задержать более цивилизованным способом.

Советник склонил голову.

– Боюсь, что нет…

Потеряв терпение, астрофизик прервал их спор:

– Быть может, вы мне наконец объясните что происходит? Зачем я понадобился вам?

Дея взглянула пилоту в глаза, и летчик снова почувствовал странную пронизывающую его мозг силу.

– Ты сам знаешь ответ на этот вопрос.

Несколько секунд Радим в полной тишине осмысливал услышанное, но потом лишь раздраженно бросил:

– Кажется, здесь все бредят!

Он встал и пошатывающейся походкой направился к полке, где лежал его летный костюм. От слабости у Азарова кружилась голова, в ушах периодически возникал противный звон.

– Где мой экипаж?

– Твои друзья решили дождаться, пока ты поправишься, – сообщил советник. – Мы предложили им комфортабельные номера, где летчики могли бы жить, но они, проявив недоверие, отказались и предпочли ждать на борту «Галеры».

Ничего не ответив, Азаров принялся натягивать на себя спецбелье, а затем и летный костюм. Дея смотрела на него, отмечая юношескую гибкость и стройность пилота, граничащую с подростковой худобой. На левом плече спеца виднелась небольшая татуировка – сложный остроконечный орнамент. Женщине импонировало все в этом молодом человеке: движения, телосложение, точеные черты лица, спокойный взгляд серо-голубых глаз, высокий лоб, густой темно-русый волос.

– Твой командир Радуновский сказал, что на борту ты необходим, потому что выполняешь обязанности второго пилота, что в свои тридцать лет ты весьма преуспел в области астрофизики, в навигационном деле и в системном администрировании, поэтому и стал одним из членов экспедиции, – задумчиво произнесла женщина. – Это так?

Юноша на секунду замер. Он понял, что монархиня была хорошо осведомлена. Возможно, Радау уже знала весь экипаж по именам, знала обязанности каждого и также была в курсе того, с какой целью и куда летел «Рубин». И вовсе не беспечность Радуновского могла послужить тому виной, Пётр ни при каких обстоятельствах не стал бы предоставлять императрице всю информацию. Правительница сама могла узнать все, используя свои сверхспособности.

Собравшись с мыслями, Радим застегнул увесистый ремень и обернулся к императрице.

– Радуновский не мог этого сказать. Прошу больше не зондировать почву.

Оттер усмехнулся, сложив руки на груди.

– Он постоянно дерзит, Ваше Величество…

Радау жестом попросила советника замолчать и обратилась к космолетчику:

– Радим! Я прошу тебя задержаться в империи на некоторое время. Это очень важно для меня.

– Извините, но меня ждет экипаж. Я должен идти.

Юноша накинул на плечо рюкзак и собрался было удалиться, однако рослый советник преградил ему путь.

– Не вежливо отказывать императрице в такой просьбе. Или, быть может, ты слишком труслив, чтобы остаться?

Азаров вплотную приблизился к Оттеру, голос его оставался спокойным:

– Послушайте, советник! Я не знаю, что за порядки царят в вашей империи, и не знаю, что вообще здесь творится, но уверяю вас – у меня сейчас задача одна: скорее вернуться домой, на Землю. И именно это я намерен сделать…

Внезапно все ощутили мощный толчок, выбивающий из-под ног пол. Потеряв равновесие, Радим поскользнулся и упал. Советник успел подхватить находящуюся поблизости Радау под локоть, однако не удержал ее – императрица споткнулась о длинный подол дорогого платья и оказалась на коленях. С полок по инерции посыпались постельное белье и коробки с медикаментами. Себастьян поспешил прикрыть женщину своей спиной и тут же получил сильный удар коробом в плечо.

В воздухе разлился отдаленный вой сирены, кто-то закричал, выдавая панику. С рокотом и лязгом по секторам поселения пронесся звук ломающихся где-то конструкций, и его отголосок несколько раз пересек пространство. Новым аккордом прозвучал стон коверкающегося металла и звон отлетающих заклепок обшивки. Искусственное гравитационное поле на борту начало испытывать небольшие колебания, вызывая у людей неприятное ощущения.

Через несколько секунд тряска заметно ослабла. Оттер с трудом выпрямился и помог монархине встать. Лицо его было искажено от боли. Следом, потирая шею, поднялся юноша. Он осмотрелся, отмечая, что аппаратура и мебель оказались предусмотрительно закреплены на местах.

– Что это?

Императрица взглянула в сторону иллюминатора.

