Наталья Ветрова
Последняя надежда планеты
Снова и снова я думала о словах Эвита. Было сложно поверить, что Анторис мог настолько меня ненавидеть, чтобы опуститься до убийства. Неужели, он такой хороший актер, что может так ловко притворяться? А его предложение дружбы? Выходит, он просто жуткий лицемер, раз способен говорить о своей заботе, а в душе хотеть моей смерти? Невозможно. Но не мог же Эвит всё это придумать? Нет, конечно, не мог. Возможно, он просто ошибся? Может быть, его подозрения к Анторису немного преувеличены?
Голова гудела, как огромный колокол. С одной стороны я верила Эвиту, но с другой… Ну не мог Анторис заказать мое убийство. Он не такое ничтожество, чтобы так действовать. Да, у него скверный характер, но я знала его всю жизнь. Он импульсивный, заносчивый, гордый… У него куча недостатков, но он не может оказаться подлым убийцей. Этот замкнутый круг доводов и возражений сводил с ума. Казалось, всё остальное ушло на задний план, и только лица Эвита и Анториса мелькали перед глазами.
Лишь поздней ночью мне удалось немного поспать, но едва забрезжил рассвет, как я была уже на ногах. Эти несколько дней должны быть особо насыщенными. Ведь если мы выйдем для восстания, обратного пути уже не будет. Так и произошло. Три дня мы собирались вместе с другими участниками Группы Сопротивления, и еще раз обсуждали детали. Видит Бог, мы хотели мира, но теперь будем готовы к возможной атаке роботов. Мы будем защищаться, чтобы все остальные – нищие и обездоленные, пришли к нам на помощь.
Настало утро знаменательного дня. Именно сегодня мы выйдем на повторный митинг, который соберет около десяти тысяч человек. К нам должны присоединиться те, кто раньше не мог решиться и сделать нужный выбор, но после недавних событий расставил приоритеты. Мы снова должны отправиться к замку Хортепа. Только теперь план другой – возьмем с собой оружие и будем защищаться, если по нам вновь откроют огонь. Мы не сдадимся и покажем каждому, что будем стоять до последнего вздоха, до последней капли крови. Нас обязаны услышать и провести голосование по смене власти. Иначе и быть не может. Иначе для нас только смерть. Но мы готовы к ней – во имя свободы и своих убеждений.
Мы опасались, что нас не пропустят в очаг Верга, но Хортеп, похоже, был слишком беспечен, чтобы нас бояться. Он был уверен, что наши попытки митинга будут тщетны и всё равно подавятся роботами в случае агрессии.
Десять тысяч человек с оружием в руках выстроились возле замка Хортепа. Двадцать тысяч роботов смотрели на нас с высокомерием и злостью. Шансов на победу в бою было мало, но мы это знали. Однако уверенность, что если начнется кровопролитная схватка, к замку выйдут еще сто тысяч человек, миллион, или два, не покидала каждое бьющееся сердце. Хортеп не сможет уничтожить всех – ему просто не позволят правители других очагов. И тогда у него будет только один выход – уйти, иначе эта война перерастет в катастрофу. Я не знаю, какой был план у других правителей, ведь они наверняка думали о возможных последствиях огромного митинга, но я очень надеялась, что моя мать не встанет на сторону Хортепа. Более того, все мы хотели верить, что правители других очагов, увидев недовольство толпы, отойдут от Хортепа в сторону, и он не получит тот контроль, о котором мечтал. В общем, что произойдет дальше, было неизвестно, потому что ситуация могла развиваться по любому сценарию.
Мы стояли напротив роботов, и ждали начала. Кое-кто держал плакаты, но уже и без них была понятна наша цель и требования. Эвит и Энта стояли рядом со мной, и их лица, как и все, были скрыты под белыми масками. Мы ждали. Напряженно, уверенно, бесстрашно. Наши руки сжимали оружие, а в глазах горел зловещий огонь. И сердце бешено стучало в груди, а в мыслях пульсировало отчаянное желание сразиться за правду и независимость. Но никто пока не делал первый шаг, и повисшая пауза обманчивого спокойствия отзывалась в душе ледяным холодом. И вот, когда напряжение дошло до предела, из-за ворот замка вышел Хортеп. Он окинул всех пренебрежительным, высокомерным взглядом, и его металлический голос громко прозвучал в звенящей тишине.
