Наталья Николаевна Землянская
Наследники Белого слона
– Лейтенант Шеридан, Полиция Времени, – представился человек, и в его руке появилась небольшая коробочка.
– Ладно, твоя взяла, – спокойно ответил Бесцветный, и добавил с чуть просительной интонацией: – Только я бы предпочел перевоплотиться…
– А в космос ты уже не хочешь? – неожиданно тепло улыбнулся Шеридан.
По лицу Бесцветного пробежала легкая тень волнения:
– А что уже… Ты ведь из будущего, да?
Лейтенант молчал. Этого он никогда никому не скажет, ведь будущего не существует – есть только прошлое и настоящее.
Бесцветный долго и мучительно раздумывал, а потом сказал:
– Нет. Не хотелось бы снова обмануться… Пусть будет дерево.
И человек спросил лишь:
– Здесь?..
***
Джем привез меня в город – в этот душный, пыльный, опостылевший город.
– Я снял номер в гостинице, – сказал он.
Только не это! Видеть человека, к которому потеряла всяческое уважение… И я сказала, нарываясь на ссору:
– Ты кое-что забыл, милый…
– Что? – он непонимающе взглянул на меня, наморщив лоб.
– Ты забыл отрезать у дядюшки пальчик – жди теперь, пока его найдут!
На его лице отразилась крайняя досада. Он сделал непроизвольное движение, словно собираясь развернуться назад, но, тут заметил мой презрительный взгляд и понял истинную причину такой "заботливости". Распахнув дверцу машины, он буркнул:
– Вылезай…
Я не заставила себя долго упрашивать. Интересно, поехал ли он обратно?..
***
Джем находился в состоянии возбужденной приподнятости – каждая клеточка его существа словно напевала: мёртв… мёртв… мёртв!.. Временами его взгляд надолго застывал в одной точке, и лицо принимало выражение мечтательной задумчивости, но если бы в этот момент его спросили, о чём же он думает? – он бы не смог ответить. Поначалу к этому восторженному состоянию примешивалось напряжённое пугливое ожидание: вот в дверь постучат и именем закона препроводят его в тюрьму, предъявят обвинение – и прощай!..
Но никто не являлся.
У него было несколько дней, чтобы повнимательнее присмотреться к тому, что происходило вокруг – и он понял, что вряд ли среди этого хаоса и анархии кого-то заинтересуют трупы на обочине. Отступающая ночь каждый раз вышвыривала в серые рассветные часы десятки убитых и раненых, словно отлив, оставляющий на берегу трепещущие или неподвижные тела обитателей моря.
Он съездил в Клинику доктора Реджа и забрал спрятанный там диск с записью, – это ведь тоже хороший товар, его можно выгодно толкнуть тому, кто больше заплатит, или использовать как инструмент шантажа. Наконец, у него есть дневники…
***
Первую, более ветхую тетрадь он пролистал бегло, второпях, уяснив лишь, что почивший Грег Александер занимался не столько проблемами психиатрии в чистом виде, сколько феноменальной психофизикой. Тон этого манускрипта был несколько напыщенным, но кто из нас не страдал в юности манией величия?
"…Вначале было Слово…" – писал тот, и развивая эту мысль, делал вывод , что наш Мир был не сотворен, а придуман. Придуман последовательно, основательно, – и воплощен в реальность Всемогущим Гением. Потом дядюшка изливал свою желчь по поводу того, что мир этот, по его мнению, – никуда не годится, и переходил к изложению своей концепции.
«…Тысячи миров рождаются и тотчас умирают, лопаясь точно мыльные пузыри, только потому, что сознание, порождающее их, не в силах обеспечить им сколь угодно длительное существование… Бог создал Вселенную силой мысли. Следовательно, человек – бледная копия Создателя – вполне способен создавать свои миры с помощью психокинетической энергии воображения. Пусть не такие совершенные, но вполне пригодные для существования. Проблема заключается лишь в том, чтобы развить мощь мозговых импульсов до такой степени, чтобы возникающие образы не исчезали, а оставались – но, увы! – у большинства смертных воображение развито крайне слабо или отсутствует вообще. В лучшем случае, всё кончается пустыми фантазиями… А те экземпляры, что обладают буйной фантазией, за редким исключением, лишены необходимой энергетики… »
– Философ хренов!.. – хмыкнул Джем, листая дальше, но остальные страницы были заняты примерно такой же ерундой.
