Наталья Владимирова
Загадай желание в Новый год
5
Грохот и чужие прикосновения. Я не сразу сообразила в чем дело. В кухне больше не горел свет, поэтому пришлось полагаться на слух и ощущения. Оказалось, Даль, проводив друга, стал подниматься на второй этаж и в потемках наткнулся на меня. Хорошо не наступил, а только повалился рядом, пытаясь не задавить.
– Алошка? Ты почему не спишь? – еле ворочая языком спросил парень. Его рука шарила по моей макушке, видимо, желая приласкать.
– Это Лариса, – буркнула я. Рука мгновенно слетела с моей головы.
– Что? Что ты тут делаешь?
– Хотела водички попить, но не решилась вам с Ораном мешать.
– И заснула. – Ну, до чего он догадливый, хоть и нетрезвый.
– Ага.
– Пойдем. – Даль нащупал мою ладонь и потянул вверх.
– Куда?
– В кухню. Ты же за водой спускалась.
– Да. Точно. – Я подалась за Далем, одной рукой крепко держась за перила, а второй за парня. Он даже в сильном подпитии прекрасно ориентировался в родных стенах.
Дойдя до кухни, Даль включил свет и упал на первый попавшийся стул. Я потерла ладонь, всего минуту назад бывшую в его руке. Ощущение непонятного дискомфорта, когда он меня так легко отпустил, раздражал. Можно подумать, он мне действительно нужен! Я испытываю к нему всего лишь благодарность за хорошее отношение и заботу. И ничего больше!
Я протопала к кадке и включила водный насос. Из крана потекла ледяная вода в подставленный под струю стакан.
– Кроме воды ты хотела еще что-то, – не спросил, просто вскользь заметил Даль.
Я резко обернулась. Он сидел с закрытыми глазами, расслабленно сложив ладони на коленях. Его длинные ресницы отбрасывали тени на порозовевшие от выпивки щеки. Видно, что парень под хмельком, но до чего хорошо соображает. Что ж, оно и к лучшему.
– Я тут нечаянно подслушала часть разговора. Давай откровенно, – предложила я и залпом выпила воду, которая тут же обожгла горло холодом и взбодрила меня.
Даль заинтересованно приоткрыл один глаз, на второй, видимо, сил не хватило.
– Давай.
– Хочешь, чтобы твой дед выздоровел?
– Больше всего на свете, – выдавил Даль и снова закрыл глаз. Тяжело говорить на эту тему? Или просто не хочет?
– Почему тогда не загадаешь желание?
Тут уже оба глаза распахнулись и уставились на меня не мигая.
– А разве можно?
– Почему нет?
– В нашем мире болезнями занимаются лекари, магии человеческий организм не подвластен.
– Тебе же говорила ведьма, что я могу все.
– Травница, – на автомате поправил он меня. – Но… Неужели… Даже вылечить больного? – В меня впился взгляд с затаенной надеждой.
– Разумеется. Проще простого.
Его глаза заблестели.
– Не может быть. И ты… сейчас… прямо сейчас…?
Выходит, я в который раз насчет него ошибалась. Он действительно любит деда. Сыграть подобную гамму эмоций, что мелькала на лице парня, просто невозможно. Да, если честно, никому и не нужно. Мне стало не по себе, что настолько отвратительно думала про Даля.
– Загадаешь?
– Конечно! Хочу, чтобы мой дед… дед Ервей… стал здоровым, – прерывисто произнес Даль. Его дыхание сбилось, словно парень отплясал вокруг елки пяток энергичных танцев, причем наряженный сразу и в настоящую меховую шубу Деда Мороза, и в костюм Санты с фальшивыми телесами из множества ватных накладок. Зато улыбка парня сияла ярче новогодней иллюминации.
Перед моими глазами понеслись картинки с вариантами исполнения, но я не стала их смотреть, остановившись на первой и самой логичной. Исцеление больного деда – доброе, бескорыстное желание.
Хлоп в ладоши!
– Готово!
– Серьезно?
– Да.
– Так просто?
– Да.
– Но ведь с лавкой пришлось потрудиться.
– Ты сам захотел научиться управляться с лавкой, успех загадал уже потом.
– Точно. Но дед… Он правда…?
– Правда.
– Выходит, ты действительно можешь все-все?
– Да.
– И… воскресить мертвого?
– Ох. Не думаю, что ты захочешь, чтобы останки твоей матери в ошметках гниющей плоти мотались по городу, – догадалась я о персоне, которую хотел бы оживить Даль.
Парень опустил глаза, пряча давнюю боль.
– Дед… Я могу прямо сейчас пойти в лечебницу и забрать его?
