Наталья Корнева
Еду в Магадан. Безумное путешествие из Петербурга до Крайнего Севера

Встреча с медведем. Первые километры

Ни у Леши, ни у меня не было опыта хождения по воде. К тому же на протекающей казанке с металлическими веслами. Нам пришлось учиться на ходу. Сначала мы решили, что будем сменять друг друга на посту рулевого, пока другой будет отдыхать. Но этот план быстро провалился, как только на место рулевого села я.

Я не могла долго грести. Руки забивались молниеносно, мне было очень тяжело погружать и без того тяжелые весла в воду, проводить их по горизонтали в плотной воде, делать круг и вновь повторять эти действия. Физические усилия плавно переходили от рук в поясничный отдел и сопровождались тупой, тянущей болью.

– А что если мы попробуем вместе грести? Одновременно.

Мы расселись на жердочке посередине лодки, распределив вещи по всей палубе. Попытка уравновесить силы сначала не показалась успешной в силу неравных физических возможностей. Лешины гребки были сильнее, и наша Ленаша каждые десять секунд уходила вбок, и последующие десять секунд уходили на то, чтобы выровнять лодку. Идти лицом на северо-восток тоже не получилось. В глаза светили лучи солнца, поэтому нам пришлось пересесть спиной к нашей цели.

Мы даже предприняли отважную попытку построить из подручных средств парус, что не дало нам ровным счетом ничего. Свернули мы белый флаг практически сразу, предполагая, что со стороны может показаться, будто нам нужна помощь. Она, конечно, была бы нелишней с точки зрения советов бывалых, но мы были настроены самостоятельно разгадать тайны водного пути.

Все наши усилия привели нас к самому логичному варианту – просто отдаться течению реки Лены, которое в некоторых местах приближалось к скорости семь километров в час, и лишь периодически выравнивать лодку с помощью весел. Но и здесь нас ждал полный крах – судно быстро относило то к одному, то к другому берегу.

Мы пытались выстроить путь и посередине течения Лены, но здесь крылась самая большая опасность. Река в этих краях была извилистой, петляющей то влево, то вправо. Она скрывала баржи и танкеры, которые хоть и нечасто, но стабильно несколько раз в пару часов показывались на недалеком горизонте с севера и с юга, а порой и одновременно со всех сторон. И тогда мы не только мешали нормальному прохождению транспорта, но и создавали весьма опасную ситуацию.

Под палящим солнцем во время перерыва Леша достал из рюкзака питьевой фильтр. Точно такой же, какой можно встретить в любой городской квартире. Я засмеялась.

– Ты чего смеешься? – немного укоризненно посмотрел на меня мой напарник.

– Какой фильтр, Леша? Это же река Лена. Одна из чистейших рек в России, а может быть, и в мире! На всем ее пути даже нет крупных городов. Впереди только Якутск, а мы только в самом начале.

Леша перевел взгляд с фильтра на реку, а затем с реки на меня. Потом вновь повторил свои действия. В конечном итоге он убрал фильтр в рюкзак и черпнул кружкой воду. Впоследствии об этом решении я буду жалеть до конца похода.

– Наташа! Греби!

Леша почти кричал. Обернувшись, я увидела, как из-за поворота выплывает огромная баржа. Она медленно приближалась к нам, издавая приветственный гул. Скорее всего, это был осуждающий звук.

– Сильнее греби, давай. Ну же!

Мы навалились на весла и синхронно пошли по направлению к левому берегу. Как ни странно, я была спокойна, но при этом усиленно гребла веслами.

– Да она же далеко, что ты так орешь?

– Это так кажется. Да и грести надо как можно дальше от баржи. Или ты думаешь, что если наша лодка будет просто рядом, то ничего не случится? Нас может засосать под баржу течением. Физика!

Я с ужасом смотрела на длинный судоходный транспорт и представляла, что с нами могло случиться, если бы мы не успели отплыть от него на безопасное расстояние. Мне стало стыдно за нашу неподготовленность и безрассудство. Мне было не по себе даже смотреть в сторону капитанской рубки.

«Извините, капитан, мы больше так не будем», – мысленно проговорила я.

Мы еще долго не смели возвращаться в центр реки, ловя кормой лодки волны после судохода. И лишь после того как баржа скрылась из виду, мы взяли по веслу и принялись выравнивать курс. Попытки длились до заката. Лишь к этому времени мы окончательно отработали нашу сплоченную технику гребли, которую в итоге использовали до конца сплава.