Дядя писал о выдуманных мирах, которые существуют реально, как продукт психофизической деятельности наиболее развитых в энергетическом плане человеческих особей. Грег Александер считал, что такие люди, отличающиеся от прочих вовсе не уровнем интеллектуального развития, а именно горячим воображением, перемещаются, вероятно, сами того не осознавая, в созданные собственными фантазиями миры, и, порой, не возвращаются обратно – не могут или не хотят… Тут же он замечал, что, возможно, эти "творцы миров" существуют одновременно в нескольких ипостасях или, точнее, измерениях – здесь и ещё где-то… Или же считают созданное ими просто сном. Потому-то остальные и не замечают существующего рядом с ними феномена.
Позже, как понял Джем, дядюшка убедился в правильности некоторых своих предположений, ему даже удалось самостоятельно осуществить ауторепродукцию, как он писал – "силой желания". Этот момент чрезвычайно заинтересовал Джема, но дядюшка не вдавался в подробности, а просто отметил этот факт в своем дневнике, – и у племянника не было причин сомневаться в правдивости этих строк после результатов экспертизы того, что он видел в морозильнике доктора Реджа.
– Старый хитрец! – в сердцах воскликнул Джем. – Неужели он утащил секрет в могилу?!
Перепевки старых песен о параллельных мирах, основательно обмусоленные ещё до дядюшки в десятках научных и около того трудов, сменялись рассуждениями на тему, начатую ещё Ницше, – о создании сверхчеловека. С помощью воздействия особыми препаратами и прочими ухищрениями на мозг, и следовательно, на психику, – дядюшка собирался выращивать подобных мечтателей искусственным путем. Он считал, что специальная обработка должна начинаться задолго до появления такого человека на свет – еще до зачатия, тогда, возможно, изменения будут осуществляться уже на генном уровне, и сотворенное будет гораздо прочнее.
Прочтя, Джем сердито отбросил эту тетрадь в сторону, и взялся за следующую. Она представляла собой дневник наблюдений, где Грег Александер описывал свои опыты вперемежку с событиями из собственной жизни.
Джем был несколько удивлен, узнав, что Чедвик на деле был близким другом дядюшки и последователем его идей.
Прояснилось и еще одно обстоятельство: в тюрьму дядя загремел потому, что его жена умерла вскоре после родов. По свидетельству лечащего врача, это явилось следствием того, что до и во время беременности муж пичкал ее снадобьями собственного изготовления – якобы, для лучшего развития плода.
После того, как это случилось, дядю посадили, а ребёнка – абсолютно здорового, как показало обследование, – отправили в приют. Джем понял из скупых записей, что, благодаря Чедвику, дяде стало известно в какую семью потом попала его дочь и, выйдя на свободу, он переезжает в тот же город, где его девочка жила с новыми родителями.
Мало того, с помощью Чедвика он тайно продолжает подкармливать ее своим препаратом: "… я назвал синтезированное мною вещество, пожалуй, слишком романтично – "Белый Слон" – но здесь существует прямая аналогия: последователи этого малоизвестного древнего африканского культа мечтают о вымышленном прекрасном мире, куда, по их мнению, мог перенести жаждущих этот зверь, а мой мифил фактически служит таким же мостиком между сном и явью, как и широкая слоновья спина. Но не наркотическим сном, исчезающим в тот самый момент, когда одурманенный ядом мозг вынужден пробудиться, а сном, являющимся столь же реальным как и явь…" – писал дядюшка.
Но дядя жестоко ошибался: мифил в конце концов оказался таким же наркотиком. Впрочем, расстраивался он по этому поводу недолго.
Бредни о потусторонних мирах забыты, и его лаборатория превращается в мини-цех по синтезу разного рода адского зелья – в этом ему помогает появившийся к тому времени в городе старый товарищ по университету некто Николас Редж. Позже к ним присоединяется еще один – в этом месте Джем аж присвистнул от восторга: этого человека он тоже знает и, похоже, именно он является недостающим звеном в цепочке!..