– Что вам надо? Зачем вы вновь пришли сюда и нарушаете мир и покой? Мало вам досталось в прошлый раз? Хотите больше крови? Вы же все умрете, если я дам команду своим солдатам! Убирайтесь прочь, пока я даю вам этот шанс!
Меня передернуло от ненависти к этому человеку. Да, он не отдаст власть просто так. Он слишком долго шел к ней, и будет пытаться удержать любыми методами, даже ценой нашей крови.
– Мы требуем твоей отставки! – громко закричал Эвит, и толпа звонким эхом подхватила его слова – Ты можешь убить нас, но на наше место придут другие, и ты уже не сможешь нас остановить! Твоя власть закончена – признай это и отступи! Люди хотят свободы – она в наших сердцах и душах, и мы готовы драться за нее!
– Мятеж надо подавлять – жестоко и безапелляционно – воинственно сказал Хортеп – Никто не имеет права бросать вызов устоявшейся власти. Иначе каждый будет наказан по всей строгости закона! Глупцы! Вы хотите свободы?! Или может хаоса?! Так называйте вещи своими именами! Кто будет править вместо меня – кучка людей, которые хотят разграбить то, что я создал?! Ваши правители, за которых вы сражаетесь – мошенники, которые мечтают разрушить налаженную систему и повергнуть ее во мрак! Я никогда не соглашусь на ваши требования! Убирайтесь прочь!
Это была та капля, которая попала в раскаленный котёл. Это был взрыв, которого ждали. Почти одновременно тысячи людей включили свое оружие, направив на роботов, и они, конечно, ответили тем же. Вспышки лучей, как молнии, осветили всё вокруг. Мы побежали вперед, стараясь добраться до ворот и схватить Хортепа, но он быстро скрылся, пытаясь спасти свою никчемную жизнь. А мы бежали и бежали вперед, с отчаянной храбростью идущих на смерть. Было жарко и душно, а перед глазами мелькали лица, руки, разгоряченные тела. Всё смешалось и переплелось, вместе с дымом, огнем, криками, стонами, болью, страхом, смертью… Наверное, прошла вечность, прежде чем мой бег остановила яркая вспышка света перед глазами, и почувствовав резкую боль, я с тихим стоном провалилась в темноту.
*****
Холод пронизывал всё тело, словно ледяные иголки находились глубоко под кожей. В голове временами нарастал сильный гул, который сменялся абсолютной тишиной, напряженно звеневшей в ушах. Мне казалось, что я умерла, потому что сознание меркло, немного прояснялось, а потом вновь проваливалось в пустоту. Очень хотелось пить и открыть глаза, но едва эти мысли пробивались сквозь белую пелену, которой был окутан мозг, как я вновь отключалась, падая в пропасть. Это был бесконечный замкнутый круг моей новой реальности. Я находилась в ней, словно в подвешенном состоянии, принимая темноту вокруг, как единственное, что осталось. И вот, когда-то, в этой темноте внезапно появилась капля света. Она была очень маленькой, но яркой и долгожданной. Я пыталась удержать ее и не упускать из виду, однако она то затухала, то вспыхивала вновь, отчаянно зовя за собой.
– Пить… – услышала я чей-то голос, доносившийся с другого конца реальности.
Именно этот голос помог мне удержать каплю света в сознании и медленно открыть глаза. Первым, что я увидела, был солнечный луч, который светил прямо на меня. Я зажмурилась, медленно приподнимая руку, и прикрывая ею глаза.
– Пить… – снова послышался знакомый голос совсем рядом.
Я лежала на спине на чем-то холодном и мокром. Попытка приподняться не увенчалась успехом, а острая боль в правой ноге, как электрический ток, пронзила всё тело настолько сильно, что я вскрикнула.
