Наталья Вадимовна Плотникова
Сорочье царство
Мы стоим возле входа. Снова та же картина: вода сочится по стенам и собирается в небольшое озерцо.
– И что теперь? – сморит Игорь на врача. – Нас опять будут соблазнять, или раскроют все наши тайны, или на этот раз что-то поновей придумают?
На Марка страшно осмотреть, он выглядит чрезвычайно напуганным, гораздо больше, чем Игорь и Александр Витальевич:
– Может быть, вы все выйдете из зала? – наконец произносит он. – А я побуду тут немного, посмотрю, что за чудесная водичка здесь. Зачем всем рисковать? Надо попробовать на ком-то одном.
– Нет! Я против, – восклицает Игорь. – Мы не можем рисковать тобой!
– А кем можем? – усмехается Марк. – У тебя в кустах спрятана пара Стражников? Да здесь даже и кустов-то нет!
– Он прав, – медленно говорит доктор. – Это оптимальный вариант. Сначала через зал должен пройти кто-то один, а остальным остаётся только ждать и наблюдать по мере возможности.
Игорь молчит. Брови нахмурены, челюсти сжаты, скулы напряжены. Пожертвовать лучшим другом? Нет, на такое он не пойдёт. По его лицу, как по раскрытой книге, я читаю все его мысли: он пойдёт сам. Один. А вот такого уже я не могу допустить. Неизвестно, что приготовила нам необыкновенная водичка. Я даже не успеваю додумать до конца эту свою мысль, а крылья сами непроизвольно взмывают вверх. Я вырываюсь из рук Игоря и лечу в зал. Вослед мне несутся крики. И кто-то бежит за мной. Игорь? Марк? Врач? У меня нет желания оборачиваться назад, боюсь растерять всю свою отвагу. Я подлетаю к озерцу. Оно притягивает, словно мощный магнит. Мои крылья не способны преодолеть такую гравитацию, и я плюхаюсь прямо в него. Темно и сыро. Вода наполняет мой рот, становится тяжело дышать. Легче не сопротивляться, и я перестаю махать мокрыми крыльями.
Глава тридцать шестая
Савелий
Я в замке, в который, честно говоря, пробрался с большим трудом. Сороки разошлись не на шутку. Через главные ворота не пройти, они будто оккупированы. Но я-то Игорев брат, который провёл изрядную долю своих детских лет в этом самом замке, я знаю и потайные ходы. Где же глава Пикал?
– Как ты сюда попал? – Катя, возмущённая моим внезапным появлением, помощница Марины по хозяйству, очень милая и неглупая. По-моему, ей нравится мой брат Игорь.
– Катя, что происходит?
– Это ты спрашиваешь? Да всё из-за тебя! Убирайся-ка, подобру да поздорову, а то я вынуждена буду позвать Стражников! Ещё скажи спасибо, что отпускаю, попался бы ты кому другому, гнить бы тебе в Сорочьей тюрьме! – гневно бросает она.
– Но…
– Какие могут быть но..? По твоей милости Стражники собираются уничтожить нас! Убирайся!
– Скажи мне только где я могу найти главу Пикал? Дай мне поговорить с ним, и я всё объясню! – взмаливаюсь я.
– Он ещё смеет спрашивать! Виталий Карлович в больнице тоже по твоей милости! Даже Стрёкоты хотят растерзать тебя!
– Почему? – пугаюсь я. Даже Стрёкоты!
– Из-за видео, конечно.
– К-ка-какого ещё видео?
– Про тебя, про украденного тобой ребёнка, про Наказание Вымиранием, которое Стражники собираются применить, если ребёнка им не вернут, про Игоря и Марину… которые пособничают преступнику.
– О Старая Сорока, – простанываю я. – Всё ещё хуже, чем я думал.
– А как ты хотел? Ты похитил ребёнка! Вот возьму и сдам тебя Стражникам!
– Что ж сразу меня не схватила? – усмехаюсь я.
– Брата твоего пожалела, – как я и предполагал, отвечает Катя.
– А когда Стражники собираются применить Наказание?
– Сказали, что через пять дней, если похищенный ребёнок не будет возвращён им. А также в придачу к нему ты, Игорь, Марина, Марк и какой-то неизвестный мне врач, не помню имени…– грустно произносит Катя.
– Они знают про врача? – моё сердце замирает. Но тут же приходит спасительная мысль: «Жожо не у них. Они его ищут.»