Этот третий разрабатывает всю технологию операции по осуществлению нездоровых фантазий наяву – зачем нужны какие-то там воображаемые миры, когда и здесь можно неплохо развлечься, да ещё и хорошенько подзаработать? Он же придумывает гениальную идею с созданием так называемого Общества "Спасение Души" – очень удобно для поиска клиентуры, ведь не станешь же давать в газету объявление вроде: " Шикарный отдых для состоятельных господ с извращенным воображением. Воплотим в жизнь все ваши тайные желания!" или выпытывать у приходских священников тайны исповеди. Зато дело психологической помощи страждущим – вполне невинное и очень благородное занятие.
К осуществлению создания Общества привлекают Чедвика, который к тому времени становится уже известным специалистом в области психиатрии, и к тому же отличается честностью и принципиальностью – и люди охотно делятся с ним своей грязью: "…Ах, доктор, знаете, я такой хороший, но вот по ночам мне снится, что я разгуливаю по улице с ножом в руке и вспарываю женщинам животы…" Бедняга Чедвик ни о чем не подозревает, копаясь в экскрементах чужих душ, а специальный человек снабжает лихую троицу необходимыми сведениями, и те уже сами проводят предварительную обработку потенциальных клиентов. В случае согласия в дело вступал блестящий хирург Николас Редж – операция-то пустяковая! – открывший к тому времени на заработанные от продажи синтезированных наркотиков деньги собственную клинику: ведь он гениальный врач, а не какой-то там грязный наркоделец!
Волей неволей, злодеям от науки приходится обратиться за помощью к преступным кругам – кто-то ведь должен поставлять "исполнителей", то есть жертвы, которые и осуществляют чужие фантазии, расплачиваясь за это здоровьем, свободой или жизнью, в то время как "заказчик" испытывает упоительные и волнующие ощущения.
Тут-то и всплывает фигура Итальянца, которого, впрочем, посвятили лишь в общие детали. Если же бывший клиент вдруг начинал артачиться, в ход шел шантаж и его выдаивали до последней капли или же устраивали ему переход в мир иной.
На долю дяди по-прежнему остается производство мифила; денежки текут рекой в карманы адской троицы, но ему этого мало: он продолжает попутно изготовлять и другие вещества.
И тут совершенно некстати вмешивается его родной брат – отец Джема, бывший в то время по странной иронии судьбы капитаном подразделения по борьбе с распространением наркоты. Грег, недолго думая, устраивает братику автокатастрофу – ему ведь так не хочется снова угодить в тюрьму на долгие годы, он этого просто не перенесет! – а заодно он внушает родной дочери, которая к тому времени становиться законченной наркоманкой, что эта авария – её рук дело. Видимо, она слишком многое знала… Не вынеся груза такой ответственности, его дочь погибает, сбросившись с крыши; подруга дочери, случайно присутствовавшая при этом, с временным помрачением рассудка попадает в психиатрическую клинику, где её лечением занимается Чедвик…
Строки, повествующие о гибели отца, Джем лишь бегло пробежал глазами, не испытав при этом никаких эмоций. Когда-то в юности он очень переживал из-за случившегося, но теперь всё его существо гудело как натянутая струна: он нашёл её! Нашёл наследницу!.. А мёртвые пусть сами хоронят своих мертвецов.
Он лихорадочно пробежался по оставшимся страницам: о, да тут и формула мифила, и технология синтеза! То, что делалось на "Фарма-Х" было лишь заготовкой, совершенно безвредной, как и утверждал доктор Редж. Но безвредной до поры до времени…
Ведь он же теперь – богач!.. Наследница погибла, дядя мёртв, – и он станет полновластным и единственным обладателем всего его состояния, и не только материального… Теперь понятно, почему дядюшка упрятал свои дневники в её могиле – запоздалая сентиментальность! – да и искать там никто не будет. Просчитался, милейший!.. И Джем пустился в пляс, высоко взбрыкивая ногами и вихляясь всем телом: он богат… Он богат!
***
Его веселье прервал властный стук в дверь.
– Полиция! Открывайте, Александер, мы знаем, что вы здесь!..