– Вряд ли, – с сомнением произнесла я, но заметив, как Даль вскинул на меня тревожный взгляд, поспешила добавить, – сейчас все спят. Утром сходишь.
Парень просиял. Ямочки на его щеках заиграли. Что же ты со мной делаешь! Мои колени предательски ослабли, норовя и вовсе меня уронить.
– Ты ложись спать, – распорядился он, резко соскакивая со своего места. Пошатнулся, но устоял на ногах.
– А ты? – спросила я и почувствовала себя донельзя глупо. Будто сварливая жена, контролирующая мужа.
– А я в душ и за дела, – охотно ответил Даль, одаривая меня очередной сногсшибательной улыбкой. Наверное, действительно пора ложиться спать, пока не пала к его ногам. – Завтра с утра меня некоторое время не будет, открывайте с Алошкой лавку сами, свежую выпечку я сейчас приготовлю.
– Так точно, – отозвалась я, но Даль уже умчался, сшибая на своем пути углы.
А на утро стены дома содрогнулись от сочного баса. Несмотря на гомон толпы, набежавшей в лавку спозаранок, голос деда Ервея услышали все.
– Ну? Как вы тут без меня?
Очередь дружно обернулась на того, кто сумел ее перекричать, а большая часть приветственно заулыбалась. Старика здесь многие знали и любили. Кто-то уважительно закивал и подался назад, чтобы уступить дорогу, кто-то, напротив, бросился навстречу, желая воочию убедиться в здравии знаменитого пекаря и пожать ему руку.
Даже с сединой и глубокими бороздами морщин на лице дед Ервей выглядел лучше меня, привычно заспанной и вялой с утра. Яркий румянец с мороза, генеральская осанка и улыбка победителя, сражающая наповал, таким предстал еще вчера умирающий старик. Сегодня он лихо подмигивал каждой юбке и с удовольствием обнимался с восторженными тетушками.
– Ервей! Как самочувствие? Когда приступишь к работе? Скоро ли в продаже появится твой хлеб? – народ забрасывал старика вопросами, пока тот неспеша передвигался к двери за прилавком.
– Хорошо-хорошо, благодарю. Пока собираюсь отдохнуть хорошенько после лечебницы и зверских процедур, которым меня подвергали. А там посмотрим. Как я погляжу, внуки и без меня прекрасно справляются. Молодцы! Выросли, поумнели, дедова рука больше им не требуется для указки. Теперь могу немного расслабиться, так сказать, ощутить вкус жизни, – обстоятельно отвечал он с явным удовольствием и бросал взгляды за плечо. За ним шел Даль. Внук не уступал Ервею в росте, но со своей деликатностью терялся на фоне шумного и представительного деда. Правда, стоило заглянуть парню в глаза, как все на свете отходило на второй план, настолько явственно в них плескалось бурное и бескрайнее счастье.
В торговый зал вошел Алошка, на полусогнутых ногах и кряхтя от тяжести. Противень в его руках, наполненный свежей выпечкой, задрожал, и я еле успела подхватить драгоценную ношу прежде, чем ее содержимое оказалось бы на полу.
– Деду-у-усь! – Алошка повис на старике, разрыдавшись в голос. Мальчишку не заботили ни посетители, ни правила приличия, он выплескивал горечь переживаний последних лет и обильно поливал Ервея слезами.
– Не здесь. – Даль вывел деда и братца в коридор. А перед тем, как прикрыть за собой дверь, спросил меня: – Справишься одна?
Неужели я могла сказать «нет»?
– Конечно. Идите.
Покупатели, разочарованные прерванным представлением, взялись пытать меня вопросами, но так как я мало что могла им рассказать, и отвечала односложно, вскоре отстали и снова обратили свой интерес к вкусным покупкам.
К обеду ассортимент выпечки заметно поредел, мои ноги гудели от усталости, а сама я была уверена, что про лавку и мою скромную персону просто-напросто забыли. Но в который раз я ошиблась в Дале.
Дверь позади меня распахнулась, впуская в зал теплый воздух и умопомрачительные ароматы, доносящиеся с кухни. Даль принес новоиспеченный товар. Парень ухитрялся держать в руках сразу два противня, да еще на сгибах локтей у него висело по объемной корзине, доверху наполненной пряниками и печенюшками.
– Сюда! – Я не рискнула прикоснуться к нему из опасения нарушить столь сложную композицию и стать причиной падения хотя бы одного кулинарного шедевра на пол.
– Спасибо тебе огромное! – Даль поставил на прилавок принесенное и аккуратно оттеснил меня в сторонку. – Иди пообедай, а потом отдыхай. Сегодня я сам справлюсь.