– Это часть нашего существования. Мы находимся в космосе, поэтому нам часто приходится сталкиваться с потоками метеороидов и осколками. Экранирующее поле и лазерные пушки в некоторой степени обеспечивают защиту от космических тел, но в случаях, когда плотность метеороидного потока высока, происходят такого рода вещи. Поэтому у нас круглосуточно дежурит ремонтная группа из дроидов и техников. Они выходят в открытый космос и восстанавливают обшивку станции. В прошлом месяце в момент такого удара погибла дюжина человек, два десятка попали в медсектор. Мы потеряли значительный запас воздуха.

Радим подошел к иллюминатору и всмотрелся в бездонный сумрак космоса. В безвоздушном пространстве сверкающей россыпью прокатились многочисленные вспышки, и тогда в их свете юноша увидел хаотично несущиеся на станцию осколки космических тел. Они налетали один за другим на защитное поле, вызывая тем самым его всплески и кратковременное свечение, после чего разрушались. Однако часть космических странников стремительно преодолевали защитный экран, и тогда по ним принимались строчить фотонные пушки. Пространство вокруг космического поселения напоминало поле боя. По корпусу станции то и дело бродила мелкая дробь, в помещении дрожал свет.

В груди Азарова что-то сжалось. Он вдруг почувствовал уязвимость и императрицы и самой империи. Какой бы властью ни обладала эта женщина, сколь бы стойким ни был ее характер, перед силами космоса она и ее народ были беспомощны. Юноша обернулся и молча наблюдал, как Дея уговаривала мучающегося от боли Оттера показаться врачу, но тот наотрез отказывался, аргументируя это несерьезностью ушиба. В общении их чувствовались долгие отношения, невероятно укрепившиеся с годами. Себастьян мог позволить себе неформальное общение с правительницей с глазу на глаз или в тесном кругу; более того, он считал себя в праве наставлять ее, подобно отцу, и Радау выслушивала его, очевидно, не всегда соглашаясь с услышанным.

Послышался писк коммуникатора. Оттер сообщил по каналу связи, что «Астра в норме», вероятно, дав таким образом отбой Службе охраны Ее Величества. Между тем поток метеороидов начал истощаться, звук тревоги стих. Из настенных динамиков донесся голос, сообщивший о полученных повреждениях и о введении ограничений перемещения жителей по территории станции. Итог походил на разрушения после атаки вражеской эскадрильи. Пилот встретился с Радау взглядом. Удивительно, но в ее глазах не было страха, в ней не было суетности, чувствовались лишь досада и усталость. Физик начал колебаться, размышляя над просьбой императрицы задержаться здесь. Почувствовав это, Дея оставила советника и подошла к летчику.

– Радим, ты сможешь нам помочь, хотя и не подозреваешь об этом, – тихо произнесла она. – Мы ни коим образом не собираемся отрезать тебя от друзей, ты увидишься с ними и вернешься домой, но я прошу от имени всей империи хотя бы выслушать меня! Радим подошел к иллюминатору и всмотрелся в бездонный сумрак космоса. В безвоздушном пространстве сверкающей россыпью прокатились многочисленные вспышки, и тогда в их свете юноша увидел хаотично несущиеся на станцию осколки космических тел. Они налетали один за другим на защитное поле, вызывая тем самым его всплески и кратковременное свечение, после чего разрушались. Однако часть космических странников стремительно преодолевала защитный экран, и тогда по ним принимались строчить фотонные пушки. Пространство вокруг космического поселения напоминало поле боя. По корпусу станции то и дело бродила мелкая дробь, в помещении дрожал свет.

В груди Азарова что-то сжалось. Он вдруг почувствовал уязвимость и императрицы, и самой империи. Какой бы властью ни обладала эта женщина, сколь бы стойким ни был ее характер, перед силами космоса она и ее народ были беспомощны. Юноша обернулся и молча наблюдал, как Дея уговаривала мучающегося от боли Оттера показаться врачу, но тот наотрез отказывался, аргументируя это несерьезностью ушиба. В общении их чувствовались долгие отношения, невероятно укрепившиеся с годами. Себастьян мог позволить себе неформальное общение с правительницей с глазу на глаз или в тесном кругу; более того, он считал себя в праве наставлять ее, подобно отцу, и Радау выслушивала его, очевидно, не всегда соглашаясь с услышанным.

Послышался писк коммуникатора. Оттер сообщил по каналу связи, что «Астра в норме», вероятно, дав таким образом отбой Службе охраны Ее Величества. Между тем поток метеороидов начал истощаться, звук тревоги стих. Из настенных динамиков донесся голос, сообщивший о полученных повреждениях и о введении ограничений перемещения жителей по территории станции. Итог походил на разрушения после атаки вражеской эскадрильи. Пилот встретился с Радау взглядом. Удивительно, но в ее глазах не было страха, в ней не было суетности, чувствовались лишь досада и усталость. Физик начал колебаться, размышляя над просьбой императрицы задержаться здесь. Почувствовав это, Дея оставила советника и подошла к летчику.

