Наталья Николаевна Гайдашова
Милые мои, дорогие
Глава 15
– Поля, проходи, что в дверях стоишь? – Марья Яковлевна устремляется к гостье.
– Да, вот за Вьюгой зашла, думаю вместе домой пойдем.
– Они стенгазету делают. К празднику дали задание всему классу, кто поет, кто танцует, кто стихи читает. Маринке все это уже не по силам. Устает быстро и одышка замучила.
– А что доктора говорят? – с сочувствием спрашивает Поля.
– Ничего хорошего. Сердце надорвалось у нее, видно с детства больное было, симптомы не проявлялись, ни она, ни я ничего тревожного не замечали, или значения не придавали. Но я думаю, что от перенесенного страха. Натерпелась-то сколько.
И слезы выступили на глазах Марьи Яковлевны.
– Маша, не надо, не плачь, сейчас знаешь какая медицина, как она вперед ушла. Вылечат Маринку.
– Ой, не буду, Поля, подумаю про нее, что ждет мою доченьку впереди, страшно становится. Вьюга и другие ребята уедут учиться, а Маринка не сможет. Так жалко её станет, что хоть криком кричи.
– Мамка, перестань. Нечего тоску наводить. Я не одна не буду учиться, Васька тоже останется в колхозе. – Маринка выходит из комнаты, где они с Вьюгой рисуют.
– Вот Поля, вся радость – Васька.
Ни разу Марья Яковлевна не вспомнила про тот вечер. Ни разу не упрекнула. Даже намеком не обмолвилась она в разговоре, что Васька виновник всего, что произошло с дочкой. И как благодарна ей за это Маринка!
– Вьюга, ты пойдешь со мной домой? – спрашивает Поля.
– Да, можешь подождать немного, помогу дорисовать. – отвечает Вьюга.
– Поля, давай чайку пока выпьем. Как раз заварила крепенького с травкой. У меня мед есть.
Женщины сели за стол, редко им выпадает такой случай, посидеть за чашкой чая, пообщаться. Грех им не воспользоваться.
– Маша, скажи, что вы в школе с экзаменами намудрили. Целыми днями Вьюга сидит за уроками. Как со школы придет сразу за стол. Учебники разложит и все читает да пишет. На улицу не выгонишь. Бледная, аппетит пропал. Видела, как похудела.
– Поля, я тебе как учитель скажу, есть две категории детей: одни учат как Вьюга до изнеможения, другие и учебник в руки не берут. Все из-под палки. Ребята экзамены сдают в первый раз. Конечно боятся. Да еще Альбина Алексеевна их стращает, что вот не сдадите экзамен, на второй год оставят, аттестат не дадут.
– Вьюга-то причем? Учится лучше всех. Одни пятерки. Ей-то чего бояться.
– Натура такая, если что-то начала, доведет до конца, не бросит. Очень целеустремленная девочка. – отвечает Марья Яковлевна.
Вьюга с Маринкой выходят из комнаты.
– Все нарисовала, – с облегчением говорит Маринка.
– Милые, мои дорогие, покажите, как получилось. – просит Марья Яковлевна.
Девочки берут лист бумаги и держат его как транспарант.
– Очень хорошо, особенно гвоздики. – восхищается Поля.
– Их Вьюга рисовала, а я все остальное.
Так уж повелось, что жизнь на селе течет от праздника к празднику. Праздников немного, но все они долгожданные, потому что это единственная возможность отвлечься от тяжелого крестьянского труда и монотонного мелькания будней, освещенных тусклым светом керосиновых ламп по вечерам и отсутствием каких-либо развлечений даже в выходные дни. Самый любимый сельчанами праздник – девятое мая. Каждый год в этот день собираются все жители села и близлежащих деревень у памятника Солдату-освободителю, который установлен на территории интерната. Готовят речи, школьники показывают концертные номера. Девочки на уроках труда делают такие цветы из бумаги, что от натуральных не отличишь. Красивыми букетами украшают пьедестал памятника. В каждой семье кто-то воевал, в каждой семье есть погибшие. Приходят к памятнику семьями. После митинга выносят столы на улицу, накрывают скатертями, ставят закуски и уже до вечера гуляют и радуются, что закончилась война и одержали победу, и тогда вспоминают всех поименно, кто вернулся с войны, а кто остался на полях сражений. И плачут, и смеются, так уж устроен человек. Жизнь дает силы перенести многое.
Майские дни уже теплые, такие легкие и радостные. Всё вокруг оживает и стремится к жизни: нежная зелень чуть только пробившейся из земли травы, яркое чистое небо, изумрудная даль леса и река, которая задышала полной грудью, освободившись от ледяного плена. Несёт она обновленные воды с такой силой, что если и попадётся ей что на пути, то легко подхватив, тащит за собой, не оставляя никаких шансов вырваться из её объятий.