Джем замер в нелепой позе. Проклятье!.. Тысячи мыслей вихрем пронеслись в голове: его продали… или выследили… может это они?.. выпрыгнуть в окно?… нет, он разобьется… А в дверь снова стучали и, подчиняясь этому стуку, словно сомнамбула, он медленно подошел и открыл. В дверях возвышался комиссар, а с ним ещё один человек, Джем уже видел его раньше – в морге.
– Ба! Да на вас лица нет! – загромыхал комиссар. – Небось решили, что мы пришли вас арестовать?
– А разве нет? – судорожно сглотнув, спросил он.
– Дня три назад я бы так и сделал, но вчера мы задержали некоего Якоба Чедвика… Да-да его!.. Он обвиняется в убийстве вашего дяди…
Джем слушал – и не понимал. Комиссар хохотнул и стукнул его по плечу:
– Очнитесь же в конце концов!
– Но… что в таком случае вам от меня нужно? – пробормотал Джем.
К нему вернулась наконец способность осознавать происходящее, а вместе с тем и подозрительность загнанного в угол зверя. Что, если они заодно с бывшими приятелями дяди, из тех кто ещё остался, и посланы его убрать или похитить имеющиеся у него документы?!
Комиссар запер за собой дверь, и доверительно произнёс, опускаясь в кресло.
– По делу Чедвика с вами будет беседовать следователь. Я же разыскал вас, чтобы поговорить в неофициальной обстановке совсем о другом…
Джем напрягся, и это не ускользнуло от глаз полицейского. Однако, речь неожиданно пошла совсем не о том, о чём он подумал.
– Ваш знакомый, тот что убил моих людей, точно в воду канул, хотя мы сидели у него на хвосте. Вот и детектив Шедлинг это подтвердит – он вёл дело по моему поручению, правда, негласно. Кроме того, исчез человек из секретных служб, который официально занимался этим вопросом, – некто лейтенант Шеридан.
– Но при чем здесь я?
На лице комиссара отразилось удивление:
– Но ведь вы сотрудничали с ним!
Джему понадобилось время, чтобы осознать и переварить услышанное. Выходит, Лейтенанта интересовало вовсе не наследство, а это чудовище?!. Ему был нужен Бесцветный, а он, Джем, был просто наживкой? Ловко же его использовали… Или Лейтенант вёл двойную игру?..
Комиссар внимательно наблюдал за лицом Александера. Когда после загадочного исчезновения преступника и курировавшего это дело парня, они связались с ребятами из Секретной службы, выяснилось, что лейтенанта Шеридана там не знают. Более того, вообще не понимают о чем речь. Комиссару хотелось знать, что за этим скрывается: нежелание конкурирующей организации разглашать свои секреты или нечто другое? Он не мог оставить всё как есть, потому что один из погибших на роковом чердаке, был сыном его сестры.
Но он так никогда ничего и не узнал: другой полицейский, тот, что пришёл вместе с ним, вдруг ловко вытащил крохотный шприц и воткнул его в шею начальника.
***
Раскрыв рот, Джем смотрел, как комиссар в конвульсиях сполз с кресла и затих у его ног. Шедлинг улыбался. Его улыбка мгновенно отрезвила Джема.
– Не советую! – предупреждающим тоном хладнокровно заявил он, видя, как Шедлинг извлек пистолет. – Иначе ваш бизнес окончательно полетит к чертям.
– Твой дядюшка уже всё испортил, – рассудительно возразил Шедлинг, навинчивая глушитель.
– У меня его дневники с формулой мифила и всем прочим, – торопливо сказал Джем.
Убийца заколебался.
– Ты блефуешь! – заявил он. Но в его голосе не было уверенности.
– А если я скажу на кого ты работаешь? – Джем пошел ва-банк и назвал имя. Он рисковал, ведь запросто мог ошибиться, но Шедлинг опустил пистолет. – Откуда бы я мог это знать? – торжествующе воскликнул Джем, спеша добить оппонента.
– Редж проболтался или дядюшка… – предположил Шедлинг, и тут же ухватился за эту мысль. – Ну, конечно! – и снова направил на него пистолет.
– Подожди!.. – воскликнул Джем, предостерегающе поднимая руку. – Ты всегда успеешь меня убить – но тогда вы не найдете дневников! Ведь не думаешь ли ты, что я храню их здесь? И тогда уж вам точно придется сворачивать лавочку! Позвони своему хозяину!
