Наталья Тимошенко
Демонология по Волкову. Собиратели душ
Алиса не стала рассказывать про интернат. Она хотела лишь объяснить отсутствие образования, а не вызвать жалость.
– Понятно, – холодно кивнула София. – И кем вы работали?
– Много кем, – пожала плечами Алиса. – Курьером, маляром, помощником сантехника. Последние полгода, как я уже говорила, – телохранителем.
– Какие-то курсы? Тренинги?
Алиса мотнула головой. Какие, к черту, тренинги? Еще только инфоцыганства ей в биографии не хватало. Она порой спать не успевала, не то что тренинги проходить.
София закрыла папку, в которой периодически делала заметки, и поинтересовалась:
– С такой биографией вы всерьез рассчитываете получить эту работу?
Стерва.
– Не вижу причин, почему я не могу попробовать, – с таким же льдом в голосе произнесла Алиса.
София хмыкнула, но ничего не сказала. Помолчала несколько секунд, а потом произнесла:
– Пожалуй, больше мне спросить у вас нечего. Если господин Волков одобрит вашу кандидатуру, я свяжусь с вами и приглашу на второй этап собеседования. Но я бы на вашем месте не сильно на это рассчитывала.
– Ты не на моем месте, – ответила Алиса, вставая.
Злость, которую она сейчас испытывала, заглушила тревогу. Негостеприимный дом колдуна Волкова она покидала, громко стуча ботинками на толстой подошве. Если бы подняла голову, увидела бы, что из-за приоткрытой створки окна на втором этаже за ней следят, но голову она не поднимала.
Верный байк в одиночестве ждал ее у калитки. Остальные машины давно разъехались. Алиса вытащила шлем, но не надела его. Сорвала с газона пожухлую травинку, сунула в рот, задумалась, пытаясь справиться с эмоциями.
На самом деле злиться было глупо. Ничего такого София ей не сказала, лишь правду. Которую Алиса и сама знала. Рассчитывать ей не на что. И если злиться, то только на себя. Ну, может, еще немного на Вику, подкинувшую идею пойти на это собеседование.
Чтобы почувствовать себя полным дерьмом.
Вика так самоутвердилась, что ли?
Вот как так получается, что одним все, а другим – шиш с маслом? А то и без масла. Кто-то нанимает дочери телохранителя, чтобы дурочка не натворила глупостей, покупает ей дорогие машины и украшения, устраивает в университеты, где она даже не собирается учиться, а потом пристраивает на непыльную, хорошо оплачиваемую работу. А кто-то с семнадцати лет хватается за любую шабашку, лишь бы заработать гроши.
Кто-то строит себе дом в два этажа, обносит его забором высотой в полтора человека. А кто-то носит инвалидную коляску по лестнице с четвертого этажа, чтобы вывести ребенка на прогулку.
Выплюнув пожеванную травинку, Алиса резким движением натянула на голову шлем, развернула байк и выкрутила ручку газа, срываясь с места.
Толку размышлять? Надо искать работу. Зиму перекантуется как-нибудь, а по весне можно будет к старым знакомым на стройку проситься.
Подождет Дианка свою коляску, ничего с ней не станет.
Идите учиться, Алиса.
Вы всерьез рассчитываете получить эту работу?
Да пошли вы все!
* * *
– Ваши пиццы «Капричоза», «Мясная» и «Вегетарианская». Литр колы в подарок за заказ. – Алиса протянула объемный пакет нетрезвому парню, с трудом удержавшись от гримасы, когда он, приблизившись, дохнул на нее перегаром и нечищеными зубами.
– Сдачу оставь себе, – ухмыльнулся парень, забирая пакет и вручая Алисе мятые купюры.
Одного взгляда хватило, чтобы понять, что чаевых там – пара копеек.
Сунув деньги в специальную папку, Алиса отправилась к лифту. Это был последний заказ на сегодня, а значит, можно возвращать машину на паркинг возле небольшой пиццерии, снимать эту уродливую оранжевую майку с логотипом, отдавать выручку и забирать байк.
