ГлавнаяДуша человекаНаталья ЛитвинОшибка Гофмана

Уменьшить шрифт (-) | Увеличить шрифт (+)

Наталья Литвин
Ошибка Гофмана

Полная версия

Глава пятая
Фортуна

– Я хотела пойти в «Палкин», а Боренька, как всегда, настоял на своем – только «Европа».

Эмилия Яковлевна Рюмина – теща Антона – умела быть и высеченной из камня с проблесками титановой арматуры внутри, и отлитой из звонкого полупрозрачного фарфора, и сшитой из мягкого плюша. Сейчас она словно исполняла танец сошедшей с ума Жизели. Но сошедшей или удалившейся от обычного спокойствия недалеко, со слезой и счастливым концом. К тому же она не танцевала, как когда-то в молодости, а сидела в высоком зале одного из лучших ресторанов города спиной к сцене и роялю, на котором пожилой пианист играл что-то совершенно неуместное для помпезной обстановки «Гранд-отеля» – третий концерт Рахманинова. Но без оркестра. Антон даже встряхнул головой, ощущение, что пианист не исполняет сложнейшую партию, а препарирует ее, удерживая в хмельной руке скальпель, не оставляло. Или пять скальпелей. Десять. На каждом пальце. Как в том древнем фильме. Как звали того киногероя?

– Мамочка, – растянул губы в улыбке Борис Николаевич, которого жена только что назвала Боренькой, – ты же знаешь, что я люблю все привычное. К тому же тут рядом сквер, мы с тобой неплохо прогулялись. Опять же, нет проблем с парковкой, и офис Антоши рядом. Или нет?

– Я все понимаю, – грустно приложила платок к уголку глаза теща и, склонив голову, глянула на зятя так, как не смотрела, наверное, уже давно. Со дня свадьбы.

Антон посмотрел на Алину, поймал ответный взгляд и подумал, что больше всего ему сейчас хочется раздеться и прыгнуть в холодную воду. В последние две недели вместилось столько всего, что хватило бы на год жизни. Достаточно сказать, что не только были проведены почти все необходимые согласования, но и закончен монтаж первой линии оборудования. И все это благодаря стараниям улыбчивого помощника Гофмана – Виктора. Даже переговоры с Рюминым тот взял на себя.

И вот, пожалуйста, тесть пригласил собственного зятя на важную встречу в фешенебельное место. Осталось только понять, чего он от него хочет, если все его условия Антон уже выполнил.

– Ладно, – тесть поморщился, отмахнулся от метнувшегося было к столику официанта, зал ресторана был в утреннее время почти пуст, поднялся и собственноручно наполнил рюмки. – Нужно выпить.

– Боренька, – забеспокоилась теща. – Еще даже не середина рабочего дня.

– Это важно, мамочка, – покачал головой тесть.

– У вас есть тост, Борис Николаевич? – поднялся Антон.

– Есть, – строго сказал тесть. – Я хочу выпить за тебя, парень.

– Ты слышал, Антоша? – как будто блеснула арматурой теща.

Алина поймала левую руку мужа и стиснула ее холодной ладонью.

– Да, – кивнул Антон.

– Чокаясь, – строго сказал тесть и потянулся через стол к рюмке зятя.

* * *

Десять дней назад Рюмин позвонил Антону, который разбирался с представленными Виктором графиками, обоснованиями и расчетами, и спросил:

– Привет, Антон. Звоню от секретаря. Сейчас у меня в кабинете сидит замечательная троица. Некто Эрнст Христофорович Гофман и два его помощника. Виктор Люстиг, похожий на посыпанный сахарной пудрой пельмень, и Галина Зуева. Точно с обложки «Плейбоя». Правда, в одежде. Ты их знаешь?

– Гофмана и Люстига знаю, – ответил Антон. – Галину – нет. Не видел никогда. Это неважно. Я же звонил. Просил, чтобы вы приняли Виктора? Он явился вместе со своим шефом?

– Я предложил, чтобы он раскрыл все карты, – ответил тесть. – С двумя картами он, похоже, и явился. Вопрос, знаешь ли, слишком серьезен.

– С несерьезным вопросом я бы к вам не обратился, – заметил Антон.

– И что ты обо всем этом думаешь? – спросил тесть.

Антон ответил не сразу. Сначала нащупал за ухом чип, подумал о том, что еще несколько дней назад мучительно подбирал бы слова, нервно ощущая каждой клеточкой тела презрение, которое испытывает тесть к собственному зятю, но теперь он был холоден и спокоен.