Шедлинг задумался. Слова Джема его смутили. Наконец, он медленно вытащил из кармана телефон, продолжая держать Джема на мушке:
– Не вздумай делать резких движений!.. Это я… – Джем услышал как ему ответили: да, он не ошибся! – Возникли новые обстоятельства, – хмуро доложил Шедлинг. – Он говорит, что эта вещь у него… Да, там есть это… – продолжая хмуриться, Шедлинг опустил пистолет, но не убрал, и протянул трубку Джему.
–Твои условия? – услышал он.
– Вы оставляете меня в покое и берёте в долю… – отчеканил Джем так, словно давно всё решил.
– Тебе мало дядюшкиных миллионов?
– Я просто беспокоюсь за свою шкуру. И учтите – у меня видео с признаниями Николаса Реджа, если что – всё выплывет наружу.
– Это мы уже слышали раньше, когда ты беседовал со своим дружком из полиции… – ответил его собеседник. – Но где гарантии, что ты нас не продашь?
– Вам придется мне поверить, – усмехнулся Джем, интуитивно чувствуя, что чаша весов склоняется в его сторону. – Вы же не первый год меня знаете.
В трубке долго молчали, потом голос сказал:
– По рукам.
– И вот ещё что, – мстительно добавил Джем. – Эта чернявая сволочь – Итальянец, – должен исчезнуть. С ним я работать не стану.
– Лучше иметь дело с проверенными людьми, – возразил голос, – а он давно в нашем бизнесе. Хорошо, мы всё обсудим с вами лично. Встретимся у меня в четыре.
Шедлинг молча стоял и ждал, пока он поговорит.
– Теперь едем в комиссариат.
– Зачем? – удивился Джем.
– Этот старый маразматик Чедвик хочет встретиться с тобой. Вероятно, он просто станет извиняться за то, что грохнул твоего дядюшку, он ведь до сих пор не в курсе всех наших дел, но не исключено, что он может сообщить тебе что-нибудь интересное. Я уже допрашивал его, но он твердит лишь то, что следствию уже известно: якобы Грег хотел сделать что-то со своей дочерью, потому и вернулся…
Джем рассмеялся:
– Тогда мне всё ясно: они оба просто выжили из ума – дочь моего старикана покончила с собой ещё двенадцать лет назад! Дядя, видимо, говорил о своих дневниках – этот мерзавец прятал их в её гробу, а другой полоумный не так его понял…
– Все может быть… – пожал плечами Шедлинг. – Последнее время кругом одни психи! – он разговаривал с Джемом доверительно, как старый приятель. – Взять хотя бы ту девицу, к которой случайно попала кой-какая наша информация – её спёр парень, что работал на нас. Так та тоже была малость чокнутая… Я ходил вокруг неё кругами еще до того – её подозревали в убийстве дружка, но потом выяснилось, что это был несчастный случай: он поскользнулся по пьяни и неудачно приземлился на разбитую бутылку… Правда, хоть она и была чокнутая, но все-таки я её упустил… – добавил он с сожалением.
Джем не обратил на его слова особого внимания. Он был озабочен другим:
– Что же делать теперь с этим? – и ткнул ботинком мёртвое тело комиссара.
Шедлинг, прервав словесный поток, тоже задумался.
– Планировалось всё свалить на тебя, – ухмыльнулся он, – на мертвого… Ну, свалим на кого-нибудь ещё…Ты ведь жил здесь под чужим именем? Надо будет протереть тут всё хорошенько и прихватить с собой дежурного портье – он видел как мы сюда входили.
– А что ты скажешь своим? Я говорю о полицейских…
– Никто не знал, куда я еду и что комиссар поехал со мной. На наше счастье, дело об этом придурке, что разделался с нашими на чердаке, было засекречено, и детали знали только я и шеф.
***
Спустя час они спустились вниз, заперев за собой тщательно убранный номер, где оставили убитого. Гостиница была почти пуста. «Какие уж тут постояльцы в такие-то времена?» – посетовал портье, когда Шедлинг предъявил удостоверение и предложил ему проехать в участок, чтобы дать показания по поводу арестованного, – при этом он указал на Джема.
– А где ваш второй? – полюбопытствовал портье, садясь в машину.
