Наталья Милявская
Скупщик
3.
Пробуждение было тягостным – Илья уже не спал, но вылезать из постели не хотелось. Трижды выключал будильник на своем сотовом, трижды проваливался в рваную дремоту. Наконец пришла Ирочка, прижалась горячим телом, прошептала в ухо, что завтрак готов. Илья поймал ладонью приятную Ирочкину грудь и с сожалением почувствовал, что эта, еще недавно вожделенная плоть не пробуждает в нем абсолютно никаких эмоций.
Но он отпустил Ирочке пару обязательных комплиментов и скрылся от ее внимания в душе.
Там Илья задержался ровно настолько, чтобы времени осталось лишь на быстрый завтрак. Через полтора часа его уже ждали в галерее, и, делая поправку на пробки, из дома нужно было выезжать минут через двадцать.
Соблазнительная Ирочка в смешной футболке с котиками хлопотала на кухне. Илья в который раз равнодушно подумал, что ему несказанно повезло – девушка с такими модельными ногами умеет готовить сырники! Он прошлепал босиком через громадную гостиную, дважды попадавшую в глянцевые журналы за прошедший год, ткнул в кнопку на пульте, привычно включив столичный канал в ожидании новостей, машинально хлопнул по заднице свою пассию… Действия, доведенные за последний год до автоматизма.
Подобрав полы халата, Илья уселся на высокий барный стул, взял с мраморной столешницы планшет, открыл в браузере сразу несколько новостных порталов и в очередной раз поймал себя на мысли, что все, чего ему на самом деле хочется – выйти за дверь и никогда больше не возвращаться в эту показушную благополучную чужую жизнь.
Неожиданно он в мельчайших подробностях вспомнил интерьер ванной комнаты в его давней съемной квартире: обшарпанные кафельные стены, нагромождение крючков и дешевых пластиковых подставок для мыла, тусклый плафон под потолком, дурацкую резиновую уточку, обитающую на краю облупившейся ванны… Жизнь, из которой он однажды в ужасе сбежал, словно из тюрьмы, и в которую сейчас с удовольствием вернулся бы, если бы можно было отмотать пленку собственной истории на пять лет назад.
Увы, он находится именно «здесь и сейчас» – его, застрахованная на баснословную сумму задница, прикрытая дизайнерским халатом, покоится на кожаном сиденье дизайнерской кухни, плавно переходящей в дизайнерскую гостиную, со всей этой пошлятиной, типа витрин из красного дерева вперемешку с дорогущими люстрами из горного хрусталя, странными авангардистскими скульптурами и огромными репродукциями Энди Уорхола на кирпичных, намеренно состаренных стенах. Культурная блевотина. Черт, когда-то он был в восторге от всего этого барахла!..
Бегло просмотрев разделы происшествий и не найдя ничего стоящего, Илья отложил планшет и прислушался к монотонному монологу дикторши в телевизоре. С некоторых пор он интересовался исключительно криминальными новостями и странными происшествиями, случающимися в Москве.
Пришла Ирочка, поставила перед Ильей тарелку ароматных сырников.
– Тебе со сметаной или с медом? – поинтересовалась она, эротично облизывая ложку.
– Ммм… – рассеянно протянул Илья. – Со сметаной.
Телеведущая, скуластая блондинка с большим ртом, что-то там вещала о волатильности фондового рынка. Интересно, она сама понимает смысл всех тех фраз, что ей ежедневно приходится читать с телесуфлера?
Ирочка, явно недовольная недостатком внимания, эффектным жестом откинула назад роскошные каштановые волосы (когда-то в клубе он и купился на этот жест, а теперь с неудовольствием видел его фальшивую нарочитость) и прижалась к Илье гибким телом.
– По-моему, кто-то еще не проснулся, – запустила она ладонь в разрез между полами его халата.
Почувствовав ее цепкие пальцы на собственном члене, Илья с неудовольствием подумал, что утренний секс абсолютно не входит в его планы. Но уже через пару мгновений умелая Ирочкина рука кардинально изменила ход его мыслей. Ощущая ее прикосновения, Илья вспомнил, что на это он когда-то купился тоже…
К черту! Приедет в галерею позже. Илья прижал любовницу к себе и впился в ее рот поцелуем. Ирочка привычно застонала и прикусила кончик его языка.
