bannerbannerbanner
Мартовская не-сказка

Наталья Михайловна Дым
Мартовская не-сказка

Полная версия

А Денис про себя отметил, что Бурхановы про отлучку хозяина не упомянули. Не сочли важным? Или по другой причине?

Денис задумчиво потёр переносицу, отгоняя сон, и потянулся в карман за папиросами. Курить он начал не очень давно, обычно папиросы доставал только тогда, когда надо было обдумать сложный вопрос и принять необходимое и срочное решение.

– Игнат, запротоколируй показания. Валентин, найди телефон и позвони в больницу, узнай, что с потерпевшей. Нам надо знать, когда можно будет её допросить. Мальчик-то ещё не найден. Пётр, ты – со мной к Бурхановым.

Пока он поднимался на этаж к квартире доктора, решение было принято. Хотя какой-то маленький червячок до сих пор шебаршился у него в груди. По-прежнему он чувствовал какую-то неправильность во всём происходящем.

Пётр шагал рядом с Денисом и радостно рассуждал:

– Вот как ловко-то всё выходит! За один день преступление раскрыли. Про мальчишку нам сама эта Мусенька-Марусенька всё выложит. Только прижать её покрепче. Глядишь, и спасибо от начальства дождёмся. Может, и не только спасибо…

Возле самой квартиры Денис остановился и в упор посмотрел на Петра:

– Говорить буду я. Ты помолчи немного…

Как только оперативники вошли в комнату, супруги Бурханова испуганно обернулись, у обоих были растерянные и сердитые лица. Кажется, они о чём-то только что спорили.

– Мария Фёдоровна, не могли бы вы показать свою шаль, ту, в которой были, когда к вам прибыла опергруппа?

Мусенька пожала плечами и высокомерно вскинула брови:

– Я не знаю, о чём вы говорите, но я была в этой самой шали!

Но не успел Денис даже и рот раскрыть, как заговорил Антон Павлович:

– Ну как же… Мусенька? Я определённо помню – ты была в той шали, что я привёз Зиночке из Калькутты перед самым пере… перед самой Октябрьской революцией!

Антон Павлович скосил на Дениса глаза: не заметил ли тот неосторожной оговорки? Но Дениса по-прежнему не волновали мелкобуржуазные высказывания доктора. Не ОГПУ он в конце-то концов.

– Итак, где ваша шаль?

Мусенька тяжело вздохнула, покосилась на мужа и вдруг вскинула голову и ожгла присутствующих сердитым взглядом.

– А я не знаю, где моя шаль! – звонко выкрикнула она. – Ходют и ходют тут всякие! А шаль – пропала. Вот как вы побежали в подвал, так она и пропала! Я скинула её на кресло, пошла на кухню за стаканом воды, вернулась, а её и нет!

Мусенька замолчала так же резко, как и начала выкрикивать свои обвинения неизвестно в чей адрес.

В комнате повисло молчание. На стене громко тикали часы. Пётр негромко кашлянул, и от этого звука словно со всех спало оцепенение.

Денис кивнул, словно соглашаясь с доводами Мусеньки, и негромко произнёс будничным тоном:

– Гражданка Бурханова, собирайтесь, вы поедете с нами.

Антон Павлович взвился из своего кресла:

– Да как вы можете! У нас дочь в больнице! У нас сын пропал! А вы! Я буду жаловаться!

Денис снова кивнул, словно и не ожидал ничего другого:

– Ваше право. У нас есть к Марии Фёдоровне вопросы, и нам их удобнее будет задавать в отделении.

В комнату скользнул Валентин, приблизился к Денису и, наклонившись к самому уху, прошелестел:

– Девчонка в себя пришла. Доктора говорят – с ней можно поговорить. Поедешь?

Денис снова посмотрел на часы. Шёл третий час ночи. Нехорошо беспокоить потерпевшую в такое время. Она, наверное, уже и спит… Но пропал мальчик. Где он – неизвестно. А если он тоже сидит в каком-нибудь подвале? Раненый или просто – испуганный? Не может выйти или боится?