Над городом давно сгустились вязкие сумерки, в воздухе висел аромат приближающегося дождя, и Алиса торопилась, чтобы успеть домой до того, как он начнется. На почти лысой резине в конце октября на дороге было нечего делать, а уж на мокрой – тем более.
Если бы байк можно было продать, Алиса, наверное, однажды решилась бы променять его на машину. Любила его, ей нравился двухколесный транспорт, но она не могла не признать, что машина все же практичнее. Тем не менее такого выбора ее лишили, поэтому и думала она не часто. Что толку мечтать о несбыточном? Денег на машину нет, а если бы и появились вдруг, Алиса едва ли вынесла бы взгляд матери, говоривший, что эти деньги пригодились бы сестре на очередную реабилитацию или новую коляску. Машина – роскошь, а коляска – жизненная необходимость. Вот Алиса и не мечтала. Она давно усвоила, что стоит быть благодарной судьбе и за синиц в руках. Журавли – не для нее.
На работе за полцены удалось ухватить фокаччу, которую отказались забирать. Заехав по дороге на заправку, Алиса припарковала байк у подъезда, пешком поднялась на третий этаж. Она снимала квартиру в старой пятиэтажке без лифта, но тренированные ноги легко преодолевали ступеньки. Подъезд пах кошачьей мочой и сыростью, из пяти этажей лампочки были выбиты на трех, но все равно здесь, в знакомом полумраке, Алиса чувствовала себя уютнее, чем в доме Волкова. Может, и хорошо, что ее не взяли, не смогла бы она там находиться.
Мирослава работала сегодня в ночную, поэтому, быстро сунув коробку с фокаччей в микроволновку, Алиса плюхнулась на стул, прикрыла глаза. Устала как собака. Заказов пятничным вечером было стабильно много, но, справедливости ради, не все оказывались такими жадными, как последний парень. Чаевых хватило на заправку байка. Все экономия.
Алиса не стала ждать отказа от Волкова, тем более в знакомой пиццерии, куда они порой заходили с друзьями, как раз появилась вакансия. Деньги небольшие, но с учетом того, что заплатил Шурыгин, грех жаловаться. Матери Алиса отдала немного, только на месяц, остальное спрятала у себя.
Микроволновка пикнула, извещая, что ужин разогрет, но Алиса не успела подняться за ним, как зазвонил телефон.
Матвей.
– Ты уже дома? – коротко поинтересовался он.
– Ага, есть собираюсь, – ответила Алиса.
– Не хочешь вместе поужинать?
– Честно говоря, устала. Не хочу никуда идти.
– Я могу приехать. Как раз недалеко от твоего дома.
– Только возьми себе что-то, у меня ничего нет, – предупредила Алиса.
– Не волнуйся, привезу что-нибудь вкусненькое, – пообещал Матвей.
Бросив телефон на стол, Алиса подумала, что вполне может успеть в душ, раз такое дело. Глупо как-то есть одной, если знаешь, что скоро приедет друг.
Видимо, Матвей на самом деле был недалеко, потому что Алиса едва успела одеться и чуть подсушить волосы, чтобы с них не капало, как раздался звонок в дверь. Матвей забежал в магазин и, как обещал, привез вкусненького: целый пакет разнообразной еды, которой хватит на несколько дней, а не только на один ужин.
Алиса была бы совсем глупа, если бы не замечала очевидного: Матвей влюблен в нее много лет. Пожалуй, еще с интерната. Он был старше на два года и сразу после того, как Алиса попала туда, внимания на нее не обращал. Сдружились они чуть позже, когда Алису приняли в компанию близнецы и Мирослава. Вскоре к ним присоединился и Матвей. По какой причине, никто не знал. Возможно, именно Алиса и стала той причиной. Ей тогда было тринадцать, а ему – пятнадцать, но она всегда была рослой, боевой. Могла постоять и за себя, и за друзей. Слишком добрый и интеллигентный Матвей ей в этом даже проигрывал. Но только после того, как он выпустился из интерната, Алиса осознала его чувства. Он приезжал в гости к друзьям стабильно раз в месяц, привозил ребятам что-нибудь интересное, но для Алисы у него всегда было припасено нечто большее, чем стандартные подарки. Ничего дорогого: просто вкусно пахнущий кусочек мыла ручной работы, простенький, но невероятно красивый кулон на кожаной цепочке, книга, о которой она давно мечтала. И эти маленькие подарки говорили яснее всяких слов.