Мы сидели посередине казанки на деревянной жердочке спиной по направлению движения. У каждого в руках было по веслу. Точнее, у Леши весло было в одной руке, а я держала свое обеими. Только таким образом нам удалось уравновесить наши силы, чтобы преодолеть течение таежной реки. Эта тактика помогала максимально ровно идти вперед на север, но даже в таких условиях Леша периодически вальяжно поворачивался ко мне, почесывая свободной рукой укус от комара на ноге и спрашивая: «Это все, на что ты способна? Такими темпами мы в Якутию до зимы не доберемся». Тем временем я, пыхтя, высчитывала в уме пройденные единицы километража, с некоторым расстройством представляя недели таких физических мучений по двенадцать часов в день.

В первый день мы гребли без остановки, периодически застревая на одном месте и пробуя разные способы взаимодействия с лодкой, рекой и собой. Суммарно мы прошли километров двадцать или тридцать. Удивительно, но за это время мы лишь единожды выползали на берег, чтобы сходить в туалет. Остальное время мы бороздили по небольшим волнам сибирской реки, успевая лишь уворачиваться от барж, делать глоток воды из прозрачных вод Лены и пробовать разные способы гребли.

Темнело. Пора было делать остановку. Мы выбрали пологий берег слева, наполовину вытащили казанку из воды на гальку, развели костер, наскоро перекусили, установили палатку и разложили спальники.

– Как хорошо, что догадались уху с собой взять. И готовить на вечер не надо, только разогреть и в другом котелке заварить травяной чай на ночь. Леш, а что делать с оставшейся рыбой, которую дал отшельник?

– Может, оставить у лодки в пакете?

– Могу пакеты с рыбой погрузить в воду, там охладится.

– Отлично, давай.

Рыба была спрятана от будущего утреннего солнца в прохладной воде, лодку мы заботливо укрыли тентом и разожгли костер для ужина и чая с конфетами.

После трапезы мы потушили огонь, и все небо озарилось густой пеленой из мерцающих созвездий. На улице быстро холодало, но мы не торопились ложиться спать. Комаров здесь практически не было, на нашей стороне реки лес был на большом расстоянии от палатки. А кустарники и другая трава начинались только в метрах двадцати от нас. Мы залезли в спальники и легли перпендикулярно нашим спальным местам. Наши тела были внутри палатки, а вот лица мы подставили навстречу звездному небу. Несмотря на усталость, так мы провели, наверное, целый час. Изредка переговариваясь, мы всматривались в неизведанный космос, и я загадывала желания, вновь и вновь встречая падающие звезды.

Будильник мы не ставили, предполагая, что наш организм самостоятельно проснется с первыми лучами солнца. У нас с Лешей были индивидуальные коврики и спальники. Но, как только мы прибыли на реку Лену, несмотря на дневную жару, ночами мы на себе ощущали сибирский летний холод, который был предвестником скорых заморозков. Несмотря на наше еще не до конца товарищеское взаимодействие, мы решили, что самым адекватным способом для теплой ночи станет объединение спальников. Мы оделись в термобелье, надели шерстяные носки, я под голову положила вместо подушки свой рюкзак, застегнули по молниям два спальника в один и заснули, прислонившись друг к другу спинами.

Я быстро уснула. Видимо, звездных желаний было вполне достаточно для первого ночного триумфа водного похода. Наступало предрассветное время. Время, когда до первых лучей солнца еще несколько часов, но окружающие предметы уже легко различимы, густой туман покрывает землю, словно одеяло, а природа спит еще самым крепким сном.

В этот самый тихий промежуток я и проснулась. Но не по собственной воле, а потому, что мою спину стал обдувать холодный воздух. Там должен был лежать Леша, но его не было, а палатка была открыта.

«Нет, Леша бы так рано не проснулся по своей воле. Наверное, в туалет пошел», – подумала я спросонья, подтягивая к себе его спальник. Желания подниматься, чтобы закрыть палатку, у меня не было. Леша должен был скоро вернуться и закрыть ее.

Только вновь погрузившись в дремоту, я услышала шаги напарника и его суетливые движения с тяжелыми придыханиями при входе в наше жилище.

«Ну я не виновата, что ты такой крупный и высокий».

Леша сидел рядом с открытым входом в палатку и, кажется, даже не думал ложиться спать. Я сделала над собой физическое усилие и нехотя повернулась к нему. Походный товарищ сидел в позе лотоса и вдумчиво смотрел вперед.

