Наталья Сергеевна Волошина
Похищенная Любовь
Часть 37. После той ночи в интернате, мечтал довести начатое до конца.
Медленно, смакую каждую фразу, глядя в голубые глаза я сказала:
–Ты одного не просчитал…
Немой вопрос застыл в холодных, расфокусированных глазах.
– Сегодня ты воскресил мою ненависть. –Я никогда больше не полюблю такое чудовище как ты. –Каждую секунду, проведённую рядом, я буду мечтать наскучить и уйти. –Бей меня, насилуй. –Ты палач и мучитель. – Но никакой искры тепла не жди от меня. – Как перспектива?
Он медленно поднялся и швырнул стакан в стену. Тот со звоном разлетелся на куски. Седой навис надо мной.
Я сжалась, ожидая удара, даже приподняла руки, защищая лицо. Пусть бьёт, лучше физическая пытка, чем вывернутая душа.
–Мышка, протянул он деланно нежно, –Посмотри на меня.
Я подняла глаза. Медленно не разрывая зрительного контакта, он начал расстёгивать пояс брюк.
У меня пересохло в горле, ладони вспотели. "Он не посмеет, не посмеет" билась отчаянная мысль в голове.
–Мышка ты смотришь на меня? –Вот он я, смотри. –И я хочу почувствовать твою ненависть. –Ненависть – это тоже чувство, говорят иногда она перерастает в любовь.
Отчаянным зверем я бросилась к двери, пытаясь уйти от его захвата, по пути задевая вазу с искусственными цветами, послышался звон стекла.
Сильно и быстро он схватил меня, я тут же была возвращена на кровать. Одной рукой удерживая меня, другой он уже расстёгивал пуговицы на рубашке. –Шшш, не брыкайся девочка, ведь раньше тебе нравилось.
Я пыталась сбросить его руку, но она словно была вылита из металла. Мои силы были слишком ничтожны.
Сергей через минуту уже был полностью обнажён. Он вдавил моё тело в кровать, не давая возможности отодвинуться. Шепча мне непристойности, он облизал моё ухо.
–Ты знаешь, что умелым девочкам доплачивают за такую игру в неприступность. –Но у тебя талант.
Я закрыла глаза и стиснула зубы. Ненависть, отвращение охватило меня.
Без особых усилий он преодолел сопротивление и завладел моим ртом, грубо проникая языком внутрь.
Я отказывалась впускать его, и отчаянно боролась, после нескольких тщетных попыток он выдохнул мне в губы.
– Можно и без поцелуев. Одним рывком задрал платье, стягивая колготы и нижнее белье.
Я протестующе задёргала ногами.
Он негромко засмеялся.
–Не поверишь. –После той ночи в интернате, всегда хотел довести начатое до конца.
Седой раздвинул мои ноги, оказавшись посередине, подтянул меня, словно безвольную куклу ближе к себе. Он был уже возбуждён, наклонившись к моей шее он смачно поцеловал её, и сильно посасывая кожу одновременно вошёл в меня.
От вторжения я подалась назад, не было смазки, прикосновение к плоти принесло резкую боль. Но Седому под воздействием алкоголя было все равно, в отличии от меня. Острая боль заставила меня бороться, я пыталась помешать ему, отодвинуть от себя. Но мужские руки удержали меня за бедра, полностью контролируя процесс, подстраивая тело под нужный ритм. Он в этот раз нисколько не щадил меня. Сила его движений нарастала, теперь он шумно дышал и время от времени покусывал шею, грудь через неснятое платье. От боли я застонала.
– Возбуждаешь. –Прям не могу долго трахать тебя. –Все делаешь для того чтобы я кончил, -он прорычал мне это прямо в ухо.
Несмотря на это, Седой не хотел приближаться к финалу. Он терзал и терзал меня, словно зверь, выпущенный на волю. Не выдержав боли, я начала тихо плакать. В звенящей тишине слышала свои всхлипы и его стоны. Но он не обратил на мой плач внимания. Перевернул и уже продолжил сзади. Господи, за что он так со мной? За что я заслужила это все? Накатила тошнота и муть. Если меня сейчас вырвет на эти белоснежные простыни? Остановит это его или нет? Спустя несколько мгновений он хрипло выдохнул.
– Моя…
И через пару судорожных толчков замер успокаиваясь. Наконец он устало лёг на меня.
