Наталья Михайлова
Омега: точка невозврата
– Добрый вечер, подскажите, пожалуйста, по какому маршруту мы движемся?
– Добрый вечер! Уточните, что конкретно вас интересует.
– Конечная точка нашего пути, – конкретизировал я, не сводя глаз с экрана.
– Гостиница «Мон Парнас».
– Гостиница с названием «Мон Парнас» одна в городе?
– Да, совершенно верно, гостиница с таким названием только одна.
– Тогда скажите, куда мы едем?
– Такси следует до гостиницы «Мон Парнас».
– Но мы едем в другом направлении!
– Совершенно верно, у нас дополнительная точка, нам нужно забрать пассажира.
– Какого пассажира? – чувствуя, что происходит что-то неладное, я начал нервничать.
– При выборе машины вы не отметили, что ваш заказ индивидуальный.
– Да, пофигу ваш пассажир! Вы что, меня не слышите? Я говорю, что мы едем в другом направлении, – уже почти кричал я.
– В данное время все машины в этом районе находятся в пунктах технического обслуживания. Могу предложить вам музыкальное сопровождение. Какой стиль музыки вы предпочитаете?
– Никакой, – со злостью отказался от предложения.
– Может, шум дикой природы?
– Нет, спасибо.
– Приятной поездки!
– Ага.
Такси все дальше и дальше удалялось от центра. Я узнал дорогу. Это был выезд в сторону аэропорта. Город закончился, мы выскочили из жилого массива. Вокруг было темно, трасса не освещалась. Никакого пассажира так и не забрали. Стало грустно и одиноко. Машина уверенно неслась вперед, пронзая пустоту.
Фары выхватывали небольшой кусочек асфальта, смотреть было не на что. Вскоре впереди показалось здание аэропорта. Когда мой автомобиль остановился, его обступили люди в бело-оранжевых костюмах биологической защиты. Затем автомобиль заехал в большой полиэтиленовый «рукав». Мы оказались внутри помещения, похожего на теплицу.
– Выходите. Мы приехали, приятного вечера.
Щелкнул замок, и ближайший человек в белом открыл дверь, приглашая выйти.
Пришлось подчиниться. Когда вышел из машины, меня первым делом попросили подышать в трубку специального аппарата и измерили температуру. Я успокоился. Все действия принимающей стороны были пропитаны заботой о моем здоровье. Посмотрим, что будет дальше. А дальше меня проводили через несколько коридоров в отдельный бокс, где ожидал китаец в форме офицера полиции, находящийся за прозрачной перегородкой. Он долго рассматривал меня, периодически переводя взгляд на экран ноутбука. С моей стороны от перегородки находился стол и стул, присев на который, я стал рассматривать окружающую обстановку. Помещение представляло собой времянку из металлического каркаса и натянутого на него прозрачного материала. Иногда за стеной проходили люди, и я их отчетливо мог разглядеть. По моему разумению, такую стенку можно было разрезать любым острым предметом, и это ясно было с первого взгляда. Такое иллюзорное препятствие вселяло уверенность, что у меня не пытаются отобрать свободу. Поэтому абсолютно не нервничал, хотя дверь в помещение была прочно закрыта на замок. Офицер вскоре, видимо разобравшись с документами, переключился на меня. Он включил микрофон и заговорил на китайском. Затем, вероятно вспомнив, что я гражданин другой страны, покопавшись у себя в ноутбуке, подключил транслейтер. Отсюда я сделал вывод, что их система не подключена к системе Омеги, которая сразу, используя данные с браслета, переключает язык общения.
– Здравствуйте, Данила, меня зовут Чжу Веймин. Я инспектор санитарного контроля Противобактериологической службы аэропорта. Как вы себя чувствуете?
– Отлично. Вы меня сюда привезли, чтобы об этом спросить?
– Я вас сюда не привозил, вы сами приехали.
Это он про что, про аэропорт, Омегу или Китай в целом? Ну да ладно, надо уже разобраться, что тут у них происходит.
– А можно узнать, что вы от меня хотите?
Когда офицер услышал перевод моей фразы, он изобразил удивление.
– Данила, вы сами пожаловались на плохое самочувствие! Вы обращались с жалобами в медицинский департамент. У вас было острое кишечное отравление. Вы сдали анализы. И не дождавшись результатов, покинули медицинский пункт. Это так?
– Ну, почти. Пара уточнений. Я в медячейку попал случайно и, следовательно, анализы сдал непреднамеренно. И еще: я медпункт, как вы сказали, не покидал… Там электричество отключили, мне пришлось уйти.