– У нас есть пять дней! – обрадовавшись, восклицаю я.
– Всего пять дней, – охлаждает она мой пыл.
– Целых, целых пять дней…– кричу я. И убегаю. У нас ещё есть время!
Сергей
Большой Совет. Тимофей, злой, аки чёрт, восседает на высоком кресле, словно на троне. Собрались все двенадцать Стражников. Но двенадцать Стражников это вам не двенадцать апостолов. Все напряжены и… кажется напуганы. Я тоже.
Тимофей хмуро оглядывает собравшихся. Никодим. Ближайший советник сидит по правую его руку. Следующим сидит Тимур. Ему около сорока лет, но он Стражник до мозга костей. Сорок ненавидит, непонятно почему. Может быть, из-за того, что пригляд за ними отнимает у него много времени от его нефтяного бизнеса? Тимур очень богат. Нефть чует нюхом. Следующий – Василий, они с Тимуром ровесники и друзья. Но дружба их неравноценна. Василий ленив, непоследователен, порой неуравновешен. Он находится в какой-то зависимости от Тимура, который верховодит в их дружбе. Следующий – Аркадий. Ему около шестидесяти. Богатый, знаменитый, величественный. Занимается всем понемногу. Коллекционер картин. Благотворитель, когда это ему выгодно. Сорок терпит с трудом. Затем– Александр. Ему тридцать пять. Делец, как и большинство Стражников. Ради выгоды переступит родную мать. А раньше, говорят, был талантливы военачальником. Но власть и деньги ему тоже глаза застили. Занимается торговлей в мировых масштабах. Презирает не только Сорок, но и всех остальных людей. Благоговеет только перед Тимофеем и Максимом. Максим– политик, очень влиятельный, разумеется, богатый. К Сорокам относится терпимо. Но за Наказание Вымиранием проголосует, не моргнув глазом. Андрей. Около пятидесяти. Раньше был химиком, конечно, талантливым, говорят, мечтал изобрести лекарство от рака. И изобрёл бы, естественно, рано или поздно, благодаря дару. Но уж больно замкнут, скромен, боязлив, зависим от чужого мнения, легко поддаётся чужому влиянию, даже сейчас, в его возрасте. К Сорокам относится трепетно. Но проголосует за Вымирание, в силу вышеуказанных причин. Анатолий, Степан и Борис. Ровесники Тимофею. Приятельствуют, но исподтишка гадят друг другу, мечтают занять место Никодима возле Тимофея. Богаты. Ведут публичный образ жизни. К Сорокам относятся также, как и Тимофей. Ну и я. Студент исторического факультета. Лучший за всю историю университета. Вероятно, в скором времени тоже стану богатым и знатным, благодаря дару, если уважаемые коллеги по стражничеству раньше не отправят к праотцам. Сорок уважаю, а некоторых даже полюбил.
Итак, Совет начинается. От Сорок только Юрий Петрович, ближайший друг Виталия Карловича. Тихий, спокойный, немногословный. Ох, и сожрёт его Тимофей с потрохами.
Тимофей: Что вы нам скажете, любезный Юрий Петрович, в своё оправдание?
Юрий Петрович: В оправдание? Я должен оправдываться перед вами?
Тимофей: Давайте не будем играть словами, и прятаться за них, и придираться к ним… Поведайте нам, что в настоящий момент происходит в вашем Царстве? Будь оно не ладно…
Юрий Петрович: После того, как вы публично обвинили Савелия, Марину и Игоря в совершении нескольких преступлении по отношению к Сорочьему Царству…
Тимофей: То есть после того, как мы рассказали людям всю правду.
Юрий Петрович: Давайте не будем играть словами, и прятаться за них, и…
Тимофей: Юродствуете, милый мой Пикал?
Юрий Петрович: Помилуйте! Как можно перед столь уважаемыми людьми.
Тимофей: Так что там у вас творится?
Юрий Петрович: Сороки слетелись к замку, требуя объяснений.
Тимофей: Вы им объяснили?
Юрий Петрович: Конечно!
Тимофей (раздражённо): Что вы им объяснили?
Юрий Петрович: После того, Стрёкоты какое-то время не могли попасть в людской мир, а некоторые, напротив, не могли вернуться обратно, в то время, как Царство запросто вышвырнуло Стражников из себя…
Тимофей (грозно): Что???
