Наталья Вадимовна Плотникова
Сорочье царство
– Нет, но… Ты специально сказал Тимофею, что Савелий – сын Стражника? Хотел проверить, как он отреагирует?
– Да! – радуюсь я тому, что Марк меня понимает верно. – Врач унёс Марину. Он обладает способностью не только сам передвигаться по лесу, но и проводить через него кого-то из Сорок. Стражники изначально предполагали, что Саву перевёл неизвестный им «бродец». Предположение, что Сава – сын Стражника всего-навсего предлог, чтобы заслать в поход с нами Серёгу, в которое и сам-то Серёга не очень поверил, помнишь, он говорил, что удивлён, почему послали его.
– Помню, конечно, но тогда вопрос остаётся открытым: действительно, почему его?
– Похоже, им было нужно выдворить его из Царства, как и нас, мы им там мешали своим присутствием.
– Но что или кого они там ищут? Саву?
– Или доктора…или ребёнка…
– Ребёнка? Но разве ребёнок может попасть в Сорочье Царство?
– Человеческий не может…
– Но ведь ребёнок как раз-таки человеческий.
– Зачем Саве похищать какого-то ребёнка? Почему он так нужен Стражникам? А он им нужен, раз они его так отчаянно ищут. Ни за что не поверю, чтобы Стражников действительно волновала судьба какого бы-то ни было ребёнка, человеческого ли, сорочьего ли. Стражники думают о себе и только о себе.
– Сергей сказал, что они хотят заполучить наш дар… Ты думаешь ребёнок как-то связан с этим?
– Такой вывод напрашивается сам по себе.
– Но каким образом человеческий или даже наш, сорочий, детёныш может помочь Стражникам стать Сороками? – интересуется Марк. – Такое, вообще, возможно?
– Изменить закон может только тот, кто его установил. Сорока является Сорокой по праву рождения, никто не сможет стать таковой по своему желанию. Но Старая Сорока не воскреснет, чтобы изменить законы, она не… Нет. Это безумная мысль, но, – я в ужасе от собственных выводов хватаюсь за свою больную голову.
– Он потомок Старой Сороки и её дочери. Он прямой наследник их дара, – Марку приходит в голову та же мысль, что и мне.
Мы молчим и смотрим друг на друга поражённо. Не может такого быть! Ни о каких потомках Старой Сороки нам никогда не было известно. Но если о них неизвестно нам, то это не значит, что о них неизвестно Стражникам.
– Если считать пришедшую в наши голову невероятную мысль правдой, то нам следует искать не Саву, а ребёнка, – говорю я.
– Но где? У людей? Стражники его там не нашли, а нам и подавно не найти, – шепчет Марк, также ошарашенный самой возможностью существования в этом мире потомка самой Создательницы.
– Он здесь, то есть там, – мысли хаотично носятся по моей голове, кажется, что я даже слышу их сбивчивый топот. – Поэтому они и не хотят, чтобы мы вернулись домой. Он Сорочьем Царстве! И пока что, они его не нашли! Мы должны отыскать его первыми!
– Но это только в том случае, если мы не ошиблись, – охлаждает мой пыл приятель.
– Да, это только в этом случае. Но если наши предположения верны, тогда картинка складывается полностью. Ну или почти полностью… Мне непонятны поступки врача. Если это он помог Саве, то почему он не помог нам? Зачем он унёс Марину?
– Может быть… хотя… я не знаю, – мнётся, не решаясь высказать свои предположения Марк, и его веснушчатое лицо слегка краснеет.
– Что ты предполагаешь? Поделись своими мудрыми мыслями, – улыбаюсь я, глядя на озадаченное лицо своего приятеля. – Не всё же мне строить из себя известного человеческого персонажа детективов, который любит шевелить серыми клеточками мозга.
Вспомнив об Эркюле Пауро, я тут же вспоминаю, что стал убийцей. Конечно, я защищался, и всё это получилось почти случайно, но…
– С нами был Сергей. Он же Стражник. Если доктор и вправду помог Савелию, то он не слишком доверяет Стражникам, как им не доверяет Сава.
– Да, верно. Нам нужно узнать, что именно Серёга собирался нам сказать, когда напали Дикие! Уж не о ребёнке ли?