– Он остался наверху – снимает отпечатки пальцев.
Они разделались с нежелательным свидетелем прямо в машине. На сей раз смертоносный шприц был в руках Джема: они так договорились заранее, поскольку он должен был сидеть сзади, а полицейский – за рулём. Но дело оказалось не только в подлинности инсценировки. Когда тело портье обмякло на сиденье, Шедлинг молча показал Джему миниатюрную чёрную коробочку – он ухитрился заснять момент расправы.
– Я не стану тебе объяснять, что это значит, – сказал он. – Ты ведь не маленький и сам всё понимаешь.
Джем похолодел, но дело пока только тем и кончилось. Возможно, если бы Шедлинг знал, что диск с видео Реджа и дневники дяди спрятаны у Джема на животе под свитером, всё обернулось бы по-другому.
Избавившись от трупа, заговорщики поехали в комиссариат, где получили разрешение на посещение следственной тюрьмы.
***
Прошедшие несколько недель сильно изменили лицо Якоба Чедвика. Теперь он совсем не походил на священника, похудел, почернел… Изменилось и выражение его глаз: проницательная и в то же время слегка наивная яркая голубизна сменилась выцветшим пронзительным взглядом, под прицелом которого Джем почувствовал себя неуютно.
Их оставили вдвоём в комнате для свиданий: пользуясь данной ему властью, Шедлинг удалил охранника и вышел сам. Но Джем не сомневался, что он будет их подслушивать и это тревожило: вдруг старик действительно скажет что-то важное?
– Я должен перед вами извиниться, – с порога начал Чедвик, – это я подговорил знакомого газетчика и следователя, чтобы они объявили меня мёртвым…
– Но почему при этом нужно было обвинить меня? – искренне возмутился Джем.
Чедвик виновато развел руками:
– Я так сожалею! Но я даже не знал об этом…
Джем подумал, что здесь не обошлось без влияния Шедлинга.
– А зачем вам понадобилось хоронить себя заживо? – спросил он. Честно говоря, его безумно раздражала эта нынешняя мода воскресать из мертвых.
– Я боялся, что до меня снова доберутся…
– Кто? – уныло спросил Джем.
Он не сомневался, что именно ответит Чедвик – и не ошибся.
– Ваш дядя… – промямлил Чедвик, и Джему стало тошно – старикан продолжал нервировать его, даже лежа в гробу!
– И вы решили его опередить? – в голосе молодого человека прозвучала ирония.
Чедвик облизнул пересохшие губы и, зачем-то воровато оглянувшись по сторонам, жарко и сбивчиво зашептал:
– Я хотел спасти мою девочку! Это же уникальнейший эксперимент! Я не знаю другого такого человека, который бы мог проделывать подобные вещи… А она – могла! Путешествия между мирами! Представляете?.. Она их создавала! – и видя, что собеседник смотрит на него непонимающе, зачастил, заторопился, путаясь в словах и запинаясь:
– Мы с Грегом разошлись в принципиальных вопросах ещё в молодости – почти в самом начале… Он бы просто погубил её своей методикой! Всё шло хорошо: он был уверен, что его дочь умерла, но однажды он, экспериментируя с мифилом, случайно попал в её сны – и всё раскрылось!.. Я не знаю, почему это произошло. Возможно, потому что они – биологические родственники, да он и сам обладал очень большим потенциалом: мог раздваиваться, например…
– Наслышан… – проговорил Джем, ошеломленный его напором, и ещё не понимая, куда тот клонит.
– И когда всё раскрылось – он стал мне угрожать…
" Ага!" – смекнул Джем, – "Этот простодыра так и не узнал, чем на самом деле промышлял его бывший коллега!"
– А потом она вышвырнула его прочь!
– Кто?.. Откуда? – тупо переспросил Джем.
Старик взглянул на него почти с обидой:
– Оттуда! Понимаете?.. Он больше не мог туда вернуться, и тогда он решил объявиться здесь и установить над ней опекунство, с тем, чтобы продолжать свои исследования. Грег говорил, что опасается за её жизнь, якобы её может убить один человек, – но я-то понимал, что он всё это придумал нарочно, чтобы отобрать её у меня… Он бы непременно её погубил или натворил ещё каких бед – и потому-то я его и убил. Я должен был её защитить!