«Может, он лунатик?»

– Ле…

– Тихо!!!

Он резко повернулся ко мне, и выражение его лица стало как никогда пугающим.

«Точно лунатик».

Заснуть в такой момент я бы уже не смогла, поэтому стала пристальнее наблюдать за своим товарищем. Нет, он не лунатик. Он был действительно встревожен чем-то извне. Леша плавно повернул голову в мою сторону, его глаза были пугающе большими. Он неторопливо, будто боясь своими звуками кого-то потревожить, ложился на свое место. Но не для того, чтобы снова лечь спать, а чтобы шепотом сказать мне важные слова. Наши лица были максимально близко друг к другу, мы смотрели пристально в глаза. Леша смотрел мне прямо в глаза, вздохнул и тихо и медленно произнес:

– Наташа. Здесь медведь!

– Чего?!

Мои глаза расширились и стали такими же, как у Леши.

– Да. Я пошел в туалет. Иду назад к палатке и слышу, что за мной кто-то идет. Короче, это мишка. Что делать будем?

Недолго думая, я ответила все тем же тихим голосом.

– Спать. Что еще делать?

Мои глаза оставались такими же большими, но я улыбнулась. Я всегда заочно относилась к медведям уважительно и никогда не думала, что они могут напасть, особенно в сибирском раю. Ведь медведь – царь тайги. У него питание здесь на каждом шагу, он точно сыт, просто немного любопытен к нам.

Да, до этого утра я считала, что если встречусь с медведем, то обязательно улыбнусь ему, он почувствует мою любовь и уйдет прочь. Ну прямо как в серии утопичных книг «Звенящие кедры России» Владимира Мегре. Но жизнь – это не фантазии и не романтичная новелла, хотя определенные сходства есть. И путешествую я как раз для того, чтобы узнать, как устроен этот мир.

Мы продолжали смотреть друг другу в глаза. По мере приближения косолапого к палатке наши зрачки все увеличивались в размере.

Своего апогея ситуация достигла, когда мы услышали фырканье прямо над нашими головами. Оно было настойчивое, быстрое.

– В ногах кружка и нож.

– Бери.

В секунду мы поднялись, схватили все металлическое, что осталось у нас в палатке, одновременно жалея, что бо́льшую часть посуды оставили у костра. И начали кричать. Со всей силы. Громко, на низких тонах.

Спустя пару минут Леша осторожно выглянул из палатки. Царь ушел. Мы, холопы, остались.

– Ну, что делать будем? – выдыхая и устало глядя на меня, спросил вновь Алексей.

– Давай спать? Еще даже не рассвело. Поспим, а потом быстро соберемся и дальше в путь.

Леша будто ждал такого ответа. Без страха, словно медведь нам приснился, мы крепко уснули и проснулись одновременно, только когда часы показывали половину одиннадцатого утра. Для нас, городских, это время суток было еще утром, но у местных жителей уже вовсю бурлила трудовая жизнь.

– Зато выспались.

– И не говори.

Мы засмеялись и выползли из палатки. На берегу рядом с лодкой рыбачил мужчина.

«Странно, тут же вообще нет деревень никаких».

– Доброе утро.

– О, доброе, путешественники, – весело отозвался рыбак. – Что-то вы поздно. Я тут с семи утра стою, уже видел каких-то водников. А вы все дрыхнете!

– А вы откуда? Тут же рядом ничего нет.

– Как нет? Тут моя деревня прям по курсу. – Он показал рукой за нашу палатку.

– Эх. Мы-то думали, что здесь девственная природа. Кстати, а к нам мишка сегодня утром приходил, фыркал. Вы тут медведей не встречали?

Лицо мужчины изменилось. Приветственная улыбка сменилась осторожным взглядом. Рыбак осмотрелся по сторонам и произнес:

– Это вообще по утрам излюбленное место для мишек. Тут им нравится ловить рыбу. Но ладно наши мишки, иркутские. Они свои, не голодные. А нынче совсем другая ситуация, ребята. Погода вон какая, – поправляя армейскую кепку и смотря на небо, произнес мужчина. – Жара настоящая. В Якутии полыхают лесные пожары. Вот якутские медведи к нам в Иркутскую область и идут. Голодные. В соседней деревне на прошлой неделе один двоих загрыз насмерть. Так самое страшное, что медведя этого до сих пор не нашли… Ох, будьте осторожны. Нынче что-то с чем-то…

Рыбак договорил и медленно повернулся в сторону реки. Мы с Лешей переглянулись, и оба в тот момент подумали о том, как же нам повезло, что этим утром мы стояли живые на берегу реки. Мои взгляды повернулись на 180 градусов. Одного диалога хватило, чтобы перечеркнуть мою наивность и обозначить лирической корневской натуре реальность, которую нельзя игнорировать.