– А ты ему доверяешь? Если ты ошибаешься, и Стражники рассчитывали именно на то, что мы поверим ему? – подумав, спрашивает Марк.
– Мы поменялись местами и теперь ты настраиваешь меня против Сергея? – изумляюсь я. – Совсем недавно ты утверждал, что он спас нам жизнь, конечно, невольно…
– Почему? Я верю ему, по большому счёту, но по малому, если всё так, как ты предполагаешь… – Марк разводит руками.
– Пока нам всё равно ничего другого не остаётся. Сергей нужен нам, чтобы подтвердить или опровергнуть наши догадки.
– Да. У нас пока только предположения, а не факты, – горестно вздыхает Марк.
– Дождёмся ночи и попытаемся найти здесь Серёгу, – подытоживаю я наш диалог, и Марк уходит в свою комнату. Чем спокойнее мы ведём сейчас, тем меньше бдительности становится у Стражников.
Глава восемнадцатая
Марина
Я лежу на полу пещеры, наверху по-прежнему суетятся светлячки, создавая свои картины, которые некому оценить. Мне теперь не до их красоты. Сколько времени я пролежала в полубессознательном состоянии, после того, как мне почудилось, что на меня падают стены? Куда исчез доктор, и что мне сейчас делать? Не сквозь землю же он провалился! На всякий случай я решаю вернуться назад и поискать трещины на полу, вдруг моё нелепое предположение окажется верным. Я ногами прощупываю пол до того места, где мы виделись с доктором в последний раз, но никаких трещин, разумеется, не нахожу.
Паника? Да, это она липкими холодными пальцами дотрагивается до меня, прощупывает моё тело даже сквозь тёплую куртку, но я сбрасываю её руки со своих плеч. Нужно идти дальше. Одной, значит, одной! Разве я ничтожнее Обособленных? Они ходили по этому каменному коридору в одиночестве. Я тоже пройду!
– Марина! – слышу я откуда–то голос врача. Я оглядываюсь по сторонам, не веря своему счастью, но по-прежнему никого не вижу.
– Марина! – голос доносится глухо, как будто из-за стены.
Почему же как будто? Вероятнее всего, из-за стены он и доносится.
– Доктор, Александр Витальевич! – кричу я. –Я слышу вас, где вы?
– Я здесь, за стеной. – слышу я самый желанный, самый приятный голос на свете и начинаю стучать по стене, в надежде на то, что сейчас она расступится, и я увижу врача и снова буду не одна. – Как вы очутились там?
– Я нажал на какой-то камень в стене, и она поглотила меня. Я уже перещупал всю стену здесь, проход к тебе не открывается.
– И что же нам теперь делать? – говорю я, а сама продолжаю прощупывать стену, в надежде нащупать тот самый камень, который позволит нам с доктором воссоединиться. Обещаю! Клянусь, что больше никогда не обижу его ни словом, ни слогом, ни мыслью, только, Старая Сорока, пожалуйста, дай нам встретиться! Дай мне дотронуться до его руки, даруй мне, пожалуйста, возможность снова согреться под взглядом добрых глаз моего милого доктора!
– Я могу идти вдоль этой стены, здесь такой же коридор, как и там, у тебя. Давай идти вдоль неё и прощупывать, может мы найдём нужный нам камень.
– У вас там также светло? Вы видите дорогу? – обеспокоенно спрашиваю я.
– Да, да. – доносится до меня голос врача. – Светлячки здесь тоже есть!
– Сколько времени прошло? У меня нет часов, – задаю я волнующий меня вопрос, потому что сейчас время для меня – единственное мерило всех ценностей, единственное, что я боюсь упустить.
– Час прошёл с тех пор, как я попал сюда. Я звал тебя, я не уходил с этого места, я боялся тебя потерять!
– Я тоже боялась потерять вас, доктор. Как хорошо, что вы не ушли, а то я бы не услышала вас, – выдыхаю я с облегчением. Час – это не такой долгий срок.
Я передвигаюсь вдоль стены и лихорадочно её прощупываю. Проходит примерно полчаса, по моим подсчётам. Руки устали, и я начинаю понимать всю бесполезность этого занятия. Нам не найти этот загадочный камень:
– Доктор, ничего не выходит. Мы только теряем время, так мы будем идти гораздо дольше, – громко кричу я.