Я перевела взгляд в окно, огни теперь ярко горели в ночи. Слеза скатилась с щеки и упала на подушку. …
Седой закончил, и, пошатываясь, ушёл из комнаты, не забыв повернуть замок. Закрыл меня и по всей видимости пошёл в гостиную спать.
А я еще долго лежала, уставившись невидящим взглядом в окно, из которого на смятые простыни падал мягкий свет. Низ живота все сильнее охватывала тянущая боль. Шею, грудь, бедра саднило. В горле застыл комок, но глаза были сухими.
Сложно сказать, сколько мне понадобилось времени, чтобы сползти с кровати. Покачиваясь, словно пьяная, я открыла дверь в ванную. Встав под душ, я вздрогнула от горячей воды, которая соприкоснулась с воспалённой кожей. Но делать холоднее горячие струи, не стала, потому что эта внешняя боль заглушала внутреннюю. Мне хотелось плакать, но слезы закончились, их просто больше не было. Я опустилась на колени и тихо завыла.
Теперь сидя под струями горячей воды, я осознала разумность слов Аллы, но тогда, звонив Сергею, и собирая чемодан, я не хотела верить в это. И сидя возле упакованных вещей, ожидала что Седой меня переубедит, докажет, что нет никакой свадьбы и есть мы. Да, тогда мне безумно хотелось, чтобы были "мы, «наши отношения…»
Сейчас было ощущение, что время вернулось назад и тут в углу сидела шестнадцатилетняя школьница. А тело болело в разы меньше, чем после "темной», но чувство безысходности вернулось в стократном размере.
Произошло то, чего я, прошлая, боялась и избегала. То, от чего уйти хотела. Но тогда я была другая. Чистая, и сильная, наверное. Вот теперь я заплакала, сильно с надрывом. Я обняла колени и впилась зубами в кожу, боли не было. Словно все тело онемело, и не могло ничего ощущать. Придерживаясь за влажную стену, я встала. С длинных волос капала вода, смешиваясь с солёными каплями, текущими из глаз. Зная, чем всё закончится, лучше бы он тогда изнасиловал еще в школе.
Я с остервенением смывала с себя грязь и липкие следы его прикосновений. Натирала мочалкой до крови. Хотелось смыть всё. Отпечатки пальцев. Прикосновения. Смогу ли я, когда –нибудь избавиться от этого? Невозможно очистить душу. Тело можно, душу нет. Залечить разве что со временем.
Я встала напротив размытого отражения в запотевшем зеркале. Мысли вяло сменяли одна другую. Перед глазами всплывали осколки воспоминаний.
Теперь я знаю, что не выношу, когда меня пытаются связать какими – то обязательствами, начинают требовать обещаний, внимания, удерживают физически. Это в книгах приятно услышать – “Ты только моя, и больше ничьей не будешь” Это, когда читаешь об отношениях нарушения границ личного мира, не представляешь, что стоит за ними. Я вам скажу – за ними пропасть всего. Я могу рассказать, что такое, когда тебя уничтожают, делают подобием живого человека.
Кажется, душ пошёл мне на пользу. Но внутри всё умерло. И я не знаю, стану ли я сама собой.
……..… Я погружаюсь в темноту. Стою на краю крыши, смотрю вниз. Волосы треплет ветер и смертельно холодно. Ладони настолько замёрзли, что невозможно пошевелить пальцами. На душе давящее чувство жалости к себе, и слезы катятся, влагой покрывая лицо. Невольно я замечаю, что рядом кто–то есть, я слышу его шёпот, но не могу разобрать смысла слов. Пытаюсь повернуть к нему лицо, но не могу, глаза прикованы к огням, мерцающим вдалеке. Наконец, я разбираю шёпот, и узнаю голос Валика, который обращается ко мне..
– Тома… – Ты не прыгнешь… –Я тебе не позволю…
Боль в груди становится мучительной, и я делаю шаг навстречу далёким огням.
Часть 38. Я погружаюсь во мрак.
«Мне страшно умирать в твоих глазах.
Смотреть как медленно меня стирает время.
Как будто часть бессмысленных мгновений.
Я рассыпаюсь пылью на твоих руках.»
Утром Седой открыл мою дверь.
Стоял собранный, спокойный и сильный. А в глазах – боль. Глядя на меня лежавшую, с разбитой губой, с кругами под глазами. Кажется, теперь у меня есть чем уничтожать Сергея день за днём.