Мы наскоро собрали все свои пожитки, приготовили овсянку, с осторожностью сходили в кусты «на дорожку» и отправились мерить новые водные мили сибирской реки.

Отравление. Деревня Банщиково

Погода каждый день дарила нам запредельную жару для этих мест. Это чувствовалось сильнее, потому что старт, вопреки советам опытных путешественников, начинался около полудня. Мы пытались физически успеть перегнать утренние километры, которые благополучно просыпали в палатке, и оттого жара чувствовалась еще сильнее.

Тогда я была равнодушна к воде. Мне было жарко, но я не сильно потела, поэтому моему организму хватало для восполнения водного баланса нескольких глотков в час, когда в горле все пересыхало в эти знойные дни. Но Леше требовалось больше жидкости. Он черпал кружкой прозрачные воды Лены и под мои одобрительные кивки пил сибирскую жидкость.

– Ты уверена, что не следует фильтром пользоваться? Точно? – во второй раз уточнил Леша, провожая взглядом мимо проходящий танкер.

– Ну я же говорила уже. Вода наичистейшая. Пей. А твой фильтр настолько медленный, что пока он будет по капелькам тебе подавать водицы, то ты тут от жажды умрешь.

Мы замолчали и синхронно навалились на весла, осматривая по сторонам меняющиеся пейзажи. Перелески сменялись на непроходимую тайгу, а спустя километр вновь виднелись поля, густо заросшие разнотравьем. Возможно, здесь раньше была деревня, а может, здесь никогда никто и не жил, а лишь изредка появлялись на этом километре охотники да грибники из ближайших деревень. Я с некоторой грустью отдавалась своим фантазиям, представлениям о возможном прошлом этой сибирской земли. В полной тишине, под размеренный звук нашего металлического судна, не видя вокруг ничего того, что связывало бы нас с цивилизацией, я все дальше уходила в свое воображение.

Интересно, до прихода сюда из центральных регионов России ямщиков и до казаков здесь жили эвенки? Или якуты? Кто здесь был хозяином? И как действительно происходила ассимиляция? Но все мысли о прошлом спотыкались о жизнь XIX века. Спина болела, на лбу выскакивали капельки пота, от которых необходимо было избавиться в то короткое мгновение, пока весло делало усиленное горизонтальное движение в воде, а рукоятка весла поднималась максимально близко к сгоревшему лицу.

– Конечно, классно по утрам спать подольше, – промолвила я, усердно делая гребок и стараясь не думать, сколько таких движений мне еще предстоит сделать за день. – Но правильнее было бы грести утром, а в самую жару делать привал, купаться и отдыхать.

– Да уж. Но теперь ничего не поделать. Да и середина августа, такими темпами мы явно до Якутска не дойдем…Так что надо грести, пока светло…

Река задорно петляла в разные стороны, то сужаясь из-за встречающихся островов, то расширяясь и освобождаясь от них. На следующем изгибе мы увидели запряженную лошадь, которая везла к реке двух ребят. Позади виднелась большая цистерна, которая вот-вот будет наполнена водой. Водой из моей любимой и чистой реки!

– Привет! – звонко крикнула я им и улыбнулась, как только мы поравнялись.

– Здравствуйте, – ответили тихо ребята, погружая бочку в реку.

– Ребят. Вот скажите, пожалуйста, вы ведь воду из реки пьете?

Парни переглянулись, улыбнулись и ответили:

– Ну, пьем вообще.

– Видишь, Леш, пьют.

– А вы пьете сырую воду? – уточнил Леша.

– Ну как, – начал отвечать старший, черпнув ладонью воду, – так, немного могу выпить, да. Лошади пьют. А вообще у нас колодезная вода, чтобы пить сырую. Да тут же это, баржи, танкеры… Кипятить надо бы…

– А у вас тут магазин есть? – решила параллельно уточнить я – мы с Лешей ничего не знали о состоянии следующих населенных пунктов и можно ли будет там сделать дополнительные запасы еды.

– Ага. Есть.

Мы попрощались с ребятами, припарковались на берегу, и Леша отправился за новыми запасами еды.