После того, как исчез отчим и мать забрала Алису домой, та очень быстро поняла, что места в родительской квартире ей нет. Матвей звал к себе: ему от родителей остались огромные трехкомнатные хоромы в центре города. Звал не как свою девушку, а как соседку. Понимал, что на первое Алиса не согласится. Собирался выделить ей одну комнату, разрешил даже платить половину за коммунальные, но, хорошенько подумав, Алиса отказалась. Она к Матвею никаких чувств, кроме дружеских, не испытывала и боялась, что переездом к нему может все испортить. Стоит немного подвинуть давно установленные границы, как Матвей однажды попробует сделать шаг навстречу. И кто знает, чем это закончится. Рушить их дружбу Алиса не хотела. И, когда Матвей привел в компанию Вику, даже обрадовалась.
Вика Алисе не сильно нравилась. Больно уж отличалась от них всех: любимая дочка обеспеченных родителей, с хорошим образованием, богатым гардеробом и высокооплачиваемой работой, она была, возможно, под стать Матвею, но не остальным. Тем не менее в компанию ее приняли. Справедливости ради, и она изо всех сил старалась не кичиться тем, что отличается. То, что Вика влюблена в Матвея, было видно невооруженным глазом, и Матвей потихоньку сдался.
– Ты что, на весь уик-энд у меня собираешься остаться? – хмыкнула Алиса, с подозрением оглядывая количество купленных им продуктов.
– Не смог выбрать, – развел руками Матвей, вешая на крючок дорогое пальто. В отличие от остальных, он как-то быстро влился в сытую жизнь: модно одевался, красиво стригся, вкусно пах. И часто платил за всех. – Не пропадет, положишь в холодильник, завтра с Миркой съедите.
Алиса знала, что он купил столько продуктов специально. Матвей знал, что Алиса раскусила его маневр. Но никто из них ничего не сказал друг другу.
Быстро накрыв на стол в четыре руки, они принялись за еду.
– Как тебе новая работа? – поинтересовался вскоре Матвей.
Он был из тех людей, которые не умеют молчать даже в самой близкой компании, но, в отличие от того же Артема, не нес чепуху лишь бы болтать. Всегда галантный, внимательный к собеседнику – Алиса иногда даже жалела, что не испытывает к нему романтических чувств.
– Да что там сложного, – махнула рукой Алиса, хотя ноги с непривычки ныли.
Отвыкла она уже от такой нагрузки, охраняя Риту Шурыгину. А тут побегай с этажа на этаж, потаскай эту неудобную сумку с пиццей и бутылки с напитками. Некоторые ведь заказывают еще и пиво в стеклянных бутылках, и живут на пятом этаже без лифтов. Но, в любом случае, это не кирпичи на стройке таскать.
– Пиццу разнесла, заказы не перепутала – и молодец.
– По работе у Волкова ничего не слышно? – уточнил Матвей.
Алиса мотнула головой.
– Да не возьмут меня, ты что! Ни образования, ни внешних данных. Если б я знала Вику хуже, решила бы, что она меня туда специально отправила, чтобы поиздеваться. А у тебя что?
Матвей отложил вилку, и Алиса догадалась, что новости у него есть.
– Мне новую должность наконец предложили. Точнее, даже не должность, а… место младшего партнера.
– Так это же здорово! – искренне обрадовалась Алиса. – Наконец-то твой шеф заимел совесть! Это место твое по праву.
Матвей пожал плечами, хотя Алиса видела, что он рад и горд.
– Ему нужно было убедиться, что я не стану проблемой, – возразил он. – Он ведь работал с моим отцом, а не со мной. Так что я не обижаюсь, это справедливо. Но это еще не все. – Матвей замолчал на несколько секунд, будто собираясь с мыслями. – Как младшему партнеру мне теперь положен собственный кабинет и секретарь перед ним. И я подумал, что ты можешь отлично подойти.