Он замёрзнет до утра, и это будет на совести Дениса. Нет, надо ехать сейчас. Раз врачи разрешают поговорить.

Решение пришло само собой.

– Я с Валентином в больницу. Пётр, звонишь в отделение, чтобы за вами машину прислали дежурную. Забираешь Игната и гражданку Бурханову и едете в отделение. Я после с ней побеседую.

Денис с Валентином вышли на улицу, ночной воздух после душного и пропахшего миазмами подъезда казался восхитительно вкусным. Так же вкусно хрустел под сапогами тонкий ледок на прихваченных морозом лужицах. Россыпь звёзд тихонько звенела в высоком чернильном небе.

А за спиной скалился беззубым ртом подъезда мрачный доходный дом. Почему-то Денису стало совсем не по себе. Казалось, что спину сверлит чей-то недобрый и пристальный взгляд. Он быстро обернулся, но окна дома были черны, только на третьем этаже, в квартире доктора Бурханова горел свет. Дом спал, никто не следил за оперативниками.

Денис плотнее запахнул шинель и зашагал к мерно урчащему «форду».

Глава 3

Денис открыл дверь в больничную палату и замер в нерешительности. Всё-таки приходить в три часа ночи к раненому человеку – неправильно. Ведь она уже спит наверняка. После такой потери крови люди испытывают слабость, им надо много спать.

Конечно, следовало сначала с врачом поговорить, прежде чем сразу к девушке тащиться. Но Денис элементарно не успел. Хирурга вызвали на очередную срочную операцию. Привезли парня с ножевым ранением. Возвращался после смены домой и нарвался на гоп-стоп.

Да, сейчас в N-ске было неспокойно. После Гражданской войны прошло слишком мало времени, и всякая погань, привыкшая жить вольготно в смутное лихолетье, не хотела уступать своих позиций молодой советской милиции.

Ну, ничего. Денис сжал кулак. Скоро всех их прижмём. Или научатся исполнять законы, или всех – по законам военного времени – к стенке. Жалеть всякое отребье, мешающей жить первой в мире народной республике – это не по-большевистски.

– Кто здесь? – тихий нежный голос прошелестел в полумраке палаты.

Денис смущённо кашлянул и боком протиснулся в палату, почему-то не решаясь открыть дверь полностью. Он щёлкнул выключателем на стене и обернулся к зажмурившейся девушке.

– Здравствуйте, Елизавета Антоновна. Я агент уголовного розыска, мне необходимо переговорить с вами о том, что произошло… – чтобы скрыть неловкость, Денис заговорил сухим казённым языком, избегая смотреть на девушку.

Заметил только перебинтованную голову и светлые пушистые прядки, торчащие из-под повязки.

– Здравствуйте, а вас как зовут? – Денис удивлённо вскинул голову: ему явственно послышалась лёгкая улыбка в голосе Лизы.

Посмотрел в лицо девушки и наткнулся на ясный взгляд настолько светлых серо-голубых глаз, что они казались прозрачными. Никогда Денис ещё не встречал у людей таких удивительных глаз. И ресницы, рыжеватые, но очень длинные и пушистые, как крылья бабочек.

Почему-то он окончательно смутился. Вот от хохота и солёных шуточек воровских марух не смущался, а тут… Денис рассердился, почувствовав, как к щекам прилила жаркая волна.

«Ну вот, ещё и покраснел как гимназист», – Денис от досады на самого себя даже зубами скрипнул.

– Денис Савельевич, – Денис собрал всю свою волю в кулак, но от официальности собственных слов смутился ещё больше и запоздало спросил, – Как вы себя чувствуете? Вы можете говорить?

– Немного болит голова, Денис Савельевич, – теперь Денис был уверен на все сто процентов, что девушка улыбалась, – и слабость очень сильная. Но говорить я могу, если это надо нашей милиции. Да вы садитесь.

Денис решил не обращать внимание на мелочи. Присел на крашенный белым табурет, достал из планшета чистый лист бумаги и химический карандаш, приспособил планшет с листом на коленях и строго посмотрел на Лизу:

– Итак, что вы можете рассказать о вчерашнем дне? Вы помните, где были, когда вернулись домой и что с вами произошло?