– Обо всем этом я не думаю ничего, – ответил Антон. – Думаю о частностях. Есть некоторые проблемы с энергопитанием, с монтажом. Но все выполнимо.

– Что это значит? – спросил тесть.

– Я разруливаю проблемы, – объяснил Антон. – Надеюсь, наши общие проблемы. Вполне решаемые, кстати. Что касается проекта в целом, то нужно не думать, а считать, отслеживать, не упускать. Если же вас интересуют мои мечты, то их нет. Вместо них имеются намерения. И я собираюсь их реализовать.

– Подожди-подожди, – явно поморщился на том конце линии тесть, который все еще продолжал просиживать одно из важных ведомственных кресел. – Ну хоть какие-то мысли о проекте в целом у тебя есть?

– Есть, – сказал Антон. – В виде предчувствий. Слишком эфемерных, чтобы их конкретизировать.

– То есть? – не понял тесть.

– Хорошо, – нахмурился Антон. – Вот смотрите. В конце восьмидесятых национальный научный фонд США запустил сеть NSFNET. То же самое, что и ARPANET от шестьдесят девятого года, но открытую. Думаете, они мечтали об интернете? Вряд ли. Но они его начали. В семьдесят третьем году Motorola выпустила первый сотовый телефон. Думаете, они знали, что он станет всем? Паспортом, банковской картой, пропуском, пультом, наконец? Вряд ли. Так и мы. Мы не можем знать, чем все это обернется.

– Но… – тесть явно был озадачен. – Даже если так. Есть ведь риск провала?

– Всегда есть, – признался Антон. – Но я его не вижу. И поэтому обратился к вам. Есть возможность подняться, Борис Николаевич. Понятно, что не вам мне об этом говорить. Но даже для вас – это возможность подняться.

– Подняться, говоришь… – пробормотал тесть. – Что ж… Но я проверю. Все проверю, дорогой мой. Понимаешь? До последней помарки на последнем протоколе!

– Именно на это я и надеюсь, – ответил ему тогда Антон, а теперь стоял с рюмкой холодной водки в роскошном зале, куда его позвал тесть вместе с женой. Неужели проверка уже закончилась?

* * *

Тесть опрокинул рюмку, подхватил какой-то хитрой закуски с блюда, опустился на место, еще несколько секунд пристально смотрел на Антона, а потом перевел взгляд на Алину.

– Понимаешь, дочь, я ведь не слишком симпатизировал твоему избраннику. Думал, что он из этих… из надутых. Которые лопаются от первой иголки. Однако… Ладно…

Тесть опустил кулаки на стол так, что теща ойкнула, а столовые приборы звякнули, и понизил голос.

– Короче. Должен сказать следующее. К нашему делу подключились такие люди, что даже имен их я назвать не могу. Не волнуйся, зятек, для тебя контактным лицом остаюсь я, и все наши договора в силе, просто ты должен знать, кто у меня за спиной… Короче, много чего у меня за спиной. Понимаешь?

– Ваши резоны – это ваши резоны, – заметил Антон. – Но вы так и не сказали, чем закончилась ваша проверка.

– А всего я сказать и не могу, – засмеялся тесть. – Проверку делали такие люди, что у них штамп «секретно» даже на нижнем белье стоит. Уж не знаю, будет ли трепыхаться этот твой технический гений Гофман, но он, как и ты, впрочем, теперь под колпаком. Понимаешь?

– Как и все на этой территории, – предположил Антон.

– Скажи еще «в этой стране», – поморщился тесть. – В нашей стране, дорогой мой, в нашей. В нашей с большой буквы «Н». Только не думай, что мне нечего рассказать тебе. И не думай, что мы тут собрались праздновать. Нет, приятель. Здесь у нас встреча с одним важным человеком, который как раз теперь проводит испытания этого самого… твоего чипа.

– Нашего чипа, – улыбнулся Антон.

– Хрен с тобой, – хохотнул тесть. – Нашего. Точнее, скажем так, что испытания он уже провел и даже дал положительное заключение. Но по моей просьбе и по согласованию с этим самым Гофманом-Люстигом, должен был подготовить углубленные протоколы по дополнительным стадиям. Понимаешь?

– Соломку подстилаете? – спросил Антон.

