Наталья Косухина
Корпорация Лемнискату. И каждый день за веком век

Глава 5
Мечты и желания

Редклиф Фордайс

Услышав в коридоре крики Насти о помощи, я со всех ног бросился к их источнику. Внутри меня росло дикое желание защитить ее, разорвать обидчика.

Но отворив дверь и увидев совершенно обнаженную девушку, катающуюся по полу, я застыл, не в силах пошевелиться. Лишь новый крик Насти заставил меня сдвинуться с места.

«Спокойно, спокойно… Что я, мало обнаженных женщин видел за всю жизнь?»

Подхватив Анастасию на руки, я попытался ее обездвижить, чтобы она что-нибудь себе не повредила. Но моих благих намерений не оценили: в следующее мгновение я получил удар в челюсть.

– Да чтоб вашу!..

Зафиксировав ее голову, я сразу почувствовал, как Настя обмякла, потеряв сознание, и вновь моим вниманием завладело хрупкое обнаженное тело, гладкость кожи. Меня бросило в дрожь от электрических разрядов, которые покалывали руки, и, дернувшись, я разжал объятия.

Настя упала на пол. Чертыхнувшись, я опустился около нее на колени.

«Да что со мной такое происходит?!» – удивился я.

Осторожно подняв девушку, я перенес ее на кровать и застыл, не в силах отвести взгляда. На груди проглядывали две тонкие скрещенные линии, от которых витиевато расходился узор по всему телу, непередаваемо красивый и словно живой.

«Я сейчас должен оставить Настю одну, дождаться, когда она очнется, и поговорить. Или лучше не оставлять ее в одиночестве?»

Трудность в принятии решения объяснялась тем, что я не мог оторвать от нее глаз и осторожно водил кончиками пальцев по узору на груди. При этом во мне рождались невероятные чувства, дыхание перехватило. Наконец я отдернул руку и, накрыв Настю покрывалом, сел в кресло у окна и принялся ждать. Похоже, я переработал и пора найти себе женщину.

Мысль о том, что испытываю желание к дочери друга, меня угнетала и заставляла стыдиться. Дал слово позаботиться, а сам… Хорошая забота!

* * *

Анастасия Разинская

Сознание вернулось легко, словно я спала и проснулась. Открыв глаза, встретилась взглядом с Редклифом, который сидел в кресле, посмотрела на покрывало, скрывающее тело, и все поняла.

– Только не это… Неужели снова…

– Что ты имеешь в виду? – От окна раздались тяжелые шаги, и я увидела Фордайса перед собой.

Щеки мои пылали, и я не могла объяснить собственное смущение. Ну увидел он меня раздетой, что ж теперь. Вот только почему это меня так волнует?

– Уйди, а?

– Нам нужно поговорить.

Предположив тему разговора, я застонала:

– Что за черт?!

– Ты в состоянии выражаться достойно или твой сленг неискореним?

Проигнорировав его слова, я встала, взяла из шкафа одежду и направилась в ванную.

Обернувшись на пороге, сказала:

– Без обид, но интерьер комнаты настолько стариканский и помпезный, что попахивает нафталином.

– Перед твоим заселением ее проветрили и даже подмели в углах! – донеслось мне вслед.

Ну хоть что-то.

Посмотрев в зеркало, я открыла рот от удивления и воскликнула:

– Ништяк!

По всему телу в разные стороны расходились потрясающие татуировки! Красивые, витиеватые, словно узоры на ювелирных изделиях.

Тут же в дверь заскребся Фордайс и тревожно спросил:

– Настя, с тобой все в порядке?

– Все хорошо! – крикнула я, мгновенно встревожившись. – Не вздумай войти!

– Как я могу! – прозвучал саркастический ответ. – Набиваться принять душ с незамужней девушкой – моветон!

Мне напомнили мои же слова. Язва!

Одеваясь, я старалась всеми способами не думать о том, что случилось некоторое время назад. Сполоснув лицо холодной водой, я вернулась в комнату.

– Что за татуировки на теле? Это заразно?

Творец лишь покачал головой.

– Садись, – показал он на второе кресло, – буду рассказывать.

Но я выбрала кровать. Теперь, в коротких шортах и майке, я чувствовала себя куда увереннее, нежели обнаженной.