Юрий Петрович: То! Именно то! Сорочье Царство настроено против вас. Вы чем-то навредили ему. Оно не верит вам! И я бы на вашем месте побоялся перемещаться в него сейчас. Нет вам никакой веры! Не имеете вы права бездоказательно сыпать обвинениями в сторону наших предводителей и их друзей! Это и только это я сказал своему народу!
Молодец! Превосходно, великолепно! Никак не ожидал от него такого. И никто не ожидал. Все переглядываются. Надеялись, что раз глава Пикал в больнице, то с Советниками они легко разделаются. Но, как оказалось, Петрович не лыком шит. А казался таким тихим, таким незаметным.
– Это всё ваши домыслы, – встревает в их диалог Никодим. – Ваши …преступники нарушили природу Сорочьего Царства. Всё началось с Савелия, который похитил ребёнка. Остальные, вместо того, чтобы искать его, пособничают и потворствуют ему. Мы выставляем на голосование вопрос о применении Наказания Вымиранием. В случае его принятия, если уже через четыре дня мы не увидим ребёнка, оно вступит в силу. Вы вымрете, если не станете людьми.
– Я голосую против! – выкрикиваю я и даже вскакиваю, чтобы меня заметили и услышали наверняка.
– Формально мы можем отстранить тебя от голосования, – лениво цедит сквозь зубы Александр, при этом он смотрит на свои ногти. Любит покрасоваться.
– Почему это? – удивляюсь я. – Я такой же Стражник, как и вы, – гордо вскидываю голову вверх, как бы в подтверждение своих слов. Хотя я никогда не гордился своим статусом, было бы чем гордиться.
– Такой, да не такой, – отрывается он от любования своими ороговевшими участками кожи. До чего же неприятный тип! Даже просто смотреть на него неприятно, да что там неприятно – откровенно противно. Хотя внешность у него вовсе не отталкивающая. Просто нутро пробивается наружу.
– Почему не такой?
– Ты – жалкий приёмыш. Ты не родной сын своему отцу, стало быть, отличаешься от нас. Ты не по крови Стражник, а по наследству.
– Я… не родной… Как же…– я теряюсь. – Не может быть!
– Это не имеет абсолютно никакого значения, – говорит Юрий Петрович. – Приёмный сын также наследует право на стражевание, как и родной. Сорочье Царство признаёт такое наследование.
– Признаёт, – величественно произносит Тимофей. – Но до тех пор, пока указанный Стражник приносит пользу Царству. А наш юный друг потворствует преступникам. Поэтому мы можем лишить его права быть Стражником…
– Верно. Но для этого вам потребуется согласие главы Сорочьего Царства. А он вам его не даст, – защищает меня Советник Сорочьего Царства.
– А вот это мы пока не знаем. Поэтому Совет объявляет перерыв. Тимур и Александр отправляются в Сорочье Царство на встречу с главой Пикал.
– А почему я? – возмущённо выкрикивает Александр. Чувствуется, что он боится Сорочьего Царства или во всяком случае не на шутку опасается.
– Потому что я так сказал, – категорично отвечает Тимофей. – Подойдите ко мне за инструкциями. Александр недовольно кривит своё красивое лицо, но возмутиться открыто не смеет.
Мой папа на самом деле не мой папа? Но как же так?..
– Ничего, ничего, – хлопает меня по плечу Юрий Петрович. – Он ведь всё равно твой папа.
– Да, да…– шепчу я, но всё равно чувствую себя потерянным. Я не Стражник, но кто же я тогда? Я так удивился этой новости, что даже не подвёл разговор к Саве. Они убили Саву, вот о чём надо по-настоящему переживать. Подождите-ка! Александр и Тимур отправляются в Сорочье Царство. Значит, вход туда снова нам доступен? Но я думал, что Сорочье Царство не впускает нас к себе из-за того, что Стражники погубили Саву. Но если мести со стороны Царства не последовало, то… неужели он жив? Я не понимаю, а как же подслушанный разговор? Надо подумать. Наверняка, Тимур с Василием будут обсуждать предстоящий поход в мир Сорок. А почему бы мне не воспользоваться проверенным способом, если комната, в которой они останавливаются открыта, то… И я снова прячусь под ставшей мне уже почти родной Васильевой кроватью.
