Наталья Викторовна Литвякова
Однажды в тимбилдинг
В принципе, у каждого из нас есть алиби, или какой-то завалящий свидетель, который подтвердит, кто где сидел, против кого дружил, в чьём носу ковырялся. Поскольку не докатилась наша компания до такого, чтобы сотрудники отдельные кабинеты имели. Не по уставу. Кроме Пал Палыча. Ну, он же шеф! Так что, где ошивался, что делал начальник как раз в этот промежуток неизвестно. Ещё и секретарша, Аллочка, отгул взяла!
Опять же флешка, из рук покойного Масяни. Начальника флешка, я её сразу узнала. Во-первых, он три месяца ей хвалился, какая-то она там супер-пупер навороченная; во вторых, она всегда торчала у него в ноуте. Или в компе. Я сто раз видела, и не только я. Как она могла оказаться у курьера, если доступа в кабинет ему не было?
– И что мы имеем? – спросила я ночной воздух. Алиби у шефа нет. А улика против него есть. Выходит, подставили Пал Палыча? Учли даже его характер: что сам пойдёт, удостоверится, а всех запрёт в зале; что будет тянуть время с вызовом полиции, первому позвонит высшему руководству, в общем, будет себя вести подозрительно, как пить дать, спасая репутацию компании. Вот и вызвал убийца сам. Позаботился. Шеф возле трупа. И флешка у покойного на виду. Всё учёл. Кроме одного. Что Пал Палыч потащит с собой свидетеля, то есть меня, а я потащу с места преступления улику. И явного подозреваемого нет. Хотя 30 человек тоже, знаете ли, слишком. Наверное, это был запасной вариант, на всех бросить тень.
– Ой! – наткнулась я взглядом на мужские ботинки. Такие чёрные, чистые и зловещие в темноте. Слишком чистые для дождливой погоды. И в прямые, тщательно отутюженные стрелки брюк, словно лезвия, уходящие вверх. Я подняла голову.
– Мама! – взвизгнула в испуге.
Глава 5.
– Мама! —взвизгнула в испуге. Были бы вороны —взлетели бы, ей-богу. «Любопытно, сколько децибел ты издаешь?» —интересуется сын от случая к случаю. А мне кажется, что я женщина – тихая, скромная даже.
– Что вы так орёте, Малинина?
– Я не ору, я так реагирую. Как в том анекдоте, помните? – от неожиданности и смущения меня понесло, как товарища Бендера в Васюках. – «Изя, а правда, что тебе дали по морде и ты никак не реагировал? Я не реагировал? Хорошее дело, а кто тогда упал?», вот и я, того… этого, – от молчания шефа, а это, чёрт возьми, его ботинки напугали меня, разговорчивость сошла на нет.
Я поднялась, отряхнулась:
– М-да, не то пальто-то!
– Какое ещё пальто, Дарья Александровна? Вы когда упали, головой, часом, не ударились?
– Да никакое пальто, – буркнула я. – Анекдот, смотрю, не к столу пришёлся. Позвоните мне, Пал Палыч, пожалуйста, – попросила шефа. И судя по его взгляду, в диагнозе он не сомневался. – Не падала я, и мозги на месте.
– По-вашему нормально на коленках в траве ползать?
– Вполне. Какая-никакая зарядка, практически фитнес. Вам трудно позвонить на мой номер, что ли?
– Нет, – молвил, и достал телефон.
– Просто уронила сумку, из неё всё выпало, —снизошла я до объяснения. А то уволит ещё с таким положением дел. Интересно, почему не в рабочей обстановке так тянет позлить шефа? Чтобы увидеть, каков он на самом деле? Что за человек прячется в футляре? Оно мне надо, спрашивается, его скелеты в шкафу?
– Пырышки-пупырышки,
Пырышки-пупырышки,
Пырышки-пупырышки,
Пырышки-пупырышки! – заголосили певцы – Потап и Настя – в тишине.
Шеф подпрыгнул, что твоя антилопа:
– Что? Что это?! —жонглировал мобильником, пытаясь его удержать. Ну, да, динамик моего гаджета то ещё испытание для чуткого слуха. И рингтон, кстати, на начальство стоит подходящий, если начальство не слышит. Но кто ж знал, что так сложится? Вот, балда, сама ж попросила позвонить.
– У нас на районе не звон'ят, а зво'нят
Стены все в баллоне, Вася, чё ты гонишь?