– …и в завершении выпуска – о приятном. Несколько дней назад житель столицы, чье имя мы по понятным причинам не можем огласить, стал обладателем крупного выигрыша. Счастливым оказался билет лотереи «Шанс» – новоиспеченный миллионер умудрился сорвать джек-пот. До этого момента стать обладателем хоть сколько-нибудь крупной суммы в этой лотерее не посчастливилось никому…
Не веря своим ушам, Илья отстранил Ирочку и вслушался в бормотание ведущей.
– Котик!.. – обиженно произнесла Ирочка.
– Тихо! – рявкнул он и рванул на поиски пульта.
– Сумма выигрыша составила почти семьдесят миллионов рублей, – продолжала телевизионная блондинка. – И, хотя Москва – не Лас-Вегас, от всей души желаю и вам поймать свою птицу счастья! Увидимся вечером. Будьте в курсе событий!
Финальная заставка выпуска новостей оглушила Илью – только выключив телевизор, он понял, что выставил звук на максимум. Бросив пульт на столешницу, он помчался в спальню в поисках телефона.
Номер Романа смог набрать только с третьего раза – так тряслись руки. Глядя на собственное безумное отражение в дверце шкафа, Илья нетерпеливо считал гудки, и после низкого «Да?» выпалил в трубку:
– Срочно найди мне человека, выигравшего в лотерею "Шанс"!
Телевизионщиков он не любил по двум причинам. Первая – они абсолютно не разбирались в вопросах, которые пытались освещать, и второе – они даже не пытались делать вид, что им это интересно. Эти троглодиты просто кочевали с презентации на презентацию в поисках дешевых сенсаций и халявного фуршета, а он щедро предоставлял им и то, и другое. С другой стороны, он сам был такой же низкопробной фальшивкой, пытающейся подороже продать в телевизор собственное лицо, так что все были квиты. Илья поправил запонку на рукаве, мельком глянул в зеркало на свое безупречное отражение и вышел в главный зал галереи, улыбаясь, словно кинозвезда на премьере собственного фильма.
Его пиарщица Юля взмахнула ручкой как дирижерской палочкой, и по взмаху к нему немедленно потянулись журналисты.
Играл струнный квартет. Стыли на льду устрицы. Официанты ловко жонглировали бокалами, разливая «Moёt&Chandon». Изо всех щелей перло буржуйское благополучие, которое Илья намеренно культивировал в собственной галерее – попавший сюда человек должен был немедленно осознать, что находится в почти сакральном месте, где творится настоящее актуальное искусство. За гигантскими, в пол, окнами выставочного зала неслась куда-то ночная Москва – и редкие прохожие, чей путь пролегал мимо огромного здания галереи «Свирель», сворачивали шеи, внезапно увидев залитый светом куб из стекла и металла, наполненный разодетыми в пух и прах посетителями. Так люди завороженно наблюдают за экзотическими рыбками в аквариуме. Зал был до отказа набит ценителями современного искусства, ни черта в нем не понимающими, но вырядившимися как на церемонию вручения Оскара.
Илья презирал их всех, до единого – любой из гостей готов был купиться на самую дешевую подделку, если ее хорошенько разрекламировать и подать в обертке концептуальности и злободневности. Грамотный пиар – и даже холсты, измазанные собачьим дерьмом, будут продаваться в самые солидные дома столицы как шедевры. У современного человека почти не осталось вкуса и собственного мнения – он привык следовать за маркетинговой наживкой, как крысы – за звуками волшебной дудочки Нильса.
Илья относительно недавно осознал второй, издевательский смысл названия собственной галереи – пять лет назад он был просто опьянен успехом и тщеславием, потому и назвал свою псевдо-художественную богадельню «Свирель». В честь самого себя, художника-авангардиста и любимца публики, Ильи Свирина.
Он отвлекся от мрачных мыслей, дабы выражение лица не выдало его истинного настроения, и снова стал улыбчивым везучим засранцем, привыкшим к тому, что его рвут на части журналисты.