– Больше ничего печь не будешь? Решил пораньше закрыть лавку? – спросила я, накладывая в бумажный пакет для очередного покупателя хрусткие сладкие слойки.
– Вместе с дедом и Алошкой мы в шесть рук достаточно напекли. Осталось распродать, – ответил он мне, а покупателю, выдав сдачу, сообщил с чарующей улыбкой: – Спасибо за покупку! На следующей неделе будут пряники с магическим сюрпризом и пончики со снежной искрящейся посыпкой, непременно приходите.
– Ну хорошо, тогда я пошла, – передала я пост Далю и отправилась на кухню.
Где меня ждал не только обед, но и… дед Ервей. Алошка по-прежнему вис на старике, не желая отлепляться, и взахлеб что-то рассказывал. Дед его внимательно слушал, время от времени кивая и вставляя парочку-другую ободряющих слов.
– Ну, малец, беги, помоги немного брату, а мы с новой работницей потолкуем, – наконец, вклинился он в одну из пауз бесконечного монолога Алошки, как только заметил меня.
Мальчишка понятливо кивнул и юркнул в коридор. Через пару секунд хлопнула дверь в торговый зал, отрезая нас от гомона покупателей. Все стихло.
– Не робей, Ириса, садись, обедать, – потирая бороду, предложил старик. – Даль, вон, уже для тебя все накрыл.
Я улыбнулась. Судя по обращению, основную информацию обо мне дед Ервей получил от Алошки. Мальчишка рос без женской ласки, поэтому на мои порывы понежничать и приласкать отзывался с особой признательностью. Я рассказывала ему земные сказки и учила играм, знакомым мне с детства. С младшим братцем мы ладили как нельзя лучше. Да и Даль не мог на меня пожаловаться. Тем неожиданнее стали для меня дедовы слова:
– Ешь и слушай, что я тебе скажу, линси. Поигралась с мальчишками и будет. Пора и честь знать.
Ложка, которую я только взяла со стола и собиралась запустить в наваристый суп, задрожала и вывалилась из ослабших пальцев.
– Вы сейчас о чем? – с трудом вытолкнула я из себя вопрос помертвевшими губами.
– О том, что линси беду приносят людям. Я благодарен тебе за здоровье, и за то, что не стала пакостить Далю, а выполнила желания так, как он и хотел. Наивный, мальчишка еще совсем, не знает ничего о жизни. Поэтому спасибо, что не обидела, но нечего тебе делать рядом с моими внуками.
Я не могла поверить.
– Вам Даль сказал, что я…?
– …линси? Нет, конечно! Даль умеет хранить секреты, раскололся лишь когда я назвал вещи своими именами.
– Тогда откуда вам стало известно?
– Так не первый день живу на свете, – усмехнулся дед и провел крупными ладонями по столешнице.
Вот значит, как.
– И что теперь? Сами будете загадывать желания? – с вызовом поинтересовалась я, задрав повыше подбородок, чтобы не разреветься. Не знаю, отчего навернулись слезы. От разочарования, что снова придется пройти новый виток желаний, или обидно стало за Даля, у которого коварный дед решил забрать магический сосуд. – У меня новый хозяин?
– Ну нет. Я уж стар, нет у меня таких желаний, о которых не мог бы позаботиться сам.
– Желания и их количество зависят не от возраста, а внутреннего состояния. – Я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Это сейчас у него нет нереальной мечты, пока не почувствовал вкус бескрайних возможностей. Во мне проснулась линси, голос сменился на обволакивающий и чарующий, и я против воли принялась соблазнять старика: – Молодость. Вечная жизнь. Богатство и власть…
К моему удивлению дед Ервей расхохотался. Его ладони захлопали по столу и коленям, по морщинистым щекам потекли ручейки слез.
– Этим ты меня не купишь, – прохрипел он, когда смог немного успокоиться и продышаться.
Я скептически приподняла одну бровь. Ой ли?
– Не веришь? Понимаю. Небось успела всяких людей повидать за свой короткий век.
– Успела. – Надула губы я. – И что?
– А то. Незачем мне молодиться. Да и вечная жизнь – скука смертная. Когда рядом нет близких и любимых, каждый день хуже каторги. А прожить то, что отмерено свыше, можно прекрасно и без магии. Уж мне ли то не знать.
– Тогда, о чем разговор?
Выражение лица деда стало серьезным.