У нас на районе, районе, районе, районе! – сигнализировала моя потеряшка.
– А распустилися листочки, а потом цветочки, а по району ходят – бродят классные типочки. Корчатся мордочки, сидят на корточках, лушпают семки, на кухни курят в форточку, —верещала предательская техника. Что там той песни? Три минуты позора, а мне почудилось вечность прошла, прежде, чем я нашла свой телефон и отключила.
– А я кто, по-вашему, пафосная глыба или классный типочек? – миролюбиво поинтересовался шеф, и его миролюбие никак не вязалось с красным лицом. Он зачем-то поправил узел галстука, и надел перчатки.
– Шли бы вы, Пал Палыч, куда шли, —пожелала я невпопад, с опаской наблюдая за его поведением. – Что вы вообще возле моего дома делаете?
– Вас ждал.
– Пафосная глыба вы, по-моему, —попятилась я назад и соизволила, наконец ответить. Ой, не нравится мне всё это. Взгляд горячечный, словно у него температура, рукавички опять же натянул, как заправский киллер.
– Что?! – шеф так на чём-то сосредоточился, что уже забыл, о чём спрашивал. Шагнул ко мне. Подул холодный ветер, сорвал с веток стаю капитошек. Может, кто дождь и не любит, а я вот люблю. То есть любила, получается. Вот же ж, Пал Палыч, а я в тебя так верила!
Глава 6.
– Ма, ты чё? – на пороге возник сын: на голове —воронье гнездо, глазища в пол-лица. Герой аниме, ни дать, ни взять. Он аккуратно убрал мой палец со звонка. Оказывается, я продолжала трезвонить не смотря на открытую дверь.
– Да, Дарья Александровна, вы сегодня точно не в себе. Не думал, что мой визит и просьба о помощи так на вас воздействует! —Пал Палыч поддерживал меня за локоток, всю из себя такую томную барышню. «Взбледнувшую», – как сказала бы Лика.
– Ага, – говорю, – а вы бы что подумали на моём месте? Ждёт он, в чёрных перчатках по локоть, да ещё без алиби.
Шеф фыркнул сердито:
– Я, к счастью, не на вашем месте, на своём.
– А вот это – уже не очень к счастью!
– Может, вы в коридоре продолжите препираться? —предложил сын. Толковый ребёнок, весь в мать. – Или я в соседние двери позвоню? Предложу лучшие места в партере? И попкорн, есть, после кино остался, —тоже мне, «вечерний Ургант» нашёлся, никакого уважения к старшим. К матери родной.
– Ваш сын правильно говорит.
– Не сын он мне, – проворчала я, окинула импровизатора малолетнего хмурым оком. – Мальчик, ты чей?
Ворчи-не ворчи, а дислокацию мы всё-таки сменили. С лестничной площадки на кухню. Пал Палыч сгорбился у окна. Помрачнел ещё больше.
– Дааа… дела, Дарья Александровна. Кроме вас никому не доверяю. А круг сужается. Как галстук на горле. Чувствую. Спасение утопающих, понимаете, дело рук самих утопающих. А я его не убивал. Масяню вашего. Мне вообще не до него, у меня проект горит.
Я сперва хотела возразить – да ничего он не мой, Масяня, а вовсе даже ваш. Наш. Общий, короче. Но усмирила в себе маленькую ведьму, которая шипела, что твоя рассерженная кошка. Вдруг так стало жалко мужика. Он ведь руководитель отличный. Малость косноязычен, конечно, и требовательный как прапорщик в военчасти перед комиссией, но справедливый и честный, по-нашему с Ликой мнению. А мы-то не раз его, мнение, высказывали друг другу за рюмкой чая. Особенно после очередного офисного переполоха. Жил себе дядька, работал, офисом командовал, и на тебе: убийство. Средь бела дня. Да ещё подчинённые, в разуме которых ты был уверен, думают, что ты убийца, и являешься по их душу. В обморок практически падают и норовят глаза выцарапать, мол, я не сдамся без бою! И следователь туда же, наручниками бренчит, намекает, как тут не отчаяться? Я, против воли, прыснула в кулак. Бедный Пал Палыч, еле успел скрутить меня, вопя на всю округу: «Вы что себе возомнили, Малинина?». Спасался как мог, от маникюра уворачивался, по пути объясняя, что делал возле дома моего.