– Всегда, – отчеканил тесть. – И всю жизнь. Слишком большие деньги на кону, приятель. Тем более что через неделю у тебя пробный запуск конвейера. К тому же дополнительная проверка нужна не только мне, а и еще кое-кому… Так что хороший эксперт не помешает. Настоящий эксперт. Тот, который знает, что бывает с экспертами, которые ошибаются. Кстати, а вот и он.

* * *

Через зал ресторана в сопровождении метрдотеля шагал высокий человек в дорогом костюме. Лет ему на вид было под пятьдесят, но в роскошной шевелюре не проблескивало ни единого седого волоса, а на слегка вытянутом как у англичан лице играла едва приметная улыбка.

Поклонившись Эмилии Яковлевне, Алине, незнакомец пожал руку тестю Антона, потом самому Антону и произнес при этом лишь одно слово:

– Лесовский.

– Евгений Маркович? – догадался Антон. – Ростест?

– Ну, – рассмеялся, усаживаясь за стол, гость. – Не весь Ростест, а лишь его часть, пусть и важная. Но да. А вы ведь Быковский? Антон Вадимович?

– Это мой зять, – крякнул тесть. – Я говорил.

– Очень приятно, – кивнул Лесовский. – А это, очевидно ваша жена, Антон, и ваша дочь, Борис Николаевич. Алина. Мне рассказывал Владимир Владимирович. Директор местного НИИ до сих пор не может прийти в себя после вашей встречи. Был сражен красотой. Очевидно, – Лесовский перевел взгляд на Эмилию Яковлевну, – дочь пошла в мать. Одно лицо. Удивительно.

– Да бросьте, Евгений Маркович, – засмущалась теща. – Опять вы со своими комплиментами.

– Что есть то есть, – развел руками Лесовский.

– Терпи, ма… милочка, – ухмыльнулся тесть. – Что там у нас с результатами?

– Испытания не вполне… – замялся Лесовский.

– Говори, Маркович, – приказал тесть. – Тут все свои.

– Результаты поразительные… – понизил голос Лесовский.

– Ты выпей, – тесть подвинул гостю рюмку, – и говори.

– Да, – Лесовский опрокинул рюмку в рот, блеснул взглядом в сторону Алины и вовсе перешел на шепот. – Как было согласовано, мы тестировали контрольную партию чипов на абитуриентах одного из вузов. По легенде снимали показания по стрессоустойчивости. И получили то, чего не ожидали.

– То есть? – нахмурился тесть.

– Все студенты из контрольной партии прошли тесты с результатом на шестьдесят процентов выше, чем все остальные. Причем, проваливших тесты мы отбрасываем изначально. И ни у одного из них даже пульс не повысился. Однако есть побочные эффекты.

– Поподробнее? – заинтересовался тесть.

– Безжалостность, – ответил Лесовский. – В хорошем смысле. Ни один из тестируемых не помог соседу. Не дал списать. Не подсказал. Каждый проявил себя как честный и принципиальный испытуемый.

– Отлично, – откинулся на спинку Рюмин. – А что в пансионате?

– Пока продолжаем испытания, но за неделю ни одного случая повышения давления, – развел руками Лесовский. – Стесняюсь сказать, ни одной смерти. А ведь там одна сплошная дряхлость. Более того, два, можно сказать, престарелых овоща вышли из комы!

– Простите, – поднялся Антон. – Мне нужно отойти.

* * *

Желание подняться и засадить с ноги в довольную физиономию Лесовского было столь отчетливым, что Антону пришлось сделать усилие, чтобы не выдать себя ни одним жестом. Он успокоительно коснулся плеча Алины и прошел в туалетную комнату. Там, среди мрамора, хрусталя и бронзы, Антон сначала умылся холодной водой, а потом осторожно снял чип. Впервые за последние две недели.

Ничего не произошло. Разве что заныло где-то в груди. И слабая тошнота подступила к горлу. Впрочем, причиной могла быть и водка, поесть с утра толком не удалось. Засаднило за ухом, словно он вырвал чип с корнем. А еще появилась пустота. Жуткая пустота. Вокруг. Сверху. Снизу. Такая пустота, что куда ни шагни, полетишь в бездну.

Антон тряхнул головой, еще раз умылся. Нет, вроде бы все было нормально. Но чего-то всё же не хватало. Как ему говорил отец года за три до смерти? Рассказывал, вспоминая свою машину. Последнюю машину с ДВС в семье, теперь-то все на электричестве. Или почти все. Говорил, что хорошее топливо становится заметным не тогда, когда ты его в бак заливаешь, а когда вместо него льешь какое-нибудь дерьмо. Вот тогда все становится на свои места.