Я замерла, боясь пошевелиться, чтобы снова не вызвать приступ боли. Пытаясь вспомнить, что произошло, удалось собрать лишь осколки памяти – митинг… Хортеп… бой… Мой тихий стон нарушил царящую вокруг тишину, когда в голове снова стал нарастать неприятный громкий гул, возвращенный работой мозга.
Пытаясь понять, где нахожусь, я повернула голову и немного осмотрелась, не в силах встать. Черные стены угрюмо возвышались кругом, и только маленькое узкое окошко выделялось среди них под самым потолком. Это помещение было похоже на какую-то тюремную камеру, погреб или подвал.
И снова рядом кто-то попросил пить, только на этот раз я узнала голос. Это была Энта. В ее отчаянном стоне слышалась боль и страдание. Забыв о боли в ноге, я попыталась встать, резко рванувшись на звук ее голоса. Меня швырнуло на стену от головокружения и спазма. Было чудом, что я не упала и смогла кое-как устоять. Энта лежала в двух шагах от меня, и я ужаснулась, увидев ее окровавленную порванную одежду и перепачканное грязью лицо. Даже в полумраке, который царил здесь, было видно, что она без сознания и жизнь ее на волоске. Девушка была очень бледна, словно в ней не осталось ни капли крови, а прерывистое хриплое дыхание вселило в меня настоящий ужас.
– Энта! Что с тобой?! Очнись!!!
Но она меня не слышала. Ее голова металась в бреду, а с побелевших губ лишь изредка срывались бессвязные слова. С большим трудом, превозмогая жуткую боль в ноге, я присела рядом с ней, осматривая раны. На теле было множество ссадин и порезов, но больше всего выделялась огромная рана на правом боку. Одежда была, как лезвием срезана в этом месте, очевидно, энергетический луч по касательной задел ее.
– Энта, прошу тебя, очнись… Ты должна жить… я прошу тебя…
– Пить… – снова прошептала она, так и не открывая глаз.
Сердце болезненно сжалось от мыслей, что я ничего не могу для нее сделать. Ей надо в госпиталь, причем немедленно, а в этом сыром подвале ее жизнь закончится быстрее, чем наступит ночь. Осмотревшись по сторонам, я увидела небольшую железную дверь, которая почти сливалась со стеной. Пытаясь встать и доковылять до нее, я несколько раз чуть не упала и не потеряла сознание от боли, которая обжигала. Правая нога была вывихнута или переломана, но на нее невозможно было встать, а из раны на бедре тонкой струйкой стекала кровь, падая алыми каплями на грязный, мокрый пол нашей тюрьмы.
– Откройте!!! – изо всех сил закричала я, тарабаня кулаками по двери – Человеку нужна помощь!!! Откройте дверь!!!
Тишина. Ни единого звука, только звенящая, убивающая надежду тишина.
– Откройте дверь!!! Вы не имеете права так обращаться с пленными!!! Вы обязаны оказать медицинскую помощь!!!
И снова никто не издал ни звука по ту сторону двери. Я понимала, что мы в плену у Хортепа, потому что никто, кроме него, не посмел бы нас тут удерживать. Но я не могла сдастся. Если бы дело касалось только меня, но жизнь Энты была на грани, и я не могла просто сидеть и смотреть, как она умирает.
– Откройте!!! – вновь закричала я, не переставая стучаться до боли в руках – Вызовите Торию, правительницу Арлонка!!! Она не допустит такого беспредела!!!
Не знаю, какие именно слова прозвучали неожиданно или грозно, но с другой стороны послышалось тихое дребезжание, которое переросло в зловещий лязг ржавого железа. Через минуту дверь приоткрылась, и на пороге появился стражник.
– Что за шум? – грозно спросил он, смерив меня испепеляющим взглядом, от которого мурашки пробежали по коже.
– Этой девушке нужна помощь – как можно спокойнее ответила я, понимая, что гнев здесь излишен – Пленным обязаны оказать медицинскую помощь, если они в ней нуждаются.