– Илья, сюда, пожалуйста! – восклицали наперебой фотографы, пока он позировал на фотоколле. Позади него вычурными витиеватыми буквами было выведено: «Галерее современного искусства «Свирель» – 5 лет». Рядом значились логотипы двух банков, которые сочли за честь стать спонсорами мероприятия.
Наконец ему надоело щуриться от фото-вспышек, и Илья повернулся к первой из камер.
– Ася Петренко, «Москва 24» – представилась мелкая блондинистая девица, сунув ему под нос микрофон. – Илья, для начала позвольте поздравить вас с первым приятным юбилеем. Галерея «Свирель» – это, если можно так выразиться, один из флагманов нашей культурной жизни. Вы так молоды, но уже сами много делаете для неизвестных молодых художников, устраиваете благотворительные акции, раздаете гранты… Однако ваш собственный талант всегда вызывал неоднозначную реакцию. Одни считают вас гением, другие – шарлатаном, но все критики сходятся во мнении, что вы – настоящее явление современной визуальной культуры. Российский Сальвадор Дали! А чем вы объясняете популярность собственного творчества? – бодро протараторила корреспондентка.
Половину своей тирады эта девица слизала с официального пресс-релиза на сайте его галереи. Илья усмехнулся.
– Я продал душу дьяволу! – сказал он весело в камеру.
Корреспондентка запнулась, а потом расхохоталась.
– Я наслышана о вашем чувстве юмора! А если серьезно?
Почему люди отказываются верить в правду?
– Если серьезно, то моя популярность в том, что я с легкостью отказываюсь от всего того базиса, который успело накопить человечество в сфере изобразительного искусства. К чему заново смешивать краски и создавать на холстах пейзажи, натюрморты или портреты? Их уже и так предостаточно! Разве вам нужна вторая Джоконда или «Девятый вал»? Давайте создавать что-то новое, то, что действует на ваше подсознание сразу, без шаблонных конструкций и правильно прорисованных деталей. Давайте экспериментировать и творить! – Илья воодушевленно посмотрел куда-то вдаль, поверх голов, и едва не рассмеялся – его неизменно веселила вся та чушь, которую он традиционно нес на интервью. Затем он наклонился к журналистке и поинтересовался: – Вот вас, к примеру, зацепил мой триптих «Железо, мех, пенопласт»?
Блондиночка открыла рот, но он уже вел ее сквозь толпу к ближайшему полотну. Несколько операторов бросилось вдогонку. Илья остановился возле громадного, три на четыре, белого холста без рамы, по всей поверхности которого были вбиты ржавые гнутые гвозди. Журналистка, притормозившая рядом, задрав голову, уставилась на полотно.
– Что вы чувствуете? – поинтересовался Илья. Толпа вокруг навострила уши.
– Ну… – в душе журналистки явно боролись здравый смысл и желание прослыть культурно-развитой девушкой. – Удивление… – сказала она несмело.
– А еще что? – подбодрил ее Илья.
– Недоумение… – промямлила корреспондентка.
– Шикарно! Дальше!
– Эмм… Илья, думаю, вы лучше других можете рассказать о своей работе. И зрителям нашего телеканала будет интересно услышать рассказ автора! – выкрутилась девица.
– Все просто! – сказал Илья. – Человеческая культура – это каркас. Можно принимать за чистую монету все, что вам преподносят с рождения в детских садах, школах, ВУЗах, в книгах и газетах… А можно привнести что-то свое. Именно для этого я и создал этот аналог культурного, слегка заржавевшего каркаса, на который вы имеете полное право нанизать собственные смыслы.
Состроив серьезную физиономию, корреспондентка понимающе закивала. Гости вокруг также сделали проникновенные лица.
– Прелесть моих работ, – заливался соловьем Илья, – в том, что каждый покупатель – конечно, уже после того, как оплатит приобретение – сможет привнести в мою работу что-то свое. В голландской Галерее искусств, для которой я в прошлом году изготовил копию этого триптиха, каждую неделю вывешивают на гвозди какие-то новые детали. Потерянные кем-то ключи от квартир. Старые кеды. Истертые перчатки. Магазинные чеки. Кстати, работа «Мех», сердцевина триптиха, такая же гуттаперчевая, как «Железо» и «Пенопласт».