Лиза нахмурила светлые брови:

– Я помню только, как мы пошли с Сашей гулять. Сразу после завтрака. Сходили в парк, солнце пригревало совсем по-весеннему. Деревья были такие красивые… Мы пришли на наше привычное место, я дала Саше мешочек с сушёными ягодами, чтобы он покормил птиц. Гордей летом насушил, это сын нашего дворника… Смородину и рябину. Знаете, – девушка вдруг оживилась, – в парке много птиц, даже клёсты прилетают из леса. И свиристели. Такие забавные! Саше они очень нравятся…

Она замолчала ненадолго и потом продолжила:

– Вы извините, я говорю глупости… Так вот, из парка мы хотели пойти к Катарине Матеушовне – это наша бывшая гувернантка, а теперь она с Сашенькой занимается. – Лиза посмотрела на Дениса и пояснила: – Саша не ходит в школу, так решил папа. С ним занимаемся я и Катарина Матеушовна.

Денис хотел было спросить: почему Саша не ходит в школу, но не стал перебивать девушку. Пусть рассказывает дальше.

– Но Саша расшалился, стал делать снежки и кидаться ими в меня. Мы немного поиграли, а потом выяснилось, что у нас промокли варежки. И мы пошли домой. – Лиза снова нахмурилась и замолчала.

Она молчала довольно долго, Денису даже показалось – несколько минут, и он не выдержал:

– А что было дальше? Вы помните?

Лиза качнула головой и поморщилась, наверное – это движение причинило ей боль.

– Не помню… Так странно, но я не помню! Мы дошли до дома, я потянула на себя дверь… И всё! – Лиза беспомощно посмотрела на Дениса: – Вы спрашивали Сашу? Что говорит он?

Денис немного помялся, не зная, как лучше поступить, а потом решился. Лиза сейчас в относительной безопасности, даже чувствует себя довольно неплохо, а вот мальчик – неизвестно где. И, возможно, нуждается в помощи.

Он кашлянул, чтобы скрыть неловкость, и твёрдо глянул в прозрачные глаза:

– Мы не знаем, где Саша. Я рассчитывал, что вы проясните этот вопрос.

Лиза посмотрела на Дениса враз потемневшими от внезапно расширившихся зрачков глазами и сделала движение, словно хотела сесть, но Денис автоматически удержал её на подушке, схватив за плечо. Девушка дёрнулась от боли и тихонько застонала.

– Как – не знаете?! – Лиза больше не улыбалась, в глазах плескался страх, почти ужас. – Но… Сейчас уже совсем поздно… Вы сказали: вчерашний день… Значит, он пропал вчера?! Вы его ищете? Вы его найдёте?!

 

Денис отвёл глаза: успокоить девушку ему было нечем.

– Вы не предполагаете, куда он мог пойти, если его нет дома? К вашей гувернантке? – Денис не решился вслух повторять заковыристое имя – вдруг ошибётся, вот стыд-то будет. – У него есть друзья?

– К Катарине Матеушовне – мог. Только зачем? Почему не домой? – Лиза с сомнением глядела на Дениса. – А друзей у него нет совсем. Только я и Гордей. Папа не разрешал ему водиться с мальчишками из нашего дома. Да и из других – тоже.

Денис удивлённо поглядел на Лизу: десятилетний мальчик дружит с взрослым парнем? Или тот действительно обхаживал Лизу и поэтому терпел мальчишку? Странно. Надо бы узнать про этого Гордея поподробнее.

– Гордей дружил с Сашей? – Денис внимательно посмотрел Лизе в глаза.

Та кивнула:

– Я учила Гордея читать и писать. Он хороший человек, помогал нам по хозяйству. И он играл с Сашей. Кажется, им было интересно вместе.

Они немного помолчали, и вдруг Лиза схватила Дениса за руку и с жаром воскликнула:

– Спросите Гордея! Он должен знать, где Саша!