– Но не вам!!! – заорал стражник, еле сдерживая ярость – Вы злостные мятежники и заслуживаете смерти!
Его слова заставили вздрогнуть. Разве, это возможно? У нас, на Мелсе, такие дикие обычаи? Уже не одну сотню лет пленных не приговаривали к смерти… как это может быть? Мир словно перевернулся, отчаянно пульсируя в висках.
– Но…я прошу вас… помогите этой девушке… ей срочно нужно в госпиталь… я умоляю вас…
– Да как ты смеешь!!! – еще сильнее заорал стражник, шире открывая дверь – Вас надо было перебить еще на первом митинге, чтобы вы не пытались убить нашего правителя!!! Теперь ты остаток дней проведешь здесь и сгниешь в этой тюрьме!!!
Я смотрела на него, и не могла поверить, что слышу такие слова. А он размахнулся, и наотмашь ударил меня по лицу.
Я упала, больно ударившись головой, чувствуя, что теряю сознание. Последнее, что помню – скрип тяжелой закрывающейся двери, тихий стон умирающей подруги и соленый вкус крови на разбитых губах.
Глава 12
Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как надежда на гуманность и соблюдение закона о пленных, разрушили мою иллюзию. Когда я очнулась, было уже темно. Солнце спряталось за горизонт, и только мягкий свет Эплона струился в окошко. Энта больше не стонала и не бредила, но когда я с трудом подползла к ней, мне удалось нащупать слабый пульс. «Неужели, это конец?» – постоянно проносилось в мыслях, когда я снова и снова вспоминала перекошенное ненавистью лицо стражника. Нас вот так оставят здесь умирать, и даже не будут судить? Какая дикость и жестокость, достойная малоразвитых существ, а не цивилизованных людей. В том, что наши часы сочтены, не оставалось сомнений. Я чувствовала, что у меня начался жар, и временами меня сильно трясло, а порой обдавало горячей волной. Наверное, в рану попала инфекция, и началось заражение крови. Я уже не пыталась подняться, потому что малейшее движение причиняло невыносимую боль, от которой темнело в глазах. Лёжа на холодном сыром полу, я прекрасно понимала, что долго не выдержу и скорее всего, следующий день станет для меня последним. Но страха не было. Я не жалела, что пыталась добиться справедливости и свободы. Не сомневалась в правильности своих действий. Только одного было безумно жаль – что не увижу больше мать и брата. Сейчас их очень не хватало, хотя бы просто взглянуть, чтобы попрощаться навсегда… А еще я постоянно думала об Эвите. И мысль о том, что он может вот так же страдать или быть убитым, сводила с ума.
Наверное, температура тела поднялась еще выше, потому что я стала проваливаться в темноту, теряя сознание. Я даже перестала чувствовать больную ногу, будто ее у меня совсем не было. Жизнь разделилась на короткие мгновения, которые чередовались провалами и забвением. И когда я уже стала плохо соображать, а голова, казалось, объята огнем, звук открывающейся двери заставил ненадолго вернуться в реальность. В узкой полоске света, которая упала в камеру, я увидела чей-то высокий силуэт. Он быстро подбежал ко мне, как пушинку подхватывая на руки. Было что-то знакомое в этом человеке, который понес меня к выходу, что-то шепча на ухо, и прижимая к себе. И только когда луч света упал на его лицо, угасающее сознание узнало знакомый образ. Это был Анторис. Он нес меня на руках и шептал одну лишь фразу: «Потерпи… всё будет хорошо…».
*****
Противное дребезжание доносилось отовсюду, словно кто-то натягивал и отпускал струну. С трудом открыв глаза, я увидела белый потолок над головой, который качался из стороны в сторону размытым пятном. Медленно реальность стала доходить до воспаленного сознания, и дребезжащий звук оказался писком медицинских приборов, подключенных к моему телу. Очень осторожно я повернула голову, чтобы осмотреться, и сразу взгляд упал на одинокое кресло в углу комнаты, в котором сидел мужчина. Анторис спал, подперев голову рукой. Он выглядел очень измотанным и чересчур бледным, с непривычной густой щетиной на лице. Я вспомнила, как он нес меня на руках, и сердце взволнованно застучало в груди, почему-то забившись быстрей. Словно услышав его биение в полупустой медицинской комнате, Анторис открыл глаза. Заметив, что я очнулась, он быстро подбежал ко мне и, склонившись, взял за руку.