Илья подошел к висящему рядом огромному полотну, покрытому белым искусственным мехом. Поперек меховой равнины протянулась жирная полоса темно-красной краски, засохшей бурыми кровавыми сгустками.
– Приобретая эту работу, покупатель сам выбирает цвет краски, которую я выливаю на мех…
– И что означает красная? – осторожно поинтересовалась корреспондентка.
Илья выдержал театральную паузу, снисходительно усмехнулся.
– Ну, разумеется, насилие! – объяснил он девице с микрофоном.
– Но вы ведь понимаете, что это – профанация? – произнес за его спиной задиристый голос.
Илья обернулся – обладателем голоса был сутулый парень в дешевых джинсах, дурацком мешковатом вельветовом пиджаке и винтажных очках в толстой пластмассовой оправе. На вид этот персонаж был всего на пару лет младше Ильи – и наверняка прилагал титанические усилия, чтобы прослыть в сети культурно-подкованным блогером.
– Такую хрень может соорудить любой пятиклассник! – глумливо заявил очкарик. На его шее болтался бейдж какого-то интернет-портала. – Вбить в доску гвозди, налить краски на дешевое меховое покрытие, наклеить на холст куски пенопласта – разве это искусство?
– Вы знаете, а я ведь с вами согласен! – улыбнулся Илья. – Любой пятиклассник, такой, как вы, к примеру, может вбить в доску гвозди. Но только мои гвозди получили Гран-при Международного конкурса концептуального искусства в Мельбурне.
В конце концов, на то оно и современное искусство, чтобы в любой момент можно было выставить ничего в нем не понимающего зрителя идиотом.
Очкарик конфузливо поджал губы, а зрители вокруг разразились аплодисментами. Илья подмигнул своему агенту, маячившему в зале (сто процентов, этот пронырливый хрен уже успел втюхать несколько его работ жаждущим покупателям, хотя вечер только начался), выхватил из толпы невероятно красивую Ирочку в тесном бежевом платье (ей, разумеется, было чертовски приятно позировать прессе) и, приобняв ее за талию, снова улыбнулся, словно голливудская знаменитость, получившая третий Оскар подряд. Уж что-что, а оправдывать собственную бездарность громкими фразами Илья научился блестяще!
Еще где-то с час он строил из себя мессию от искусства. Улыбался нужным людям, нес культурную чушь в объективы, закусывал коньяк икрой… Выложил в свой аккаунт фотографию себя, любимого, в компании замминистра по культуре. Получил как минимум три заказа на картины, триптихи и инсталляции и одно предложение от какого-то благотворительного фонда стать куратором конкурса молодых талантов. Мыслями был далеко – глубоко внутри настоящий Илья жил ожиданием известий. И когда Роман незаметной тенью прошмыгнул по залу и тронул его за локоть, Илья сразу понял – у него есть для него информация.
Умолкнув посреди беседы, он извинился, оставил Ирочку развлекать собеседников (имена и должности которых он даже не потрудился запомнить) и вышел в пустынный холл. Роман в своем неизменном сером дешевом костюме уже ждал его у колонны. Илья выхватил из его рук сложенный пополам лист бумаги. С листа, распечатанного на цветном принтере, глянул на Илью молодой смазливый тип с высокими скулами и роскошной шевелюрой. Под фотографией от руки было помечено: Кирилл Иваненко. Театр Современной Драмы. Занят сегодня в спектакле "Буря".
– Актер, значит, – пробормотал Илья. Он никогда не задавал вопросов, как именно Роман достает нужную ему информацию. Он просто платил – информация всегда была верной. – В котором часу обычно заканчивается второй акт?
Не дожидаясь ответа, Илья глянул на часы – девять тридцать. Если спектакль начался в семь, времени, чтобы перехватить Кирилла после спектакля, у него в обрез.