– Мне лучше на мягком. – И, усевшись на матрас по-турецки, я приготовилась слушать.

Фордайс мученически прикрыл глаза.

– Что снова не так?

Но Редклиф оставил мой вопрос без ответа, лишь положил ногу на ногу и сцепил на коленях руки.

– В чем-то ты права: появившаяся на теле татуировка поможет тебе контролировать свой дар, который пока не проявился. Также это своеобразная метка силы, что говорит о твоей природе.

– А почему мой узор отличается от твоего? У меня линии более плавные и нет галочки на груди.

– Откуда ты знаешь? – резко спросил творец.

Чтобы не рассказывать о своем первом перемещении, я принялась в спешке подыскивать подходящий ответ.

– Кто-то рассказал, не помню. То ли Виктор, то ли еще кто.

Посверлив меня взглядом, Фордайс, на мое счастье, не стал расспрашивать и просто ответил:

– У каждого творца узор индивидуален.

– Ребята обалдеют, когда узнают, – выдохнула я.

Неожиданно князь подался вперед, его глаза зло блеснули, и он процедил:

– Ты что, собираешься раздеваться и им показывать?

Я запустила в него подушкой и спокойно сказала:

– Думай, что говоришь. Расскажу, конечно, ну и продемонстрирую узоры на лице и шее, не говоря уж о руках.

– Ты многого не знаешь о творцах, – резко перевел тему Фордайс. – И первое задание так скоро… Поэтому я сейчас кратко расскажу тебе основное, а ты по мере возможности будешь спрашивать, что непонятно.

Я кивнула.

– Творцы – это люди, которые благодаря генной мутации получили сверхъестественные способности.

– Как в «Людях Икс»? – тут же хмыкнула я.

Фордайс мрачно посмотрел на меня:

– Еще черепашек-ниндзя вспомни.

Вздохнув, я приготовилась слушать дальше.

– У мутации бывает три степени, и творцам, которые обладают третьей степенью, проще всего. Перед первым прыжком их только тошнит, и человек либо совершает прыжок, либо нет. Они не знают, чего лишатся, если не смогут совершить перемещение. Творцы третьей степени рождаются каждый год и на три корпорации их около ста человек. Но главное: они могут прыгать на небольшой отрезок времени – от одного до шести месяцев и оставаться в прошлом или будущем не более полутора часов.

– Почему так мало?

– Потому что эти творцы мало отличаются от обычного человека. Они слабы. Генная мутация второй степени встречается реже и довольно жестока. Перед прыжком у творца появляется тошнота и боль в теле, но он без проблем попадает в прошлое или будущее… Правда, не всегда может вернуться. Не сумеет – обречен скитаться в прошлом или будущем около года, после чего его выбросит обратно обычным человеком, и мутация перестанет проявлять себя. Испытать ощущение перемещения, увидеть другое время и потом лишиться дара – это страшно.

Я прислушалась к себе – и полностью согласилась. Это словно лишиться части души.

– В будущее они могут прыгать так же, как и творцы третьей степени, а в прошлое – на отрезок времени не более ста пятидесяти лет и пребывать там не более четырех часов. Они рождаются раз в три поколения и на три корпорации их не более десяти человек.

– Теперь мы, – подалась я вперед.

– Да, творцы первой степени. Мы испытываем при прыжке те же ощущения, что и остальные, но дар в нас очень силен, и мы должны суметь подчинить его себе, иначе мутация убьет.

– Что?!

– Все это сопровождается температурой, сильными болями во всем теле, а иногда и временной слепотой. За сильный дар нужно платить высокую цену…

– Я могла умереть?!

– А почему, ты думаешь, я чуть не поседел, когда ты закрылась в ванной?! – Редклиф выглядел так, будто был готов меня убить.

– А сказать было нельзя?

– А ты слушала?

Заскрежетав зубами, я буркнула:

– Давай дальше.

– Первая степень дает нам возможность путешествовать в прошлое на любой отрезок времени и находиться там за один прыжок до двенадцати часов.

– Но где же остальные? Мы же долго живем.