– Боже мой… – хрипло прошептал он – Как долго я ждал, когда ты придешь в себя…
Я хотела ответить и спросить, как Энта, но губы сковал невидимый замок, и всё вновь стало расплываться перед глазами, унося меня в пустоту.
Когда я вновь очнулась, то чувствовала себя намного лучше. Я даже смогла приподняться на локте, чтобы осмотреться. В комнате никого не было, и я подумала, не сон ли видела, когда память напомнила об Анторисе. Может, воспаленное воображение нарисовало совсем другие картины? И его не никогда не было ни здесь, ни в той ужасной камере?
Ко мне не было подключено никаких медицинских приборов, а кровать, на которой я лежала, одиноко стояла возле окна. Откинув простынь, укрывавшую меня, я медленно встала, немного шатаясь. Нога уже не болела, но когда я внимательно осмотрела ее, увидела два больших шрама. Осторожно сделав несколько шагов по комнате, я подошла к двери. Но едва собралась ее открыть, как она распахнулась сама, и на пороге оказался Анторис. Он выглядел, как всегда, великолепно – короткие темные волосы были аккуратно причесаны, на лице не было следов щетины, только в черных глазах отражалась усталость.
– Я рад, что тебе уже лучше – приветливо сказал он, улыбнувшись – Только тебе не следует пока много ходить. Доктора сказали, что еще пару дней надо поберечь ногу и соблюдать постельный режим.
Он осторожно взял меня под локоть, заводя снова в комнату и закрывая за нами дверь. Я с трудом верила, что он всё же здесь, но послушно шла, когда он заботливо усадил меня на кровать, а сам сел рядом.
– Как Энта? – первым делом спросила я, боясь услышать страшный ответ.
– Это та девушка, которая была с тобой в камере? Не беспокойся, она жива и тоже выздоравливает. Правда, ей досталось намного больше, чем тебе, так что в госпитале ей придется быть подольше.
С души словно свалился огромный камень, и я облегченно вздохнула. Но был еще один человек, который меня беспокоил не меньше. Может, не стоило спрашивать о нем у Анториса, но я не могла томиться в неведении.
– А как Эвит? – робко спросила я, боясь навлечь бурю негодования.
Анторис и правда вздрогнул от звука этого имени, но быстро взяв себя в руки, холодно ответил:
– Он жив и здоров, если тебя это интересует. Хотя я бы предпочел, чтобы он был на твоем месте здесь. И его жизнь висела на волоске, а не твоя.
– Зачем ты так… Разве можно кому-то желать боли и страдания?
– А как иначе?! – вспыхнул Анторис, и я пожалела, что не промолчала – Он бросил вас всех в тот ужасный день, а сам преспокойно вернулся в свой очаг и даже не пытался выяснить, что с вами произошло! С теми, кого взяли в плен!
Я вздрогнула.
– Значит, я в плену? – ошарашено спросила я, с трудом осознавая новую действительность.
Анторис грустно опустил глаза, взяв меня за руку. Мне было необычно видеть его таким заботливым, но думать сейчас о такой перемене не было сил.
– Да. Ты в плену у моего отца, как и другие из мятежников, которые остались живы. После быстрого и предсказуемого боя, среди твоих новых друзей было очень много погибших, и еще больше раненых. Оставшиеся просто спаслись бегством, вместе с Эвитом. Роботы нашли всех, кто был жив и отвезли в тюрьмы, чтобы потом применить смертную казнь…
Повисла неловкая пауза, на протяжении который каждый сидел, погруженный в свои мысли. Было что-то тяжелое в этом, словно непосильный груз снова сдавил грудь. Но вдруг Анторис не выдержал, и гневно воскликнул, нарушив тишину.