Матвей смотрел на нее, задорно улыбаясь, но Алиса видела, что он напряженно ждет ее решения. Конечно, она понимала, что не подходит на эту должность. И если бы они не были друзьями, если бы Матвей не был влюблен в нее, никогда не предложил бы ей работу. Но в то же время Алиса отдавала себе отчет в том, что еще неделю назад без зазрения совести пробовалась на схожую должность к совершенно постороннему мужчине…
Наверное, в этом и была разница: разочаровать неизвестного ей Волкова было не так страшно, как Матвея.
И потом, не будет ли это нарушением установленных границ? Да, совместная работа не то же самое, что проживание в одной квартире, но все же, все же…
От необходимости отвечать прямо сейчас ее спас телефонный звонок. Номер на экране не был записан в телефонную книжку, но Алиса ухватилась за него, как за соломинку.
– Алло?
– Алиса, здравствуйте, – послышался в трубке смутно знакомый женский голос. – Это София, секретарь Леона Волкова.
София сделала паузу, то ли ожидая ответного приветствия, то ли желая убедиться, что Алиса ее узнала. А та ошарашенно молчала. Она была уверена, что никто ей не позвонит, и теперь никак не могла решить, как реагировать. Впрочем, приличия требуют как минимум поздороваться. Может, эта София настолько хорошо воспитана, что, в отличие от большинства работодателей, и об отказе уведомляет. Она не показалась Алисе таковой при личной встрече, но это могло быть позицией работодателя, а вот Леона Волкова Алиса в глаза не видела.
– Добрый вечер, – сказала она, замечая на себе чуть настороженный взгляд Матвея.
– Звоню сообщить, что вы успешно прошли первый этап собеседования, и пригласить на второй, – ровным, безразличным каким-то голосом произнесла София.
Вот уж чего Алиса совершенно точно не рассчитывала услышать! Хотелось спросить, каким это образом она прошла первый этап? Что в ней могло привлечать Волкова? Отсутствие образования? Полнейшее незнание иностранных языков? Если это так, то возникал закономерный вопрос: какие обязанности входят в компетенцию личного помощника? И, пожалуй, в этот момент Алиса не удивилась бы, если бы оказалось, что ей действительно придется подвешивать за хвостики мышей и ловить змей в полночь на кладбище. Тут уж высокие познания в английском ей не пригодятся. А любой уважающий себя человек хоть с каким-то образованием на такую работенку не согласится.
– Когда? – спросил живущий своей жизнью голос.
– Завтра, – ответила София. – Приезжайте к восьми вечера и захватите личные вещи на одну ночь. Всего доброго!
Прежде, чем Алиса успела бы задать хоть какие-то вопросы, София отключилась. Алиса медленно положила телефон на стол, посмотрела на Матвея.
– Зовут на второй этап собеседования к Волкову, – сообщила она.
Матвей несколько секунд подавленно молчал, а потом торопливо улыбнулся, будто вспомнил, что нужно порадоваться за подругу.
– Так это же здорово! Но и мое предложение в силе, если там не выгорит. Я, скорее всего, не смогу предложить тебе такую зарплату, как Волков, но она будет всяко выше, чем в пиццерии.
Алиса неуверенно кивнула. Еще утром она была всего лишь курьером, а теперь у нее есть возможность получить две гораздо лучшие работы. Но ни одна из них ее почему-то не радовала. Принять предложение Матвея было страшно, как и устроиться к Волкову. Но она уже большая девочка, давно привыкла принимать решения сама, отвечать за последствия тоже. И какие бы странные ощущения ни испытывала в том необычном черном доме, о чем бы ни думала сейчас, завтра она соберет рюкзак и поедет с ночевкой в Волчье логово.
Просто потому что ей очень нужны деньги.
Глава 4
Последние лучи стремительно уходящего за лес солнца пробились через узкую щель между двумя приоткрытыми створками окна, скользнули по столу с расставленной для них ловушкой, запутались в хитросплетении нитей и не смогли выбраться обратно. Забились, как пойманная в силки птица, рассыпая вокруг золотистые искры.