– Кого?! – уже не заботясь о том, что их могут подслушивать выкрикнул Джем. Нет, этот выживший из ума старик положительно решил свести его с ума! – Ведь его дочь давным-давно умерла!.. Она покончила с собой!
– Нет, – простодушно ответил Чедвик. – То была другая. Так получилось, что она была отдана на удочерение в один день с Лорой – из того же приюта, и попала в тот же город. И я подумал: это – судьба! Я нарочно дал ему неверные сведения по поводу удочерения. И оказался прав: Грег в итоге свёл ту девочку в могилу своим мифилом, между тем как с его настоящей дочерью всё шло прекрасно…
– Вот как? – зловеще переспросил Джем, начиная что-то понимать.
Опять вариации на извечную тему о совместимости гениальности и злодейства… Да что же тут ещё размышлять – они идут рука об руку сплошь и рядом! Что же это такое делается в нашем мире, господа?.. В этот момент он искренне не помнил, что и сам-то – хорош!.. Впрочем, он гением не был и уже никогда не станет… Один, значит, травит девчонку какой-то дрянью во имя совершенно бредовых идей, а другой – спокойно за этим наблюдает, полагая, что её жизнь ничего не стоит по сравнению с научной истиной и доказательством его правоты!
– Что же вы теперь хотите от меня? – спросил он.
Чедвик не замечал ненависти, горевшей в его взгляде.
– Я умоляю вас только об одном: присмотрите за ней! Она такая… такая… не от мира сего… Я прошу вас об этом, потому что ведь вы были близки, пока с ней не случилось несчастье…
Джема эта фраза снова сбила с толку:
– Но та девушка погибла!
– Та, другая – да, но я-то вам сейчас толкую про Лору!
– Я не знаю никакую Лору…
Чедвик оторопел, но потом спохватился:
– Ну, конечно же, ведь ей дали другое имя. Это Валери… Теперь вспомнили? Вы ещё собирались пожениться…
Джем почувствовал себя так, словно нечаянно выпал из окна.
«Валери?! И он всё это время ничего не знал!»
Он потрясённо молчал, устремив на доктора неподвижный взгляд, а тот продолжал шептать:
– Я потому и обратился к вам – ведь больше у неё нет близких людей. Меня, наверняка, упрячут надолго… Вы должны ей помочь! Присмотрите за ней!
Джем понял, что этот кретин ничего не знает об их разрыве и его причинах, и ему так же ничего не известно об истинных намерениях, по которым он охотился за дядей, а дядя – за ним. Иначе бы он не стал так откровенничать по поводу той, что покончила самоубийством.
Пусть так оно и остаётся. Чедвик не узнает, какой подарок он ему преподнёс, сам того не ведая.
***
Выйдя из тюремных ворот, Джем сказал, садясь в машину Шедлинга:
– Старый пердун должен умереть.
Он сказал это жёстким, не предполагающим возражений тоном. Погибшая должна быть отомщена. Он чувствовал себя ангелом, карающим грешника.
– Ого!.. Мы уже начинаем командовать! – улыбнулся Шедлинг, но в голосе его не чувствовалось неодобрения. – Ладно, как скажешь… Вдруг твой дядюшка успел ему что-нибудь наболтать.
Но Джем был мыслями уже далеко. Он только сейчас осознал, что значило для него признание Чедвика.
Итак, он женится на Валери. Детей она всё равно иметь не может, поэтому не имеет значения, что они родственники. Да он и не станет сообщать ей об этом: когда всё выяснится, сделает вид, что ничего не знал… Купят где-нибудь в тёплых морях островок – и заживут в своё удовольствие.
– Эй, о чем размечтался?..
Голос Шедлинга вернул его к действительности, и он вдруг неожиданно подумал: а зачем ему на ней жениться? На этой чокнутой? Он вспомнил её презрительный взгляд… Как она смотрела на него тогда! Убогая, она не имеет права его презирать!.. Какой же он идиот! Жениться… Придумал тоже!.. И Джем-Бродяга, на несколько минут воскресший было в нём, умер, – теперь уже точно навсегда. А тот, второй, что занял его место, повернулся к Шедлингу и сказал:
– Надо убрать ещё одного человека. Ту девчонку, о которой говорил Чедвик.