– Да, до трехсот лет, но не больше. – Фордайс опустил глаза и продолжил: – Творца очень сложно убить. Время и генная мутация дают нам большое преимущество перед обычными людьми. Но корпорация, как организация, с которой властям приходится считаться, была основана только в шестнадцатом веке. И тем не менее первые два столетия сберечь творцов не удавалось. Практически все они или сгорели на костре, или их убили. И в наше время нам непросто скрывать свои способности.

– А остальные? – сглотнула я.

– В прошлом и позапрошлом столетиях наших творцов убивали дуовиты, как, например, они это сделали с Алексеем и Ольгой Разинскими.

– Ты помнишь их? – Я посмотрела на Редклифа горящими глазами, но он лишь покачал головой.

– Я младше твоего отца на шесть лет и, когда Алексея и Ольги не стало, еще ходил в школу. Мой отец не допускал меня в корпорацию. Это очень опасно, ведь дуовиты именно по контактам с Лемнискату нас и вычисляют. Зато теперь ты знаешь, почему твой отец так хотел уничтожить их всех до единого.

– Да, – пробормотала я.

– А раз так, то не будешь рисковать.

– Что ты имеешь в виду? – вскинула я голову.

– То, что теперь ты в круге интересов дуовитов и должна быть очень осмотрительной, беречь себя. Пусть пример отца не пройдет для тебя даром.

Сказав это, Фордайс попрощался и вышел, а я еще долго смотрела на дверь.

* * *

Для выполнения моего первого задания мне не выдали никаких крутых примочек или оружия. На худой конец, я надеялась на какие-нибудь необычные девайсы, но когда озвучила свои мысли Фордайсу, он только вздохнул.

Меня снабдили лишь удобной одеждой, но мне и в своей было комфортно. Однако, заглянув в сверток, я увидела черный камуфляж.

– Мы будем спецназовцами?! – крикнула я Редклифу, переодевающемуся в соседней комнате.

– Нет.

Вот и весь ответ. Князь, как всегда, потрясающе многословен и сама вежливость.

Вздохнув, я начала переодеваться.

Первый сюрприз меня поджидал, когда я увидела всегда чопорного и элегантно одетого Фордайса. В черной форменной одежде и берцах он смотрелся совершенно потрясающе, и если бы я была с ним незнакома и не знала, кто он, то бросилась бы ему на шею.

А так – стояла и смотрела, капая слюной на пол.

– Настя?!

– Что? – Я попыталась сфокусировать взгляд на лице творца.

– Ты готова?

– Да…

– Что это с тобой?

– Да вот, увидела тебя и подумала, что ты не такой уж законченный зануда и брюзга, каким хочешь казаться. Еще есть шанс все исправить.

– Я просто счастлив, – скептически ответил князь. – Пора отправляться.

– А ничего, что мы внешне не соответствуем эпохе, в которую отправляемся? – поинтересовалась я, семеня за ним.

– Мы невидимы для обывателей того времени, но остаемся осязаемы. Временные потоки стирают нас с лица реальности, но мы продолжаем пребывать в ней.

Тем временем мы пришли в странную комнату, обитую деревом. Она была соверешенно пуста, не считая мягкого ковра на полу.

– Что, совсем? – спросила я, оглядываясь по сторонам.

– Есть исключения. Гении того времени, творцы и дуовиты могут нас видеть.

– Так и знала, всегда есть какое-то «но».

– В другом времени, помимо прочего, мы более выносливы, можем быстрее двигаться, и чем дальше мы прыгаем, тем меньше на нас действует сила притяжения.

– Вау! – выдохнула я. – А мы попадем к динозаврам?

Фордайс прикрыл глаза и простонал:

– Сейчас мы будем прыгать в другую временную эпоху. Настя, это твое первое задание, я прошу, будь ответственнее. Ничего не трогай и не отходи от меня. Договорились?

– Я постараюсь, – закивала я, кривляясь.

– За что мне все это!

– Редклиф, я не понимаю, на что ты жалуешься? Если ты думаешь, что ближайшие сорок лет я буду ходить за тобой хвостом, то глубоко ошибаешься.

– Ладно, – процедил творец и взял меня за руку.

В следующее мгновение я почувствовала тянущее ощущение в животе и неимоверную усталость.

– Что это?.. – я упала на колени на каменный пол.