Леон бросил кисть с темно-коричневой краской, которую как раз набрал на ворсинки, и бросился к столу. Солнечные лучи скоро найдут выход – всегда находят, – и ему нужно успеть забрать у них то, ради чего расставил ловушку.
Большое зеркало в тяжелой серебряной оправе лежало тут же, на столе, отражающей поверхностью вниз. Леон быстро натянул толстые кожаные перчатки, схватил зеркало и, не глядя в него, направил на ловушку. Солнечные лучи, почти уже выпутавшиеся из державших их нитей, отразились в зеркале. Попытались выскользнуть обратно в окно, но не смогли. Кроваво-красными пятнами упали на поверхность зеркала, превратились в черную жидкость, впитались внутрь. Теперь можно работать.
Леон закрыл окно, вернулся к столу. Замерев на мгновение, стянул перчатки. Как бы хотелось остаться в них! Но нельзя. Перчатками не получится зачерпнуть колдовство изнутри. Колдовство хочет только незащищенные руки. Голую кожу, через которую сможет впитаться внутрь, причиняя боль, беря плату.
Пальцы коснулись прохладной поверхности зеркала, медленно проникли внутрь. Кожу обожгло холодом, Леон с трудом заставил себя не отдернуть руку. Знал, что так сделает только хуже. Когда-то не выдерживал. О тех временах напоминают шрамы. Теперь он сильнее, уже умеет терпеть.
Расплавленное серебро обволокло пальцы, медленно потекло наверх, к ладони. Леон не смотрел – чувствовал. Как чувствовал и тьму, уже проникшую под кожу и бегущую по телу быстрее серебра. Вытащил из зеркала руку, глядя на то, как стекают с кончиков пальцев серебряные нити, чернея на воздухе. Второй рукой взял приготовленный изумруд, подставил под стекающие капли. Изумруд – хороший камень. Легко впитывает в себя колдовство, берет много. Рубин – гораздо хуже. Однажды Леон взял заказ на рубин, намучился, больше такой ошибки не повторяет. Но даже изумруд не способен впитать в себя все. Тело Леона берет больше, быстрее. Наполняется тьмой как чаша, подставленная под водосток во время дождя.
Тем не менее, одного раза хватило. Изумруд почернел, разогрелся, оставил на коже ожоги. Ожоги заживут уже к утру, не проблема. Тьма, успевшая впитаться в кровь, причинит гораздо больше вреда. Но без тьмы не получается. Без тени не было бы света. Без тьмы не было бы колдовства. Каждый солнечный луч заканчивает свою жизнь в тени – такова природа. И не Леону ее менять.
Положив изумруд на подставку, Леон поднялся. Голова кружилась, а тело было таким слабым, что ему пришлось ухватиться за столешницу, чтобы не упасть. Остался бы сидеть, но нужно стереть с руки остатки почерневшего серебра, иначе останутся уродливые рубцы, будто ему их мало. Медленно подошел к начатой картине, провел по полотну кончиками пальцев. Серебро благодарно покинуло кожу, осталось на картине уродливыми пятнами. Леон поднял с пола упавшую кисть, заново обмакнул в темно-коричневую краску, закрасил следы. Краска зашипела, не желая соприкасаться с темной материей, но Леон не оставил ей выбора.
«Да уж, Леон, художника из тебя не выйдет», – когда-то сказала ему мама.
Ты была права, мама, художника из меня не вышло.
«Ты плохо кончишь», – говорил ему отец.
И тоже был прав.
Леон непременно кончит плохо, если продолжит заниматься тем, чем занимается.
А не заниматься он не может. Такова теперь его сущность.
Возможно, он уже плохо кончил. Просто пока еще барахтается, хватается за жизнь. Уже почти без шансов, но еще хватается. Не привык сдаваться легко.
В дверь осторожно постучали, а затем вошла Софи.
– Приехала новая кандидатка, – объявила она, глядя на Леона с тревогой.
Софи слишком давно работала на него, научилась определять его состояние с первого взгляда. Должно быть, и сейчас заметила. Да и без этого знала, чем он занимался, а значит, понимала, и чем закончит.