В путешествии как никогда хочется есть сладкое. Оно и понятно: уровень сахара падает, и его необходимо восполнять. К счастью, Леша вернулся с дозой сладкого наркотика – пряниками.

Мы перекусили и пошли дальше на север. Шел третий или четвертый час пути. Мысли спутывались. Какие эвенки? Какая история? Сейчас бы охладиться, а не вот это вот все.

– Наташ, – как-то по-особенному вяло и устало вымолвил Леша, – Наташ. Что-то мне не очень хорошо.

Мой напарник держал одной рукой весло, а второй поглаживал живот. Леша достал свой самодельный атлас региона. Мы стали искать ближайший населенный пункт. В паре километров по течению с правой стороны должна была находиться деревня с поистине деревенским названием – Банщиково.

– Давай где-то там рядом припаркуемся?

На том и порешили. Выбрав идеальное место недалеко от деревни, но в то же время в уединении с кустами для самых нужных сейчас дел, мы поставили палатку и расстелили спальник. Мы наскоро соорудили костер и легли спать, особо не думая про мишек, потому как состояние моего напарника все быстрее и быстрее становилось хуже. К ночи у Леши поднялась температура, и он укрылся спальником еще сильнее, чтобы помочь организму пропотеть.

К утру температура у Леши спала, в то время как на улице температура снова начала стремительно повышаться.

– Температуры, кажется, больше нет. Но состояние не очень. Наверное, отравился этими пряниками… Ну, или тепловой удар.

– Я быстро. Ты пока отдыхай, добуду лекарства и вернусь. Заодно уточню, пьют ли они воду из реки, – последнюю фразу я прошептала, чтобы, кроме меня, ее никто не услышал.

Я быстро шла через поле разнотравья к деревне на пригорке. Мне было стыдно перед Лешей, я чувствовала свою вину, понимая, что если все же это не тепловой удар, то за водную чистоту я была в ответе. А насчет пряников я сильно сомневалась, ведь я их тоже ела, но чувствовала себя как никогда прекрасно.

– Хотя… – проговорила я вслух, пожевывая осоку. – Но ведь я тоже пила воду. А ничего у меня не болит…

Выплюнув осоку, я продолжила идти вперед, попутно дотрагиваясь до своего живота.

– Хотя…

Подойдя к деревне почти вплотную, я наклонилась за новой порцией травы, поправляя хлопковый платок на голове.

– Я пила очень мало воды. Нет, это тепловой удар. Жарища какая.

Мысли о насущном сбили меня, и я даже не подумала, что деревня могла быть заброшена. Мобильная связь не ловила уже вторые сутки. Но чем ближе я равнялась с домами, тем увереннее шла. Несмотря на непокошенное поле позади, на пригорке я увидела центральную улицу деревни, которая носила одноименное название – Центральная.

Но все же мне повезло. Деревенская жизнь ворвалась стремительно и резво. Поднимая пыль с дороги, навстречу бежали детишки. Босые и счастливые, они играли в догонялки, пытаясь между делом привлечь в свою забаву дворового черного пса, который, шарахаясь от детворы, отбегал на безопасное расстояние, но спустя доли секунды возвращался в увлекательную игру.

– Здравствуйте! – звонким хором прокричали ребята мне и пробежали мимо.

– Привет, привет!

На секунду я представила себя частью этой сибирской деревенской жизни. «Была бы у меня еще одна жизнь, я бы хотела прожить ее целиком на Лене». Отчетливо помню эту наивную, но искреннюю мысль в тот момент.

Я шла дальше, вглубь деревни, рассматривая крепкие лиственничные дома и обходя стороной быков. Нет, деревня дышит, живет своим укладом, в летнюю пору здесь особенно хорошо. Процентов на тридцать дома были обветшалыми и заброшенными. Но остальные семьдесят процентов чувствовали дыхание домочадцев, ощущали теплоту русской печи, дышали по утрам ароматом свежеиспеченного белого хлеба, слышали и смех, и слезы своих жителей и видели все горести и радости живущих здесь семей.

Навстречу мне бодрым шагом вышла женщина средних лет. В руках у нее были какие-то бумажки. Да и одета она была скорее по-городскому, нежели по-деревенски.

– Здравствуйте, – поравнявшись с женщиной, сказала я и перешла к делу. – Мы с другом на лодке сплавляемся. И похоже, что у него отравление. Возможно, и тепловой удар, но скорее всего, отравление. Или два в одном. Но главное, он пил из реки…

Последнюю фразу я произнесла, опустив голову вниз, как провинившийся школьник перед учительницей.

