Наталья Вадимовна Плотникова
Сорочье царство
– Понятно, – кивает она. – Идём спать.
– Ты испугалась, что мы с Марком погибли? – я не могу ни задать этот вопрос, хотя понимаю, что от правдивого ответа она увернётся, негоже "железной принцессе" выставлять чувства напоказ.
– Нет…
Я так и думал.
– Нет, я испугалась, что никогда тебя не увижу. На Марка мне совершенно наплевать, – произносит она и уходит.
А я стою посреди коридора и думаю о том, что мне не дано понять эту девушку. Что творится в её голове?
Глава двадцать шестая
Игорь
Выспались называется. Так настойчиво стучать в дверь могут только они, Стражники. Выглядываю в окно. Ого! Целых трое… и Тимофей с ними. Кто-то выдал нас. Иначе, что им всем троим тут делать?
Бегу вниз. Все уже здесь.
– Что будем делать, командир? – спрашивает совершенно ошалевший Марк.
– Кто-то один должен остаться и впустить Стражников, остальные обязаны – обязаны – постараться успеть вылететь в окно второго этажа. Конечно, шансов мало. Но если лететь очень быстро, скрыться из виду можно, – вместо врача отвечаю я.
– Да, это единственный вариант, – соглашается врач.
– Конечно, я впущу их и постараюсь заговорить им зубы, – говорит Альбина Витальевна. – Как могу.
– Действуй, сестра! – кладёт руку ей на плечо врач.
– Удачи, летите смело! – благословляет нас отважная женщина.
Мы бежим на второй этаж под грохот ударов по двери. Быстро, совершенно не стесняясь друг друга, раздеваемся догола. Правда, я стараюсь при этом не смотреть на Марину. В окно видно, как открывается дверь, и Стражники заходят в дом. Первым вылетает доктор. За ним Марина и мы с Марком. Летим в полную силу. Облетаем дом. Получилось? Неееееет…
Они ждали нас за домом. Ещё двое. Я чувствую, как хрустят кости, сопротивляюсь перерождению, как могу. Но долго ли мы сможем?
Что это? Опять Дикие? Откуда они? Наши недавние враги бросаются на Стражников. Те закрывают головы руками, падают на землю, давая нам возможность улететь. Лететь быстро не получается, ужасно болит тело. Смотрю на своих спутников и понимаю, что с ними происходит тоже самое.
– Шэкк, шэкк, шэкк, – кричит доктор, предупреждая об опасности жителей городка.
– Шэкк, шэкк, шэкк, – вторят ему другие голоса. Десятки Сорок обращаются и летят с нами, впереди нас, позади нас. Мы затерялись среди огромной стаи сорок.
– Шэкк, шэкк, шэкк, – и эта стая распадается на несколько мелких. Теперь никто из наблюдателей не скажет, куда именно полетели мы. Спасибо, милые мои Сороки! Мы – стая, мы – люди, даже большие люди, чем Стражники.
Таким образом, мы вылетаем из Медведкова. Сороки покружив немного в воздухе, разлетаются в разные стороны. Мы летим вперёд. Силы понемногу восстанавливаются. Нам необязательно искать тропу Обособленных, доктор знает лес хорошо, он проведёт нас другими тропами. Теперь, главное, долететь до Живого леса. А там можно и передохнуть. А там можно что-нибудь решить. А сейчас нужно только лететь. Покуда хватает сил. Лететь. Лететь. Лететь.
Глава двадцать седьмая
Игорь
Наконец-то мы в лесу, вот теперь можно и отдохнуть. Доктор деловито выковыривает нам еду из– под снега. Он учит нас находить правильные корни. Правильные в том смысле, что питательные. Сплошная польза для организма, что и говорить. Кстати, между собой Сороки после обращения могут легко общаться … посредством мыслей. Поскольку среди нас сейчас все Сороки, а оборачиваться людьми мы не видим смысла, потому что зимней тёплой одежды при нас нет, да и, вообще, никакой одежды нет…
– «Есть» – отправляет мне мысль доктор. –«И одежда кое-какая, и запасы еды, и спички для разжигания костра»
– «Вы готовились?»– подаёт свою мысль Марина. –«И когда же это успели?»
– «Как только проводил Саву, на всякий случай подготовился»
– «Так чего же мы ждём?»– нетерпеливо спрашивает Марк.
– «Это примерно в трёх часах лёту, а мы устали».