– У меня тоже ничего не выходит. И руки уже устали, – отвечает мне врач. – Давай просто идти и периодически перекрикиваться, чтоб не потерять друг друга, возможно стена когда-то закончится, и мы соединимся.
– Хорошо! – кричу я. Хорошо! Хорошо, что мудрый доктор положил мне в сумку бутылочку с растопленным снегом и немного корешков, которые выкопал из-под снега в лесу, иначе мне грозили бы жажда и голод.
Так мы продолжаем идти, по ощущениям прошло несколько часов, два часа-то точно.
– Сколько мы так уже идём? – спрашиваю я врача и удивляюсь ответу, оказывается, прошло уже целых четыре часа, а я даже не устала, до того я возбуждена всеми произошедшими событиями: потеря доктора, стены, падающие на меня, счастливое обретение доктора.
Вдруг впереди вдалеке что-то меняется. Узкий коридор расширяется.
– Доктор, там у меня впереди какой–то … зал, – сообщаю я врачу, в надежде на то, что он ответит мне теми же самыми словами. И Александр Витальевич, слава Сороке, не разочаровывает меня.
– И у меня тоже коридор заканчивается, – кричит он в ответ. – Возможно, сейчас мы встретимся. Ну, я побежал.
Представляя, как бежит мой неуклюжий полненький доктор, я улыбаюсь. Потом достаю бутылку с водой, делаю глоток, глядя вперёд, убираю бутылку в сумочку и тоже бегу. Бегу вперёд, радостно, как влюблённые бегут на свидание. Бегу так, как будто мне было обещано, что там, в конце коридора, в этом таинственном, ярко освещённом зале меня ждёт решение всех моих проблем, как будто достигнув его, я обрету долгожданное никем невиданное счастье.
Глава девятнадцатая
Игорь
Уже три часа ночи, наконец–то коридор опустел, и можно попытаться выйти на разведку. Я боялся, что мою дверь на ночь запрут, но этого, к счастью, не произошло. Я, крадучись, выхожу из своей комнаты и дохожу до комнаты Марка, дверь открывается без скрипа, заглядываю в неё и вижу, что мой приятель спит, как ни в чём не бывало, как будто это не с ним я сегодня разговаривал днём о том, что не всё ладно в Датском королевстве, то есть в нашем Сорочьем Царстве, конечно.
– Марк, – шепчу я. – Марк, вставай. Но он не просыпается. Я подхожу к кровати и с удивлением обнаруживаю, что Марка в ней нет. Это одеяло и подушка сложены таким образом, чтобы в темноте показалось, что на кровати лежит человек.
– Шэкк! – ругаюсь я шёпотом. Где же он? Пошёл искать Сергея один? Ушёл в туалетную комнату? На всякий случай заглядываю и в неё, как и следовало ожидать, Марка там не обнаруживаю. Мне ничего не остаётся, как тихонько выйти из его комнаты и отправиться искать Серёгу в одиночестве. Возвращаюсь в свою комнату, в надежде застать приятеля там. Но надежды мои, увы, тщетны.
Выхожу снова в коридор. Ну и куда идти теперь? Решаю пойти направо. Только бы на Стражников не нарваться. В коридоре темно, но не слишком, сквозь окна в разных концах этого длинного коридора в здание попадает свет от фонарей во дворе.
Осторожно открываю первую попавшуюся дверь и заглядываю. Пустая, вздыхаю разочарованно, хотя глупо было надеяться найти Сергея за первой дверью. Да хоть бы Марка найти! Иду дальше. Ещё дверь. Потом ещё одна, затем ещё. Пустые. А я уже дошёл до конца коридора. Последняя дверь. Толкаю её, не поддаётся.
Вдруг слышу шорох по ту сторону двери. Кто там? Сергей? Кто-то из Стражников? Марк? Как бы узнать, не выдав себя, если вдруг там окажется Стражник?
– Здесь есть врач? – спрашиваю я со страданием в голосе. – Голова болит, мочи терпеть нет.
– Игорь, это ты? – раздаётся голос того, кого я так жаждал услышать все эти дни. Сава. Мой любимый младший непутёвый брат, похититель детей и государственный преступник.
– Что ты тут делаешь? – грозный окрик за моей спиной. – Тебе не разрешено ходить просто так по владению Стражников.