– Ну вы, молодежь, даете. Сейчас, пойдем к Марьяне, у нее этих лекарств как в аптечном пункте.

Мы шли мимо домов и по пути собирали народ. Слово за слово, и вот уже каждый мимо проходящий человек живо интересовался новостями про отравление и тепловой удар. Пока мы дошли до Марьяны всем скопом, решение о конечном диагнозе Алексея так и не было принято.

– Так, Наташа. Держи вот это и вот это. Принимайте все. И да. Запивайте фильтрованной водой, городские путешественники. Нет, какие деньги? Ты чего?

Поблагодарив спасителей, мы той же компанией отправились обратно. Провожая меня до околицы, местные жители рассказывали мне о местных достопримечательностях, будто читая мои мысли о желанной дополнительной жизни на берегу Лены.

– Вот, Наташа, смотри, сколько прекрасных домов. Приезжай и живи, считай бесплатно. Крепкие дома, а? Еще лет сто простоят. А нам тут молодежь ой как нужна. Да, начальная школа есть, учителей бы. Надумаешь – приезжай! Красота тут какая!

Я помахала на прощание и побежала на встречу с Лешей. По пути я нарвала всевозможных трав, о свойствах которых лишь догадывалась, но старалась выбирать только те растения, которые были знакомы и понятны: ромашка, мята, листья дикой черной смородины. Леша крепко спал в палатке, несмотря на жару. Было еще светло, я решила не будить напарника, а доделать все дела, которые не успела сделать за все это время.

Поставив вариться борщ и залив кипятком разнотравье, я отправилась в воды Лены. До деревни было метров семьсот. Напротив меня была дикая тайга без каких-либо признаков цивилизации. Позади крепко спал товарищ. Барж, танкеров и моторных лодок не было слышно. Сердце говорило: «Ну же. Давай. Раздевайся и входи в воду», а голова твердила: «Нет, ну мало ли что. А вдруг кто-то рыбачит рядом…»

Ширь просторов не давала мне расслабиться. Я везде искала подвох. И это меня бесило. Я злилась, что не могу раствориться здесь и сейчас. Что не могу довериться течению физическому и ментальному. Что не могу принять свое тело и себя. Не могу. Мне было страшно.

Смогла я лишь наполовину. Но и это было хоть и небольшой, но победой. Я осталась в трусиках и спортивном лифчике. Медленно зашла в воду и уже только тогда сняла с себя все остальное. Я легла на спину, смотря, как медленно проплывают вдаль пористые облака. Полная тишина. Невесомость. Счастье. Лена, я здесь. С тобой. Прости, что не смогла.

Выбравшись на берег, я принялась мыться. Нет, никаких шампуней я с собой не брала. Я достала пакет с содой и кусочком дегтярного мыла. Мыло использовалось для вещей и тела, а сода – для волос. Это был максимум из чистящих средств. Посуду мы мыли песком с берега реки. Кстати, он, как выяснилось, отлично избавляет от жира, а порой даже лучше, чем любое чистящее средство из рекламы.

Солнце клонилось к закату. Проснулся Леша.

– Ну как ты?

– Да так. Кажется, все же тепловой. Отлежался, и нормально. Вроде даже температуры нет.

– Отлично. Но я тебе таблетки принесла. Сначала поешь, потом таблетки выпей. И еще я заварила тебе траву.

– Какую траву? – недоверчиво спросил Леша.

– Не знаю наверняка, – протянула я и улыбнулась. – Тут иван-чай, ромашка, мята, листья смородины. Иван-чай, кстати, из моей родной деревни, мы с бабушкой сами его ферментировали, вот этими руками. А остальное тут собрала, пока по полю шла. Так что спокойно можно пить.

Маленькое пламя от потухающего костра стойко держалось на почти дотлевшем бревне. Мы сидели в метре от огня на бывшем стволе дерева лицом к реке, попивая травяной чай из походных кружек. Редкие баржи, заполненные разной спецтехникой для северных широт, медленно проходили вдоль берега. Ветра почти не было, солнце ушло за облака, медленно, но верно приглашая на смену знойному дню прохладный вечер.

После молчаливой трапезы Леша прервал молчание:

– Наташа, мне получше уже, может, не будем время тратить? Пойдем сейчас дальше? Так прохладнее, да и не так страшно встретить медведя…