– «Не настолько. Полетим медленно. Я уже давно не спала, как человек. Ещё одной ночи я не выдержу»– это Марина.
– «Охохонюшки, любительница полётов хочет стать человеком.»– конечно же, это Марк.
– «Заткнись»– велит ему Марина.
– «Да я, вообще-то, и так не разговариваю»
– «Думаешь больно громко.»
– «Ну хватит пререкаться.»– весело думаю я, потому что их пререкания так напоминают мне прежние счастливые времена. – «Полетели»
И мы летим, медленно, с ветки на ветку. Ищем докторовы запасы.
…А находим… целый дом. Маленький, но в нём можно переночевать даже с комфортом. Мы залетаем и тут же оборачиваемся. В домике темнота непроглядная, но доктор наощупь находит свечу и зажигает её, чиркая спичкой. Мы видим силуэты друг друга в этом слабом свете. Александр Витальевич открывает огромный сундук и выбрасывает оттуда одежду.
– Выбирайте, кому что подойдёт.
– Да… последнее время я только и хожу, как оборванец, – бурчит недовольный Марк.
– А какая разница? – отвечаю я, натягивая какие-то штаны. – Не на танцы идёшь.
– И, вообще, не знаешь, дойдёшь ли, – вставляет Марина, уже одетая.
– А я бы на твоём месте постеснялся со мной таким тоном разговаривать, – говорит Марине Марк.
– Это ещё почему? – настораживается она.
– Я видел тебя раздетой.
– Пфф, – фыркает она в ответ. – Как будто и не было всех этих лет, каким был…
– Хватит, хватит, – прерываю я ссору, а сам радуюсь в тайне: Марина сейчас так похожа на себя прежнюю.
– Здесь можно лечь, летом я насушил сена, – показывает куда-то в угол врач. Места всем хватит. Вода там, – показывает он в другой угол. – Надеюсь она не испортилась. Сейчас печку растоплю.
– Здесь и печка есть? – поражаюсь я такой предусмотрительности.
– Я уже давненько всё обустроил, – объясняет доктор. – Вы ложитесь, а я растоплю. Быстро потеплеет. А вам отдохнуть надо.
– Как и вам, – говорю. – Может, лучше мы с Марком.
– Нет, нет, я здесь командир, – шутливо осаждает он мои попытки помочь.
Врач даёт нам одеяла, а сам выходит за дровами. Мы укладываемся на сено. И, как ни странно, дремота быстро овладевает мной.
Просыпаюсь от того, что кто-то трясёт меня за плечо. Как же хочется спать. Но усилием воли открываю глаза.
– Уже утро? – смотрю на доктора, еле заметного в отблеске свечи. В доме гораздо теплее.
– Нет, я хочу поговорить с тобой, пока все спят.
Я встаю и иду за ним, накинув одеяло на плечи. Мы выходим на улицу.
– Я развёл костёр, чтобы нам было теплее и светлее, – кивает в сторону огня Александр Витальевич.
Мы садимся на бревно.
– Ну и о чём вы хотите поговорить со мной, доктор? – спрашиваю я. Мне хочется побыстрее снова заснуть, во сне со мной всё в порядке, во сне всё хорошо в Сорочьем Царстве, во сне я не вспоминаю о том, что я убийца.
– Я хочу поговорить с тобой о любви…
– О чём? Вы разбудили меня посреди ночи, чтобы поговорит … о любви? – сон от удивления, как рукой снимает.
– Но сначала я должен снять с тебя груз вины. Ты не убийца, Игорь. Та сорока выжила.
– Отку… Вам лес рассказал?
– Да, я узнал об этом, как только мы влетели. Лес почувствовал твою скорбь.
– Господи! Какое счастье! Какое невыносимое счастье! – простанываю я. – Ничто не может оправдать убийство! Доктор, Боже мой, доктор…
Врач смотрит на меня и улыбается, да и у меня самого рот расплывается.
– Теперь, когда ты почти счастлив, я всё-таки продолжу свой разговор о любви.
– Вы догадались, что я люблю Марину, – констатирую я. – Ну, так это и невооружённым взглядом видно.
"Я не убийца. я не убийца, я не убийца!"
– Ну так и я это не сегодня понял. У Марины сейчас сложный период…Но…
– У нас всех сейчас сложный период, – незаметно к костру подходит Марк. – Почему мы должны её жалеть?