Денис непроизвольно дёрнулся, пытаясь высвободить ладонь из тонких холодных пальцев. Да, в палате было не жарко. Сейчас везде топили с экономией, особенно в государственных учреждениях: с топливом были перебои.

– Спросим, – буркнул Денис, неловко поднимаясь с табурета, – отдыхайте. Вам надо набираться сил.

Выйдя из палаты, Денис постоял в нерешительности, а потом двинулся на сестринский пост.

На столе, покрытым белой чистой пелёнкой, стоял чёрный аппарат телефона; рядом сидели две женщины в белых халатах и косынках. Одной было примерно лет тридцать, а другая по виду – ровесница Дениса. Они насторожённо и строго посмотрели на подошедшего Ожарова.

– Я могу поговорить с хирургом, который оперировал Елизавету Бурханову? – Денис понял, что не поздоровался, и снова смутился: что-то с ним сегодня не то творится. Устал, что ли?

Он поспешно добавил:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – ответила ему та, что постарше, но смотрели они на Дениса с одинаковым неодобрением. – Степан Григорьевич только что прилёг отдохнуть. Он двенадцать часов на ногах и все двенадцать – в операционной.

Денис подумал и кивнул:

– Я не буду его беспокоить, но передайте ему, пожалуйста, чтобы он перезвонил в Центральное отделение Уголовного розыска, агенту Ожарову. Мне необходимо с ним переговорить.

Лица у женщин расслабились, и они посмотрели на Дениса гораздо дружелюбнее, даже почти с теплотой.

– Передадим, – отвечала ему всё та же медсестра.

Денис кивнул и направился к выходу.

На него вдруг навалилась усталость. Он вспомнил, что и он тоже уже больше двенадцати часов на ногах. Пусть и не в операционной их провёл, но тоже не бумажки перебирал.

Валентин Лоскутов ждал его в приёмном покое.

– Так, вот тебе адрес их гувернантки, – Денис протянул Валентину листок бумаги, – поезжай туда. Выясни всё про мальчика. Был ли он сегодня у неё. Спроси, может, она знает – куда он мог пойти. Только по дороге забросьте меня в отделение.

Валентин покачал головой:

– Время-то – пять утра. Поднимать женщину в такое время….

Денис жёстко посмотрел на него:

– Надо искать мальчика.

– Искать – надо. Я съезжу. Только вот какое дело, – Валентин укоризненно покачал головой, – если ты свалишься как загнанная лошадь – никому легче не станет. И мальчику – в том числе.

Денис с силой провёл ладонью по лицу и вздохнул:

– Да, ты прав… Но съезди к гувернантке. А я… А я, пожалуй, вернусь к Бурхановым. Поговорю с сыном дворника, возможно, он чего-то сможет рассказать. С Мусей, – Денис усмехнулся, – с Марией Бурхановой я потом побеседую. Пусть посидит немного в камере. Подумает.

Валентин кивнул:

– Вот это дело. А с подозреваемой и следователь поговорит, пока ты спишь. Нечего ей расслабляться.

– Тоже верно, – Денис с трудом подавил зевок, – только бы следователь толковый попался. – Лучше всего – Варежкин. А не Михайлов или Степанов.

– Это как повезёт, – философски заметил Валентин.

К дому в Костоправном «форд» подъехал в половине шестого утра. Небо уже посерело, а на востоке занялась тонкая полоска рассвета. Во многих окнах уже горел свет: люди собирались на работу, и дворник скрёб дорожки широкой деревянной лопатой.

Появлению милиционера он не обрадовался, хмуро глянул из-под кустистых бровей, но всё-таки довольно любезно оскалился.

– Забыли чего, товарищ начальник милиции?

– С сыном твоим хотел поговорить, Гордеем. Он же дружит с Лизой и Сашей? – Денис достал пачку папирос, в этот раз не для того, чтобы подумать – хотелось в это промозглое утро, когда морозец пробирает до костей, хоть об крохотный огонёк папиросы погреться – всё веселее будет.