– Чем вам не угодил Хортеп? Вы обвиняете его в тирании, а как же те правители, которые хотят прийти на его место? Они не будут тиранами? Ты правда думаешь, что они будут править честно и справедливо? Если это так, как же ты заблуждаешься! Людям нужен тиран! Они без него, как стадо баранов, которые разбредутся кто куда или перебьют друг друга в погоне за властью! Неужели ты думаешь, что народы можно держать в повиновении одной добротой? Да такие очаги просто погрязнут в хаосе, если это случится! Да что я говорю тебе, лучше сама оглянись! Вспомни, где был наш мир, когда власть не поделили десять очагов, каждый из которых стал своего рода тираном для народа. Даже твой отец правил с той долей абсолютной власти в своем очаге, за которую ты винишь Хортепа! А твоя мать? Она – одна из лучших женщин, которую я когда-нибудь знал. Она настоящая, добрая, мягкая, женственная. Но она не может управлять очагом! Именно из-за ее мягкости мой отец решил, что сможет управлять Арлонком и прилагает все силы, чтобы склонить Торию на свою сторону и получить власть. Я не одобряю его, но с точки зрения правления – он тысячу раз прав! Людям не нужен слабохарактерный правитель – им нужен тот, кто сможет ими повелевать. Тот, кто будет приказывать и говорить, что нужно делать изо дня в день, и чего делать нельзя! Без твердой власти наступит безнаказанность – люди не смогут жить между собой в гармонии, они всегда буду чем-то недовольны, и ты ничего не можешь с этим сделать. Ты можешь не соглашаться со мной сотни раз, но это не изменит истины. А она заключается в том, что в сущности человеческой природы лежит агрессия. И если ее не подавлять и не сдерживать, она превратиться во зло и повергнет мир в хаос!
Я не сводила с Анториса удивленного взгляда, не в силах произнести ни слова, а он, так же возбужденно продолжал.
– Не веришь мне? Ладно, пусть так. Вот только посмотри сама, к чему привели ваши выходки? Неужели ты не понимаешь, что вас использовали, чтобы развязать войну? Вам вбили в головы утопические идеи о свободе и равноправии, и что получилось? Вместо уже налаженного правления моего отца – к власти скоро могут прийти те, кто жаждал получить ее любой ценой, пусть даже ценой миллионов жизней. Посмотри, оглядываясь назад, кто толкнул людей на «штыки» солдат? Мой отец? Нет, ваше новое правительство, во благо которого вы запустили этот маховик безумия!
Анторис на секунду замолчал, словно обираясь с мыслями, а я же была настолько поражена, что просто не могла ничего ответить или спросить.
– После боя я долго искал тебя, потому что не сомневался, что ты отправишься в эту мясорубку из-за своих утопических идей. Но найти тебя было не просто. Господи, Иленния, если бы ты только видела, что творилось на поле боя. Я за всю жизнь никогда не видел столько трупов, искалеченных и израненных людей… Столько крови…столько оборванных жизней из-за глупости и гордости… Потом я искал тебя по тюрьмам, но это было сделать не просто. Во многие меня не пускали по приказу отца, другие были так далеко, что я просто не успевал их все облететь. Когда я узнал, что одна из заключенных требует, чтобы позвали Торию, сразу стало ясно, что это ты. Я боялся, что не успею тебе помочь, и чуть было не опоздал…
– Значит, это был ты… – прошептала я – А мне казалось, что это сон…
Весь рассказ не укладывался в голове. Неужели, Эвит действительно бросил раненых и сбежал? Но как он мог так поступить? Нет, это невозможно…
– Мне стоило огромных усилий уговорить отца, чтобы тебе предоставили медицинскую помощь. Когда он узнал, что ты в числе плененных мятежников, его гневу не было предела. Он назвал тебя предательницей, которая сделала свой выбор и не достойна другой участи, чем та, которая предназначена для всех остальных. Но… медицинская помощь – это всё, что позволили тебе.