– Ну, во– первых, потому что она единственная женщина среди нас, а во– вторых, раз уж ты пришёл, Марк, подслушать наш разговор, то садись, нет правды в ногах.
Марк садится возле костра:
– Ну, что там про Железную принцессу? Мы должны её всячески холить и лелеять, иначе она рассыплется на ходу?
– Почему ты так жесток к ней? – удивляется врач. Разве она тебя чем-то обидела?
– А чего её жалеть? Вы про неё не всё знаете.
– Ничто не оправдывает жестокость, – задумчиво говорит доктор. – Не думаю, что она способна на дурной поступок. Да, она очень сдержанна и строга, но…
– Наверное, надо вам кое-что про неё рассказать…
– Постой, я совсем не уверен, что хочу знать, – пытаюсь я остановить друга. До того странным кажется мне его тон.
– А, может, наконец-то, послушаем правду о твоей подружке? Не такая она святая, какой ты себе её возомнил.
– Марк, ты мой друг. Пока ещё, – охлаждаю я его горячность. – Не оскорбляй её.
– Пока еще? Ты всегда готов был променять меня на неё. Если бы у тебя встал выбор между нами, я не сомневаюсь, кого бы ты предпочёл спасти, приятель. А она тебя в грош не ставит. Презирает, ненавидит.
– Это не так, – возражаю я.
– Что не так? То, что ты выбрал бы её? – кажется, я даже слышу слёзы в глазах друга.
– Всё не так, дружище, Марина…
– Убийца твоя Марина. Вот что, – выпаливает Марк обвинение.
– Что ты несёшь? – пытаюсь я остудить его.
– Помнишь то время, когда её мать решила улететь к людям?
– Ну…– не понимаю я. – Такого не забудешь.
– Ты подарил ей Мафина тогда?
– Ну да, она убила Мафина? Того самого Мафина, который сейчас вместе с Викторией находится возле постели её больного отца? – ехидно спрашиваю я.
– Ты подарил ей Мафина. Маленького такого, хорошенького. В него сразу влюбилась Виктория. Ей тогда было десять, кажется.
– Ты быстрее подходи к сути вопроса, – злюсь я.
– Она везде таскалась с этим щенком. А потом их мать решила улететь, чтобы стать человеком. Она звала с собой Марину и Викторию тоже. Марина отказалась сразу. А Виктория хотела отправиться с мамой.
– Я знаю, Марина сказала, что отговорила её.
– А ты знаешь, каким способом она это сделала?
– Не интересовался.
– А надо было поинтересоваться.
– Ну говори уже, не тяни, раз начал.
– Игорь, Марк, может, не надо? – дрожащим голосом спрашивает доктор. – Может, нужно остановиться сейчас, пока никто из вас не стал подлецом?
– Нет уж, пусть договаривает. Я уверен, что Марина не могла совершить ничего плохого. Марк, пора бы уже оставить детскую ревность.
– Я скажу, я всё равно скажу, – кричит Марк. – Пора раскрыть тебе глаза на её гнилую суть.
– Ты слова –то выбирай, а то не посмотрю, что друг, – подскакиваю я к нему.
– Ребята, ребята! Давайте оставим этот разговор. Нам лучше разойтись, – расталкивает нас Александр Витальевич.
– Нет! Пусть скажет!
– И скажу. Так вот. Она взяла Мафина за горло, поднесла его к наполненной водой ванне и сказала, раз Виктория улетает к людям, ей, Марине, здесь щенок не нужен, и она утопит его прямо сейчас. На глазах у Виктории. Конечно, Виктория сразу же передумала лететь с матерью.
– Не может быть… Что ты несёшь? – ошарашенно шепчу я. – Марина не могла этого сделать.
– Мне Виктория сама рассказала. А я не склонен подозревать её во вранье.
– И я не склонен…– ощущение, как будто на меня небеса свалились и раздробили все мои кости, все до одной. Груз моей вины только что сбросил с меня наш уважаемый доктор, а мой лучший друг сложил на плечи Марины подобный. Виктория, нежная, трепетная девушка никогда не лжёт.
Я иду к дому, еле переставляя ноги, оставляя позади себя врача и Марка. Я только что лишился двоих близких мне людей: любимой девушки и лучшего друга. Я ложусь прямо на пол, подальше от неё. Вот, доктор, мы и поговорили о любви.