Я стала отражением его любви. Пусть теперь смотрит во что он превратил наши отношения. Пусть каждый синяк, царапина на моем теле подтвердит его безумство. Его жестокость. Я уверенна, он тоже никогда не сможет себе этого простить. А может и простит, прикроется своим статусом и забудет. Пусть катится ко всем чертям. К Алле, к модельным девочкам, к кому угодно. Пусть оставит, забудет меня. Пусть сделает лоботомию в том участке мозга, который отвечает за воспоминания о нашей связи. Конечно, я все это прокрутила в голове, ни слова не сказав.
–Завтра уедем, малыш. –Начнём с нуля. –Я все искуплю. –Я тебе такое подарю, не поверишь. –А вот когда уладим с Ветровым…
Движение. Седой рядом, прижимает к себе, целует, очень нежно.
– Томочка, солнце моё, я знаю, я сволочь, но прошу… –Найди силы. –Не надо меня ни понимать, ни оправдывать. –Ничего не надо. –Дай мне шанс всё исправить. –Ты не пожалеешь. –Тома, я сделаю всё, что в моих силах, просто дай возможность попытаться снова.
Голос, надломленный, хриплый.
–Это все водка. –Это блядь грёбанная водка.
Знал бы он сколько раз мне приходилось выслушивать подобные слова, не рискнул бы их повторить.
–Тома, любовь моя, прости меня.
А затем Сергей встал передо мной на колени. Уткнулся лбом в мою ладонь.
– Это именно то, что ты видишь. –Я на коленях перед тобой.
Безрассудный, просто ненормальный мир. Других слов у меня нет.
– Я же тебя безумно люблю. –Когда увидел, подумал, что ты как светлая, чистая.... – В конце моего тёмного туннеля… –Яркий свет моей паршивой, неправильной жизни.
Виноватая улыбка сменилась сияньем глаз. Он с кем сейчас говорит? Он убеждает себя или меня?
– Накрыло меня тобой, Тома. –Что я могу поделать. –Скажи, что мне сделать, куда отвезти тебя? –Хочешь шубу, песцовую. –Я хотел тебе на нашу годовщину подарить. –Подарю сегодня.
Я расхохоталась. Шубу? Он вот сейчас серьёзно?
– Отпусти меня, пожалуйста. –Я хочу уйти.
Слеза сама покатилась по щеке. Ничего не дрогнуло от его слов. Прежняя Тома бы задохнулась от эмоций. Нынешней Томе было плевать. Я бы даже денег от него взяла, если бы он их предложил за мой уход, только пусть отпустит.
–Хочешь на свежий воздух? – осторожно спросил Седой – Тома, мы поедем в любой ресторан. Любой город, курорт. Только скажи.
– Нет Серёжа. –Я больше не хочу гулять с тобой. –Нагулялась.
Я спокойно выдержала его взгляд, затравленный, виноватый.
–Отпусти меня, – проговорила я спокойно, настолько твёрдо, что сама удивилась.
– Нет! – глаза Седого снова начали стекленеть, наливаясь привычной грозой. –Ты никуда не уйдёшь!
Я задрожала. Противно. Тошнит от того, что у меня язык не поворачивается назвать любовью. На Седого было страшно смотреть. Безумие поглощало его сознание. Он болен, а считает, что любит. Только мне больше не было ни страшно, ни жалко. БЕЗРАЗЛИЧИЕ, я ему пообещала это. И я смогу все исполнить.
– Я тебя не отпущу. –НЕ ОТПУЩУ!
Да кем же надо быть, чтобы творить такое? Как он, после всего может предлагать мне остаться? До чего надо дойти? Кем надо быть?
Наконец–то парень развернулся и подошёл к моему шкафу.
– Почему, Тома? –Я схожу по тебе с ума, а всё что мне остаётся это насильно любить?
Вытянул первое попавшееся платье, из комода бюстгальтер и трусики, немного порылся и извлёк чулки.
Я внутренне сжалась, зная его непредсказуемость.
Но он мягко притянул меня к себе, вытягивая из–под одеяла. Игнорируя слабый протест, он легко увлёк меня за собой. Снял халат и начал одевать. Я дёрнулась, желая столкнуть руку, но она сжалась клещами. Парень по –хозяйски застёгивал, поправлял. Приводил игрушку в приличный внешний вид. Я молчала и отрешённо смотрела в сторону.