– Откат от переноса, – покачнулся Фордайс и полез в боковой карман брюк. – Вот, возьми и поешь.

Он протянул мне пару бутербродов. Схватив нехитрую пищу, я вгрызлась в мясо с хлебом так, словно меня год не кормили. С удовольствием съев бутерброды под пристальным взглядом князя, я поднялась и огляделась.

– Где мы? – не поверила я своим глазам.

– В Англии, год тысяча сто восемнадцатый, – криво улыбнулся творец.

Я смотрела на окружающую меня действительность и не верила своим глазам.

Мы находились, судя по всему, в замке, в длинном коридоре из неотесанных грубых камней, было темно, лишь пара факелов коптила воздух. А запах… Какой тут витал аромат, просто не передать словами!

Если вы бывали в туалете на какой-нибудь богом забытой станции, то, возможно, меня поймете.

– Почему ты не взял противогаз? – просипела я.

– В нем неудобно работать. Ничего, к запаху можно привыкнуть.

Смотря в спину удаляющемуся Редклифу, я восхитилась его стойкостью. Для меня в нем открывались все новые и новые стороны.

Решив не отставать, я зашагала следом, сворачивая из одного безликого коридора в другой. Что странно, ароматы не менялись. Весь замок просто источал удушающее амбре. Да, «Доместос» здесь не помешал бы.

Внезапно из-за поворота донесся шум, и я остановилась. Интересно было бы посмотреть, как живут в прошлом.

Наше задание заключалось в том, чтобы вколоть хозяину этого замка прививку против огненной чумы. Ну ничего, Фордайс не маленький – сам справится.

Я несмело шагнула в сторону, прошла по какому-то коридору и оказалась на лестнице, ведущей вниз. Сверху мне открылось небывалое зрелище.

В камине огромного зала на большом вертеле жарилось мясо. На полу на грязной соломе валялись собаки. Вокруг столов с остатками трапезы бегали дети, чумазые и легко одетые, хотя в замке было холодно. Женщины в длинных неопрятных платьях сидели у мужчин на коленях и хихикали. Кто-то подавал еду, кто-то убирался.

Какой кошмар! Как можно так жить?

Пока я размышляла, одна из парочек в обнимку поднялась наверх. Испытывая отвращение, я прижалась к перилам, лишь бы они меня не задели. В нос ударил запах немытых тел, от которого начала кружиться голова. Наверное, у нас бомжи и то лучше пахнут!

Едва «аборигены» прошли мимо, как я замахала перед лицом рукой, хватая ртом воздух. Почему-то сразу вспомнились любовные романы про рыцарей и прекрасных дев. Теперь мне стало ясно, какая у них была любовь.

На обратном пути я думала, как сейчас мне влетит от Фордайса, но внезапно услышала разговор, который велся в соседнем коридоре.

Остановившись, я уже собралась выглянуть из-за угла, чтобы посмотреть, кто эти люди, но слова одного из собеседников заставили меня замереть.

– Лука, ты не понимаешь, они меня убьют. Это же беспощадные твари! Фордайс передал мне послание от Юрия, и я постараюсь выполнить свою работу в прошлом, но не думаю, что им это поможет, – сообщил мужчина с характерным для иностранца акцентом.

– Дэвид, ты не можешь сейчас отступить. Мы должны уничтожить дуовитов. Через несколько дней я со своей командой устраиваю им ловушку. Только так мы можем помочь своим потомкам. Не забудь записку Фордайса.

– Хорошо, но это последний раз.

– Спасибо!

В коридоре раздались шаги, и, выглянув, я заметила лежащий на полу бумажный конверт. Приблизившись и подняв его, я поняла: конверт выпал из кармана одного из незнакомцев.

Я не утерпела и пробежала глазами текст записки, которая лежала внутри. Внезапное появление князя напомнило о неуместности моего любопытства. Пришлось спешно прятать находку в карман брюк.

– Настя?! Где ты была? – прошипел Фордайс, направляясь ко мне.

– Я заблудилась, – сказала я, приняв самый невинный вид.

Посверлив меня взглядом, творец поманил за собой. Необходимо было выполнить вторую часть задания – взломать сундук хозяина замка.