– Я арестован, мне нельзя передвигаться? – спрашиваю подошедшего Стражника. Никодим. Кто его так назвал? Совершенно, не подходит ему это имя. Грозный, величественный, пятидесятилетний, разговаривающий с Сороками таким тоном, как будто делает им великое одолжение. – На каком основании? И почему мне об этом не сообщили? «Сава здесь. Сава здесь. Сава здесь.» – бьётся внутри меня ошалевшая от страха, неожиданности и радости одновременно мысль.
– Нет, ты не арестован, но ты у нас дома, а не у себя, так что уважай законы нашего гостеприимства и не шарь по чужим комнатам по ночам, – говорит Стражник.
– Я врача ищу. Голова болит, – отвечаю я жалобным тоном.
– А кнопку возле кровати нажать пробовал? – интересуется зловещим тоном Никодим.
– Какую кнопку? – удивляюсь я вполне искренне. – Нет там никакой кнопки.
– Сейчас позову врача, – смягчаясь, говорит Стражник, наверное, ждал, что я совру, что жал кнопку, а никто не пришёл. – Иди в свою комнату и не ходи больше по ночам по коридору, а то собака покусает.
– Какая ещё собака? – поражаюсь я.
– Обыкновенная. Овчарка. Здание охраняет, – и, видя, моё удивление, добавляет, почти добродушным, несвойственным ему тоном. – Холодно ей зимой на улице, вот и запустили сюда. «Надо же, людей на жалеют, а собаку им жалко. Хотя, разве мы для них люди? Сороки-трещётки, бесполезные и пустоголовые.»
Стражник провожает меня до моей комнаты и почти вталкивает обратно. Я сажусь на кровать. Сава здесь? Мне не почудилось? Что происходит? Как мне попасть к нему?
Заходит врач, наш, сорочий, делает мне укол, от которого глаза сами по себе начинают закрываться. «И где же, всё-таки, Марк?» – мелькает последняя сонная мысль.
Марина
В пещерном зале очень светло, и есть вода. Со стены бегут ручейки и собираются в небольшое озерцо. Я набираю воды в руку и нюхаю её. Она чистая, прозрачная, без запаха. Я осторожно пробую её на вкус. Холодная, будто хрустальная, я пью ещё и ещё, не в силах остановиться. Врача здесь нет. Но мне уже не так сильно хочется его видеть. Мне не хочется никуда идти, не хочется никого искать и тем более спасать. Я маленькая и хрупкая, это меня нужно спасать и жалеть. Меня нужно оберегать и лелеять. Я рождена, чтобы летать и стрекотать, наслаждаться полётом и видом Сорочьего Царства сверху. Зачем мне эти заботы? Кажется, я начинаю понимать Диких. Они счастливы, потому что свободны. Свободны от человеческого разума. Они живут в живом лесу, который кормит их и поит. Они никого не должны спасать и искать. Но они напали на Игоря… Ещё неизвестно почему. Скорее всего эта непутёвая компания сама вынудила Диких так поступить. Жалкие Стрёкоты и Стражник. С чего бы Диким их любить их? Предатели, враги, губители Сорочьего Царства. Моего Царства, моего дома. А куда это, вообще, я иду? Я хочу домой. К папе и Виктории. Но Виктория умрёт, если я сейчас отправлюсь домой. Все смертны, ничего не поделаешь. Главное для меня сейчас вернуться домой.
Я скидываю с себя одежду, привычное голубое сияние исходит от тела. Как же хорошо! Я вылетаю из зала и лечу по коридору в обратную сторону. Я лечу домой! К папе!
Глава двадцатая
Марк
Ну вот я и дома. Ну вот я и в опале. Жаль, конечно, что не удалось рассказать всё Игорю, но, с другой стороны, может и не жаль: когда Стражники будут расспрашивать его обо мне, он будет удивляться абсолютно искренне.
Когда я выглянул из своей комнаты, ночь только зачиналась, где внизу были слышны голоса, но на этаже где нас расположили болеть, никого не было, по крайней мере, в коридоре, а комнаты мне как раз и предстояло обследовать. Вообще, здание, в котором проходят Большие Советы трёхэтажное (наши комнаты расположены на втором), внутри – современная отделка, потолки, ламинат, всё такое. Интересно, кто владелец этого дома?