– Хорошо, – кивнул Леон. – Я сейчас спущусь. Пусть ждет в кабинете. Кто там сегодня?
– Алиса Гречишная.
– Хорошо, – повторил Леон. – Позови пока Аллу, пусть приберется тут. Изумруд не трогать, ему еще нужно остыть. Остатки зеркала выбросить, принести новое. И пусть проверит запасы, не пора ли пополнить.
– Я все сделаю, – заверила Софи.
Леон не двигался с места, пока за Софи не закрылась дверь. Только после этого осторожно положил кисть на стол, медленно, с трудом преодолевая каждый шаг, добрался до стола. Залпом опрокинул в себя стакан воды со льдом. Легче не стало, наоборот, появилась тошнота, но ледяная вода как минимум притушила огонь внутри. А значит, незнакомый человек ни о чем не догадается. Пригладив всклоченные, давно не стриженные волосы рукой, Леон выпрямился, сосчитал до трех и наконец покинул мастерскую.
Алиса, как и две предыдущие кандидатки, ждала его в другом, парадном кабинете, где он принимал всех посетителей. Леону было интересно взглянуть на нее, и она оказалась совсем не такой, как он представлял. Он читал ее досье, видел фотографию и даже наблюдал за ней издалека, когда Алиса приезжала на собеседование, но вживую она оказалась совсем другой. Он почему-то думал, что она будет невысокой и худенькой, эдакая птичка-заморыш, с детства привыкшая расти как трава при дороге. Интернат, отсутствие образования, любая работа, за которую она хваталась, нарисовали Леону именно такой образ. И хоть он знал, что Алиса работала как на стройке, так и в охране, все равно не менялся в его воображении этот образ. А тогда, с высоты, он не смог ее хорошо рассмотреть.
Настоящая же Алиса оказалась довольно высокой. Хоть и худощавой, но ощущения хрупкости не производила. Открытый смелый взгляд, крепкое рукопожатие, четкая речь – никакого смущения или страха. Леон знал, какое впечатление производит на людей. Мало кто мог выдержать его взгляд, когда он смотрел не отрываясь. И Алисе это было явно тяжело, тем не менее глаза она не отвела. Смелая, упертая. Упрямая. И даже заплетенные в две косы волосы странным образом не придавали ей озорства и несерьезности. Леон был приятно удивлен.
Начало собеседования вышло стандартным: Леон привычно расспросил о прошлых местах работы, заверил, что рекомендации предыдущего работодателя не требуются.
– Я предпочитаю сам составлять мнение о кандидатах, – сказал он.
Алису, похоже, это устраивало. Он не расспрашивал об образовании или увлечениях. Первое не имело значения, второе он выяснит сам. У них не очень много времени, но его хватит на то, чтобы узнать ее лучше.
Прежде чем перейти к обсуждению обязанностей личного помощника, она задала необычный вопрос:
– Почему я?
– В каком смысле? – не понял Леон.
– Почему меня позвали на второй этап собеседования?
– А почему вас не должны были звать? – удивился он.
– Мне показалось, что я здорово проигрываю всем конкурентам, – честно ответила она.
Леону стало интересно. Он сложил пальцы домиком, посмотрел на собеседницу еще более внимательно.
– В чем же?
Алиса пожала плечами.
– Во внешности, в образовании, в кругозоре в конце концов.
Он усмехнулся.
– Но ведь вы не знаете, какие именно у меня требования к личному помощнику.
– И какие же?
– Он не должен бояться.
Алиса растерялась. Несколько мгновений на ее лице отражалось искреннее удивление.
– В каком смысле?
– В прямом. Вы же знаете, чем я занимаюсь? Почти каждый день мы будем соприкасаться с чем-то неизведанным, непонятным, опасным. Иногда смертельно опасным. И если вы испугаетесь, ваши шансы уцелеть значительно уменьшатся.
Алиса не спросила, с чем именно придется иметь дело.
– Я не испугаюсь. Даже если мне придется ловить для вас лягушек на болоте и сушить мышей в собственной спальне.