Он протянул пачку дворнику. Тот помялся, но неловко потянул папиросину из мятой пачки и стал смотреть на Дениса намного благожелательнее.

– Скажешь тоже – дружит… – дворник выпустил струйку дыма и шмыгнул носом. – Какая-такая дружба может быть с пацаном почти на десяток лет младше, да барышней из тилигенции? Так… Ходил к ним. Барышня грамоте учила. Ну, и с мальчонкой возился иногда… Я-то не очень тому рад был. Ни к чему это. Только голову всякой ерундой себе забивать.

Денис внимательно слушал, попыхивая папиросой. Если человек начал что-то рассказывать – тут лучше помалкивать да на ус мотать.

– Думал в деревню его отправить… Да прицепился Гордей к этой девчонке. Как присушила она его. А ведь – толку нету. Не отдаст её дохтур за моего парня. – Дворник замолчал, сокрушённо качая головой.

Денис выждал немного и аккуратно спросил:

– А что ему в деревне-то делать? С такой-то рукой? В городе проще к какой профессии его приспособить.

Дворник усмехнулся и горделиво глянул на Дениса.

– Ты не смотри, товарищ начальник, что парень у меня увечный. Он жуть какой ловкий. Он и с одной рукой управляется не хуже, чем некоторые с двумя. Он года два назад у меня в Пяткино жил, у брата мово, значит. Так тот его кузнечному делу обучил. Сказал, ежели что, возьму, Сидор – это меня Сидором кличут – возьму, говорит, Гордейку в кузню. А кузнец – никогда без куска хлеба не останется. Да и девку он бы там себе нашёл подходящую… Парень-то он у меня видный! Любая бы пошла. А вот прилепился к этой Лизке… – дворник сокрушённо покачал головой.

Денис сочувственно покивал и спросил:

– Так он дома сейчас? Гордей-то?

– Дома, где ж ему ещё быть-то?

– А вчерашний день тоже дома был?

Сидор задумался:

– Вчерашний… Так с утра ушёл куда-то… Я и не видел его до того времени, пока девчонку эту, Лизку, в моей клетушке не нашли… Испоганила мне всю клетушку… Одна докука от неё!

Сидор сердито сплюнул на землю и яростно принялся скрести снег, что-то недовольное бурча себе под нос.

Денис потоптался немного, ожидая не вернётся ли Сидор к разговору, и взялся уже за ручку двери, когда тот обернулся:

– Гордей – дома. Заходи сразу, чего политесы разводить… Первая дверь налево – наша квартера будет. Прямо иди, можешь не стучать – не заперто.

Но Денис всё равно коротко постучал и открыл дверь. В тёмный коридор выглянула женщина в простом ситцевом платке и, выслушав Дениса, крикнула в глубину квартиры:

– Гордей! За тобой милиция пришла! Чего натворил-то, супостат?!

Денис хотел было возразить, но женщина уже скрылась за цветастой занавеской, а к Денису вышел Гордей, зыркнул исподлобья и молча встал напротив.

– Может, присядем где, поговорим?

Гордей так же молча повернулся и шагнул на крохотную кухоньку, плюхнулся на колченогую табуретку. Денис сел напротив него.

– Я знаю, ты дружил с Сашей и Лизой, – Денис внимательно смотрел на парня и, не дождавшись ответа, уточнил, – мне Лиза сказала.

Парень вскинул голову:

– Лиза?! Как она?

– Почти в порядке. Я ещё не говорил с врачом, но сама Лиза уже пришла в себя и даже улыбается. – Денис увидел, как лицо Гордея расслабилось, и на бледных губах мелькнула слабая улыбка.

– Она очень хорошая, – Гордей как будто убеждал Дениса в этом, словно Денис спорил или не соглашался.

– А Саша? Ты знаешь, куда он мог деться? – Денис не спускал с парня глаз.

Тот опять нахмурился и покачал головой:

– Меня дома не было. Уходил я.

– А где ты был? – Денису вдруг показалось, что узнать ответ на этот вопрос очень важно.