С Игорем мы договорились «пойти на разведку» в час – два ночи, раньше страшно, а к тому времени, мы рассчитывали, что движение в доме поутихнет, должны же его обитатели когда-то заснуть. Большая их часть, во всяком случае.
Я, крадучись, вышел из комнаты, предварительно соорудив на кровати нечто, что должно было заставить заглянувшего впотьмах подумать, будто там спит человек, то бишь я. Игоря решил не тревожить, слишком уж были оживлены голоса там, внизу, просто небольшая вылазка, разведка перед разведкой, из которой, возможно, ничего путного и не получилось бы.
Как и следовало ожидать, всё пошло плохо с самого начала. Стоило мне только пройти мимо комнаты Игоря, как с лестницы, прибежал пёс, огромный такой, чёрный, с острыми зубами, я их хорошо разглядел в пробивающемся сквозь окна свете фонарей.
Шэкк! Шэкк! Шэкк! Пёс не залаял, он просто смотрел на меня и рычал. Что мне оставалось делать? Я рванул до подоконника, о Старая Сорока, никогда я быстрее не бегал, благо до него был недалеко. Пёс, естественно, помчался за мной. Уже на подоконнике, я сорвал с себя халат, и …бельё тоже, открыл окно и обернулся Сорокой. Я понимал, что в доме, полном Стражников, мои действия нелепы и опасны. Сейчас меня кто-нибудь увидит и …дальше даже думать не хотелось.
Я перелетел к другому окну, сел на… кажется у пластиковых окон это называется «отливом»… в общем, сел на подоконник со стороны улицы и задумался. В моей комнате окно закрыто, таким образом в неё мне не залететь. Пес там, наверное, лаем зашёлся, сейчас все прибегут. Я долетел до Игоревой комнаты, заглянул в окно, побился и крыльями, и клювом, тишина, похоже, мой друг заснул. Нашёл тоже время! Я полетел искать иные открытые окна и… в последнем окне, на углу здания я увидел в тусклом свете ночника… Саву, лежащего на кровати с закрытыми глазами, от удивления я чуть не упал вниз. Я начал биться в окно, бесполезно, также, как и в случае с его братом, похоже, способность давать «храпака» в самый неподходящий для того момент, является отличительной чертой представителей данной семьи. Дверь открылась, на пороге стоял один из Стражников – Василий, чувствуя, что моё тело, независимо от моей воли, начало процесс обратного перерождения, я не придумал ничего лучше, как произнести заветные слова. Я вернулся домой.
Надеюсь, меня хватятся, как можно позже. И очень рассчитываю, что Игоря не обвинят в сговоре со мной, тем более, мы и не сговаривались.
Слава Создательнице: при возврате из людского мира, мы, Сороки, в отличие от Стражников, можем перенестись в то место, которое хорошо себе представим. Вот я и представил себе двор гостиницы, в котором впервые встретил нашего многопроклянаемого доктора. Представил всё, что сумел разглядеть там и запомнить в своё предыдущее посещение, и природа Сорочьего Царства отыскала у себя представленную мной картинку и выбросила меня прямо туда, куда я хотел. Возвращение в человеческом облике для меня всегда болезненно, как будто с вышки вниз падаешь. Ну, что ж… Что мы имеем? По словам врача – Александра Витальевича – он родом из соседнего городка, Медведкова. Обернусь и полечу туда, если врач не соврал нам, то в одной из больниц мне обязательно расскажут, где я смогу его отыскать. А если выяснится, что он нас обманул? Тогда и буду думать, нечего панику разводить раньше времени! Не надо переживать на десять ходов вперёд, когда ты даже не знаешь, что ожидает тебя за ближайшим поворотом.
Игорь
Прихожу в себя из-за того, что дико хочется пить. Встаю, пошатываясь от головокружения, подхожу к двери. Заперта, как я и предполагал. Тарабаню, на сколько хватает сил, но никто не отвечает. Иду в туалетную комнату и прилипаю к крану с холодной водой.
Слышу, как открывается дверь моей комнаты, и кто-то заходит. Выхожу и вижу перед собой, конечно же, Тимофея Сергеевича:
– Где Марк? – без всяких предисловий озадачивает он меня вопросом.