Анторис замолчал, и я видела, как его зубы сильно сжались, а в глазах промелькнула боль.
– Что же ты наделала?.. – совсем тихо прошептал он, не сводя с меня пристального взгляда черных глаз – Зачем было губить свою и мою жизнь ради призрачных идей?
Мне стало не по себе. Две вещи поразили до глубины души, первая – это решение Хортепа предать меня казни, а вторая – поведение моего недруга. Только если к первой я была готова еще до боя, прекрасно понимая, что понесу ответственность за свои действия, если мы проиграем, а вот ко второй…
– Я не совсем понимаю, причем здесь твоя жизнь – растерянно произнесла я, освобождая руку из ладони Анториса – Я знала, на что иду, и была готова к любому развитию событий. Мне известно, что ты не разделяешь моих мыслей. Наверное, это правильно, ведь они направлены против твоего отца. Но это моя жизнь, и я сама распорядилась ею. Причем здесь ты?
Анторис несколько секунд молчал, словно подбирая слова, а когда заговорил, в его низком голосе послышалась тоска и печаль.
– Неужели ты думаешь, будто я могу позволить, чтобы тебя предали смертной казни? Как я могу дальше жить, зная, что отец распорядился убить тебя? Мне больно, Иленния, если ты так думаешь обо мне.
Мой мир словно перевернулся от этих простых, но таких искренних слов. Я не могла поверить, что человек, который, как я думала, ненавидит меня всей душой, говорил такие вещи.
– Я… не знала… что ты так беспокоишься… – только и смогла прошептать я – Мне казалось, тебе всё равно, как сложится моя жизнь…
Анторис порывисто встал, отстраняясь от меня, и собираясь уходить. Он молча, уныло подошел к двери, и мне показалось, что он пожалел о своих словах. Но когда он обернулся, я поняла, что снова ошиблась, и это подтвердилось, когда он ответил:
– Мне никогда не было всё равно. Твоя жизнь интересовала меня намного сильнее, чем тебе казалось. Я знаю, что вёл себя не совсем правильно по отношению к тебе, но поверь, у меня были на то свои причины. Возможно глупые и амбициозные, но я только сейчас понял, как был не прав. Прости меня. Ты мне очень дорога, и поверь, я сделаю всё возможное, чтобы тебя спасти.
И не сказав больше ни слова, он быстро вышел из комнаты, оставив меня одну. Сердце готово было выскочить из груди, а лицо залила предательская волна краски. Это был шок, который обрушился подобно холодному водопаду. Странная догадка, внезапно вспыхнувшая в мозгу, заставила покраснеть еще больше. Неужели, он не равнодушен ко мне? Не может быть. Просто нелепо и абсурдно. Но разве то, что он сказал, нельзя расценивать, как скрытые чувства? Я обессилено легла на кровать, закрывая глаза. В ушах звучали слова такого незнакомого мне человека, которого, оказывается, я совсем не знала. «Не может быть» – навязчиво пульсировало в висках, лишая покоя. «Не может быть» – мысленно повторяла я, вспоминая низкий голос и черные, грустные глаза.
Глава 13
Два раза в день ко мне заходил Анторис, и я уже не могла быть прежней в его присутствии. Казалось, его слова, которые запали в душу, многое изменили для меня. Хотя он больше никак не проявлял другого отношения ко мне, чем просто забота, я чувствовала себя напряженной рядом с ним. Он всегда был сдержан и внимателен, но я видела, что он очень обеспокоен, хотя и пытался это скрыть. Я узнала, что прошла неделя моего пребывания в госпитале, прежде чем я пришла в чувства. Нога у меня действительно была сломана и в другом месте повреждена энергетическим лучом. Было так же сотрясение мозга и тяжелая инфекция, которая развилась, когда я была в камере. В общем, Анторис спас меня в прямом смысле этого слова, потому что если бы не искал меня, то еще день в тюрьме – и меня уже не было на этом свете. Я пыталась просить, чтобы он разрешил мне встречу с Энтой, но он не мог в этом помочь. Хортеп так взбесился после восстания, что категорически запретил помогать пленным. То, что Анториса пускали ко мне, было просто невероятным. И мне стало стыдно, что я усомнилась в нем и подозревала, хоть и недолго, в организации покушения на меня. Теперь я точно знала, что он этого сделать не мог.