– На биржу ходил. Я там помогаю «ванькам», нужно деньги зарабатывать, – и Гордей с непонятным вызовом глянул на Дениса.

– Понятно… – Денис сам не знал, чего ожидал услышать, но был почему-то разочарован. – Друзей Саши не знаешь? Куда он пойти мог?

– Да нет у него друзей, – Гордей пожал плечами, – за Лизонькой как хвост таскается постоянно. Как не мальчишка словно. Тютя.

Гордей о брате Лизы был явно не лучшего мнения, но это ни о чём не говорило.

В общем, ничего нового ему Гордей не сообщил.

И Денис решил подняться к Бурхановым, раз уж всё равно здесь.

Открыл ему Антон Павлович. Выглядел он сегодня совсем не важным образом: помятый, с красными глазами, с седой щетиной на щеках.

Он молча смотрел на Дениса несколько секунд, потом посторонился, пропуская в комнату.

– Что с Лизой? – Антон Павлович бухнулся в кресло и устало потёр виски. – Она жива?

Денис кивнул:

– Она жива и уже пришла в себя.

Антон Павлович как-то вяло кивнул, думая о чём-то своём.

Денис покачал головой: у него сын пропал, а он сидит тут как приклеенный.

– Вам надо пойти в отделение и написать заявление о пропаже человека.

Антон Павлович удивлённо вскинул голову:

– Пропаже? Но вы же сами Мусеньку увели… Или она пропала?

Несколько секунд они непонимающе смотрели друг на друга.

Наконец до Дениса дошло, о чём, вернее, о ком говорит Антон Павлович:

– А при чём тут Мусенька… Хм.. Мария Фёдоровна… Гражданка Бурханова? Я говорю о вашем сыне Александре.

– А… Сашенька… – Антон Павлович равнодушно махнул рукой, – наверняка он у гувернантки.

Денис не просто удивился, он – впал в ступор.

– Вы ей звонили? Почему тогда не сообщили нам? – Денис подумал, что не был в отделении вот уже скоро двенадцать часов и, возможно, просто не знает последних новостей.

Антон Павлович не менее удивлённо вытаращился на Дениса:

– Нет… А зачем? Он точно там. Но можно позвонить… У Катарины есть телефон.

– Звоните, немедленно! – Денису нестерпимо захотелось треснуть этого доктора. Желательно чем-нибудь тяжёлым. Желательно – по голове.

Антон Павлович недоуменно посмотрел на него, пожал плечами и пошёл в прихожую, где стоял телефонный аппарат.

Через минуту он вернулся ошарашенный и испуганный:

– Саши у Катарины нет… Там только что был ваш сотрудник, и она уже знает, что Саша пропал.

Антон Павлович растерянно огляделся по сторонам, как будто только что проснулся, и опустился всё в то же кресло.

– Она накричала на меня, – в голосе доктора слышалась какая-то детская обида, – но куда же он мог тогда деться?!

Антон Павлович с надеждой посмотрел на Дениса, словно тот знал ответы на все вопросы.

Денис тяжело вздохнул: бывают же такие люди, совершенно беспомощные в обычной жизни. Антон Павлович может и не был бессердечным человеком. Просто он совершенно оторван от реальности. Денису даже стало жалко его.

– Вам надо пойти в отделение и написать заявление о пропаже сына, – терпеливо и спокойно объяснил он Антон Павловичу. – Ещё бы хорошо собрать какие-нибудь вещи для вашей супруги. Можно – продукты.

– Мусеньке? – Антон Павлович вскочил с кресла и подбежал к Денису. – Товарищ…

– Ожаров, – подсказал Денис.

– Товарищ Ожаров! Помогите, пожалуйста! Я не знаю, что можно, что нужно, чего нельзя. И куда идти с заявлением?..

Денис тяжело вздохнул: один бесконечный день плавно перетекал в другой. Ему даже уже не хотелось спать. На него напало какое-то вязкое отупение. Но это не освобождало Дениса от необходимости возвращаться на службу. Да и этому бестолковому чудаку надо помочь.

Рейтинг@Mail.ru