Я помогала Фордайсу по инерции и вела себя тихо как мышка, – из головы никак не шел разговор, который я услышала.

Я знала, что отца убили, когда он участвовал в организации нападения на дуовитов в прошлом. Только вот в записке были совсем другие сведения, отличные от тех, что я знала об операции отца.

Глава 6
Находка

– Прошу тебя, отстрани ее от выполнения заданий, пока я не сошел с ума! – донесся до меня голос Редклифа.

Я удобно расположилась в кресле его секретарши, которую отправила с глупым заданием. Теперь я творец первой степени и, хотя не нравлюсь Светлане, она должна выполнять мои поручения, если они не идут вразрез с указаниями начальства.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь, ничего серьезного не случилось. Понимаю, что ты глава отдела, но Настю я буду курировать сам, ты небеспристрастен, – произнес Фордайс-старший.

– Я? Да я чуть не поседел, когда прочесал ползамка в ее поисках. Она безответственная. Ей нужны подготовка и обучение.

– Редклиф, у нас нет на это времени. Ты знаешь, ситуация с дуовитами достигла критической точки, а у нас куча проплаченных заявок, которые нужно выполнить. Я буду просить Настю работать с тобой всю следующую неделю по двенадцать часов. Без ее помощи ты многое просто не сделаешь, а она получит опыт, – подытожил глава Лемнискату.

– Ты смерти моей желаешь?

– Думаю, разговор закончен.

Дверь кабинета открылась, и в приемной появились оба Фордайса. Увидев меня, они замерли.

– Добрый день, – улыбнулась я главе корпорации и, посмотрев на Редклифа, добавила: – Что касается вашего предложения, я согласна работать сверхурочно.

Фордайс-старший тихо рассмеялся и, хлопнув сына по плечу, отправился по своим делам.

Мы с творцом молча смотрели друг на друга.

– Значит, готова?

Я кивнула.

– Ну, тогда не жалуйся: щадить тебя я не буду.

Пожав плечами, я вышла из приемной и направилась в библиотеку. Нужно было срочно проверить сведения. Прочитав подобранную записку, я почувствовала, как что-то во мне перевернулось.

Отца предали: кто-то передал неверную информацию об операции. Но кто? Если я выясню имя предателя, то найду человека, стоящего во главе дуовитов, и их логово. Это позволит истребить их на корню!

Во мне бушевала буря эмоций, когда, проходя мимо одного из угловых кабинетов, я услышала разговор.

– Нина, что ты такое говоришь? Неужели новый творец царских кровей? – послышался мелодичный голос.

– Именно, Лиля! Она потомок Разинских и дочка друга Фордайса.

– Конечно, а я все думала, кого она мне напоминает. Так похожа на мать! Помнишь, Евгения была здесь пару раз, очень незаурядная женщина. Понимаю, почему наш глава влюбился в нее.

Я застыла. Что? Неужели мои подозрения верны и Редклиф действительно неравнодушен к маме?

– Не знаю, насколько она ему нравится, но в свое время ходили слухи. Однако она была замужем за его другом и у них был ребенок. Не верю я, чтобы князь разрушил семью. Он доверял Юрию и ценил его. Страшно вспомнить, какой ходил после его смерти.

– И все-таки говорю тебе: Евгения ему нравилась. Я помню, когда она была беременной, он так на нее смотрел, особенно на живот.

– Ну не знаю. Почему тогда после смерти Юрия они не вместе?

– Кто их, богатых и родовитых, разберет. Может, она ему отказала, может, память о друге мешала. У аристократов свой кодекс чести. Но с тех пор, как он вернулся, странный какой-то, настроение у него каждую минуту меняется…

Не в силах больше слушать этот разговор, который разрывал мне сердце, я бросилась прочь.

Выбежав на улицу, я в растерянности осмотрелась по сторонам. Ну и куда дальше? Вспомнив, что совсем рядом находится наша с Ириной новая мастерская, я решила заглянуть туда.

Бредя по дороге, я смотрела себе под ноги и размышляла о своих чувствах. Сколько от себя ни бегай, все равно не убежишь. Настала пора признаться – я влюбилась в Редклифа Фордайса. Как и когда это случилось? Наверное, еще тогда, много лет назад, на крыше. Образ красивого незаурядного мужчины ослепил меня. Видимо, поэтому у меня не складывались отношения с мужчинами: мое сердце молчало, так как было уже занято. Это чувство жило во мне так долго, что я сроднилась с ним, а потом в моей жизни появился Фордайс и разбередил душу.