– Тома, – Сергей наклонился к самому уху, выдыхая слова. – Не сопротивляйся, мне, – очень серьёзно попросил он. – Не надо.
Блондин без видимых усилий поднял меня на руки и вынес в коридор, оттуда отнёс на кухню.
–Ты поешь, и мы поедем в город. – Я тебе все куплю. –Все что захочешь.
Он поставил передо мной омлет. При виде еды стало нехорошо.
– Если хочешь знать, я не хотел жениться. –Но так нужно, и этот факт никак не изменит наши с тобой отношения. –Алла партнёр. –Она из другого мира, он не для тебя. –Ты слишком светлая для него. –У нас будет свой мир. – Своя история. –Своя семья.
Лавина слов. Он обрушивал на меня фразу за фразой.
– Ты нужна мне… –Я хочу быть с тобой. –Всё бы отдал, чтобы отмотать время назад.
Он прильнул ко мне, шепча слова прямо в губы:
– Ты все, что есть у меня. –Ты только моя.
В глазах всегда решительных и твёрдых сейчас плескалась боль, словно вдруг кто–то изнутри потушил их.
– Я знаю, что ты не согласна. –И понимаю, что для тебя это просто слова. Произнеся это, он замер, прижавшись лбом к моему лбу. Тепло его дыхания обволакивало.
Он сам притянул мою ладонь к своей щеке и накрыл собственной.
–Все что я вчера говорил, так я пытался уйти от чувства вины перед тобой. –Сможешь понять, всё у нас с тобой будет хорошо, а не сможешь… – Всё равно будет всё хорошо. –У нас с тобой два пути, а результат один.
Кем он себя считал в этот момент? Хозяином жизни? Вершителем моей судьбы? Но только он не прав. Это не любовь. Всё что угодно, желание, похоть, влечение. Моя слабость перед ним, страх, но не любовь. А значит, у меня был шанс вырваться из всего этого. Шанс суметь преодолеть, пойти, проползти.
– Серёжа, у меня очень живот болит. Попытавшись встать, я почувствовала, что горячая жидкость залила мои бедра. Посмотрев вниз и, увидела красные пятна крови полностью покрывающие мои ноги. От вида этих потёков мне стало нехорошо, и через мгновение я погрузилась в темноту.
Часть 39. Хочу стать птицей и улететь в окно.
Приходя в себя, я услышала неприятный аптечный запах и негромкие голоса.
– Что за чудовище сделало это с ней?! Голос принадлежал женщине. – Это же еще ребёнок. –Ей хоть 18 есть?
Резкая вонь медицинских препаратов и прикосновение к вене. Я чувствую лёгкую боль, когда в кожу впивается холодная игла.
–Вы не понимаете… – слышу я голос Седого.
–Это вы не понимаете, молодой человек. –У неё явно длительный стресс, который истощил организм. – Есть вагинальные разрывы, это усугубило ситуацию. –Срок очень небольшой. –Но определённо у девушки …
Я не могу разобрать дальнейшие слова. Я чувствую жар, который разносят вены по всему организму.
Начинаю падать вниз, и падение длится бесконечно долго. Мои волосы шевелит ветер, бросает в глаза. Эти прикосновения летящего воздуха убаюкивают меня, и почти невозможно открыть глаза и увидеть хоть что–то вокруг. Тёплый воздух ласково обнимает тело, и я перестаю сопротивляться и вновь уплываю в сон.
Мне снится городской пейзаж. Я стою на крыше высокого здания. Яркое солнце греет мою кожу, опаляет волосы. Жар завладевает моим разумом абсолютно, стирает время, унося от реальности, заменяя ее красочными картинками прошлого…
«Я так тебя люблю, но этого мало.
Ты прожигаешь жизнь, а я живу.
И на прощание сказав слова, с которыми я умирала сотню раз,
Ты возвращаешься к другой,
Я возвращаюсь… Во мрак…»
Очнулась в знакомой комнате. Неприятный запах йода щекотал ноздри. На прикроватном столике белели несколько пачек с лекарствами. Я резко поднялась с постели и тут закружилась голова и потемнело перед глазами.
– Тома, не вставай.
Голос Седого я могла различить из тысячи похожих голосов. Кажется, если он прошепчет моё имя в толпе, я отреагировала бы тут же. Вот что с человеком может сделать страх. Или любовь? Странная любовь, больше похожая на клейкую омерзительную ненависть. Парень сидел в углу на стульчике.