Утром девятого мая Вьюга надела свое красное платье, заплела косу и отправилась в село. Она специально вышла раньше родителей, сказав им, что зайдёт к Маринке. Как пели птицы! Как солнце ласково смотрело на Вьюгу и гладило ее теплыми лучами по русым волосам! Сколько бы радости принесло это Вьюге, но не сегодня. Если поначалу ругала она себя, пыталась забыть и жить по-прежнему, то теперь для нее все лучшее осталось в прошлом. Больше ни разу не была Вьюга на хуторе. Не могла она прийти в свой любимый и чистый дом, который осквернила и опозорила. Мишку она избегала, даже мельком не смотрела в его сторону. И когда на следующий день он подошел к ней в школе, сказала ему так, что он не решался больше даже заговорить с ней.
– Меня нет больше для тебя. – сказала Вьюга Мишке, глядя на него с ненавистью. – Никогда больше не подходи ко мне. Я тебя … – но не досказала, а развернулась и ушла. Можно было и не продолжать, Мишка все понял и без слов.
– Да и пожалуйста! – разозлился он и не просто разозлился, а дал себе слово, что не будет унижаться перед Вьюгой. Слово он сдержал. Действительно, больше не подходил к ней и не заговорил ни разу. Но как это ему тяжело давалось! Всё надеялся Мишка, что отойдет Вьюга, что вернётся к ней то чувство, которое она испытывала к нему, не может не вернуться. Ведь теперь их связывала самая главная тайна жизни. Думал он, вот случиться событие, которое их сблизит, или время смягчит Вьюгу, или опять спасет Мишка Вьюгу, и тогда поймет она, какой он хороший и от кого отказывается. Мишка ждал. Следил за ней в школе взглядом, старался попадаться на пути как можно чаще. Но всё безрезультатно.
– Мишка, почему Вьюга от тебя шарахается? – как-то спросил Васька друга.
– Не знаю.
– Я думал, что у вас…
– Чего ты думал? Чушь несешь! – разозлился Мишка.
– Да ладно, не фырчи!
Васька обхватил друга за плечи:
– Пойдем, в буфет, пирожок стрескаем!
Ваське-то зачем нервничать, у них с Маринкой полная идиллия. Они даже целовались один раз, в тот вечер, когда были танцы. Сегодня после митинга пойдет Васька к ним в гости. Пригласила его Маринка с согласия Марьи Яковлевны. Он бы хоть сейчас пошел. А так как заняться ему было не чем, бродил Васька по улице с надеждой, что когда Маринка выйдет из дома, то они вместе отправятся на праздник. Но ожиданиям не суждено было сбыться – Вьюга вошла в Маринкин дом.
– Ну вот, – подумал Васька, – Зря ждал, теперь Маринка с Вьюгой пойдет, не пристраиваться же к ним третьим.
Вьюга застала Маринку перед зеркалом.
– Ой, Вьюженька, – обрадовалась Маринка, – Глянь, как лучше?
И она приложила к своим коротким кудрям красный бант.
– Или лучше так? – и она приложила черный бант. – Мне кажется, черный очень мрачный, но зато выразительный. А красный вроде к празднику больше подходит. Ты как думаешь?
– Мне кажется, лучше вообще без банта.
Вьюга подошла к Маринке и обняла её.
– Маринка, ты такая красивая! Такая счастливая!
Не только голос, но и взгляд Вьюги полон нежности.
– Ты мне как сестренка. – сказала Вьюга. И такой покой разлился по ее лицу.
– Вьюга, ты никогда так не говорила мне. Подруженька, у тебя все хорошо? – спросила она с тревогой.
– Все отлично!
Вьюга протягивает Маринке кругленькую коробочку из-под монпансье.
– Ой, так это же наш секрет!
Маринка открыла баночку и увидела на её дне горстку стеклышек разного цвета.
– Вьюга, помнишь, мы хотели сделать сами калейдоскоп, у нас ничего не получилось, и мы решили, что лучше их закопаем, а достанем, когда закончим школу. Вьюга, ты зачем выкопала наш секретик? – Маринка настороженно смотрит на Вьюгу.
– Хочу, чтобы он был у тебя. У тебя надежней.
Эту баночку Маринка с Вьюгой спрятали еще совсем детьми. На берегу реки выкопали они ямку, выстлали дно листьями и травой, положили баночку и накрыли её тряпочкой, потом забросали землей и поклялись, что откопают только тогда, когда закончат школу. И как глубоко спрятали они свой секрет, что никто его не найдет – так и дружба их будет крепкой, и никто и никогда не сможет их рассорить.
– А почему мне отдаешь, почему у себя не оставишь? – не унимается Маринка.