Кивнув Роману, Илья рванул к выходу. На ходу, доставая ключи от автомобиля, набрал пиарщице короткое смс: «Прикрой меня, срочно нужно уехать!». В два прыжка домчал до машины, на всякий случай открыл багажник, проверил – нужный ему черный саквояж из кожи был на месте. Сел за руль, пытаясь унять дрожь в руках. Сделал глубокий вдох и выехал в ночь.
Еще через сорок минут он уже рвал на себя двери служебного входа театра. В желтом свете низких ламп покоились ряды пустых вешалок в гардеробе, негромко жужжал телевизор, вяли чьи-то цветы в вазе на тумбе. Пожилая дежурная, глянув на Илью, сообщила, что спектакль закончился и актеры уже разошлись. Илья едва не хватил от досады кулаком по ветхой деревянной перегородке, отделяющей гардероб от холла.
– Мне Кирилл нужен, Иваненко! – сказал он нетерпеливо.
– Ушел, говорю же. Все ушли! – развела руками дежурная.
Илья разочарованно крутанулся вокруг себя, не понимая, куда податься. Вдруг из полутемного коридора появилась парочка – высокий патлатый парень с поистине выдающимся кадыком и худощавая, сильно накрашенная скуластая блондинка, облаченная в дырявые джинсы и высокие замшевые сапоги.
– А Кирилла нет! – сообщил парень, застегивая на ходу куртку.
– Как – нет? – выдохнул Илья.
– Все, уволился! Сегодня последний спектакль отыграл.
Блондинка, остановившись, с интересом пялилась на Илью.
– Он мне очень нужен! – сказал тот. – Где его можно найти?
– В лесу! – сообщила развязная блонда.
– В каком лесу? – обалдел Илья.
– Закусочная «Лес» – знаете такую? На Тверской, – пояснила девица. – Он там сегодня проставляется, за увольнение. Кучу бабла в лотерею выиграл – может больше не работать!
Ее кудрявый приятель хохотнул, протянул Илье руку.
– Свезло чуваку, да? Я Василий, кстати. А вы не из налоговой, нет?
– Почему из налоговой? – пожал протянутую руку Илья.
– Ну, мало ли – может, Кирюха налоги с выигрыша не заплатил!
– Мы, кстати, в «Лес», – хлопнула наклеенными ресницами блондинка, направляясь к выходу. – Хотите с нами?
4.
Жизнь Кирилла Иваненко, новоиспеченного миллионера и вообще везунчика, разделилась надвое в тот самый момент, когда он разглядел под фонарем надпись на лотерейном билете. С тех пор, вот уже почти месяц, существовало двое Кириллов. Один – молодой актер, неожиданно для всех ухвативший судьбу за хвост на зависть друзьям и знакомым и мгновенно ставший притчей во языцех в узких театральных кругах. Другой – Кирилл, с недоверием и беспокойством наблюдающий за происходящим со стороны.
Первый Кирилл впервые в жизни чувствовал себя на своем месте. Он явственно понимал, что выиграл миллион баксов как компенсацию за свою вечную нищету, неустроенность, постоянное нахождение на вторых ролях – и в театре, и в жизни, – за муки рефлексии и за все те нереализованные надежды, которые годами выжигали его внутренности каленым железом. Он был достоин этих денег! И не только этих – он был достоин и двадцати миллионов долларов. Поэтому к выигрышу относился как к чему-то, само собой разумеющемуся. Первым порывом было, конечно, скрыть, утаить новость о миллионе, получить деньги по-тихому и также незаметно уволиться. Но голос тщеславия был подобен Иерихонской трубе – Кирюше мучительно хотелось утереть всем нос. И он не смог сдержаться, он с наслаждением уел всех одним махом.
На следующий же день (он так и не смог уснуть той ночью, так и просидел на кровати, сжимая в руках крохотную полоску бумаги), после звонка по номеру, указанному на билете, Кирилл узнал, что выигрыш реален и деньги уже ждут его. Приятный женский голос в трубке сообщил, что все, что нужно Кириллу – это приехать в какой-то офис, предъявить выигрышный билет и паспорт, подписать какие-то бумаги, дать добро на открытие счета в банке и ждать перевода денег. В течение десяти дней. «В каком банке вы бы хотели открыть счет?» – поинтересовалась невидимая собеседница. «В самом надежном, на ваше усмотрение!» – весело сообщил Кирилл, еще не вполне веря в свершившееся чудо.