Глава двадцать восьмая
Марина
Всё не так. Как будто мир переменился всего за одну ночь. Игорь почему-то не разговаривает с Марком. Или это Марк не разговаривает с Игорем? Если им нужно что-то сказать друг другу, они обращаются к доктору. Со мной все предельно вежливы. Даже Марк. Что, шэкк возьми, я проспала?
Позавтракав, мы покидаем наше временное жилище.
– Хороший домик вы себе обустроили, – делаю я комплимент доктору, лишь бы что-нибудь сказать.
– Да, это лес мне насоветовал и помог. Сказал, что когда-нибудь мне этот дом пригодится, вот он и пригодился.
– Надеюсь, в этот раз вы не станете трогать стены пещеры руками, – с улыбкой продолжаю я, стараясь хоть каким-то образом разрядить это шэкково напряжение, витающее в воздухе.
– О да! То есть нет! Теперь я учёный, – отвечает врач как-то вымученно.
Идём молча. Час, второй, третий. По веткам деревьев скачут Дикие. Те самые Дикие, которых пару дней назад я хотела убить. Поразительно, как всё может измениться за столь короткий срок. Враги оказываются друзьями, а друзья врагами. Я смотрю на Игоря с Марком. Почему молчит врач? Он знает, что произошло? Почему он не хочет примирить их? Такой добрый и всепрощающий…
– Хватит! – останавливаюсь я.
– Ты хочешь сделать привал? – спрашивает врач. – Вообще-то действительно пора передохнуть.
– Нет. Не хочу я никакого привала. Я хочу, чтобы мне объяснили, наконец-то, что здесь, вообще, происходит.
– Мы идём через лес, к пещере. Чтобы найти ребёнка, который является потомком Старой Сороки. Предположительно он улетел к Обособленным. Поэтому мы идём туда же, – растолковывает мне Марк. Ну неужели он становится похожим на самого себя, язвительным и ехидным?
– Да что ты? А я –то думала, куда это мы идём такой подозрительной компанией? – язвлю и я в ответ.
– Да уж… Компания у нас действительно подобралась странная, – говорит Игорь каким-то непонятным мне тоном. Таких стальных ноток в его голосе я раньше не слышала.
– Этой ночью что-то произошло? – спрашиваю я. – Я пропустила всё самое интересное?
Ответом мне является молчание.
– Или мне сейчас же рассказывают, что случилось или…
– Что или? – взрывается Марк. – Очередного…
Договорить он не успевает, Игорь налетает на него коршуном. Я в испуге отскакиваю в сторону. Завязывается драка. Врач суетится вокруг них, пытаясь разнять. А я стою, недоумевая.
«Очередного?» О чём это он? Почему Игорь не дал ему договорить? Они поссорились из-за меня? Время неожиданно повернулась вспять? Повторяются детские истории?
«Друзья» расходятся в разные стороны и злобно поглядывают друг на друга из-под бровей.
– Прекратите! Вы забыли, зачем мы сюда забрались? Вы забыли, кто наш общий враг? Вы забыли, что случилось в прошлый раз, когда мы шли по лесу разными путями?
– Что ещё ждать от глупых Стрёкотов? – презрительно бросаю я. – Я на некоторое время позволила себе забыть, с кем мы имеем дело. Хорошо, что сами вовремя напомнили.
– Хватит, – рявкает доктор и в мою сторону. – Сейчас же прекратите! Все! Вы сами меня назначили командиром в это походе. Или мы миримся, и все вместе дружной компанией идём дальше, или возвращаемся и даём Стражникам возможность применить Наказание. Подумайте о всех тех Сороках, которые помогали нам, подумайте во имя чего они это делали. Неужели ради того, чтобы вы переубивали здесь друг друга? Друзья детства! Грош цена вашей дружбе, если в тяжёлые времена вы отвернулись друг от друга! Глупцы!
– Александр Витальевич прав, – подумав, произносит Игорь, – у нас будет время разобраться. Потом, когда всё закончится. Он протягивает Марку руку для пожатия. Тот нехотя протягивает свою.
– Марина? – врач смотрит на меня.
– Я с ними не ссорилась, – фыркаю я, но кладу свою руку поверх их сцепленных ладоней. Доктор кладёт свою руку на мою.
– Чтобы ни случилось в пути, обещайте, вы не оставите друг друга, и сделаете всё, чтобы добраться до Обособленных и найти ребёнка, – строго говорит он.