– Антон! – донесся от дверей голос Алины. – С тобой все в порядке?

– Да, – отозвался Антон и снова прилепил чип.

Все сразу встало на свои места. Бездны больше не было. Была только уверенность в собственных силах. Откуда же взялась та промелькнувшая ненависть к Лесовскому?

– Ну что ты? – спросил Антон, обнимая в коридоре Алину.

– Я испугалась, – призналась она. – Ты переменился в лице.

– Ерунда, – засмеялся Антон. – Сто граммов водки на пустой желудок. Поем и все. Как там они?

– Анекдоты травят, – улыбнулась Алина. – Конспираторы хреновы. Знаешь, как они назвали свое тайное тестирование?

– И как же? – прижал к себе жену Антон.

– Фортуна! – захихикала Алина.

Глава шестая
Дирижер

Производство было где-то в Военной гавани. Александр не хотел брать машину, не любил держать руль, когда приходилось погружаться в работу, собрался уже вызвать такси, но помочь вызвался Николай. Через полчаса он подрулил на своем «рено» к салону мод, где у Александра образовалось что-то вроде офиса. Николай выслушал адрес и кивнул:

– Ораниенбаум. Сто лет там не был. Какое производство? Сколько помню, там царило запустение.

– Вот и посмотрим, – буркнул Александр. – Выходной?

– Какой там… – тронул с места автомобиль Николай. – Все мозги уже проел. Отпросился… по личным делам. Где эта Галина, где эта Галина? Где она, кстати?

– Не знаю, – поскучнел Пинус. – Возможно, мы ее там встретим.

– Ясно, – кивнул Николай. – Идеи хоть какие-то назрели?

– Думаю, – проговорил Александр, смотря в окно на пролетающий мимо августовский Питер. – Ты же знаешь…

– Знаю… – с уважением пробормотал Николай. – Тебя сейчас лучше не трогать. Один вопрос можно?

– Валяй, – хмыкнул Александр.

– Эта херня все еще у тебя за ухом?

– Нет, – сказал Александр.

Достал портмоне, показал приклеенную на отвороте пластинку.

– Еще яснее, – обрадовался Николай. – То есть ты в работе. И прежние правила действуют. Без алкоголя, все вчистую.

– С алкоголем легче, – признался Александр. – Но когда трезвеешь, все гениальное оказывается… дрянью. А это… – Александр убрал портмоне, – вроде бы помогает. Но… как будто не я делаю. Не мои идеи.

– А чьи же? – не понял Николай.

– Какого-то успешного мерзавца, – улыбнулся Александр. – Который презирает весь мир.

– Это глюки такие? – не понял Евдокимов. – А то я уж думал, не взять ли у тебя мою таблетку.

– Кстати, привыкания никакого нет, – пожал плечами Александр. – Если только минут десять какой-то пустоты. А потом всё как раньше. Но если мне снова придется столкнуться с Георгием, я опять прилеплю эту хрень.

– Он расспрашивал меня… – прищурился Николай. – Про Виктора. Я, конечно, не выдал ничего. Но Георгий вбил себе в голову, что такой, прости, рохля, как ты, мог уйти только в одном случае – если там, куда ты ушел, очень хорошо. Точно попытается перебежать тебе дорогу. Как там с финансированием?

– Все отлично, – кивнул Александр. – Обещанная сумма поступила, и у меня уже есть штатное расписание. Можно подобрать хороших ребят.

– Обалдеть, – вытаращил глаза Николай. – Я тебе уже не нужен?

– Не говори ерунды, Колька, – улыбнувшись, сказал Александр. – Нужен, конечно.

* * *

Александру и в самом деле не нравилось то, как он ощущал себя с чипом. В сердце заползала какая-то поганенькая радость или, точнее, удовлетворение. Удовлетворение всем происходящим, кроме того, что Галина, Галя, так и не позвонила больше, не появилась после того разговора еще в офисе третьей студии, когда она спросила у Александра, как часто он слышал в своей жизни слова «иди ко мне».

Но главным было другое. Если чип и в самом деле был корректором, если он и вправду нивелировал всякий нервный «мусор», тогда «в чистоте» Александр представлял собой довольно мерзкое существо. И это его расстраивало.

– Джеймс Бонд, – вдруг сказал Николаю Александр.

– Не понял, – покосился тот на приятеля.