Я поморгала, пытаясь сосредоточиться.
–Что произошло?
Внутри не было каких–то болей. Разве что слабость и головокружение.
–Ничего, ты поправишься. –Тебе нужно пропить витамины, немного отдохнуть.
Я вздрогнула, и тут воспоминание накрыло меня. Кровь, люди в белых халатах звон металлических предметов. И ворчание женщины доктора. Как она это назвала? «Удаление остатков плодного яйца». Отрывистые, слабо связанные между собой воспоминания, проносились мимо моего оглушённого разума.
–Ты…ты… Меня наполнило ужасом и болью.
– Тома, – голос Седого прерывается, он не подходит, перебегает комнату. Пересекая расстояние двумя шагами. На нем тёмный домашний костюм. Губы дрожат, под глазами чётко прорисовываются тёмные круги. Он ловит мои руки, сжимает лицо.
Я хочу отодвинуть, оторвать его от себя, но я не могу. Я плачу. Рыдаю, кричу.
–Ненавижу… –Ненавижу…
– Тома прости меня.
Господи, у него что пластинку заело? За все то время, что он меня уничтожал, уничтожая и нашего не родившегося ребёнка одного слова «прости» больше было недостаточно. А что было нужно я не знала. Может быть то, что он сейчас раз и навсегда оставил меня в покое. А может увидеть его страдание, свою боль в его глазах.
Парень не слушал меня, он продолжал гладить целовать упрашивать. Повторять ненавистное «прости». И все что мне оставалось давиться слезами, позволяя себя укачивать как ребёнка, и остро ненавидеть в этот момент само понятие существования Седого. В конце концов, понимая. Что успокоить меня ему не удастся, парень что–то мне подсыпал в сок и заставил выпить. Под воздействием снотворного я погрузилась в беспробудный сон.
Проснулась от того, что выспалась. Чувствовала себя хорошо, почти хорошо, как после болезни. Когда, ещё вроде бы в тумане, но внутри легче, в предчувствии наступившего выздоровления. Попыталась подняться и оглядеться. Голова кружится, но чувствую себя сносно.
–Проснулась.
Голос Сергея заставил меня вздрогнуть. Значит несмотря ни на что мы спали вместе. Раньше мне очень нравилось, спать рядом с Седым в одной кровати. Было ощущение тепла, уюта, надёжности и спокойствия. Теперь было просто мерзко. Хотелось отодвинуться, но я просто отвернулась.
– Тома, хватит, хватит малышка, – прошептал он нежно, а меня выворачивало от этой нежности. – Не мучай себя, маленькая. –Пожалуйста, себя и меня не мучай. –С тобой все хорошо, доктор уверил все закончилось. –Осталось небольшое кровотечение, и оно пройдёт как месячные.
Он гладил мои плечи, целовал впадину между лопатками. Каждый сантиметр спины.
Может он больной. Психически больной маньяк, но он действительно любил меня. Потому, что нельзя так прикасаться, если не любишь. Он не целовал, он обводил губами, языком каждый открытый участок тела, накрывая руками, зарываясь в волосы. Владел мною, душил в объятиях. Пытаясь полностью с головы до пят вжать, втиснуть меня в себя.
Если бы существовало такое место, в котором нет памяти, и там нашлось бы место для нас двоих. В котором не будет воспоминания о том, что произошло, и остались только чувства…моим желанием было бы закрыть глаза вдыхать запах любимого человека. Но мои глаза открыты, и я точно вижу пропасть. Пропасть непрощения и боли. Не существует больше НАС, и никогда уже не будет.
Хочу стать птицей и улететь в окно. Но у меня нет крыльев, я лежу во власти чудовища, которое по какому–то стечению обстоятельств убеждено, что любит меня. И с каждым новым витком отношений, его сумасшествие усиливается.
Пальцы невесомой лаской скользили вдоль тела. Его обнажённое туловище тёрлось, впечатывалось в моё. Руки безошибочно находили точки удовольствия. Невесомое скольжение пальцев, по рёбрам, по коже, вниз, вдоль живота. Губы неторопливо целовали виски, слизывали солёные дорожки с щёк.
– Любимые методы? – я хрипло прошептала, закусив губу.
Казалось, он не слышит меня.
– Пусти!