– Обещаем! – произносим мы в разнобой и тут же расцепляем руки, будто эти вынужденные прикосновения нам противны.
– А как зовут ребёнка? – внезапно приходит мне в голову мысль, – а то мы всё время говорим о нём, но никто не называет его по имени.
– А я разве не сказал вам? Его зовут Женя, но дома его называли Жожо, – отвечает мне врач.
В это время над лесом раздаётся гром. Гром в начале зимы. Такого не было за всю историю Сорочьего Царства. И снова невыносимая нежность заполняет всё моё тело. На этот раз она исходит от этого имени. Жожо. Но сразу же вслед за этим чувством меня посещает щемящий душу страх. И я понимаю, что этот страх связан с этим маленьким мальчиком, Жожо. Неужели я боюсь ребёнка? Нет, напротив, я боюсь за ребёнка. Также, как раньше, я боялась за маленькую Викторию. Это страх сестры, это страх матери…
Игорь
Не думать, только не думать о том, что сказал Марк, иначе мне не выполнить обещанное доктору. Помню, примерно такое же состояние было у меня, когда Сергей сказал про мою маму, что она… Старая Сорока, я тогда даже на Марка сердился, хотя он ни в чём не был виноват. Тогда… Тогда нас примирила друг с другом только опасность. Не думать, не думать, не думать о том, что сказал Марк. Надо же, Марина… Нет, не думать. Только идти вперёд. Искать неизвестного нам Жожо, будущего спасителя Сорочьего Царства.
Марина
– А он не мог заблудиться в лесу? – беспокоюсь я.
– Кто? – вздрагивает доктор от внезапного вопроса, разрушившего тишину.
– Этот мальчик. Жожо…,– мурашки проходят по моей спине, когда я произношу это имя. Что происходит? Почему я так реагирую? Смотрю на остальных, все идут спокойно. Ну или создают видимость спокойствия.
– Не думаю. Ведь ему помогал лес. И Дикие. Возможно, сейчас он уже на подходе к Обособленным.
– А озеро Искушения? – продолжаю я пытать доктора.
Игорь поворачивается ко мне:
– Почему ты так переживаешь за него?
– Она о Сорочьем Царстве переживает. Теперь на ребёнка вся надежда. Судьба отдельно взятого малыша меркнет перед судьбой Сорочьего Царства, – влезает в разговор Марк.
– А ты разве не переживаешь? Судьба этого ребёнка, Жожо, – и снова мурашки пробегают по телу, – неразрывно связана с судьбой нашего Царства.
– Я не знаю, что там с озером Искушения, может быть, оно тоже поймёт, что этот малыш особенный. Всё-таки пещера – часть Сорочьего Царства, – подумав, отвечает мне Александр Витальевич.
– А если нет?
– А если нет, то мы встретим его, когда он будет идти обратной дорогой.
– А чем, интересно, озеро Искушения может привлечь маленького мальчика? – улыбается Игорь, впервые за сегодняшний день. – Не машинкой же на пульте управления.
Все улыбаются вслед за ним. Хоть улыбки эти совсем не весёлые, но всё-таки это уже улыбки.
– Значит, мы скоро с ним встретимся, – подытоживаю я наш разговор.
– Чьюк, чьюк, чьюк,– будто в подтверждение моих слов стрекочут на ветках Дикие Сороки, наши друзья.
– А почему лес не подскажет вам, где Жожо? Ведь рассказал же он вам о том, что Дикие напали на Игоря и Марка, – киваю я в сторону наших спутников.
– Я не могу приказать лесу или спросить у него, он сам говорит мне о том, о чём сочтёт нужным. Всё было бы гораздо проще и легче, если бы я мог спросить. Но… возможно, лес не хочет, чтобы нам было проще.
– Почему? – пожимаю я недоумённо плечами.
– Потому что то, что легко достаётся, потом не ценится.
– Но я всегда буду ценить Сорочье Царство, это самое дорогое, что у меня есть. Оно мне дороже всего, – говорю я. А перед глазами встают Виктория и папа, и кто-то сжимает сердце ледяной рукой. Нет, если бы мне пришлось выбирать между моей семьёй и Царством… Если Стражники применят Наказание, мы тоже станем людьми, ради Виктории, ради её будущего. Ради того, чтобы она жила.
