Наталья Михайловна Аристова
Счастливый день в жизни Гения
Студенты из России старательно записывали слова профессора, лишь время от времени отвлекаясь для кратких, но эффективных перестрелок, на что Гений Александрович смотрел сквозь пальцы. Пальцы, которым доставалась львиная доля зрелища, презрительно морщились. Лев, в свою очередь, был рад от своей доли отделаться – он на лекции вообще не ходил.
Российским студентам профессор сочувствовал: они все-таки слушали и записывали, пока американцы балдели. При этом шансы на успешную сдачу были у них не выше, поскольку экзамены в СРАМФУ принимал профессор из Америки, он спрашивал все по-английски. Поэтому Гений Александрович старался делать лекции как можно короче, чтобы россияне не напрягались напрасно.
Через пятнадцать минут Гений уже собрался свою речь закруглить, однако в последний момент передумал и завершил ее эффектным острым углом, возле которого пришлось поставить загородку, чтобы при выходе никто не поцарапался.
Украдкой подобрав с пола презервативы с ценным донорским наполнителем, Гений вернулся в лабораторию. Несмотря на то, что тучи тем временем успели вылететь в окно, оставив в нем прореху, которая еще не успела зарубцеваться и в которую задувал несносный ветер, Гений тут же сел за изготовление субстанции.
Он ссыпал все сперматозоиды в одну большую колбу (некоторые из упрямства пытались сопротивляться, но на резине без когтей долго не удержишься). Затем в ту же колбу стал аккуратно добавлять свет от синей лампы, постоянно сверяя оттенок с образцом под микроскопом, пока не добился нужной интенсивности свечения. Опытный образец был готов к испытаниям.
– Ну что, ребята, кого из вас осчастливить? – улыбаясь, Гений подошел к клеткам. Первый шприц он всадил морской свинке и посмотрел на часы. Через двадцать секунд морская свинка сдохла. Гений нахмурился и плюнул в карман. Это совпадение, – решил он и перешел к клетке с другой свинкой, на этот раз сухопутной. Сухопутная окочурилась через полминуты, но это тоже ничего не значило – ничего кроме того, что животных больше не было. Следовало перейти к опытам на человеке.
Гений закатал рукав, но делать внутривенные уколы самому себе он не умел. Пришлось закапать субстанцию в нос, а заодно и в глаза и уши. Это оказалось ошибкой, поскольку несносные сперматозоиды тут же начали строить у него в глазах рожицы и другие неприятные сооружения, а также шептать на ухо всякий словесный мусор. К тому же оказалось, что от синего света они слегка опьянели.
Гений прилег на колченогий диван и начал равнодушно ждать счастья или смерти, но поскольку на пару часов он нечаянно задремал, установить, испытал ли он то либо другое, впоследствии никто не смог. Впрочем, если бы он умер, об этом сообщили бы газеты.