Несмотря на то что мы разные и нас разделяют поколения, все в нем было созвучно моей натуре, и даже его занудство привлекало меня.

В свете этого подслушанный разговор мучил меня. Мысль о том, что творец, возможно, любит мою маму, убивала. Я еще ни разу не испытывала чувства неразделенной любви и сейчас очень страдала.

Что делать дальше? Как жить? Мама не испытывает к Фордайсу симпатии, да и он не выказывает своих чувств. Что, если еще можно все изменить? Я молодая, вполне симпатичная, и все, что нужно, – это обратить на себя внимание. Вот и будем соблазнять!

Только сначала надо убедиться, что маме он безразличен.

Подойдя к одному из зданий корпорации, я поднялась на второй этаж и вошла в дверь, на которой висела табличка с цифрой три.

– Настя, привет! – обрадовалась моему появлению Ирина.

Я обняла счастливую подругу и осмотрелась.

Сотрудники Лемнискату поработали тут на славу: отделанное в бежевых тонах помещение, большое окно с жалюзи молочного цвета, добротные столы, оборудование. В общем, все, что требуется для работы с драгоценными металлами.

– Сейф есть? – спросила я.

– И еще какой! – Глаза подруги горели. – Твои друзья такие щедрые!

– Друзья?

– Да, я спросила одного из рабочих, и он ответил: «Для Разинской, подарок от друга».

– Угу…

Ну-ну, тоже мне друзья.

– Что-то случилось? – заметив мое состояние, спросила Ирина.

– В двух словах не объяснишь.

Подруга посмотрела в окно, за которым уже сгущались сумерки, и пошла ставить чайник.

– У нас есть время, я слушаю.

Может, и правда рассказать? А то ведь и поделиться не с кем.

– Даже не знаю, с чего начать.

– Начни с того момента, когда в твоей жизни объявился князь.

У нас с Редклифом были близкие и неформальные отношения, и я не сразу поняла, кого она имеет в виду.

– Я нашла новую работу. – Сев в одно из кресел, я пояснила: – А Фордайс нажил себе проблемы. Сейчас я работаю в корпорации Лемнискату.

– Ого! Это же крупный экономический концерн! А где именно – в банке, на бирже?

Как же ей объяснить и не соврать?

– В администрации, вместе с Редклифом.

– Он хочет держать тебя поблизости?

Я кивнула.

– Но уже понял, что не все то золото, что блестит. Теперь пусть мучится.

– Рассказывай дальше.

– Потом я нашла записку, которая навела меня на мысль, что моего отца предали и из-за этого он и погиб.

– Что? Когда? Где? – Потрясенная, Ирина опустилась в кресло напротив.

– Ты же знаешь, мой отец также работал на корпорацию.

– Но… кто? Как?..

Тяжело вздохнув, я призналась:

– Этого я пока не знаю, но выясню.

– Настя, ты уверена, что стоит лезть во все это?

– Да! Эти люди убили моего отца, моих прабабушку и прадедушку.

– С чего ты взяла? – нахмурилась подруга.

– Это так, предположение.

– Мне кажется, тебя заносит.

На это я промолчала, да и как ей объяснить свою теорию, когда она не знает о существовании другой, истинной стороны жизни.

– Может быть…

– Я чувствую, это еще не все.

– Ирина, скажи, что чувствуешь, когда влюбляешься?

– То, что ты сейчас испытываешь… к Редклифу. И давно испытывала.

Я замерла.

– Как ты догадалась?

– Ты говоришь о нем и относишься к нему по-особенному, выделяешь его. Я тебе когда-то давно об этом уже говорила, но ты меня высмеяла. Просто тебе нужно было найти в себе смелость признаться.

– Вот и призналась, – прошептала я.

– Есть проблемы?

– Мне кажется, что ему нравится другая. И я не знаю что делать!

Прикрыв глаза, я старалась справиться с нахлынувшими эмоциями, но напряжение последних дней, резко изменившаяся жизнь, новость о том, что отца предали, и безответная любовь подкосили меня – из глаз побежали слезы.