Игорь
Завтра утром мы рассчитываем дойти до пещеры. Хорошо, что врач спрятал запасной ключ под камнем возле неё, иначе, удирая в такой спешке, мы бы про него и не вспомнили. А если бы и вспомнили, то класть доктору его всё равно было некуда.
Мы разговариваем, когда идём, разговариваем, когда едим, разговариваем перед сном. Мы все разговариваем с врачом. И никогда друг с другом.
Марина, девушка, которую я почти возвёл на пьедестал… Мне, самому едва не ставшему за этот короткий период убийцей даже дважды, тяжело принять то, что она – женщина, будущая мать, способна запросто, намеренно уничтожить беззащитное существо. Весь мой мир, всё то, на чём строилась моя жизнь, всё рухнуло, похоронив под обломками само понятие любви…
Глава двадцать девятая
Сергей
Дом Больших Советов, внешне похожий на какой-нибудь ДК, встречает меня неприветливо: на первом этаже я практически сразу же сталкиваюсь с Никодимом.
– Вот уж, нечаянная радость! – то ли злорадно, а то ли ехидно говорит Никодим. – А мы уж было решили, что ты собрался покинуть этот мир.
– Весьма двусмысленная фраза, – замечаю я. – Особенно, если учесть, что меня обкалывали снотворным.
– Кто? – деланно-испуганно спрашивает он. – Врач? Зачем это ему?
– А не с вашей ли подачи он это делал, уважаемый Никодим Петрович? – спрашиваю я весьма вежливо. Я, вообще-то, от природы очень застенчивый и робкий, нагрубить человеку или даже просто поспорить с ним о чём-либо для меня является серьёзной проблемой, даже если я уверен в своей правоте. Хотя с некоторыми людьми надо спорить, а некоторым, в самом деле, нужно грубить.
– С моей? Господь с тобой! Наверное, тебе от него становилось лучше.
– Не становилось, – возражаю я, опять-таки очень вежливо.
– Ну, нет так нет, – охотно соглашается со мной Никодим. – Врач уже уехал, так как пациент пропал, так что мы у него спросить ничего не можем. Можешь быть свободным, иди домой, отдыхай, дружочек.
"Дружочек! С чего бы это?""
– Нет, я не хочу отдыхать. Я требую созыва совета! Нам нужно обсудить ситуацию, которая сложилась вокруг Сорочьего Царства.
– Этого никак не может быть. Все, или почти все Стражники, в Сорочьем Царстве, ищут украденного ребёнка.
– Человеческий ребёнок не может попасть в Царство! Почему они ищут его там? – ловлю я Никодима на слове.
Он злобно скрипит зубами, поняв, что проговорился, но тут же его лицо принимает снисходительное выражение:
– Следы этой недоптицы – Савелия Радужного.
– Когда-то же они вернутся, – резонно замечаю я.
– Не могу сказать, – пожимает он плечами. – Столь любезные твоему сердцу Сороки таких дел наворотили.
–Тогда пока я поживу здесь, подожду, когда все соберутся вместе, – замечаю я, как бы между прочим.
– Ты не можешь здесь жить! – Никодим, вероятно, решает, что хватит с него любезных слов в мою сторону на сегодня.
– Почему же? Ситуация чрезвычайная. Каждый Стражник должен быть в зоне досягаемости. Я буду ждать всех здесь. Я Стражник, и я требую общего сбора. Я имею на это право, как и все Стражники, – я стараюсь говорить убеждённо. Получается плохо, девятнадцатилетний невысокий нескладный парень с тонким, почти немужским голосом, не умеет быть убедительным.
– Ладно, чёрт с тобой, – неопределённо машет рукой Никодим. – Не до тебя сейчас.
– Сообщите по вашим каналам о том, что я требую созыва Совета для всех Стражников, – скороговоркой повторяю я, пока о меня не прервал, а затем быстро-быстро ухожу, не дожидаясь, когда он вновь мне ответит мне пренебрежительным отказом.
Ухожу, искать себе комнату для устройства, оставив последнее слово за собой. Небольшая и несерьёзная победа, конечно, но мне становится чуточку легче, как будто она является предпосылкой к большой, настоящей победе…
***
За окном ночь, нужно попытаться найти Савелия. Послезавтра мне пообещали, что Совет всё-таки состоится, даже некоторые Сороки придут. Интересно, кто? Все главные действующие лица официально разыскиваются в связи с совершением преступлений против человечества. Идти в лес Стражники боятся даже в присутствии кого-либо из Сорок, помнят о нападении Диких.