Глава тридцать седьмая
Игорь
Вслед за Мариной в озеро прыгнули мы все. Прыгнули в одном месте, а вынырнули в другом. Хотя зал похожий, да видно, что не тот, а дальше та же унылая картина неумолимо-бесконечного коридора. Больше ничего странного не произошло, хотя это, конечно, само по себе удивительно, что НИЧЕГО СТРАННОГО НЕ ПРОИЗОШЛО.
Отплёвываемся, отряхиваемся, выжимаем воду из одежды. Хорошо, что тепло: то, что на нас надето должно высохнуть быстро, а верхнюю одежду мы бросили перед тем, как нырнуть вслед за Мариной в озеро.
– Что это за вода была по-вашему ? – спрашивает Марк. – Что у неё за свойства? Нырнули, вынырнули. Только время зря потратили, да воды наглотались, тьфу.
– А, может быть, напротив, сократили путь? Мы не знаем всех обстоятельств, чтобы судить, – возражает доктор. – Да и о себе мы много нового узнали.
– Я ничего о себе не узнал, ни нового, ни старого, – объявляет Марк занудно.
– Ну как же? – говорю я. – Ты хотел пожертвовать собой ради нас. Это очень благородно и самоотверженно.
– Вовсе я не хотел собой жертвовать, – сердито насупившись, бурчит Марк, стесняется. Хотя Марк, вообще, очень редко стесняется, как-то не в его это характере.
– Вы все проявили себя очень достойно, я вами горжусь, – заявляет доктор.
Марина только поглядывает на нас, её взгляд прыгает с одного на другого. О чём она думает? Надо же… испугалась за Марка, кинулась к озеру вперёд него. Нет, она никогда не перестанет меня удивлять. Я крепче сжимаю её своими руками. В это время светлячки гаснут, и в пещере становится темно.
– Шэкк, фонари промокли, – ругается в темноте Марк.
– И спички тоже, – грустно добавляет врач. – Хотя костёр в пещере часто жечь нельзя, но всё-таки.
И вдруг кто-то таинственный, укрывшись плащом навалившейся тьмы, вырывает Марину из моих рук.
– Неееееет! – никогда за всю историю своего существования забытая Сорочьим Царством пещера не слышала такого отчаянного крика. – Неееет! Нееееет!
Сергей
Я уже три часа лежу без толку под кроватью. Может быть, они уже отправились в Сорочье Царство? Досадно. Ничего не узнал, только пыли надышался. «Шэкк!» – сказал бы Игорь. Вылезаю из-под кровати, открываю окно, чтобы глотнуть свежего воздуха и прокашляться.
– Шэкк, – говорит раздетый брат Игоря, падая на подоконник, а с подоконника на пол. – Хорошо, что увидел тебя в окне, уже замучался ждать. Тут, между прочим ваших полно, того и гляди рухнул бы им на головы. Сорока миловала, не попался им на глаза.
– Ты живой? – удивляюсь и радуюсь я. – Что ты здесь делаешь? Ты живой! Господи, ты живой!
– Тебя ищу! Может, ты посообразительней меня окажешься. Всё же Стражник.
– Да какой я Стражник, – махаю рукой. – Тебе одеться надо.
– Да не помешало бы, – слегка смущается он.
В это время раздаются голоса. Те, кого я так долго ждал под кроватью загоняют меня обратно, только теперь вместе со мной туда ныряет семнадцатилетний голый парень. Но я счастлив от этого факта, никогда бы не подумал.
Тимур и Василий заходят.
– Почему я должен разговаривать с этим паралитиком? Да ещё этого Сашку со мной отправляют. Толку от него. Боится больше, чем я, а ещё бывший военный, – горячится Тимур.
– Да, лучше бы меня с тобой отправили, – соглашается Василий.
– Ты можешь и сам с нами пойти, по доброй воле, – замечает на это Тимур.
Звенящая тишина служит ему ответом.
– Ахаха, трусишь, так я и знал, – смеётся Тимур нервно. – После того, как их Царство нагло вышвырнуло нас никто ещё там не был. Да и наши газеты пестрят статьями о небывалом волнении Сорок.
– А что там с Савелием он умер или нет? – робко спрашивает Василий.