– Настя, ну что ты, не расстраивайся. Сейчас придет Дима, мы посидим, подумаем…

Но я уже не могла справиться с собой – копившееся напряжение вырвалось наружу – и разрыдалась.

Внезапно я услышала крик подруги, а вслед за этим раздался мужской голос:

– Что, черт возьми, это такое?!

Открыв глаза, я увидела Ирину, жмущуюся к Диме. Друзья в ужасе осматривали комнату. А прямо передо мной в воздухе висела ложка.

Я резко вскочила, и ложка упала на пол, а вслед за ней полетели другие вещи и приборы.

– Что это? – прохрипела Ирина.

– Кажется, мой дар.

Друзья удивленно взглянули на меня, и я со вздохом призналась:

– Я творец.

В ответ было молчание и непонимание. Наконец Ирина заговорила:

– Значит, так, я заказываю пиццу и выпить… много выпить, а ты рассказываешь нам все начистоту.

Вот так вечером, в теплой дружеской компании, я доверилась двум людям, с которыми на протяжении многих лет делилась всем. Я боялась их реакции, боялась непонимания и отвращения, но они, узнав о том, кто я, предложили это отметить.

После второй бутылки пива мы определили, что мой дар – это управление металлом, а после третьей – пришел Фордайс и все испортил.

Когда я в очередной раз силой мысли отправляла ножи, что мы нашли в комнате, в висящий на стене дартс, от дверей раздался знакомый и родной мужской голос:

– Очень интересно.

Резко развернувшись, я непроизвольно изменила направление полета ножа, и он воткнулся в дверь прямо над головой Фордайса.

– Упс! – прижала я руку к губам.

– Собирайся! Мы уходим, – скомандовал мрачный, как туча, творец.

Вот-вот могла разразиться гроза.

– Это… – пискнула Ирина.

– Да, троюродный брат императора.

– Но почему он опять командует тобой! – хмуро возмутился Дима.

В прошлый раз, в баре, он был практически трезв, в отличие от сегодняшнего вечера.

Фордайс не обращал на него никакого внимания до тех пор, пока друг не загородил князю дорогу. И тогда произошло то, что меня напугало. Глаза Редклифа загорелись синим светом – Диму подняло в воздух и тряхнуло.

– Никогда не смей вставать у меня на пути, – не говорил, обжигал словами творец. – Никогда! Тем более между Настей и мной! Ты понял?

Диму снова сильно тряхнуло.

Я встала перед Фордайсом и стукнула его по плечам.

– Отпусти его немедленно!

Удивительно, но он меня послушался – Дима примерно с двухметровой высоты полетел вниз. Ирина бросилась его поднимать, глядя на творца огромными, полными страха глазами.

Увидев, как подруга переживает за Диму, я тихо сказала:

– Я нашла в себе силы признаться, найди и ты.

На глаза Ирины навернулись слезы, и она кивнула.

Меня же Редклиф вновь взвалил на плечо и со словами: «Ни думать, ни ходить ты сейчас не способна» понес к выходу.

Я посмотрела на обеспокоенных друзей, которые не знали что делать, и жестом дала им понять, что позвоню.

* * *

Утром, едва я открыла глаза, почувствовала, что голова раскалывается. Перед лицом появились стакан с водой и таблетка. Выпив таблетку, я рухнула обратно на кровать и зарылась в подушки.

– Нужно поговорить, – безапелляционно заметил Фордайс, стоявший рядом.

– Ум-м-м…

– Настя…

– Уфм-м…

– Подниму и засуну под холодный душ.

– Развратник! – крикнула я, а мой смех заглушила подушка.

Вздохнув, Редклиф опустился в кресло.

– Ну вот что мне с тобой делать?

– Какие есть варианты? – вынырнула я из-под подушки.

– Не знаю. Ты не идешь на контакт, колючая, замкнутая, непредсказуемая и в высшей степени сумасбродная. Для меня, привыкшего все держать под контролем, это довольно мучительно.