– Бытовой Джеймс Бонд, – ответил Александр. – У которого все схвачено. Дома и на работе. Который всем помогает, всех выручает и, самое главное, все успевает. Отличается полным самообладанием.

– Неплохо, – заметил Николай. – Главное, не перегнуть палку.

– Вот ты уже и схватываешь, – засмеялся Александр. – Не мачо, не супершпион, просто классный чувак. А потом, уже вечером, он снимает чип и кладет его в…. Кладет куда-нибудь. Прилепляет, как жвачку, к нижней стороне столешницы.

– Дурная привычка, – заметил Николай.

– Да пусть, – отмахнулся Александр. – И уже без чипа заходит в спальню к жене. А вот там надо подумать. Либо она тоже снимает чип. Либо наоборот. Незаметно надевает его. Чтобы… Ну, чтобы был… Короче. Это такой длинный ролик. И каждый его отдельный кусочек, на полминуты или меньше – это отдельная рекламка. А все вместе – короткометражка. Готов со мной поработать над этим?

– Тебя этому в твоей Строгановке научили? – восхищенно спросил Николай.

– Я не знаю, – признался Александр. – Мне кажется, что научить нельзя. Можно дать возможность.

* * *

Руководитель проекта – Антон Вадимович Быковский – оказался крепким молодым мужчиной с легкой небритостью и глубоким взглядом, одетым, как и все вокруг, в светло-голубой халат с готическим вензелем из четырех букв. Он пожал руку сначала Александру, потом Николаю, похлопал по плечу Виктора, который провел рекламистов на верхний ярус цеха, повел рукой над роботизированной линией, сказал: «Ходите и смотрите» – и умчался по неотложным делам.

– Простите, – вслед за ним заторопился Виктор. – Сегодня такой день… До пробного пуска конвейера полчаса. Прессы на самом деле нет, но ответственности выше крыши. Сейчас к вам подойдет секретарь Антона и все объяснит. Ее зовут Маша.

Николай, который открыл рот, когда заметил среди остовов ржавых пакгаузов сверкающие алюминием ангары, пока вел свою машину по новому асфальту, стоял у КПП в ожидании Виктора, а потом принимал у него такой же халат и внимал стерильной чистоте вокруг, наконец захлопнул челюсть.

– А что если это наш российский Apple? – спросил он Александра. – Или этот… SpaceX? Кстати, как называется фирма?

– У нее еще нет названия, – ответил Александр. – Это тоже наша работа.

– Подожди, – не понял Николай. – А вот эти буквы. На халатах. «E», «T», «W», «H»?

– Это я уже знаю, – ответил Александр. – Ernst Theodor Wilhelm Hoffmann. Графическое камео в честь однофамильца и, возможно, вдохновителя изобретателя чипа. Слышал о сказках Гофмана? Похоже, чип – одна из них.

– «Гофман корпорейшн», – ухмыльнулся Николай. – А вот и Маша.

* * *

Маша оказалась невысокой, но ладно сложенной рыжеволосой девушкой, лицо которой было густо покрыто веснушками.

– Она прекрасна, – успел шепнуть Евдокимов прежде, чем рыжеволосая красотка приблизилась.

– Вы – Александр, вы – Николай, а я – Маша! – звонко сказала девушка и пожала руки подопечным. – Пойдемте! Мы на верхнем ярусе, отсюда лучше всего видно. Все важные «шишки» на втором ярусе. Все рабочие – внизу. Только не кричите, акустика здесь отличная.

Пинус и Евдокимов подошли к перилам ограждения. В глазах зарябило от хрома, эмали и пластика. Все это техническое великолепие еще не работало, но уже мигало огнями. Прохаживающийся вдоль линии персонал как будто не выказывал никакого беспокойства.

Александр краем уха ловил слова Маши про основные линии, про вспомогательные, про напыление, секретную оснастку, комплектующие и крутил головой, словно рассчитывал обнаружить какие-то идеи для будущих рекламных роликов.

– А это что за красотка? – спросил Николай. – Ой. Простите Маша, вот, Александр не даст соврать, я как вас увидел, сразу сказал, что вы прекрасны.

– Это точно, – кивнул Александр, вглядываясь в людей на втором ярусе, один из них что-то рассказывал, размахивая руками. – Николай врать не умеет.

– Да бросьте вы, – усмехнулась Маша. – Это же Алина Брейбурд. Суперзвезда. Лучшая реклама. Обложки. Жена моего шефа.