– Скоро полгорода будет в курсе, кто ты такая. Шутка ли, сначала лавка ни с того ни с сего начала процветать. И это после банкротства! Но ладно. Каких чудес в жизни не бывает. Ваша задумка действительно хорошей оказалась. Однако с моим выздоровлением вы уже хватили лишку. Это надо же додуматься, просто взять и… Эх! Могли перевести меня домой, вроде как умирать, потом постепенно распространять слух, что мне лучше, и уж после долгих качелей в самочувствии, я бы вышел ко всем бодрый и на своих ногах. А так… Любой человек, который способен мыслить логически, догадается, что дело нечисто.
– Не подумали мы, – тихо повинилась я и опустила голову.
– То-то и оно, что не подумали. А теперь жди паломничество сообразительных воров да убийц. Кто сам не позарится, так знакомым наболтает.
Меня словно кипятком окатило. Как я могла так подставить Даля? Кому, как не мне, знать, до чего люди жадные до желаний, и на какие преступления готовы пойти ради всемогущества. Нет мне прощения! Эх…
– Ладно, Ириса, сожалениями делу не поможешь.
– Нужно сказать Далю, чтобы загадывал желание. Любое! Срочно! Тогда чары развеются, я вернусь в свой мир, и охотиться за линси перестанут. – Произнеся вслух то, о чем так долго мечтала, я вдруг поняла, что совершенно не хочу этого. В смысле домой не хочу. Горло перехватило спазмом при одной только мысли, что больше не увижу кое-кого, незаметно проникшего в мое сердце. Как же так? Неужели я готова остаться в этом мире?
Но это невозможно. Либо я здесь и в качестве линси, либо становлюсь человеком, но сразу же перемещусь домой. И если один мир поменять на другой я, кажется, совсем не против, то оставаться подневольным магическим существом… не уверена.
– Я говорил с Далем, – вздохнул дед Ервей. – Он не станет наобум загадывать желание.
– Тогда, что вы от меня хотите? – не поняла я, к чему вообще завел разговор старик. – Я не могу сбежать от хозяина.
– Знаю. Исчезнешь, только когда осуществится третье желание. Но о мальчишках ты подумала? Что будет с Далем и Алошкой после того, как вернешься в свой мир? То-то и оно. Внуки привязались к тебе, я же вижу. На кой ляд, спрашивается, вылезла из своей бутылки? Всюду стараешься, втерлась в доверие. Тебе-то, понятное дело, развлечение, а мальчишкам это не нужно, только больнее расставание окажется.
Недобрые слова старика ранили меня, но справедливость их я не могла оспорить. Прав дед Ервей, нужно было и дальше сидеть тихонько в своем сосуде. Жизни мне человеческой, видите ли, захотелось. А про других не подумала.
– Поняла, – прошептала и еще ниже опустила голову.
– Ты, девка, не вздумай мне тут в супе топиться, – проворчал старик, – ешь давай.
Я снова взяла в руки ложку и принялась без аппетита хлебать наваристый бульон. Наверное, впервые еда, приготовленная Далем, оставила меня в равнодушии.
– Значит, так, – наставлял меня тем временем дед Ервей. – Веди себя естественно, ни в коем случае не выдавай, что из другого мира. С мальчишками будь холоднее, отстраненнее, меньше общайся, пусть Даль остынет и загадает, наконец, третье желание. Будем надеяться, что до того времени не произойдет ничего страшного. Я присмотрю за домом и внуками.
Я кивала, работала ложкой и глотала вместе с супом слезы. Старик деликатно отвернулся и делал вид, что не замечает моего состояния. Наскоро покончив с едой, я убежала в свою комнату, где позорно разревелась в подушку. Первым порывом было вернуться в свой сосуд и не высовывать оттуда носа. Но оказалось, что без разрешения Даля мне подобное неподвластно. Еще одна отвратительная особенность в жизни линси. Впрочем, мое трусливое бегство не решило бы проблемы. А потому мне оставалось только взахлеб рыдать.
Я жалела Даля, который оказался в опасности и даже не подозревал о том. Оплакивала себя с неуместными чувствами и необходимостью вернуться в свой мир. Панически боялась оказаться в руках нового хозяина. Стоило подумать о том, чтобы опять стать вершительницей чужих судеб и соучастницей преступлений, как меня начинала бить крупная дрожь, а горло перехватывало болезненным спазмом.
Взять себя в руки и успокоиться мне удалось лишь час спустя.