– Да откуда я знаю, умер он или нет? – раздражённо бросает Тимур. Потом, слегка успокоившись, добавляет:
– Врач пропал. Сорокин мир сначала вон что нам устроил. Мы думали из-за этого Стрёкота. А потом всё успокоилось, Сороки летают туда-сюда беспрепятственно. Тимофей говорит, он пробовал отправиться туда, всё прошло благополучно, но он сразу вернулся домой. Вот и шёл бы к паралитику сам, раз уж он у нас самый умный и храбрый, – язвительно говорит Тимур.
– А что он вам с Сашкой сказал? Какие там указания?
– Говорит, нужно добыть согласие инвалида на исключение нашего мальчика из числа Стражников.
– А как вы этого добьётесь? Он просто так не согласится, ему ведь причины нужны.
– Наврём, что он Марину обижал, поэтому и исключаем. Насочиняем что– нибудь. Он плохо соображает пока.
– Но его Советник…
– До окончания Большого Совета, то есть до завтра остаётся здесь. Ахаха, – смеётся Тимур неприятным смехом.
–Я могу тебе только пожелать удачи! – раболепно произносит Василий.
– Не нужна она мне. Мне помощь нужна, так от тебя её не получишь, – бросает Тимур. – Дай хоть подумать в спокойной обстановке часок.
– Мне уйти? – робко спрашивает Василий.
– Да делай что хочешь, не мешай только, – Тимур падает на кровать, она возмущается жалобным скрипом.
Василий уходит, кашлянув на прощание. А голый парень обнимает меня крепко и шепчет заветные слова. Раздаётся страшный треск. То-то Тимур, небось, перепугался. Мы переносимся в мир Сорок, туда, куда нас отправила воля Савелия.
Глава тридцать восьмая
Сергей
В больницу, к Виталию Карловичу. Картина, конечно, потрясающая любое воображение, я падаю на пол, сверху на меня падает раздетый Савелий, а падаем мы возле палаты главы Пикал в коридоре.
– Просто как-то его представил лучше, – лепечет в своё оправдание Сава.
– Да что же это такое! – громко, очень громко возмущается врач. – То одни, то вторые! Да ещё и те же самые! Ты, – обращается он ко мне. – Ты уже здесь был и прибыл тем же способом. Нормально, ходить не можешь? Здесь больные лежат, между прочим, к твоему сведению.
– В первый раз я сам больным был, – оправдываюсь я. Но он уже набросился на Савелия:
– Потрудитесь одеться, молодой человек, весь персонал попрятался из-за вас.
– Я бы с радостью, но не во что. Может вы поделитесь своим? – улыбается Сава.
– Что? – взрывается полненький врач. – На что это вы намекаете, интересно мне знать?
– Я? Ни на что. А на вашу прекрасную фигуру особенно. Я просто прошу, я уже несколько минут перед вами раздетый стою. Совсем. Вас, в отличие от остального персонала, это не смущает?
– Ха. Я врач. Меня не смутит даже если вы будете здесь стоять вовсе без кожи и мяса.
Сава обдумывает некоторое время эту информацию. А потом, улыбаясь своей открытой улыбкой, примирительно говорит:
– Если я войду к Виталию Карловичу в таком виде, боюсь, вы его ещё не скоро выпишите из вашей больницы.
– Я дам вам халат. А потом разберёмся, – врач уходит. Из палат высовываются чьи-то головы, потом засовываются обратно, слышится смех. Но Сава ничуть не смущается. Я бы со стыда сгорел на его месте.
– Как ты узнал, что мне можно доверять? – задаю я ему вопрос, а сам смотрю, куда угодно, только не на него, как-то неприлично пялиться на голого парня, хоть я и не юная девушка, да и вовсе даже не девушка.
– От Виталия Карловича. Я был у него, совсем недавно, просил совета, как быть с тем, что меня хочет растерзать каждая встречная Сорока. Он посоветовал поискать тебя в доме Больших Советов. Вот я тебя и нашёл, переложил эту проблему на твои стражниковые плечи, – улыбается брат Игоря.
– Как хорошо, что ты не умер! – радуюсь я снова.
– Согласен. Что и говорить, новость замечательная, – подтверждает он. – А вот и врач.
Савелий облачается в халат, и мы заходим в палату. Врач заходит следом за нами:
– Это ещё что такое? – восклицает он возмущённо, потому что Виталия Карловича в палате нет. Мы недоумённо смотрим на врача, он также недоумённо глядит на нас. Глава Пикал исчез, в палате никого, только ветер залетает в открытую форточку и колышет белые занавески.