– Так он Брейбурд? – удивился Николай.

– Он Антон Вадимович Быковский, – рассмеялась Маша. – Вон он, стоит справа от Гофмана. Возле Виктора. А Брейбурд – это девичья фамилия его тещи. Эмилии Яковлевны. Сейчас она Рюмина. Она справа. Рядом с ней – Борис Николаевич Рюмин. Тесть моего шефа. Основной инвестор проекта. А что в паспорте у Алины – я не знаю. Может Рюмина. А может и Быковская. Тот «сухарь» с сединами – ученый. Владимир Владимирович Нилов. Возле него Евгений Маркович Лесовский. Он из Ростеста. И те двое – тоже из Ростеста. Остальных я еще не знаю. Тут всё серьезно.

Александр уже и сам понял, что тут все серьезно. Он смотрел на Гофмана. Тот ничем не напоминал средневекового сказочника. Скорее, он казался дирижером. Вот только оркестр был невидимым. И это могло пригодиться. Невидимый оркестр? Или нет. Просто звуки… Работа конвейера, ветер, стук дождя, хлопанье двери, шелест листьев, мурчание кошки. Все. Но гармония должна возникать только с чипом. Кстати, надо бы поюзать это слово – «гармония». Нет, слишком длинно…

– … вы меня не слышите?

Так, о чем его спрашивает Маша?

– Вы его лучше не трогайте, – донесся голос Николая. – Если он «зависает», значит работает. Ну, в смысле, творит…

– Я уже здесь, – отозвался Александр. – Коля, запиши. Оркестр.

– Понял, – полез за смартфоном Николай. – Что оркестр?

– Потом, – нахмурился Александр.

– Мне тоже Эрнст Христофорович дирижера напоминает! – обрадовалась Маша. – Директор, конечно, Антон Вадимович, но дирижер – именно он.

– А Виктор? – спросил Николай. – Первая скрипка?

– Литавры, – хихикнула Маша. – Задает ритм. Соберитесь! Сейчас конвейер будут пускать.

* * *

Пуск конвейера Александра не впечатлил. Вразброд мигающие огни погасли, зажглись и стали гореть более или менее упорядоченно. Но никаких механических рук или рычагов Александр не увидел. Все, что происходило, оставалось невидимым.

– Кажется, удачно! – обрадовалась Маша.

На втором ярусе Борис Николаевич Рюмин разбил о железобетонную колонну бутылку шампанского. Его жена взвизгнула. Александр прищурился. Алина Брейбурд была не просто красива. Она была мила. Почему это не использовали рекламисты, что занимали ее в своих роликах? Зачем этот внешний блеск, если есть глубина?

– Николай, – позвал Александр. – Запиши. Алина Брейбурд.

– Есть, шеф, – щелкнул каблуками Николай.

– А она хорошая, – улыбнулась Маша. – С ней можно о чем угодно поболтать.

– Спасибо, Маша, – кивнул Александр. – Коля, нам пора.

* * *

День получился наполненным, пусть даже здесь, на третьем ярусе, им пришлось провести не более получаса. Главным было другое. Александр приободрился. С этим можно было работать. С этим даже интересно было бы поработать. Оставалась одна заноза. Ссадина. Заусенец. Действительно ли этот чип безопасен?

– Александр Васильевич?

Это был Гофман.

– Александр Пинус и Николай Евдокимов, – развел руками Гофман. – Уже уходите?

– Простите? – остановился Александр.

– Эрнст Гофман к вашим услугам, – поклонился «дирижер». – А еще лучше – просто Гофман. Как вам все это?

– Вдохновляет, – сказал Александр. – Появились кое-какие идеи…

– Отлично, – кивнул Гофман. – Целиком полагаюсь на вас. Если захотите использовать идеал женской красоты в лице Алины Брейбурд – Антон Вадимович не против. Хотя, решать должна сама Алина… Есть какие-нибудь вопросы ко мне?

– Два, – ответил Александр. – Сколько у нас есть времени и насколько это безопасно?

– Первый вопрос проще, – задумался Гофман. – Времени у нас нет вовсе, и его бесконечно много. Никакого противоречия, уверяю вас. Второй сложнее. Как вы думаете, безопасны ли автомобили? Или кухонные ножи? Или электроприборы? Я ответил на ваш вопрос?

– Частично, – улыбнулся Александр.

– Постараюсь закрыть эту тему полностью, – рассмеялся Гофман. – Работаем!