– Я не могу…
Он больше не слышал меня, занятый домогательствами. Игрался с телом забыв о существовании владелицы. Я попыталась подняться, но ничего не вышло, оторваться от него было невозможно. Я лежала, закрыв глаза, покорно подставившись под его ласки, понимала сопротивляться бесполезно. Я лежала прижатая мужским телом к кровати, а он гулял пальцами по плечу.
– Ты единственная моя любовь, ты создана для меня, –он целовал мою макушку, переплетая наши пальцы.
Люди обладают страшной способностью искажать и выкручивать смысл происходящего в удобную для них сторону. Седой пытался доказать мне, что наша страсть в постели – это самое что ни на есть проявление любви.
Мне же, хотелось немедленно встать, одеться и, главное, быть …подальше от постели с ним. Но я понимала, что сопротивляться, бороться сейчас не смогу. Во мне проснулось врождённое благоразумие.
Когда вы длительное время живете в тяжёлых условиях, у вас появляется иммунитет к ним. Внутренняя стойкость. Мне нужно усыпить его бдительность. Я запомнила одну маленькую деталь – снотворное находится в синей упаковке.
Часть 40. Вычеркнуть Седого из жизни навсегда.
Валик понимал в свою квартиру ехать нельзя. Поэтому, в телефонном режиме забронировал номер на двоих, в недорогой гостинице на отшибе, назвавшись левым именем. Оплачивал услуги наличкой. Уже из номера сделал пару звонков своему доверенному, не вдаваясь в подробности надиктовал инструкции. Что делать и что говорить, если возникнут проблемы.
Тома сидела на кровати, застеленной синтетическим красным покрывалом. Волосы небрежно заколоты, несколько прядей выпало из причёски и теперь обрамляли овал худенького лица. Красивая, мелькнуло в голове. Неброской красотой, но очень индивидуальной. Закончив разговор по телефону, неторопливо поднялся и подошёл к тоненькой фигурке. Плавно, очень мягко взял девичью ладонь в свою руку. Она оказалась холодной, даже ледяной.
– Как тебе удалось вырваться, после всего?
Взгляд больших глаз – растерянный, зависший. Несколько секунд девушка всматривалась в мужское лицо, словно ища что–то. Понимание? Осуждение?
– Я подсыпала снотворное в кофе, – после паузы ответила, – стащила его телефон, и ключи от квартиры.
Она пыталась говорить спокойно, но у неё это плохо получалось. На шее и ключице заметные желтоватые пятна. Остатки синяков. Валентин понял это, особо не присматриваясь. Чувствовал, что на скулах начали ходить желваки, и непроизвольно сжались кулаки. Понимал, если бы перед ним сейчас оказался урод, сотворивший с ней это, убил бы голыми руками. Как минимум покалечил. Не побоялся последствий.
– Он насиловал тебя?
Она покраснела, залилась румянцем, снова на мгновение став той девочкой, которую он помнил. Карие глаза, смотрели на Валика с лёгкой неловкостью.
– Не совсем.
– Что значит не совсем?
– Это было добровольно. –Только один раз… без согласия.
Мужчина кивнул на ее шею.
– Ты называешь это добровольно?
– Она молчала, сжимала ладони и смотрела в сторону окна. Валентин, тихо матерясь, прикурил.
– Почему ты сразу не рассказала, что он тебя удерживал. Там еще в квартире?
Она перевела на него глаза. Вздохнула.
– Он убедил меня…в чувствах…
Валентин взял бутылку, налил водку, добавил сока и протянул стакан Томе. Она не отказывалась. Тонкие пальцы, аккуратно, обхватили стекло. Только сейчас мужчина увидел какие они у неё «музыкальные».
Смотревшие вниз глаза обрамляли длинные, тёмные ресницы. Овал лица – совершенство. Почему он раньше не замечал ее привлекательности. Может просто не хотел замечать?
Несмотря на внутренние ощущения сейчас Валентин пытался думать и анализировать.
– Этот безмозглый ублюдок, – тут Валентин издал непереводимое слово, – Он тебя изнасиловал! –Пойми, о каком согласии можно говорить под воздействием давления? –Он тебя удерживал силой, это реальная статья!
Она посмотрела на мужчину, ища поддержки, в глазах – боль и страх.
– Он опасен Валик. Очень.
– Ты думаешь я его боюсь?
Валентин пренебрежительно поморщился.