– Шэкк знает, что такое, а не больница! – выругивается врач. Нам ничего не остаётся, как согласиться с ним. Шэкк знает, что такое, а не жизнь!
Игорь
– Марина! Кто забрал Марину? – кричу я во всё горло, беспомощно шаря руками в темноте. Натыкаюсь на кого-то.
– Это я, Марк, – испуганно отвечает он. – Как это Марину забрали? Здесь, кроме нас нет никого. Доктор?
– Я здесь, – раздаётся его голос. – Марина! Марина!
Ответом ему звучит тишина. Никогда не думал, что тишина может звучать так звонко и страшно.
– Марина! – мой голос срывается. – Да что это происходит, в конце концов! Кто её забрал? Почему её? Почему потухли шэкковы светлячки? – я чувствую стену под руками и колочу по ней изо всех сил, разбивая в кровь костяшки пальцев от злости и отчаяния.
Когда рукам становится больно, – но что физическая боль по сравнению с тем, что сейчас чувствует то моё эфемерное начало, в существовании которого многие сомневаются? – хитрые насекомые снова зажигают свет, но я вижу только озадаченные, потерянные лица моих друзей. Марина исчезла.
– И что нам теперь делать? – спрашиваю я скорее самого себя, чем своих спутников. Внутри меня подрагивает каждый нерв, мне кажется, что я даже чувствую эти судорожные неконтролируемые движения пучков и волокон. Постепенно озноб охватывает всё тело. Я сдерживаю его усилием воли насколько могу, а могу я плохо, и вскоре мои зубы начинают стучать друг о друга.
Разумеется, никто мне не отвечает, потому как, что на это можно ответить. Марк очень крепко обнимает меня и прижимает к себе, успокаивая и согревая теплом своего тела.
– Нам остаётся только идти дальше по этому коридору, иного выхода нет. Может быть, где-то там мы её найдём, – говорю я, сам не веря в то, что говорю.
– Да, да, ты прав! – нестройно отвечает мне моя малочисленная испуганная компания.
И мы идём дальше, я иду первым, чтобы никто, оглянувшись, не увидел слёз, подступивших к моим глазам.
Через несколько минут меня догоняет врач, он перебинтовывает мои раны, не поднимая головы. Марк стоит поодаль. Я ловлю его взгляд, в котором ясно вижу отражение моего собственного страдания… Мужчины не плачут?
Савелий
– Шэкк! И что нам делать? Куда он мог подеваться? Ему ведь даже вставать было нельзя…– удручённо говорю я. – Я так рассчитывал на его мудрость и совет.
– Может быть, нам сходить в замок? Раскрытая форточка наталкивает меня на определённые мысли…
– Но он болен. Я даже, когда с температурой лежу, не могу обернуться, а у него инсульт был, – высказываю я свои соображения.
– Лишь бы его не достали Стражники, – переживает Сергей. Смешной, как будто он не Стражник.
Да нет, они появятся только на поляне, вы же не умеете переносится, как мы, в любое место по желанию. А от поляны до больницы надо ещё дойти.
Мы сидим в беседке позади больницы, жалкие и растерянные, а я ещё и замёрзший, от больничного халата и тапочек проку в этом смысле очень мало… Серёга одет теплее: на нём свитер и штаны.
– Давай всё же попробуем добраться до замка, хотя меня разыскивают ваши помощники, – глядя на искривлённое лицо Сергея, исправляюсь. – Стражниковые помощники.
– А, может, и не разыскивают, – возражает Сергей.
– Ты не знаешь, что им про меня наплели ваши, то есть Стражники, – усмехаюсь я. – И не только про меня.
– У вас очень хороший Советник.
– Это которого ты имеешь ввиду?
– Юрия Петровича.
– Петровича? Да, он хороший, но не заступник и не опора нам, – неопределённо машу рукой.
– Я тоже так думал до недавнего Совета. Он вам и опора, и заступник, и он не испугался Стражников, даже великого и ужасного Тимофея Сергеевича.
– Да ты что? – вскакиваю я.
– Да, он выступил с обращением к вашему народу, в котором призвал их не верить Стражникам. Это хорошо, но… нам срочно нужно искать вашего главу, очень срочно.
– Значит в замок?
– В замок! – подтверждает он, вставая на ноги.