Я с тяжелым сердцем ожидала решения своей участи. Как стало известно, скоро должна состояться казнь всех, кто остался жив и находится в тюрьме. Иногда я спрашивала, зачем было меня спасать, если всё равно хотят убить? Но Анторис упрямо молчал, и только боль и терзание мелькали в его красивых черных глазах.
Моя медицинская комната тщательно охранялась, как будто я могла сбежать. Все два дня, проведенные в ней после того, как я смогла передвигаться, заходили стражники, и свирепо осматривали комнату, вдруг я что-то спрятала для побега. Наверное, при других обстоятельствах, мне было бы смешно, только не сейчас. Каждый новый час я с тяжелым сердцем ждала, что дверь откроется, и на пороге появится конвой, который уведет меня на встречу со смертью. Не могу сказать, что я не боялась совсем. Да, мысленно я была готова, но инстинкт самосохранения все равно вселял страх перед неизвестностью.
И вот однажды, это произошло. На третий день с момента прояснения сознания, ранним утром дверь резко открылась, и на пороге появилось двое высоких, злобных мужчин.
– Вставай! – рявкнул один из них – На выход!!!
Всё. Значит, моя жизнь на этом и закончится. Я в последний раз бросила прощальный взгляд на маленькое окошко, сквозь которое несмело пробивался солнечный луч. Ну что же, во всяком случае, я пыталась изменить этот мир. Пусть у меня не получилось, но не всегда можно всего добиться. Жаль только, что не успела завершить запланированные дела, и не попрощалась с родными. Может, они буду хоть иногда вспоминать меня не только, как преступницу, а как любящую их сестру и дочь…
Поправив одежду, я с приподнятой головой пошла на выход. Никто не увидит меня сломленной, и я встречу смерть как положено дочери правительницы Арлонка – гордо и смело.
Меня вели по длинным узким коридорам, которые пронизывали здание, словно потайные ходы. Я ожидала увидеть еще кого-нибудь из своих друзей, но их не было, и я в одиночестве шла к неизвестности.
Один поворот, второй, третий… Мы спускались вниз по очень узким лестницам, и мне оставалось только догадываться, куда меня ведут. Я даже представить не могла, какого типа смертная казнь меня ждет, ведь ни разу не слышала, чтобы она применялась в современном мире. Когда-то давно я читала, что последняя казнь была в виде укола с ядом, от которого человек умирал быстро и без мучений. Но зная жестокость Хортепа, я ничуть не удивлюсь, если казнь будет более изощренной и мучительной. Ну что же, пусть так.
Пока все эти мысли проносились в голове, мы уже спустились в самый низ и оказались в подвале. Маленькая комната, в которую меня толкнули, напомнила мою камеру, только эта освещалась тусклым светом одинокой лампы. В углу стоял стол, за которым сидел незнакомый человек, с высокомерием и враждебностью взирающий на меня, как палач. Рядом с ним стояло огромных размеров кресло с фиксирующими ремнями, возле которого на деревянном столике размещались шприцы и ампулы с лекарством. Что же, значит всё-таки яд. Во всяком случае, мне будет не больно.
– Ты приговариваешься к смертной казни за восстание и покушение на жизнь правителя очага Верга – прозвучал грозный голос, выносивший мне приговор – Постановлением Хортепа, ты, дочь правительницы Арлонка, должна будешь умерщвлена с помощи укола с ядом. Тебе есть, что сказать?
Конечно, сказать хотелось очень многое, но больше всего спросить, могу ли я попрощаться с матерью, братом, Анторисом… Странно, я думала хотя бы он придет в мой последний час. Ну что же, наверное, я многого хочу…
– Нет, мне нечего сказать – ответила я, поражаясь, насколько спокойно прозвучал мой голос в этих мрачных стенах.