Выхожу в коридор. Надо отыскать ту комнату, про которую говорил Игорь. Вот она, в конце коридора. Стучу тихонько, ответом мне служит тишина, в общем-то этого следовало ожидать, непонятно на что я, собственно, рассчитывал.
Чёрт, или, как говорят Сороки, шэкк! Сверху кто-то спускается, слышен достаточно громкий разговор. Кажется, собираются зайти сюда, на второй этаж. Надо срочно спрятаться, я мечусь в растерянности по коридору. Вот ведь не спится людям! Влетаю в первую открытую комнату., стою у двери, прислушиваясь и нервничая. Шэкк! Вот уж где невезение! Эти с лестницы, идут именно сюда, Мне ничего не остаётся, как нырнуть под кровать, благо покрывало с неё свисает почти до пола. Симпатичное такое покрывало, успеваю заметить я краем глаза, с оленями.
Заходят двое. Лиц я, конечно, не вижу, но по голосам узнаю Василия и Тимура, моих малоуважаемых коллег по стражничеству.
– Ну, найдут они ребёнка вперёд нас… ничего страшного не произойдёт, – говорит Тимур.
– Как это ничего страшного? Они же все законы переменят, вдруг решат, что Стражники им больше не нужны, – возражает Василий.
– Он ребёнок, он пока не осознал свою силу. Его ещё учить и учить. А если мы применим Вымирание, им придётся выдать нам Сорокино отродье, иначе своих детей лишатся. Главное, сейчас провести правильную пропаганду среди Сорок, обвинить во всём этих путешественников, чтобы, когда они объявятся, народ сам наказал их и заставил отдать ребёнка нам.
– Каких путешественников?
– Неужели неясно? – раздражается Тимур. – Как её, Марина, что ли. И Игорь с его дружком. Путешественнички.
–Да… Послезавтра Совет. Их глава в больнице – наше счастье. Придут Советники, а уж их мы сумеем перетянуть на нашу сторону, – радуется Василий. – А как бы Стрёкота этого разговорить?
– Да теперь он нам и не нужен. Если ребёнок у Обособленных, нам его оттуда не достать. Главное, сейчас настроить народ против этих «героев».
– А с ним-то что делать?
– Отпускать нельзя. Иначе весь наш план к чертям полетит. Пусть побудет там, где есть. Пусть поспит, отдохнёт, – смеётся Тимур.
– Он не … пострадает там, в подвале, а то… как бы чего не вышло.
– "Как бы чего не вышло" – передразнивает Тимур брезгливо. – Спит себе. Врач при нём, этот, как его… Борис, кажется. Так что всё под контролем. Не пора ли и нам спать укладываться, подобно нашему юному Стрёкоту? – в голосе Тимура слышится зевота.
Василий уходит в ванную комнату, а Тимур раздевается. Вот шэкк, эту ночь я похоже проведу под его кроватью. Здесь есть подвал? Там они прячут Савелия? Дождусь, пока они заснут и попытаюсь его найти. Зеваю, вслед за Тимуром. «Лишь бы самому не уснуть в ожидании» – думаю я и…
Просыпаюсь от того, что Василий с Тимуром в спешке куда-то собираются. Смотрю на часы. Проспали мы добрых полтора часа. Стражники собираются молча, почти выбегают из комнаты. Я выхожу следом за ними и почти сразу наталкиваюсь на Никодима.
– А ты что тут бродишь по ночам? – налетает на меня он.
– А почему все суетятся? Разбудили…
– Никто не суетится. Что ты несёшь?
– Почему мне никто ничего не рассказывает? Я Стражник, я имею право знать! – требую я разъяснений. Хотя требовать у меня плохо получается.
– Уйди! Не до тебя сейчас! – Никодим грубо отталкивает меня и уходит.
Что могло случиться? Ребёнок нашёлся? Нашими – я сейчас имею ввиду Игоря и его компанию – или Стражниками? Сава сбежал? А пойду в подвал, может, получится что-то выяснить. Чего мне уже бояться, бояться мне уже нечего!
О! Тимофей!
– Здравствуйте! Что происходит? – подхожу я к нему.
Он злобно смотрит на меня и говорит кому-то за моей спиной:
– Уберите его.