К его удивлению выяснилось, что по правилам именно этой лотереи налоги с выигрыша платит организатор, компания «Фортуна Трейдинг». То ли ООО, то ли ЗАО, имевшая отношение то ли к благотворительности, то ли к торговле тракторными деталями… Кирилл так и не нашел точной информации в интернете. Выходило, что Кирилл получит ровно миллион, без каких-либо дополнительных затрат, да еще и с какой-то страховкой от организатора. Не переставая удивляться тому, как стремительно развиваются события, уже через пару часов Кирилл подписал нужные бумаги, предъявил билет, дал согласие на получение банковской карты «Visa Gold» для того, чтобы ему было удобнее снимать наличные в любых банкоматах мира. Получил тисненый сертификат, подтверждающий вручение выигрыша. Пожал пару рук и улыбнулся в объектив камеры – секретарь «Фортуны Трейдинг», высокая полная брюнетка, которая и говорила утром с Кириллом по телефону, сделав снимок, сообщила, что этот кадр им нужен для внутренней отчетности.
Словно в тумане, вернулся домой. Позвонил в театр, сообщив, что заболел и на репетицию не выйдет. И, как был, в одежде, провалился в глухой глубокий сон.
Следующие две недели стали прекрасной, удивительной сказкой! Кирюша впервые почувствовал себя свободным от каких-либо обязательств, условностей, от необходимости соблюдать субординацию, дружить с нужными людьми и улыбаться и вовсе ненавистным персонажам. Он с наслаждением нахамил Зеленскому в курилке, в антракте, назвав его игру в последнем фильме низкопробной самодеятельностью и с удовольствием наблюдая, как у стоящих рядом коллег вытягиваются лица. Отказался задержаться после спектакля в гримерке заслуженной артистки К., сообщив, что ему больше не прикольно развлекать ее стареющую целлюлитную задницу. На ближайшей репетиции сообщил помрежу, что не будет играть в «Гамлете» Розенкранца – просто потому, что не желает тратить собственный талант на третьестепенные роли, да и с концепцией режиссера-постановщика категорически не согласен. Позвонил знакомому агенту по актерам и озадачил его поиском достойной роли в полном метре, пообещав двойные проценты. Глядя в удивленные Риткины глаза, вернул ей давний долг. Подарил Антонине Всеволодовне чудесную лошадку-качалку, в которую счастливая девчонка вцепилась как клещ. Отдал насовсем Василию свою гитару, которую тот уже давненько выпрашивал у него на время. И после справедливого вопроса друга, не свихнулся ли он, Кирилл сообщил, что да, свихнулся и скоро все объяснит.
А в ближайший понедельник, после того как рано утром ему в квартиру с курьером доставили банковскую карту в золотом конверте, а из «Фортуны Трейдинг» сообщили, что все, что ему осталось – это активировать карту в ближайшем банкомате, и можно начинать тратить деньги, Кирилл приехал в театр и уволился. Просто зашел к худруку в кабинет и без предисловий положил на стол заявление. На справедливый вопрос, отчего это он решил так неожиданно оставить родную труппу, ответил, что устал от профессии, от репертуара, от театра… Да и вообще, недавно он выиграл в лотерею миллион долларов, и теперь может позволить себе слегка расслабиться.
Когда он вышел из кабинета, чувствуя, что его еще потряхивает от волнения, слава, словно волна цунами, уже неслась по коридору, обгоняя его. Он понял, что у стен есть не только уши, но и громкоговорители. Потому что все – все! – уже знали о его выигрыше.