– В смысле, где Марк? – не понимаю я. – Это я у вас должен спрашивать. И спрашиваю.
– Хочешь сказать, что не знаешь, где твой приятель? – прищуривается Стражник.
– Да, именно это я и хочу сказать. Мы не виделись со вчерашнего дня.
– Ой ли? – недоверчиво смотрит Тимофей.
– Да что вы со мной в загадалки играете? – не выдерживаю я. – Что произошло и где, в конце концов, Марк?
– Твой приятель удрал из своей комнаты, нигде в доме его нет, скорее всего он вернулся в Сорочье Царство, хотя ему велено было находиться здесь.
– Велено? Кем велено? – справляюсь я. – Вы сказали, чтобы мы подлечивались, а о том, что нам запрещено возвращаться домой речи не было. Нам запрещено возвращаться домой? На каком основании? – наседаю я на Стражника.
– Если я сказал, что вы должны находиться здесь, это означает, что вы должны быть здесь! И ты, и твой приятель. Ты просил отсрочки. Ты просил помощи. Твой брат совершил преступление. Вы должны слушать нас, а не самовольничать, – кричит, красный от злости, Тимофей. – Иначе, Стражники единогласно проголосуют за Наказание Вымиранием, безо всяких условий.
– Сергей не проголосует, – делаю я слабую попытку возразить.
– Ваш дружок без сознания, если он неделю не сможет выполнять свои обязанности Стражника, вместо него будет назначен другой, младший брат кого-то из действующих Стражников. Мой, например, – злорадно говорит Стражник.
– Но я, действительно, не знаю, где Марк, – говорю я.– К тому же, даже, если вы отмените отсрочку, то наше время ещё не вышло.
– Время, может, и не вышло, зато вы все вышли. Если в указанный срок мы не будем знать, где ребёнок, Стражники проголосуют за Наказание. Ищите ребёнка, как хотите и где хотите. Подробности меня не интересуют.
– Почему бы вам не спросить у моего брата, куда он спрятал дитя? – задаю я волнующий меня вопрос.
Стражник замирает всего на мгновение:
– У кого? – настороженно спрашивает он.
– Этой ночью я слышал из запертой комнаты в конце коридора его голос.
– Хахаха, – смеётся Стражник мне в лицо. – Большего бреда я в жизни не слышал. Стали бы мы посылать вас на его поиски, если бы он был у нас? Ахаха.
– Я слышал, – упрямо повторяю я.
– Ты хочешь проверить сам? – спрашивает меня Стражник, прищурившись от любопытства.
– Хочу, – упорствую я, одновременно сознавая бесполезность этого занятия. Они перепрячут Саву.
– Хорошо, иди, ищи, тебе откроют любую комнату, какую скажешь. Хотя мы и не обязаны этого делать. Ахаха. – смеясь, Стражник выходит из моей комнаты, и ещё некоторое время в коридоре звучит его неприятный смех.
– Нет! Сава здесь! Я слышал! Это был он! Что вы сделали с моим братом? – кричу я отчаянно и выскакиваю в коридор, возле двери сидит и смотрит прямо на меня оскалившийся пёс.
Эта картина так ясно и молниеносно проносится в сознании, что я понимаю: решение о том, что надо молчать о моём открытии, верное. Молчать, чтобы меня оставили здесь, ибо только так я смогу найти Саву. Не имеет никакого значения продлят ли нам срок Стражники, если им удастся выпытать у моего брата, где находится ребёнок, всё рухнет разом. Нам нужно найти его раньше. Надеюсь, что я правильно понял Марка, и он отправился искать врача и ребёнка, а я постараюсь отыскать Саву и выяснить, что с Серёгой. Мой брат доверился Александру Витальевичу, значит, я буду исходить из мысли, что доктор на стороне Сорочьего Царства. А значит и на стороне Марины. Хотя бы она сейчас в безопасности… Хотя бы она.
Марина
Вот я и выбралась из пещеры, камень, открывающий проход, медленно задвинулся за моей спиной, и тут пришло холодное отрезвление, внезапно, как приходит кошмар в ночное мирное сновидение. Куда это я собралась? Домой? А есть ли у меня дом? Может быть, по возвращению я обнаружу, что все Сороки, стремясь сохранить жизни своих детей, переселились в людской мир?