– А если его там нет, думаю, мы вслед за Игорем двинемся к доктору, поговорим с его сестрой, а дальнейшие наши планы будем строить в соответствии с новыми обстоятельствами, – повеселев, говорю я.
– На настоящий момент – это самая хорошая идея, – горестно и задумчиво вздыхает Сергей.
– Откуда такая горечь? Мы ещё повоюем! – подбадриваю я его, успокоенный тем, что меня вряд ли схватят сейчас свои же соплеменники.
– Вот именно, повоюем…
– Да почему в твоём голосе слышится такая вселенская скорбь? Даже я – Сорока – уповаю на лучшее!
– Похоже, войны не избежать. Я имею ввиду настоящей, кровопролитной…– страшно и непонятно говорит Сергей.
– Но… Стражники не могут убивать Сорок, иначе Царство накажет их, – возражаю я беспечно. – Вон что произошло, когда я «почти умер».
–Не могут. Пока Сороки не нападут на них.
– А с чего бы им нападать на Стражников? – удивляюсь я. – Сороки не такие.
– Я боюсь, что после того, что Юрий Петрович рассказал Сорокам, некоторые из них могут …не сдержаться и причинить зло Тимуру или Александру, а это развяжет Стражникам руки. Ваш народ напуган и очень сильно.
– Этого никак нельзя допустить! – восклицаю я. – А я об этом и не подумал, только обрадовался, что я уже не в не закона в своём доме!
– Может, поэтому Виталий Карлович и сбежал из больницы? Он хочет предотвратить самое страшное?
– Бежим в замок, – хватаю я его за руку.
– Лети ты. Скидывай халат и лети, так быстрее, – отнимает он у меня свою руку.
– А ты как же?
– Я пойду следом.
– Но… если кто-то из нас нападёт на тебя? – пугаюсь я. – Вдруг ты прав. Мы, как и люди, бываем порывисты и несдержанны. Мы не злобивы, да, но…
– Я буду очень-очень осторожен, – обещает он.
Глава тридцать девять
Савелий
Я влетаю в замок через потайной вход. Толпы Сорок больше не собираются. Видно, выступление Юрия Петровича произвело впечатление, только бы понять какое именно. Сороки простили нас и озлобились на Стражников? Насколько они озлобились? Настолько, чтобы напасть на кого-то из них? Сергей оказался прав? Как же хочется, чтобы он ошибся!
Перерождаюсь на ходу. Шэкк, последнее время приходится постоянно голышом расхаживать. Срываю покрывало с дивана, заворачиваюсь, подобно римскому патрицию и иду искать Виталия Карловича.
– Виктория! – вижу я девушку с грустным и озабоченным лицом. Впрочем, это неудивительно, поводов для радости сейчас ни у кого нет, даже у Стражников, будь они не ладны.
– Сава! Это ты, Господи, Сава! Старая Сорока! – бросается она ко мне.
– Где папа, Виктория?
– Он прилетел, Сава, он у себя в комнате! Он очень плох. Ему нельзя было даже вставать, а он летел! – рыдает она у меня на плече.
– Что он делает?
– Он лежит, но скоро должны прийти с телевидения, его будут снимать, он хочет сделать заявление!
– Он вполне мог сделать его и в больнице, незачем было так рисковать собой! – ругаюсь я.
– Он больше не хочет находиться там, говорит, что там его могут достать Стражники.
– Ты должна позвать врача, чтобы он постоянно находился при нём. Беги в больницу, объясни его доктору ситуацию, он поворчит, но придёт. Или позвони. Или лучше, я сам позвоню.
– Кто-то звонит постоянно в замок. Но папа запретил брать трубку, запретил отвечать на звонки. У него двое Советников, а ещё пропал Юрий Петрович, – сквозь слёзы произносит Виктория.
– Я знаю, он у Стражников. Его пока не отпускают. Скоро Стражники придут в замок, по крайней мере, двое точно.
– Зачем они придут? – испуганно замирает Вика. – Они хотят забрать папу? Но ведь он же болеет, как они могут!
– Успокойся, мы во всём разберёмся, – говорю я и бросаюсь к телефону.
Я пытаюсь объяснить врачу, что Виталию Карловичу нужна его помощь. Он ругается и бросает трубку. Но он приедет, я уверен, потому что он врач. Такой же, как и Александр Витальевич. Настоящий.
Мы с Викторией бежим в комнату к её отцу. Живой. Очень слабый, но живой!