Леон несколько раз удивленно моргнул, а потом понял, что она имеет в виду. Искренне рассмеялся.
– Нет, вам не придется ловить лягушек и сушить мышей, обещаю. Вам, как моей помощнице, придется все время находиться рядом, много читать о сверхъестественном, изучать аномальные вещи. Помогать мне в изготовлении амулетов, в поисках пропавших людей. В общем, практически быть моей правой рукой.
– В таком случае я действительно не испугаюсь, – заверила Алиса.
И Леон ей почему-то верил. То ли было что-то в ее смелом взгляде, то ли просто понимал, что эта девчонка видела в жизни много дерьма, ее напугать сложно. По крайней мере, пока она лично не столкнется с чем-то смертельно опасным. Но тогда будет уже поздно бояться.
– За все риски я, конечно же, плачу. – Он взял лежащую на столе папку, подвинул ее Алисе. – Здесь договор, вы сможете изучить его в свободное время. В нем указана зарплата, премии, а также сумма, которая будет выплачена любому указанному вами человеку в случае, если с вами случится самое плохое.
И снова никакого страха или удивления на лице. Лишь короткая вспышка интереса, но открывать папку она не торопилась. Только подвинула к себе ближе. Леон знал, что суммы внутри ее удивят. Он готов был оплачивать работу помощника щедро, понимая, насколько она опасна. По двум предыдущим кандидатам сразу понял, что они не справятся. Алиса же внушала надежду.
– Я готова, – сказала она.
– Вы даже не читали контракт, – заметил Леон.
– Уверена, зарплата там все равно больше, чем та, что мне предложили в пиццерии, – хмыкнула Алиса.
– Хорошо. Тогда мы подпишем договор завтра утром, если вы останетесь до утра.
На ее лице впервые скользнуло удивление.
– Софи же сказала вам взять с собой вещи? Второй этап собеседования – это не разговор со мной. Это ночевка в этом доме. И если вы не сбежите до утра, завтра мы подпишем контракт.
– Очевидно, все остальные сбегали? – уточнила Алиса.
Леон не сдержал усмешки.
– Еще до полуночи.
– Что ж, если это все, тогда – до завтра?
Интересно, она такая смелая или отчаянная? Леон никогда не нуждался в деньгах, не знал, на что способны люди в желании их раздобыть. Нажал на кнопку на селекторе, и минуту спустя в кабинет вошла Софи. Он знал ее уже пять лет, но до сих пор порой поражался способности угадывать, когда нужно оказаться рядом. Ведь она не ждет все время под кабинетом, у нее слишком много работы для этого, и все равно появляется быстро, когда нужна ему.
– Софи, проводи Алису в комнату кандидаток, – попросил Леон, а потом добавил: – И позвони Анжеле, пусть приедет.
Поймал на себе встревоженный взгляд Софи, но никак не дал понять, что заметил его. Как и каких-то пояснений, само собой. Софи они и не нужны были, и так все поняла. Встревожилась, конечно, потому что работа с изумрудами никогда не требовала приезда Анжелы. Но сейчас Леон чувствовал, что один не справится.
Когда дверь его кабинета закрылась за девушками, он выдернул из-под стола корзину для мусора и едва успел склониться над ней. Да, без Анжелы сегодня не обойтись. И, похоже, его время действительно на исходе.
* * *
Все инстинкты, какие только существовали, вопили Алисе немедленно бежать. Не прощаясь, ничего не объясняя. Рвануть на себя дверь, выкатить байк из-под навеса, куда ей разрешил поставить его хмурый седой дядька, и развить такую скорость, на какую только способен этот старый агрегат. Но Алиса уже успела заглянуть в договор, выхватила взглядом цифры, обозначающие ее зарплату, и бежать никуда не собиралась. Если до этого деньги, которые платил ей Шурыгин, казались неплохим вознаграждением, то зарплата у Волкова превосходила даже самые смелые ожидания. Ради таких денег Алиса отключит к черту не только инстинкты, которым обычно доверяла, но даже разум.