– Радим, ты сможешь нам помочь, хотя и не подозреваешь об этом, – тихо произнесла она. – Мы ни коим образом не собираемся отрезать тебя от друзей, ты увидишься с ними и вернешься домой, но я прошу от имени всей империи хотя бы выслушать меня!

***

Зеленая комната императрицы была просторной и уютной: набивные кресла и диваны, обитые зеленым сукном и выполненные в обтекаемых формах, гефидон из стали с круглой стеклянной столешницей, небольшие декоративные растения, встроенная техника, зеркала и обитый все той же тканью декор на стенах. В противоположной от иллюминатора стене располагался имитатор камина – ниша со стеклянным экраном, за которым дрожал «теплый» свет.

Очевидно, Зеленая комната была создана специально для приема высокопоставленных гостей, однако сейчас владычица принимала летчика без излишнего пафоса, по-домашнему.

Радим уже успел отметить, что империя, а прежде всего ее правящая элита, жили в достатке, хотя в то же время во всем здесь чувствовалась практичность и умеренность. Население станции в силу специфических условий проживания вынуждено было постоянно минимизировать энергозатраты, рационально тратить сырье, ввозимое извне, использовать световую энергию звезд и перерабатывать почти все отходы своей цивилизации. Таким образом гигантский космический дом имперцев превратился в почти замкнутую экосистему искусственного происхождения.

Дея предложила гостю сесть у «камина». Следом в комнате появилась прислуга – две женщины в черных одеждах принесли горячий кофе, фрукты и закуски, после чего молча поклонились и исчезли. Пилот был удивлен – он впервые в своей жизни увидел живую прислугу, а не андроидов, беспрекословно выполняющих приказы людей.

– Угощайся, – предложила монархиня, садясь в кресло напротив.

Только в эту минуту юноша обратил внимание на ее платье из атласной ткани бирюзового цвета, сшитое в стиле ампир и декорированное белой вышивкой. На шее играло отблесками маленькое изумрудное ожерелье, подчеркивающее такой же изумрудный цвет глаз Радау. В волосы была вплетена тонкая бирюзовая лента.

– Речь пойдет об имперском правлении, – начала она рассказ, протянув чашку отвлекшемуся на ее туалет пилоту, и когда тот принял ее, продолжила: – Исторически сложилось так, что жизнью империи управляют люди, обладающие необычными способностями. Но так было не всегда. Сначала все развивалось по классическому сценарию: Народная Республика Валео, президент, парламент… Однако через пятьдесят лет форма правления довольно резко сменилась на монархическую. Толчком тому послужил, с одной стороны, рост сепаратистских и анархических настроений на станции; с другой, авторитет и популярность главы государства – президента Давида Радау, моего деда. Волей народа его власть с каждым годом все более росла, в то время как у парламента и прочих законодательных органов оставалось все меньше рычагов для влияния, что делало соблюдение Конституции все более формальным. В итоге был проведен референдум, по результатам которого стало ясно: пришло время реорганизовывать само государство. Вскоре после всенародного голосования сменили Конституцию и форму правления на монархическую. Так Давид стал императором, а поселение превратилось в империю Валео.

Космолетчик скептически усмехнулся, отставив кофе.

– Вот так сразу станция с населением два миллиона превратилась в империю? Однако амбиции у Вашего деда были здоровые.

– Амбиции тут не причём, юноша. Мой дед счел возможным превратить республику в империю на фоне освоения нами ресурсов и земель открытых на тот момент планет и организации на них колоний, получивших определенную степень автономности. Вместе с тем необходимо было обеспечить стабильность государственности, не скатившись к диктатуре, поэтому Давид сохранил парламент и организовал Обитель Высших. Мой дед, обладающий невероятной интуицией и способностью к ясновидению, начал собирать вокруг себя людей с аналогичными психофизическими способностями и общими взглядами. Так, собрав два десятка человек, он организовал Обитель Высших, которая вот уже сто пятьдесят лет остается основным управляющим органом, вторым после монарха. Иерархически за ней идут парламент и еще ряд совещательных и законодательных органов. Возможно, тебе покажется все это невероятным, но за прошедшие два века общественное сознание настолько изменилось, что сейчас мало кто из моего народа мыслит иное существование. Монархия образовалась без войн и революций, и во главе ее стали интуиты…