– Из всех понтов, только папашины бабки и перспектива стать зятем серьёзного человека.
Несмотря на переживания Валентин чувствовал себя счастливым. Да он был напряжён и непривычно возбуждён. Но при этом находился в абсолютно поднятом настроении.
Все эти месяцы он не мог поверить в то, что Тома исчезла из его жизни. В один миг то, что казалось незначительным, неважным, превратилось в ценность, которую невозможно было чем–то заменить. Он ревновал. Старался скрыть это даже сам от себя, но ревновал, бешено, дико.
После происшествия в клубе, на него вышли люди отца Седого. Спокойно объяснили, что нужно дать возможность девочке выбрать самой. Он их послал. Какого лешего Тома начала встречаться с этим моральным уродом? Факт, не укладывающийся в голове.
После, понимая, что сила, с которой он столкнулся равноправная ему, а может даже сильнее. Поразмыслив, поставил жёсткое условие: должен лично поговорить с ней, увериться.
Услышав от Томы про чувства к Сергею, был не просто удивлён, его охватило бешенство. Тем не менее не сдался, нанял человека, чтобы проследить за этой парочкой. И тут пришла его очередь принимать поражение. Нанятый специалист не просто подтвердил ее слова. Показал фотографии интимные, откровенные. Он свою девочку никогда такой не видел, не ощущал.
А теперь она стала настоящей женщиной рядом с другим. С врагом. Это было выше всякого предела. Даже возникло фантастическое предположение, что Седой, узнав о слежке, устроил фееричное шоу с их сексом в машине, на хорошо просматриваемом участке.
– Если бы ты смогла сейчас решать, то чего хотела, какой путь выбрала?
В глазах, цвета опавших каштанов отразилась боль.
–Только одного, убежать от него, из этого города.
Не мог понять отчего рядом с ней кажется, что он стоит пред чем – то огромным и непостижимым. И это щемящее чувство в груди. Словно он снова стал живым, с горящим сердцем. Хотелось попробовать пальцами ее губы, ощутить запах ее волос. По крайней мере иметь на это право. Право прижать к себе. Но этого не было. Пока.
Валик устало прикрыл веки, нахмурив лоб. Если бы все в жизни решалось побегом. Все не так просто, как кажется на первый взгляд. Но вслух сказал.
–Согласен, но не убежать Тома, тебе нужно уехать на некоторое время.
–Но куда? –Он меня найдёт и тогда… – она снова закрыла лицо ладонями.
–Тома ты веришь мне? Мужчина присел рядом и провёл рукой по медным волосам. –Он больше тебя не найдёт, я смогу это устроить. –Только мне нужно знать, что ты сама сможешь вычеркнуть Седого из своей жизни навсегда.
Валентин вопросительно посмотрел на неё. Понимал, ему нужно услышать о ее нелюбви. О том, что она способна вычеркнуть Сергея навсегда. Острая необходимость оторвать ее от той жизни. А после все будет по–другому. Теперь он хочет ее для себя. Не только желание получить девушку в постель, а оставить рядом. Отнять и завоевать. Он знал, что у него это получится, главное убрать Седого и ее чувства к нему.
– Обещаю, я вправду хочу забыть все, спрячь меня от него.
Раздался телефонный звонок. Тома изменилась в лице. И прошептала
– Это он. – Не отвечай.
Через минуту пришло сообщение на автоответчик.
–Тома включи, послушаем.
Она отрицательно замотала головой, напуганная. Он сам взял телефон. Нажал прослушать.
Хриплый низкий голос. Дышит тяжело.
– Тома, мышка, помнишь, ты спросила, что будет, если ты уйдёшь?
Тома смотрела на телефон так, словно трубка превратилась в гремучую змею, а обволакивающий голос Седого в источник опасности.
– Обещаю, ты не скроешься не убежишь, рано или поздно я найду тебя. – Остался последний шанс прийти в нашу квартиру, самой, иначе я не ручаюсь за свои действия. –Обещаю я найду тебя, достану из–под земли и закрою под замок. –Ты никогда не увидишь больше свободы.
Голос Сергея сейчас извергал горечь и ядовитые пары страха.
Валентин дослушал с непроницаемым лицом последнюю фразу. Налил полный стакан воды и погрузил в него телефон.
Поставьте звёздочку на сайте если вам нравится. За репост отдельная благодарность. И в комментарии киньте хотя бы спасибо! С любовью ваш автор!