– Да ты, я смотрю, вошел во вкус! – Шедлинг засмеялся. – Чем она-то тебе не угодила?
– Это та девица, к которой попали данные из «Фарма-Х». Наверняка она теперь слишком много знает.
Он не стал сообщать ему истинную причину, по которой хотел избавиться от Валери: ещё чего доброго попросится в долю, а он уже по горло сыт нахлебниками.
– Это меняет дело, – сразу посуровел Шедлинг, и одобрительно добавил: – Мы с тобой точно сработаемся!..
***
Джем понятия не имел, где её искать, – в этом огромном городе человек был словно песчинка на морском берегу, но решил, что вряд ли она сумела уехать. И он сделал первое, что любой бы сделал на его месте: достал коннектор, оставшийся на память о загадочном Лейтенанте, и нажал кнопку вызова – вдруг ему повезёт и она откликнется?
Она откликнулась.
– Да? Джем, это ты?..
– Валери, – его голос был взволнованным и проникновенным, – ты мне нужна! Срочно!
– Что случилось?
– Необходимо увидеться. Приезжай или скажи, где тебя найти, я подъеду сам…
– Прямо сейчас?
– Да… (Зачем откладывать дело в долгий ящик?)
– Но по городу не так легко передвигаться – кругом всё перекрыто и метро не работает… Я даже не знаю…
– Хорошо, я сам приеду… ( Полицейское удостоверение и пропуск Шедлинга ему в том помогут) Где ты? – Она назвала адрес. – Встретимся на улице – будь через час на углу Университетской и Большой Парковой – там, где лавчонка букиниста, знаешь? Я буду ждать в синей машине, запомни номер…
Когда они обо всём договорились, Шедлинг недовольно попенял:
– Тебя могли подслушивать!
– Ничего, – развязно заявил Джем, – ты ведь отлично умеешь заметать следы.
***
Когда он позвонил, и я услышала его голос, мне стало тревожно. Я и так весь день накануне была сама не своя – наверное, сказывалось постоянное душевное напряжение, а тут и вовсе разнервничалась. Куда ещё его угораздило влипнуть?
Я уже ничего не испытывала к этому человеку – ничего, кроме жалости, но это такой крючок, с которого ой как трудно слезть! Женщину можно "поймать" на чувство, на страсть или чисто физическое влечение, на деньги, тряпки, – да просто задурить голову ласковыми словами и радужными обещаниями! Мы ведь так охотно на всё это ловимся… Но жалость – это особая статья. Иного бы уже тысячу раз бросила, зато с тем, кого нам жалко, будем возиться до последнего: утирать ему сопли, баюкать его на своей груди… Даже зная, что он самый распоследний гад.
Может, поэтому я и согласилась на эту встречу, а может, потому что – чокнутая.
Я увидела нужную машину ещё издали, она стояла на углу у перекрестка. Джем был внутри, а рядом с ним сидел человек. Тот, с помощью которого я обнаружила потайной лифт в Клинике Реджа, а если уж быть совсем точной – тот, что расследовал убийство Сержа.
Меня это насторожило – я ожидала, что Джем будет один. Что-то подсказывало мне не торопиться, а я привыкла доверять своей интуиции. Свернула к газетному киоску, будто что-то нужно, и тут оглушительно, с оттяжкой в эхо, громыхнуло на всю улицу – и тотчас послышались крики, и когда я взглянула в ту сторону снова – их машина горела, а рядом на развороченном тротуаре валялись люди… Позади той машины из-за угла, скрежеща гусеницами по мостовой, выполз танк, из его дула вырвались огонь и дым, и снова послышался взрыв. Я увидела, как рухнул угол стоящего выше по улице административного здания, а танк повернул и наехал на горящую машину, переполз через неё, и заскрежетал дальше – прямо на меня! Люди в панике с криками бежали прочь… Я тоже побежала и тоже что-то кричала… Вместе с другими я спряталась в какой-то подворотне и оттуда мы смотрели, как мимо катят пятнистые, страшные своей бездушной слепой мощью чудовища, плюющиеся громом. Перед нами разворачивалась финальная сцена, увенчавшая впоследствии всё безумие, творившееся до сих пор, но тогда мы этого ещё не знали.