Почему я вдруг кинулась в обратную сторону? Словно затмение какое-то. Сейчас эти дурные мысли, атаковавшие меня в пещерном зале, кажутся мне чужими, как будто принесёнными в мою голову извне, кем-то посторонним.
Я сажусь на камень. Итак, вход в пещеру закрыт. Мне остаётся только идти в лес, но он не пропустит меня. К тому же всю свою одежду я оставила в пещере, поэтому даже не могу обернуться обратно в человека. В детстве мы верили в то, что существует другой проход. Но доктор искал его и не нашёл. Даже, если он и существует в действительности, а не только в наших сорочьих фантазиях, у меня очень мало шансов его отыскать.
Отчаяние овладевает мной, настоящее, липкое, противное, подобное слизняку, забравшемуся летом под потную рубаху. Сколько я совершила ошибок с самого начала нашего похода! Вот она, достойная плата за мои промахи! Я совершенно одна. Поднимаю голову на горы. Какая грандиозная сила, какая устрашающая высота! Перелететь их невозможно. Я навсегда останусь здесь и замёрзну. Не лучше ли лететь в лес, отдать себя на растерзание к Диким?
За спиной раздаётся шум, это отодвигается камень, закрывающий проход.
Глава двадцать первая
Марк
Очень тяжело лететь в темноте и холоде, приходится часто останавливаться и давать себе передышку. Интересно, получится ли у меня отыскать себе одежду по прилёту? Придётся совершить кражу, ну, называют же нас люди «сорока-воровка», буду соответствовать. Клянусь, что в людском мире я этим не промышлял. Честно-честно. Так что, это гордое звание сороки приобрели не благодаря мне.
Конечно, можно было заночевать где-нибудь на крыше гостиницы. Но мне страшно терять время, позволю себе немного поспать, добравшись до города, потом стащу где-нибудь одежду для себя и начну обходить больницы. Может быть, доктор с Мариной находятся у него дома. Или они, всё-таки, отправились к Обособленным, и ребёнок тоже находится там? Но, с другой стороны, идти через пещеру, не зная, что там тебя ждёт впереди с таким ценным детёнышем, да и, вообще, с ребёнком … на такой шаг надо решиться. Вероятно, Саве удалось всё-таки добраться до Обособленных, а потом он вернулся за малышом, тут его и сцапали Стражники. Я могу предполагать только такую версию развития событий, ни на что другое у меня фантазии не хватает. Ну… или ещё то, что Саве не удалось пройти пещеру, и он решил вернуться обратно, а тут они… Как же мне не хватает Игоря!
Да что тут рассуждать и сожалеть? Надо действовать! Надо лететь, чем, собственно, я и занимаюсь.
Игорь
– Тимофей Сергеевич, так что вы решили? Вы продляете нам срок на поиски моего брата, и я жду выздоровления Серёги, или я отправляюсь домой? – интересуюсь я у Стражника.
– Делай, что хочешь, я сказал. В обозначенный срок ребёнок должен быть здесь.
– В таком случае, наверное, мне лучше лететь домой, – подытоживаю я, в общем-то бессмысленную нашу беседу. Домой, а как же Сава? – А сейчас мне нужно повидать Сергея.
– Нет. Это невозможно, – категорично говорит Стражник.
– Я хочу повидать своего друга!
– Друга? Скорее уж, дружка… С каких пор Сороки дружат со Стражниками?
– Вы плохо изучали историю Сорочьего Царства. Раньше именно так и было, – парирую я.
– Мне всё равно, что там было раньше, – презрительно говорит Стражник.
– Я хочу видеть Сергея. Я не уйду отсюда, пока не повидаю его.
– Как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном? – начинает закипать Стражник.
– Смею и ещё как, – говорю я, разозлившись. – Я хочу повидать своего больного друга. Я не преступник и не болен проказой, чтобы вы меня к нему не пускали. У вас нет права запретить мне. Только если Сергей сам не захочет видеть меня. Вы не боги Сорочьего Царства и не вершители наших судеб, вы всего лишь Стражники.
Тимофей, скрипнув зубами и хрустнув костяшками пальцев, выдавливает из себя:
– Тебя проводят к нему. Жди, когда за тобой зайдут. А потом, чтобы духу твоего здесь не было, Стрёкот. И помни, что я тоже помню и очень долго.