– У меня информация, что вы скрылись, не дожидаясь приезда эвакуационной капсулы, чем подвергли риску заражения жителей города. За это предусмотрена уголовная ответственность.
После этой фразы я невольно посмотрел на целлофановые стены, прикидывая, чем и в каком месте в случае побега их удобнее всего резать. Инспектор уловил мой взгляд и добавил.
– Не усугубляйте свое положение. В случае заражения вирусной кишечной инфекцией вам требуется срочная госпитализация.
Такой довод обездвижит кого угодно. Про себя решил, что лучше остаться здесь. Вылечится и про все забыть. Вот только нужно уточнить про финансовую сторону вопроса.
– Скажите, а лечение бесплатно?
– Абсолютно бесплатно!
В этот момент в комнату к инспектору зашел другой офицер. Отключив микрофон, они стали о чем-то переговариваться. Опустив жалюзи на окно, меня оставили один на один со своими мыслями. Чтобы как-то себя отвлечь, стал проверять заметки и не отвеченные сообщения у себя на браслете. Прочитав кучу ненужных сообщений, наткнулся на несколько пропущенных вызовов от своего куратора по тестировке смарт-очков, человека, благодаря которому я нашел эту работу. Знакомы мы были давно. Он в составе нашей группы ездил по «умным городам». Был старше меня. Очень опытный разработчик с богатым портфолио, поэтому он нашел хорошую работу в Омеге, а я нет. Но своих старых знакомых не забывал, за что я, собственно, ему был благодарен.
Если он звонил, значит – по делу. Подводить его нельзя ни в коем случае, поэтому я достал из кармана наушники и набрал куратора.
– Глеб Анатольевич, добрый вечер! Не поздно?
– Данила, привет! Ты перестал использовать кибертин, в чем дело?
– Вам, наверное, придется забрать их в гостинице, меня тут собираются в больницу положить.
– В больницу? А что случилось?
– Подозрение на кишечную инфекцию. Хотя чувствую себя хорошо.
– А что ты делаешь в аэропорту? – меня его осведомленность ни грамма не удивила. В Омеге, если вы знаете идентификационный номер устройства, вы можете отследить его местоположение, ну и, соответственно, всю историю перемещений.
– Да бред вообще! Меня сюда таксобот привез, а я ехал как раз в гостиницу.
– Так. Анализы ты сдавал сегодня в обед?
– Да, совершенно верно.
– Ну что же, друг… – Глеб на секунду замолчал. – Поздравляю, ты ничем не болен.
– В смысле?
– Я твои анализы вывел на дисплей и смотрю на них через очки, и кибертин мне подсказывает, что это обычные параметры взрослого человека. А я так понимаю, что они полагаются только на эти данные?
– Да. И на мои жалобы!
– Но сейчас-то ничего не болит?
– Да и не болело, просто живот прихватило.
– Тогда спроси их, на каком основании они тебя держат… Можешь даже не отключаться, я тоже хочу послушать.
Я подошел к окну и постучал. Жалюзи приподнялись, и офицер, включив микрофон, ответил.
– Пожалуйста, подождите еще пару минут, документы на госпитализацию почти готовы.
– Так, давайте разберемся. Скажите, у меня есть положительный результат на какую-нибудь инфекцию?
Инспектор молча целую минуту смотрел в монитор, что-то там, как мне показалось, выискивая, затем поднял глаза и сказал:
– Нет, положительных результатов нет, – и заметив мою победоносную улыбку, добавил: – Но и отрицательных тоже нет.
Глеб Анатольевич разразился в наушниках диким смехом, я от неожиданности вздрогнул.
– Во дают! Спроси его, а разве у тебя есть обязанность иметь отрицательный результат. И вообще, с чего вдруг и от чего вдруг они решили тебя лечить?
– А на основании чего меня госпитализируют?
– На основании ваших жалоб.
– О, как здорово! – продолжал комментировать Глеб. – Скажи, что отказываешься от лечения!
– Но у меня ничего не болит! Я могу отказаться от госпитализации?
– Подождите, сейчас я спрошу у старшего офицера.
– Ничего себе… город свободы и согласия…блин, я сейчас спрошу у старшего офицера… А может, вы у меня спросите… Может быть, вы мне слово дадите, – не переставая хохотать, комментировал инспектора Глеб, потом, вспомнив про меня, спокойным голосом добавил: – Так, смотри, сейчас цирк будет, сейчас мы их консулом пуганем.