У собравшихся в театральном буфете были сумасшедшие лица. Сначала не верили, приняв все за розыгрыш, потом, по мере того как Кирилл выкладывал подробности, все больше и больше принимали реальность случившегося. Потом Стасик крикнул: «Качать везунчика!», и все долго подбрасывали Кирюшу к потолку. Жанна хохотала, как безумная, Стасик тут же заказал традиционные «триста беленькой», чтобы обмыть. Василий все хлопал Кирилла по спине, повторяя: «Круто, чувак! Круто!». Кирилл и сам неожиданно поддался этому всеобщему обалделому веселью, и пообещал всем непременно по-королевски проставиться по поводу увольнения, и тоже сам хохотал, удивляясь, как это его угораздило вытащить счастливый билет, и принимал советы со всех сторон, как именно ему стоит распорядиться деньгами. Но, глядя в веселые возбужденные лица коллег, чувствуя дружеское похлопывание по плечу, проникнувшись общим энтузиазмом, он буквально кожей ощущал острую, мучительную зависть, которую испытывали окружающие. Словно дурной, едва различимый запах, зависть висела в воздухе.
Они были рады за него, искренне – и так же искренне мечтали оказаться на его месте. «Почему он, а не я?» – читал он в глазах друзей. И отворачивался, закусывая водку квелым буфетным салатом. Он чувствовал, как невидимый миллион, словно трещина на тающей льдине, уже незримо отделяет его от всех, кого он знал и с кем был близок до выигрыша…
К черту! Пусть завидуют и скрежещут зубами! Да, он особенный, он – Кирилл Иваненко, не чета прочим, и это его судьба поцеловала в темечко!
Тот, другой Кирилл, стоял в стороне, в дверях, не участвуя в импровизированном банкете. Темная, необъяснимая тоска копошилась в его душе. Он был уверен, что дело нечисто. В самом буквальном смысле этого слова.
Надпись «Шанс» исчезла с ладони той же ночью, после покупки билета, бесследно, словно ее и не существовало никогда. И следующим утром Кирилл запретил себе думать о плохом, твердо заявив собственному отражению в зеркале, что ему просто фортануло. Он везунчик! Человек, не профукавший свой шанс, верно прочитавший знаки, правильно истолковавший пьяный бред случайного собутыльника. Ну, в самом деле, не явился же ему тогда, в баре, дьявол в образе парня в капюшоне?
И вообще, все это чушь, никаких чертей с рогами и сковородками не бывает, это религиозные выдумки и детские страшилки. И образ Мефистофеля-искусителя просто распиарил Гете, Кирилл даже помнил наизусть часть дьявольского монолога, который учил для поступления в ВУЗ: «Часть той силы, что без числа творит добро, всегда желая зла…». И что-то там дальше, типа «я дух, всегда привыкший отрицать…», бла-бла… От вызубренного когда-то текста в памяти остались обрывки фраз, но главное, что все это – и текст, и описанная в нем нечисть, и вообще вся эта библейская ерунда про загробный мир и наказание за грехи – плод фантазии рода человеческого! Вселенная проста и подчиняется объективным законам физики, химии и математики. И товарно-денежного оборота.
И вообще, разве он сделал что-то дурное? Он ничего не украл, никого не подставил и, тем более, не убил. Он всю жизнь пахал, как проклятый, в надежде на светлое будущее. И вот, оно, будущее, наступило! Деньги достались ему сами собой – в смысле, Кирилл же не подписывал никаких договоров кровью, как доктор Фауст!..
Но внутренний голос, который, как уже давно понял Кирюша, был куда умнее его самого, не поддавался на уговоры здравого смысла – он, не переставая, нашептывал Кирюше, что тот, кажется, вляпался в такую страшную историю, по сравнению с которой вся самая мрачная классика покажется детским утренником. И самое правильное, что он может сейчас сделать – забыть про эти чертовы деньги! Выбросить карточку «Visa Gold» в ближайшую урну, или обналичить деньги и отдать в детский дом. А лучше – и вовсе не обналичивать, чтобы не прикасаться к проклятым купюрам: просто переслать карту и пин-код от нее в первый попавшийся благотворительный фонд.
Потому что, если он и правда, неспроста получил эти деньги, до тех пор, пока он не начнет их тратить, все будет по-старому. Уныло, предсказуемо, но сравнительно благополучно. Что будет, когда он вскроет ящик Пандоры в виде банковской карточки с золотым тиснением, Кирюша не смел даже и представлять. Ведь чем-то он должен будет заплатить за неслучайно сложившиеся обстоятельства!..
Нужно было просто не брать деньги.
Но он не мог НЕ взять деньги!