– Сава! – шепчет он.
– Всё хорошо, сейчас врач придёт, – хватаю я его за руку.
– Я боюсь войны… Скоро Стражники вернутся в Сорочье Царство. «Скорее, чем вы думаете», – думаю я. Он продолжает:
– Юрий Петрович сказал всё верно. Но… я боюсь, что его слова могут спровоцировать нападение Сорок на Стражников. Все напуганы. Ужасно напуганы. Нервы у нас на пределе. Я должен остановить это. Я должен призвать Сорок к миру. Я скажу им правду. Всю. И про ребёнка. Про то, что он потомок Старой Сороки. Они заслужили правды.
– Вам виднее, конечно, вы – глава. Но готовы ли они к правде? – спрашиваю я его. – Не навредит ли она им? Может быть, они сильнее озлобятся на Стражников и…
– Правда она и есть правда. Она сама себя оправдывает! – уверенно говорит Виталий Карлович. – А я сумею их убедить. Слишком много вранья было во всей этой истории с самого начала.
– Если вы считаете нужным поступить так, поступайте, – кто я такой, чтобы возражать ему? Всего лишь навсего глупый, порывистый, кудрявый семнадцатилетний Стрёкот, виновник всех этих проблем.
Заходят телевизионщики, и голос Виталия Карловича начинает звучать во всех домах Сорочьего Царства.
Игорь
Мы устали и измучены, но продолжаем идти. Ничего другого нам не остаётся. С ужасом думаю о том, как Обособленные проходили этот путь в одиночку, так ведь и с ума можно сойти в этих коридорах.
– Надо поспать, Игорь, – осторожно говорит врач. Я киваю, разговаривать не хочется совершенно. Он достаёт из рюкзака корешки и консервы, которые взял в своём тайном доме в лесу. Я достаю из рюкзака воду. Спички ещё не просохли, как и наша одежда. Мы раздеваемся и складываем её для просушки на странно-тёплый пещерный пол. Он почти горячий, как будто его снизу кто-то или что-то подогревает. Затем мы пьём тёплую безвкусную воду, едим пресные консервы, жуём ватные, но жутко полезные корешки. Укладываемся прямо на твёрдые горячие полы пещеры. Мне не хочется спать, но я понимаю, что заснуть всё же надо, чтобы набраться сил, ведь неизвестно сколько ещё продлится наш путь.
Мы не оставляем постового, всё плохое, что могло с нами случиться, уже случилось. Глаза медленно закрываются, я всё же проваливаюсь в сон.
И снится мне женщина, одетая во всё чёрное. Лица её я не могу разглядеть. Она живёт в доме, одиноко стоящем посреди леса. К её дому ведёт одна единственная тропинка. Я пришёл к ней в поисках Марины.
– Всё у тебя будет хорошо! – говорит она мне. – Иди, только не обижайте моего сына.
– Какого сына? – спрашиваю я удивлённо.
Она снимает с зеркала прикреплённую к нему фотографию и показывает мне. На ней изображён мальчик лет пяти– шести.
– Теперь иди, – выпроваживает она меня.
– Куда мне идти?
Она открывает дверь. За дверью стоит Марина в окружении каких-то неизвестных мне людей. В руках она держит бокал шампанского. Я вижу украшенную ёлку. Новый год, понимаю я.
Я оборачиваюсь к женщине:
– Помни, ты мне обещала.
– Помни, ты обещал верить мне.
И я верю.
Глава СОРОКАвая
Савелий
Гром грянул сразу же. Как ни старался Виталий Карлович, взывая к сорочьему благоразумию, отговорить Сорок от мести Стражникам, тот факт, что они пытались выкрасть потомка Создательницы с целью овладеть даром перерождения, вызвал бурю гнева. И они напали. Вся их ярость обрушилась на ни в чём неповинного Сергея, который в это время шёл к замку. Он был единственным Стражником, в это время находившимся на территории Сорочьего царства. Смерть его была ужасна. Сороки выклевали ему глаза, распороли живот, растрепали внутренности. Правда, к сожалению, не оправдала себя. Началась война.
Сороки ворвались в людской мир, жаждая расправы над Стражниками. Они больше не скрывались от людей. Мир вздрогнул и перевернулся. Война коснулась всех и каждого. Гибнут люди, гибнут Сороки. Жизнь постепенно покидает эту планету, уходя в небытие…