– Может, не надо? – отвернувшись от окна, спросил я Глеба.
– Что не надо?
– Консулом пугать!
– Может, и не надо, сейчас посмотрим, что они ответят. Главное, если что-то начнется, я хоть знаю, с чего все началось. И запись есть. Давай-ка, знаешь, что сделаем: ты пока жди, что они там ответят. Держи связь. А я в твою сторону буду выдвигаться. Если что – ты работник дипмиссии. Понял?
– Понял.
Глеб отключился, инспектор закрыл жалюзи, и я опять остался один.
Минут через десять инспектор вновь попытался уговорить меня на лечение и подписать документы на добровольную госпитализацию. Но кто в здравом уме, находясь в прекрасном расположении духа, согласится на хоть и краткосрочное, но все-таки заточение. Естественно, я сказал « нет», и все благодаря Глебу. Ели бы не его поддержка, сейчас ехал бы уже в герметичной капсуле.
Осознав, что накормить меня больничной кашей ни у кого не получится, меня с недовольными лицами выпустили на улицу. Конечно, я тут же набрал Глеба.
– Ну все, я на свободе
– Ну и как?
– Да такое впечатление, что пока меня не было, газ пустили.
– А что так?
– Воздух сладкий и дышится легко, – пошутил я.
– Это всегда так. Ты иди пока в здание аэропорта, чай попей. Я скоро буду.
– Может, сам доберусь?
– Да мне надо парочку кибертинов забрать на таможне, опять пытались вывезти. Глупые люди не понимают, что за пределами Омеги они теряют свои волшебные свойства, – сказал Глеб и засмеялся.
Час пробыв в кафе, я только тогда начал осознавать, каким насыщенным выдался день. Была полночь, и выходило, что почти за 12 часов меня два раза чуть не положили в инфекционную больницу, я стал участником организованного побега, узнал на деле, что такое блокировка сигнала идентификатора, стал заложником таксобота. Хорошо хоть в парке все обошлось, непонятно, что от меня хотели эти два пластмассовых пенька. А началось-то все с безобидного перекуса в торговом центре. После этой мысли я с опаской посмотрел на еду у себя на столе и прислушался к своему животу. Да нет, вроде все нормально.
Я поднял глаза и увидел издалека приближающегося Глеба, он шел уверенной походкой прямо на меня. Хотя видеть он меня не мог, потому что столик, за которым я расположился, был отгорожен живой изгородью . Разглядеть человека среди листвы оказывалось весьма проблематично. Но Глеб шел уверенно, ни на секунду, не сомневаясь в моем месторасположении. И все это благодаря умному гаджету в виде очков, которые он нацепил себе на нос. Да, хорошая штука. Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы привыкнуть и осознать. Если бы я сейчас был в них, то о приближении Глеба был бы предупрежден заранее, а не благодаря случайно брошенному взгляду. Многие вещи умные очки делали на ходу – например, те же самые контакты из вашей телефонной книги или социальных сетей они сравнивали и сопоставляли с вашим распорядком дня и графиком передвижений, предсказывая, где и с кем вы «случайно» пересечетесь. А уж подсказать, где в большом здании находится конкретный человек, – это и вовсе пустяк. Пока я размышлял о пользе современных технологий в повседневной жизни ко мне подошел Глеб. Он улыбался.
– Привет! С выздоровлением!
– Спасибо, Глеб Анатольевич, и за своевременную поддержку спасибо. Честно скажу, растерялся.
– Да ладно, что ты начинаешь, должен же был я поддержать соотечественника. По всему миру вспышки так называемого «желудочного гриппа», и видимо, служба аэропорта решила проявить бдительность, выявив первого больного. От граждан уважение, от начальства – благодарность. Вот только вопрос, какого хрена таксобот доставил тебя в аэропорт?
– Ассистент в такси сказала, что нужно забрать пассажира.
– Скорее всего, это была фикция. Я попробую узнать, кто сделал заказ. Ну что, поехали, увезу тебя в гостиницу.
Мы вышли из здания аэропорта, и к нам тут же подъехал корпоративный микробус компании, в которой работал Глеб. Это был премиальный шестиместный электрокар одного крупного китайского автопроизводителя. Шикарный салон и пневмоподвеска добавляли автомобилю особую роскошь. Перемещение из точки А в точку Б превращалось в скольжение над дорогой, чем разительно отличалось от поездок в трясущихся таксоботах. Элементов управления не было, всем заправлял автопилот. Когда мы уселись на своих местах, авто незаметно тронулось и плавно стало набирать скорость. Ассистент речевого управления спросил голосом одного знаменитого конферансье.