Мне нечего ответить этому тирану. Подожду, встречусь с Серёгой, навещу Марининого отца в больнице и полечу следом за Марком, искать дом врача.
Может быть, в нём мы найдём подсказку от Савы. Брата сейчас мне всё равно не спасти из плена. Серьёзная опасность ему вряд ли угрожает. Стражники не могут калечить и убивать Сорок, иначе ответ от Сорочьего Царства их неминуемо настигнет, а на такое они не пойдут. По крайней мере, верить в это очень хочется!
Марина
В руках у него моя одежда, он бросает её возле камня и отворачивается, давая мне возможность переродиться и одеться.
– Простите меня… – в который раз мне приходится произносить эти слова.
– За что же? – удивляется Александр Витальевич.
– Я ведь бросила вас там одного, а вы вернулись за мной, – опускаю я низко свою покаянную голову.
– Я вернулся не потому, что я такой добрый и всепрощающий, а потому что понял, что представляет собой вода в озере пещеры.
– Вода? А она–то тут причём? – удивляюсь я такому неожиданному повороту в нашем разговоре.
– А ты не поняла? Она искушает.
– Как искушает? – я и в самом деле не понимаю.
– Она обещает тебе то, к чему ты так стремишься вопреки всему. Она говорит, что самое простое решение и есть самое верное, она обещает гармонию.
– Да… да… – шепчу я и хватаюсь за голову. – Так всё и было, я хотела домой, я хотела покоя, я хотела наслаждаться своей прежней размеренной жизнью в Сорочьем Царстве! Но… вы… почему она не подействовала на вас? Потому что вы не совсем Сорока?
– Она подействовала.
– Но… вы же вернулись за мной.
– Это и есть моё желание. Я хочу помочь тебе спасти Сорочье Царство.
– А я думала, что ваше заветное желание спасти Обособленных, вы так часто говорите о них.
– Я хочу вернуть Обособленных, но, если не будет Сорочьего Царства, им некуда будет возвращаться. Для меня Обособленные не являются настолько обособленными, как для тебя, например. Они – часть Сорочьего Царства, и я люблю их, как и всё здесь, – доктор делает движение рукой, обозначающее, что он имеет ввиду под словом «всё».
– И что нам теперь делать? Возвращаться в пещеру? – спрашиваю я. – На это раз у нас получится пройти через этот зал с озером, ведь вы его разгадали?
– А стоит ли это делать? Сейчас, по крайней мере…
– То есть как? А Савелий? А Стражники? А ребёнок? – растерялась я.
– Я подозреваю, что Сава тоже не добрался до Обособленных.
– Но ведь вы проводили его до пещеры.
– И он пошёл, следовательно, также достиг озера Искушения, как и мы.
– Но Сава всегда мечтал попасть к этим отступникам, это его мечта! Чем могло озеро искусить его? – восклицаю я.
– Но также Сава хотел уличить Стражников, он много раз по дороге через лес говорил об этом. Он хотел бросить в лицо Стражникам обвинения в их собственных преступлениях, чтобы доказать им, что они не имеют права судить Сорок. Что если озеро Искушения отняло у него здравый смысл, и он полетел к ним, что есть духу?
– А что если нет? Он вполне мог добраться до Обособленных!
– Конечно, вполне мог…Может быть, он оказался менее восприимчивым, чем мы с тобой, – вздыхает врач. – Нет смысла гадать сейчас. Сава хотел спрятать ребёнка от Стражников на территории Обособленных, это вместо него сделаем мы. Мы возвращаемся в Царство, я знаю, где находится малыш.
– Что? Вы нашли ребёнка? Мы спасены?
Глава двадцать вторая
Марк
Долетел. О Старая Сорока, как же хочется лечь и отключиться от всего где-нибудь в тёплом месте. В очень тёплом. Сверхтёплом. Вот вполне подходящий домик. Надеюсь, хозяева, кто бы они ни были, не полезут на чердак. Спать, спать, спать. Хотя бы пару часов, а потом обшарю место моего вынужденного обитания, может, найдётся подходящая одежонка, пусть и потрёпанная. Я даже не рассматриваю тот чердак, куда я залетел. Потом, всё потом, а сейчас мне необходимо закрыть глаза и насладиться покоем и теплом.