– Пусть у тебя сначала побудет, а потом я себе заберу. Мы же подруги. Все поровну.
– Ладно, согласна. Только все же ответь – бант какой?
– Никакой, иди без банта.
Вьюга направилась к выходу, но у самой двери обернулась и посмотрела на Маринку.
– Мне пора. – вздохнула и опустила голову.
– Погоди, сейчас вместе пойдем. Скоро митинг начнется. – Маринка подбегает к подруге и обнимает ее.
– Нет, у меня ещё одно дело дома. Я приду позже. – Вьюга провела рукой по кудрям Маринки и улыбнулась, – На такие кудри бант нельзя. Очень по-детски, а ты уже взрослая!
Вьюга ушла, а Маринка ещё какое-то время крутилась у зеркала. Её равнодушный взгляд упал на баночку, лежащую на столе. Маринка задумалась. Что-то едва уловимое в поведение Вьюги насторожило её. И вдруг знакомое чувство страха неожиданно захлестнуло Маринку. Она накинула кофту и выбежала на улицу. Осмотрелась по сторонам, но Вьюги не увидела. Тогда Маринка заторопилась к переправе, но и там Вьюги не было. Паром с пассажирами медленно двигался к берегу. На той стороне его ждали, чтобы попасть в село. Кругом царило оживление, улица пестрела нарядными людьми, бегали ребятишки. Маринка хотела уже идти домой, когда впереди на противоположенном берегу она увидела красное пятно.
– Вот ты где! – с облегчением прошептала Маринка. – На хутор что ли собралась?
Вьюга спускалась к самой воде. Маринка шла не быстро. Подходить близко к воде она боялась. Широкая река разделяла их. Девушка видела, как остановилась Вьюга. Маринка замедлила шаг, до места, где стояла Вьюга, было уже недалеко. Это было выше по течению. Пороги закончились, и впереди виднелся лес, а там в лесу стоял заброшенный хутор.
Вьюга сняла платье, аккуратно положила его на молодую траву. Рядом поставила туфли. Она осталась в купальнике и белых носочках.
– Эй, Вьюга, ты что купаться собралась? – Маринка машет ей с того берега. – Не вздумай, вода холодная!
Кричать Маринка не может, сердце у неё колотится так, что ещё секунда, и оно как птица вылетит из груди.
– Прости меня, погубила я нас! – шепчет Вьюга бледными губами и кладёт ладони себе на живот.
Решительно заходит она в воду. Сначала по колено. Вода у берега стоячая, кое-где поросшая осокой. Вьюга опускает руки и проводит по водной глади. Холодно. Мгновение и, быстро перебирая ногами, Вьюга устремляется на глубину. И вот уже течение подхватывает её и несёт вперед со скоростью, которой нельзя сопротивляться. Голова Вьюги то погружается в воду, то опять появляется над поверхностью. Несколько раз белая рука пытается схватиться за воздух, но сбиваемая напором воды, пропадает.
– Вьюга! – кричит Маринка, но силы оставляют её, ноги подкашиваются и то, что она принимает за крик на самом деле уже шёпот.
На том берегу увидели, несколько человек подбежали к воде, готовые прийти на помощь Вьюге, но течение так быстро несёт беспомощное тело, что перехватить её нет никакой возможности. Кто-то побежал вперед, надеясь опередить течение и войти в воду наперерез Вьюге. Всё бесполезно! Вьюга пропала с поверхности, но вдруг снова её голова показалась над водной гладью и надежда, что она справится с течением и выплывет, появилась у всех, кто бежал за Вьюгой вдоль берега. Но это был последний раз, когда река позволила ей увидеть белый свет, потом вода сомкнулась и она исчезла.
Река торопилась мимо Порогов, мимо переправы, мимо церкви, стоящей на берегу. Мимо перепуганных людей, бежавших следом за ней. Глупые, разве догоните вы меня? Я спешу! У меня одна цель – вперед, и только вперед!
– Ы-ы-ы-ы. – выла Маринка. Обессиленная легла она на траву, да так и осталась лежать, пока не нашла ее Марья Яковлевна.
Толпой устремились жители Порогов за, уносимой течением, Вьюгой. Была ещё надежда, что выплывет Вьюга, никто не хотел верить в то, что забрала ее река. Издалека увидели у Любимы на мелководье белое пятно, подбежали. Вниз лицом лежала Вьюга. Её вытащили из воды, пытались привести в чувство, но было уже поздно. Мужики отводили взгляд от красоты её девичьего тела. Мокрая коса упала на грудь, тонкие длинные руки беспомощно лежали на траве. На безымянном пальце правой руки выделялось зеленое колечко. Уже толпа собралась у тела, когда кто-то догадался и накрыл Вьюгу пиджаком.