– Глеб Анатольевич, куда путь держим?
– Давай-ка, любезный, меня доставим домой, а молодого человека подбросим в гостиницу «Мон Парнас».
– Исходя из вопроса экономии времени и основываясь на данных геолокации, будет весьма осмотрительно сначала завести вас, потом в гостиницу.
– Нет, у моего друга выдался трудный день. Поэтому сначала в гостиницу.
Буквально проехав пять минут, Глеб достал обычный бумажный блокнот и написал: «Когда выйдем из машины, надень на левую руку тихо, ничего не говори». После этого он достал с заднего сиденья два тряпичных нарукавника, один отдал мне. После чего громко сказал:
– По-моему, что-то стучит по правому борту.
– Все в норме, система контроля технического состояния не распознает никаких отклонений в работе автомобиля. Диагностическая рамка в аэропорту также ничего не выявила.
– Да нет, явно что-то стучит, останови в разрешенном месте, я осмотрю авто.
Через сотню метров автопилот послушно припарковался на обочине. Выйдя из машины я, как и было сказано, надел нарукавник, второй раз за сутки отгородив идентификатор от внешнего мира. Глеб стал ходить вокруг машины, делая вид, что осматривает ее. Я огляделся: вокруг были поля каких-то злаковых. При свете луны ветер раскачивал колосья словно волны. Вдали, напоминая скалистый остров посреди моря, возвышались здания Омеги, погруженные во тьму. Город спал. Тем временем Глеб отошел от автомобиля примерно на десять метров, присел на корточки и обратился ко мне.
– Данила, подойди, пожалуйста, посмотри: по-моему, колеса криво стоят.
Я, еле сдерживая смех, подошел к Глебу и тоже присел на корточки.
– Это блокиратор? – спросил я шепотом, указывая на нарукавник. Глеб так же вполголоса ответил:
– Не совсем, как раз высокочастотный сигнал он пропускает, но гасит звуковую волну. Мы его немного «оглушили», чтобы не подслушивал, – на секунду замолчав, Глеб продолжил: – Сегодня в 11:05 мне пришло сообщение, что ты находишься запертым в медицинской ячейке. Я отследил это сообщение. Оно было отправлено с терминала публичной библиотеки. И не только мне, а сразу нескольким абонентам. В том числе некой Кристине. Обращаю на это внимание, потому что когда ты появился в сети, она была рядом.
– Так и есть, она помогла мне выбраться из ячейки. И если честно, я думал, что это ты отправил ей сообщение.
– Нет, не я. Сначала подумал, что это провокация.
– Глеб, ты думаешь это конкуренты?
– Не понятно. С одной стороны, система пытается тебя изолировать и, скорее всего, будет делать это снова и снова. С другой – кто-то пытается этому помешать или делает вид, что помогает. А на самом деле пытается выявить твои коммуникации.
– Но я не мог попасть под подозрение: таких иностранцев, как я, пруд пруди. Зачем меня изолировать?
– Нейросеть периодически высылает людей за пределы города.
– Но для чего?
– Как я понимаю, Ай Им прогнозирует возникновение потенциальных угроз в будущем. И в рамках проверки всей системы на поиск уязвимостей счел твою персону неблагонадежной.
– И как я стал неблагонадежным?
– Да ты не принимай это на свой счет. Мы привыкли к хаосу, а нейросеть, наоборот, пытается все упорядочить. Вот, например, смотри: видишь, как растет пшеница? – Глеб указал взглядом на поле. – Все колоски абсолютно одинаковой высоты, это генномодифицированное растение. Обычная пшеница так не растет. Какой-то колосок ниже, какой-то выше, и на наш взгляд, это нормально. Но нейросеть так не считает, машина вдруг решила, что убирать пшеницу будет удобнее, если заранее задать определенную высоту стебля. Такие стандарты у нее во всем. Я покопаюсь. Может, удастся что-нибудь прояснить. У тебя завтра должен быть свободный день, давай утром к нам в офис заскакивай.
После того как мы сели в машину, Глеб Анатольевич сказал, что автомобилю нужно сделать развал-схождение, на что речевой ассистент ответил, что это новый тип подвески, где датчики сами следят за положением каждого из колес, и что появление характерного шума, скорее всего, связано со слуховыми галлюцинациями.