Вы бы не взяли?..
Кирилл одновременно находился на вершине триумфа и в двух шагах от безумия. Чтобы окончательно не съехать с катушек, он вторую неделю пил, не просыхая. В нетрезвом виде зачем-то заскочил в первую попавшуюся на пути из театра часовенку, намереваясь поставить свечку самому себе, за здравие. На всякий случай. Уже на пороге отругал себя за идиотизм и мракобесие, перекрестился на купола, бросил отирающейся у забора бабке-попрошайке пятьдесят рублей и ушел, не оглядываясь. Пытался настроиться на позитивный лад – но тоска не проходила, подступала к горлу приступами тошноты. Облетавшие на ветру осенние деревья, казалось, грозили ему вслед своими корявыми пальцами, в номерах проезжающих мимо авто то и дело мерещились глумливые извивающиеся шестерки, а попадавшиеся в метро или на улице люди с татуировками вызывали приступы паники.
– Кира, так ты что с деньгами-то будешь делать? – спросил нетрезво Стасик.
Кирилл вышел из ступора и обнаружил себя сидящим в банкетном зале ресторана «Лес». Стол ломился от жратвы, труппа театра была в полном сборе (кроме, разумеется, Зеленского и парочки его прихвостней), а в руке самого Кирилла наличествовала рюмка коньяку.
Кирюша моргнул, и мгновенно стал тем, первым Кириллом, насмешливым баловнем судьбы.
– Долги раздам! – ожидаемо скаламбурил виновник торжества, глотнул коньяку и закусил куском грамотно прожаренного мяса. Все-таки шеф-повар в «Лесу» – мастер по части шашлыка!
– Так у тебя ж тогда ни шиша не останется! – крикнул кто-то с противоположной стороны стола.
Компания покатилась со смеху.
– Ой, Кирюша, а ты ж нам, поди, уже завтра и руки-то не подашь! – с наигранной печалью в голосе продекламировала Олеся. – У миллионеров память короткая!
– Не, Лесь, тебя разве забудешь? – обрисовал в воздухе на уровне своей груди два объемных полукруга Кирилл.
Компания снова весело захрюкала.
Со своего места поднялся помреж, которого за глаза называли Бородой, из-за буйной рыжеватой растительности на подбородке, странно контрастирующей с абсолютно лысой головой. Он постучал вилкой по рюмке и зычно прокашлялся.
– Кирилл! – завел Борода, большой любитель витиеватых тостов. – Мы тебя отпускаем с тяжелым сердцем!
Окружающие сочувственно закивали.
«Как же! – подумал Кирилл – с тяжелым! Уже поделили мои вещи из гримерки и раздергали репертуар».
– Ты, конечно, легенда! Мы тебе, если быть честными, завидуем. Белой завистью! – продолжил Борода.
– И черной! – глумливо добавил Стасик.
– В общем, ты теперь давай, оторвись за нас, за всех! – продолжил напутствие Борода. – Машину себе купи, квартиру, или дом…
– В Испании! – посоветовала Олеся. – Там после кризиса такие хоромы за копейки можно отхватить!
– Советчиков тебе сейчас, конечно, хватает, – с иронией добавил Борода. – Но, главное, будь мужиком. Не просри эти бабки. Понял? Мы же люди творческие, как пришло, так и ушло… Надеюсь, это не твой случай. Желаю тебе потратить деньги с умом и с удовольствием!
Коллеги по театру, теперь уже бывшие, в едином порыве взметнули в воздух рюмки и бокалы. Жанна, сделав вид, будто смахивает слезу, подняла вверх большой палец. Василий, расчувствовавшись, полез обниматься. Кирюша остро чувствовал, как уплывает в прошлое его привычная театральная жизнь, и наступает какая-то новая, неизвестная, но прекрасная эпоха. На всякий случай он дотронулся рукой до кармана пиджака, проверив, на месте ли кошелек, в недрах которого обреталась легендарная «Visa Gold». И усмехнулся. Чего он расклеился? Да пусть даже сам дьявол подкинул ему этот лотерейный билет. Подумаешь! Кирюша, если надо, и дьявола возьмет за рога.