И меня убирают до того, как я успеваю обернуться.
Глава тридцатая
Игорь
Небо над нами темнеет, деревья чернеют прямо на глазах. Дикие поднимаются в воздух и обеспокоенно мечутся с громкими криками: «Шэкк, шэкк, шэкк». Я пугаюсь и инстинктивно прикрываю собой Марину.
Поднимается ветер, злой, холодный, пронизывающий. Мы переглядываемся друг с другом.
– Что происходит? – свой вопрос я адресовываю врачу как командиру и самому знающему из нас.
– Я не знаю, но это не лес, – отвечает он неопределённо, качая головой.
– А кто тогда? Стражники здесь? – спрашивает Марина, я чувствую, как вибрирует её голос едва-едва.
– Нет. Что-то произошло в Сорочьем Царстве, лес откликается на его боль.
– Что могло произойти? Ребёнок? Что-то с Жожо? – пугается Марина.
– Нет, что-то другое, не менее страшное… Лес боится… за нас, я, надеюсь, что правильно его понимаю.
– А что нам-то делать? Опять возвращаться? – нервничает Марк. – Так мы никогда ребёнка не найдём. Что там могло произойти? Стражники применили Наказание?
– Там папа, там Виктория…– шепчет Марина. – Я должна вернуться. Я не могу идти дальше!
– Я тоже возвращаюсь, – вторю ей я.
– И я. У меня родители, – присоединяется Марк. – Там мы сейчас нужнее.
– Ребёнок – наш единственный шанс на спасение, как вы не понимаете? – кричит врач. А ветер треплет его волосы, крепчая и злясь. – Куда вы собрались? Кто вы против Стражников? Во мне течёт кровь одного из них, я знаю их силу и их возможности! Без ребёнка нам с ними не справиться! Они найдут способ уничтожить нас, если уж задумали такое!
Деревья нагибаются, защищая нас от разбушевавшегося ветра.
– Нам всё равно не пройти, – уже более спокойным голосом говорит Александр Витальевич. – По крайней мере сейчас. Давайте переждём непогоду. Вьюга не может бушевать вечно, чем бы она ни была вызвана. Переждём, а там видно будет. Сейчас мы все нервны, а в таком состоянии решения не принимаются. Нужно упокоиться. Может быть, тогда и вьюга утихнет, ведь иногда не погода влияет на нас, а мы на погоду.
Его слова немного усмиряют наше общее сорочье желание кинуться тотчас же домой. Мы садимся на заботливо постеленное деревьями ветвистое покрывало. Врач достаёт термос с водой из рюкзака и включает фонарь. Вокруг нас гуляет ветер, а мы сидим, прижавшись друг другу и пьём горячий чай. Каждый думает о своём, но все мы в конечном итоге думаем об одном и том же. Что творится в нашем спокойном безмятежном, таком привычном Сорочьем Царстве?
Сергей
Они убили Савелия, врач просто не рассчитал дозу снотворного, и сердце Игорева брата перестало биться навсегда. Сорочье Царство непременно накажет нас, поэтому они так и суетятся. Что мне теперь делать?
Нужно, как можно скорее, переправляться в Сорочье Царство и искать Игоря с его компанией. Здесь я уже точно больше никому и ничем не смогу помочь. Тот, ради кого я вернулся, сейчас медленно обращается птицей, ибо Сороки после окончания своих земных дней принимают свой истинный облик, а их души… Куда попадают души Сорок после смерти мне не ведомо. Я шепчу заветные слова… но ничего не происходит. Вот оно! Наверное, так начинает действовать наказание от Сорочьего Царства. Господи, что будет, когда об этом узнает Игорь?
Марина
Потихоньку вьюга успокаивается. Мы решили заночевать здесь, под прикрытием деревьев, а с утра двинуться дальше. Доктор прав, к сожалению, но он прав. Шэкк! Даже если в Сорочьем Царстве произошло нечто страшное, нам с этим не справиться. А Жожо сможет, я верю в него, потомка Старой Сороки. К тому же Живой лес любит преувеличивать опасность, как тогда, с этой историей про гибель Игоря и Марка. Может быть, не всё так трагично, как кажется на первый взгляд, утешаю я себя.
Мы разводим костёр. Вернее, разводят Игорь с доктором, а мы с Марком сидим друг напротив друга и смотрим, куда угодно, только не друг другу в глаза.