Утром, как и договаривались с Глебом, я из гостиницы пешком направился к ним в офис. Решил сделать все дела до обеда, так как на сегодня договорились с Кристиной сходить в ресторан. По пути стал размышлять, как я мог привлечь внимание Ай Им. И вспомнил одну историю. В первые дни пребывания в Омеге я не отходил от своих гидов и постоянно был в составе туристической группы. Мы быстро сдружились и продолжаем общаться. Ну и, как я уже говорил, «Кибертин – умные очки» слил все контакты в одну базу. Уж так он устроен – стал отслеживать все, что с моими знакомыми происходило. Очки самую актуальную информацию формировали в виде новостной ленты с фотографиями, видеороликами. Сначала там было много ненужного хлама: котята и закаты, цветочки и щеночки, но затем нейросеть практически мгновенно научилась расставлять приоритеты, отсекая от огромного массива публикаций и сообщений в социальных сетях только то, что могло меня заинтересовать или должно было пригодиться. И вот как-то раз кибертин сформировал мой финансовый график, сравнил его с графиками знакомых и подсунул мне в новостной ленте во время завтрака. И я заинтересовался, но только не своими расходами, а финансами своих знакомых, обратив внимание на Николая Кисляка, которому при первом знакомстве дал прозвище Никола Кислый. Так вот у Николаши доход, видимо, был не кислый. По сравнению с его тратами, мы всей своей туристической группой пробивали днище. В довесок привлек внимание тот факт, что молодой человек приобрел в личное пользование персональный автомобиль. Поступок не самый благоразумный. Все потому, что в Омеге приветствовались любые схемы совместного использования автомобиля, а вот единоличное владение в силу разных финансовых инструментов становилось не выгодным. Даже если вы являетесь владельцем авто, будете вынуждены сдавать его в наем в то время, когда им не пользуетесь. По крайней мере – для того чтобы не платить за парковку, которая, кстати говоря, для личного автотранспорта была очень дорогой. Я человек не завистливый, но данный факт настолько привлек мое внимание, что решил разобраться, как наш Коленька заработал на автомобиль. А для этого в Омеге были все условия. Я раньше уже говорил, что вся информация находилась в открытом доступе. Единственная причина, по которой вы не могли узнать что-то о ком-то инкогнито, это то, что «исследуемый» человек сразу получал уведомление. Но вы не думайте, что все целыми днями копошились в чужом «грязном белье», все ваши запросы и поиски хранились вечно. Если вдруг вы начинали злоупотреблять запросами и просмотрами, а затем слишком активно использовать чью-то личную информацию, вы могли запросто угодить в «министерство». Какое? В «министерство не ваших собачьих дел». То есть своими действиями вы могли объединить незнакомых людей в группу единомышленников, которые самое безобидное, что могли сделать, это кинуть коллективную жалобу. И в результате, если нейросеть видела, что вы слишком агрессивно изучаете чужую личную жизнь, вам могли заблокировать доступ к публичным базам данных. Это самое простое – могло быть и похуже. Но я такими вещами не злоупотреблял, поэтому мог удовлетворить свое любопытство. Сначала думал, что он заработал с помощью ставок на спорт или в онлайн-казино, либо ему пришел денежный перевод. Но когда выгрузились все его финансовые операции, стало ясно, что Николай торговал криптовалютой, отдавая предпочтение очень рискованным сделкам по монетам с максимальной волатильностью. В какой-то момент я озаботился быстрым заработком, и так как у меня в распоряжении были умные очки, с помощью кибертина просчитал закономерность резких взлетов и падений альтернативных валют. Но дальнейшая торговля на рынке криптовалют показала ее непредсказуемость, особенно в отношении не популярных монет. Больше теряя, чем зарабатывая, мне пришлось дать задание нейросети скопировать алгоритм Николая. Это случилось как раз накануне всех последних событий и могло косвенно послужить причиной моих гонений. Но, с другой стороны, все операции с криптовалютой происходили на официальных площадках и без моего непосредственного участия, то есть без привязки к моим аккаунтам. Программа, которая использовала алгоритм, давала команды электронному брокеру, и тот покупал валюту в самой низкой точке ее цены, продавая затем в самой высокой. Единственное, что я использовал, – полулегальный электронный кошелек. Может, закрыть кошелек и удалить программу? Николай, увидев, что я копался в его данных, мог состроить мне какую-нибудь маленькую пакость, чем привлек бы внимание вездесущего искусственного интеллекта, а дальше понеслась лихая электронная мысль. Может, это было так, а может не так, но я не мог рисковать.