– Как я могу идти на контакт, когда ты неожиданно ворвался в мою жизнь и пытаешься перекроить ее по своему желанию и виденью? Ты пытаешься изменить мою судьбу, не имея на это никакого права, не спрашивая моего желания и не воспринимая меня как взрослую. Ты, как всегда, самоуверен, заносчив и безапелляционен. Твоя точка зрения всегда верна. Знаешь, Редклиф, происхождение и принадлежность к творцам сыграли с тобой злую шутку. Возомнил себя вершителем судеб?!

– Я стараюсь сделать как лучше.

– Не тебе решать, как лучше.

– А кому? Твоему парню, которого я вчера видел?

Сначала я не поняла, о ком он, но, хоть и медленно, до меня дошло.

– Ты про Диму? Что за бред? Он давно влюблен в мою подругу Ирину и добивается ее взаимности. Ты дальше собственного носа не видишь?

Фордайс лишь пристально смотрел на меня.

– В таком случае ты оказала другу плохую услугу.

– Не понимаю тебя…

– Ты, нетрезвая, использовала дар, которым толком и управлять не умеешь.

– По-моему, у меня неплохо получалось.

– И нож над моей головой тому прекрасное подтверждение.

– Это случайность!

– Если бы дар вышел из-под контроля, твои друзья умерли бы! Тебе такая сила досталась, а ты ею даже управлять не можешь!

Что-то в выражении лица Фордайса сказало мне, что он не шутит, и я побледнела. Неужели все так, как он говорит?

– И что же делать?

– Будешь тренироваться в корпорации. Это приказ главы отдела творцов.

– Ты используешь служебное положение.

– Нисколько.

Вскочив, я прошипела:

– Хам!

Видя застывший взгляд Фордайса, устремленный на меня, я опустила глаза.

– Ты что, раздел меня? – спросила я, обратив внимание, что на мне только белье.

– Да. Неудобно спать в одежде.

– Ты!.. – выдохнула я и направилась в ванную, чтобы скрыть улыбку.

Раз Фордайс сам стремится попасть в мой капкан, кто я такая, чтобы ему мешать?

* * *

За последние двое суток со мной произошло столько событий, сколько не происходило за месяц. Поэтому, когда выдался первый спокойный день, я решила купить себе мотоцикл.

Судя по переведенным от корпорации деньгам, я теперь могу позволить себе многое. А ведь Фордайс выполнил столько этих заданий, что не счесть. Несомненно, родственники императора бедствовать не будут.

Решив позволить себе то, о чем давно мечтала, я отправилась в мотосалон известного дилера и купила, наконец, мотоцикл своей мечты – Bourget Cobra черного цвета. Расплатившись за него, я, если не считать папиного наследства, стала абсолютно нищей. Даже на еду денег не осталось, только на бензин. Поэтому новое задание сегодня вечером оказалось очень кстати. А пообедать можно и у бабушки, тем более у меня к ней серьезный разговор.

Бабушка жила в центре Петербурга, в одном из старых домов, и мой мотоцикл, припаркованный возле бабушкиного особняка, среди элегантной роскоши Петербурга смотрелся очень необычно.

Дверь мне открыл слуга и сразу проводил в столовую. Бабушка как раз обедала.

– Привет, – поздоровалась я, присаживаясь за стол.

– Добрый день. Будешь обедать?

– Пожалуй.

Пока слуги ставили мне приборы и приносили еду, я следила за бабулей, которая сегодня была непривычно бледна.

– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросила я.

– Плохо. До поздней ночи играли в преферанс у Авдотьи. У нее собрались все мои друзья, и я не смогла отклонить столь заманчивое приглашение. Теперь вот расплачиваюсь, – проворчала бабуля.

Как-то раз я была на этом их великосветском сборище. Все благородные, родовитые, за игрой они превращались в азартных забияк, которые не отказывали себе в удовольствии провоцировать или подначивать друг друга. Мне кажется, именно в такие мгновения на закате жизни уважаемые князья и графы получают истинное удовольствие, позволяя себе приятные порывы души.

– Ты сегодня очень задумчива, – заметила бабушка, пристально меня рассматривая, пока я ела. – Что-то случилось?

– Думаю, ты и так знаешь. Твой друг, глава корпорации, уже, наверное, рассказал, что я оказалась творцом, а также о наших разногласиях с Редклифом. Так ведь?