Ледяная вода не сняла отеки с заплаканного лица, но немного взбодрила. Не время опускать руки и жалеть себя, поплакать я смогу и дома. Сейчас гораздо важнее проложить дистанцию между мной и братьями. Показать стервозную сторону и отвратить от себя. Что там говорил дед Ервей про привязанность внуков? Он же не имел в виду, что Даль тоже испытывает ко мне чувства? Впрочем, неважно. Либо я остаюсь с Далем в качестве линси, и тогда кто-то может напасть на него, чтобы отобрать магический сосуд, навредить парню, заставить меня снова исполнять чужие желания. Либо я отчаливаю в собственный мир человеком, но уже никогда не увижусь с Далем. Выбор очевиден. Нужно немного поднапрячься, чтобы сыграть Снежную королеву, а там, глядишь, получится выжать из Даля последнее желание.
Решено! Я привела себя в порядок и спустилась вниз. Все-таки резкий отказ от помощи в лавке был бы слишком подозрителен. Да и стерву изображать в пустой комнате как-то не с руки – не перед кем.
Я дарила радушные улыбки посетителям, осознавая, что наслаждаюсь любимым делом последние денечки, а быть может даже часы. Для меня стало неожиданным удовольствие от общения с покупателями. Оказывается мне нравится не только оформлять зал, придумывать новые затеи с товаром и его предложением народу, но и банальная продажа выпечки меня не меньше увлекала и наполняла энергией. Я с воодушевлением показывала подарочные варианты, расписывала незабываемый вкус шоколадных пряников, болтала обо всем и шутила с постоянными клиентами.
Далю от меня доставались лишь сухое обращение исключительно на тему работы. Все его попытки умаслить и задобрить наталкивались на барьер холодного взгляда и натянутой искусственной улыбки. Бедняга не мог понять в чем провинился и продолжал меня атаковать, меняя лишь тактику.
С Алошкой провернуть подобный трюк оказалось еще сложнее. Мальчишка в упор не замечал, что мое отношение к нему изменилось, не видел явный отказ общаться с ним и не слышал грубые слова в свой адрес.
– Алон, – противным тоном обратилась я к мальцу после того, как он насильно обнял меня, несмотря на мои трепыхания. – Ты пришел с мороза! Хочешь, чтобы я простудилась? Неужели не знаешь, что переохлаждение опасно для здоровья? С тебя снег комками валится, а ты меня обнимать?
Алошка влетел в лавку с прогулки и, путаясь под ногами, тут же принялся взахлеб рассказывать, как провел время с Улькой, пока мы с Далем прибирали в торговом зале после рабочего дня. Моя отповедь застала его врасплох. Но мальчишка вовсе не обиделся.
– Просто-прости-прости, – зачастил он, отпрыгивая от меня на приличное расстояние. – Не болей, пожалуйста, Ириса, иначе я сильно-сильно расстроюсь. Будь всегда здорова! Мы тебя очень любим!
– Очень-очень! – шепотом добавил Даль, видимо рассчитывая, что я не услышу.
Я чуть не разревелась от таких слов. И как тут продолжать стервозничать?
Неделя прошла в моих душевных терзаниях. Я металась между необходимостью отдалиться от Даля и Алошки и желанием насладиться последними мгновениями рядом с ними. Впервые в жизни до меня дошел настоящий смысл слова «семья». Сама не поняла, как так получилось, что мне стали дороги все жильцы лавки «Сладкие радости». Даже дед Ервей, зорко следивший за внуками и взглядом постоянно мне указывающий быть отстраненнее, и тот незаметно протоптал дорожку к моему сердцу своей неуемной заботой о близких и неподражаемым жизнелюбием.
Старик получал удовольствие от всего на свете: кашеварил ли он на кухне, вел ли разговоры со знакомыми или убирал снег, за ночь наметенный на ступени крыльца, с его лица не сходила довольная улыбка.
Каждое утро у деда начиналось одинаково. Он умывался, завтракал, после чего приводил себя в порядок. Идеально выглаженный костюм, шейный платок и тонна вылитой на себя душистой воды.
– Я ушел, вернусь нескоро, – привычно сообщал нам дед Ервей, надевая пальто и любуясь собой в большое зеркало у лестницы.
– И куда он в таком виде уходит каждый день? – наивно удивлялся Алошка.
– Взял бы да спросил, – фыркала я, привычно изображая стерву.
– На свидание, – тепло улыбался Даль и продолжал заниматься выпечкой.
Но сегодня все вышло иначе.
– Я ушел, вернусь нескоро, – привычно пробасил дед Ервей, но его перебил Алошка.
– А куда ты? – синие глазенки светились наивным любопытством.
– Ну, – смутился старик, – хм… хм… На свидание.
– Ооо! – удивились внуки.
– И я с вами! – нагло заявила я и бросилась надевать свой полушубок.
– А ты зачем? – недоуменно сдвинул седые брови старик.
– Ни разу на свидании не была.