Черные стены давили на нее почти физически. Они словно скрадывали пространство, сжимались вопреки законам физики, втягивали в себя воздух, не давая нормально вдохнуть тем, кто находился в этом доме. Если поначалу Алиса надеялась, что черная здесь только приемная, чтобы впечатлять и пугать посетителей, то вскоре убедилась, что такой цвет имеет буквально весь дом.
Что творится в твоей голове?
Волков, надо заметить, произвел на Алису неизгладимое впечатление. По фотографиям и видео в интернете ей казалось, что он старше, а вживую же оказался молодым еще человеком, лет тридцати, может быть, немного больше. Даже дома он был облачен в черное, которое, похоже, под светом софитов на телевидении и придавало ему возраст: черные брюки, черная рубашка, нечто вроде плаща или накидки, а может быть, удлиненного пиджака – Алиса не очень-то разбиралась в одежде. Волосы тоже черные, не короткие, то ли давно не стриженные, то ли специально отращиваемые, оттеняли бледную, не знающую загара кожу. Алисе даже показалось, что кожа его слишком бледная, будто он болен или очень устал. Взгляд цепкий, внимательный. Под таким взглядом хотелось съежиться, уменьшиться в размерах, превратиться в обивку кресла. Алиса с трудом заставляла себя сидеть прямо под этим взглядом. Она и сама любила черный цвет в одежде, но все же разбавляла его при этом то украшениями, то рисунками на футболке. Волков же походил на персонажа старой детской страшилки: «В черном-черном городе черной-черной ночью…»
И тем не менее она послушно шла за неприветливой Софией длинными петляющими коридорами и ничего не спрашивала. Чувствовала, что та не ответит ни на один вопрос, поэтому молчала. Алиса давно научилась ставить себе небольшие задачи, выполнять их по очереди, не задумываясь, что ждет дальше. Если бы планировала свою жизнь надолго, сошла бы с ума от безысходности, наверное. Поэтому маленькими, постепенными шагами… Сейчас ее задача – дотерпеть до утра. Судя по словам Волкова, легко не будет. Возможно, ее будут специально пугать.
Комната, куда привела ее София, находилась в самом конце коридора второго этажа и мало чем отличалась от остального дома: те же черные стены, черный потолок, заклеенные матовой пленкой окна.
– Ванная там, – София указала на неприметную дверь в конце комнаты. – Можете пользоваться всем, что найдете.
Алиса огляделась: большая двуспальная кровать под тяжелым балдахином, тумбочка рядом, письменный стол со стулом, шкаф – больше в комнате не было ничего. Спертый воздух с едва заметной цитрусовой отдушкой давал понять, что комнатой не пользуются, но порядок в ней поддерживают.
– Окна открывать можно? – поинтересовалась Алиса.
– Можно, – коротко ответила София.
– Дверь на ночь будет заперта?
Впервые на лице надменной красотки проскользнуло удивление.
– Нет.
– То есть я в любой момент могу выйти?
На губах Софии появилась понимающая усмешка.
– Входная дверь тоже не заперта. Как и ворота слева от вашего байка.
Понятно, думает, что Алиса, как и остальные, сбежит.
Хрен тебе, Снежная Королева. Я получу эту работу, чего бы мне ни стоило!
– Спасибо.
София, не прощаясь, вышла за дверь, и Алиса против воли прислушалась: замок действительно не щелкнул. Стук тонких каблуков по паркету стремительно удалялся, и, только когда перестал быть слышен вовсе, Алиса выдохнула. Поставила рюкзак с вещами у стены, огляделась. Что ж, провести тут ночь – не такая и непосильная задача.
Первым делом она распахнула окно, впуская в давно непроветриваемую комнату свежий осенний воздух. Вместе с воздухом в комнату проник аромат прелых листьев, последних цветов и недавно закончившегося дождя, стрекот цикад и прощальная песня какой-то птахи. Алиса высунулась из окна, всмотрелась в темноту. Окна выходили в сад, но сейчас он был почти не виден: освещался лишь тусклыми лампами под четырьмя лавочками вдоль узкой тропинки. Только саму тропинку, посыпанную щебнем, Алиса и смогла разглядеть. Ладно, посмотрит утром.