На разные лады щебетали птицы, солнце заливало все вокруг ярким светом, который отражался в водной глади и уплывал вместе с течением.
– Утонула! Вьюга утонула! – неслось над рекой, а легкий ветерок подхватил эти слова, поднял их высоко в голубое небо и понёс все выше и выше в самую небесную даль.
Глава 16
Через два года в начале лета всю округу осветил уже не только солнечный, но и электрический свет. Как изменилась жизнь на деревне! Как заиграли новыми красками тёмные осенние и зимние вечера! Как зажила школа и клуб! И сколько даров цивилизации получили колхозники через электричество. Теперь только радуйся!
Радуются люди, но стоит посмотреть на реку и у многих на лицах появляется печаль. До сих пор не могут сельчане забыть Вьюгу. Множество предположений выдвигалось, почему погибла она. В конце концов и гадать перестали, решили, что это несчастный случай. Пошла Вьюга искупаться, и утонула, ноги свело, вода-то холодная. Над домом у переправы как будто сумерки нависли, даже в самый погожий день стоял дом понурый и грустный. Как будто жизнь в нем остановилась, и не жили там больше люди. Но нет – жили. Остались Анатолий с Полиной вдвоем. Дедка пережил Вьюгу всего лишь на месяц. Похоронили его рядом с ней на деревенском кладбище под старой сосной. И это были не последние похороны того лета. В августе нелепо погиб Васька. После окончания школы, взяли его работать скотником на ферму. Как-то утром упросил он тракториста дядьку Ваню посадить его в кабину трактора, который вёз работников фермы. В прицеп, набитый доярками, садиться не захотел.
– Не бойся, лезь к нам, – смеялись женщины, – Мы не кусаемся!
– Чего мне вас бояться. – бойко отвечал Васька. – Я и сам укусить могу, если надо.
В кабине со стороны пассажира не было двери, поэтому строго настрого было запрещено брать попутчиков. Но Васька! Да он кого хочешь заболтает! Вот и старый тракторист махнул рукой: «Садись, только держись крепко». То ли отвлекся Васька, то ли так сильно тряхнуло трактор на неровной дороге, только вылетел он на полном ходу. Удар был такой силы, что умер Васька сразу. Остановился трактор, испуганные женщины собрались вокруг распростёртого тела, но было видно, что жизнь покинула его. Голубыми глазами смотрел он в голубую даль, и беззаботное выражение застыло у него на лице. Даже не понял Васька, что с ним произошло. Лежали теперь друг напротив друга Васька и Вьюга. Маринка ходила к ним часто. Летом носила цветы, а зимой клала им на могилки по стеклышку из секретной коробочки своего детства.
Мишку отец отправил заканчивать десятилетку в областной город. Жил он у родного бездетного дядьки. Школу закончил хорошо и поступил в военное училище, сбылась его мечта. В село приезжал очень редко и ненадолго. На реку не ходил. А если спрашивали почему, то отвечал: «А что там делать». Дослужился он до высокого звания. Был трижды женат, а уж про увлечение, которым был сильно подвержен, и говорить не стоит.
Маринка так и не оправилась от перенесенных потрясений. Болезнь полностью завладела когда-то крепким её телом и превратила жизнь в постоянное преодоление слабости и боли. Однажды осенним дождливым утром Маринке стало плохо, на побелевшем лице слабым отблеском жизни сверкнула бледная улыбка:
– Мамка, помираю… – протянула она руку к Марье Яковлевне и повалилась на пол.
С той поры пролетело почти полвека. Замерла жизнь на берегах реки. От Порогов остались лишь старые домишки. В некоторые из них приезжают летом дачники, но большинство заколочены. Лес подступил к самой деревне. Поля заросли травой и кустарником. Сельская школа состарилась и обветшала. Темная и неприглядная стоит она среди разросшихся кустов акации. Местных жителей по пальцам можно пересчитать. Вокруг разруха. От хутора осталось только название «Линейный угол», да и помнят его лишь старожилы. Место хутора обозначено поляной среди леса. По необъяснимым причинам она не заросла деревьями, где стояли дома уже и определить нельзя. И только река, хотя и обмелела, но все также своевольна. Не интересны ей люди с их заботами. Катит она свои воды все также быстро, катит она свои воды только вперёд. И как прежде не обращала она внимание на ту жизнь, что кипела на её берегах, так и сейчас не замечает запустения. Всё вокруг изменится. Пересохнет река и превратится в ручей, безжалостная рука человека вырубит вековые сосны и ели. Пропадут болота, исчезнут ягодники. Но произойдет это не скоро. Мы с вами не застанем этих времен. Нам повезло. Сейчас и река, и лес радуют своей первозданной красотой. И это очень хорошо. И это, милые, мои дорогие, замечательно!
