Наталья Корепанова
Тайна ледяной пещеры
Мельком подумал, что, наверное, нужно было надеть что-то более строгое, костюм, например, но тут же усмехнулся: нет у него строгих костюмов. Форма только. А в форме он идти не хотел.
Выпрямился перед зеркалом, пригладил волосы и услышал удивлённый голос друга:
– Ты куда собрался?
– На Сэлларию.
– Куда?!
Улыбнулся, повернулся к изумлённо смотрящему на него Вите:
– Сейчас Селена придёт. Игорь Николаевич сказал, что со мной дедушка и бабушка познакомиться хотят. Представляешь?
Виктор только хмыкнул недоверчиво, но сказать ничего не успел, потому что в голове Вадима прозвучал требовательный зов секретаря:
«Стрекалов, к Игорю Николаевичу, быстро!»
Вадим судорожно вздохнул и, ответив: «Есть!» повернулся к другу:
– Всё, пошёл я.
– Ни пуха… – пожелал Виктор, и Вадим, буркнув: – К чёрту, – схватил куртку и выскочил из комнаты.
В кабинете начальника его уже ждали. Селена, улыбаясь, о чём-то рассказывала Игорю Николаевичу, тот жизнерадостно хохотал, потеряв строгий начальственный вид, и Вадим, войдя следом за секретарём, даже опешил, не ожидая увидеть обычно сурового начальника таким весёлым.
Заметив удивлённые глаза вытянувшегося у двери парня, Игорь кашлянул, сдерживая смех, и кивнул Селене:
– Прибыл твой подопечный. Сейчас клятву о сохранении тайны принесёт и забирай его. Но учти, в понедельник жду его на занятиях. Если они друг другу понравятся, съездит к ним на каникулы, а пока двух дней хватит им для знакомства.
И, превратившись в строгого командира, приказал:
– Иди сюда.
Вадим подошёл к столу и снова вытянулся по стойке смирно.
– Сегодня ты узнаешь тайну, известную лишь очень узкому кругу доверенных лиц. О местонахождении портала между мирами знают немногие. А уж студенты о нём и подавно знать не должны. Поэтому я сейчас приму у тебя магическую клятву о неразглашении, и только после этого ты отправишься с леди Селеной. Всё понятно?
Вадим кивнул и осторожно спросил:
– И с Витей нельзя будет о нём говорить? Он же о Сэлларии знает.
– С Витей? – задумался Игорь. – Верно, Витя знает.
И усмехнулся:
– Хорошо, с Витей сможешь. А то ведь взорвёшься от впечатлений, которые ни с кем нельзя будет обсудить.
– Спасибо, – обрадовался Вадим, а начальник подвинул ему лист бумаги с напечатанной клятвой и протянул вперёд руку, от которой пошло явно ощутимое тепло:
– Читай медленно и чётко.
И тут же над головой взволнованного курсанта появился серебристый шар, всё ярче разгоравшийся с каждым произнесённым словом. А когда прозвучала последняя фраза, шар беззвучно взорвался, осыпав юношу серебристыми искрами с головы до ног. И исчез.
Селена посмотрела на опешившего Вадима, замершего с открытым ртом, и закусила губу, чтобы не рассмеяться. Проворчала на мыслеречи:
«Фокусник хренов. Зачем мальчишку пугаешь?»
«Грош ему цена, если он такого пустяка испугается, – хмыкнул Игорь. – Зато как эффектно получилось! Надолго он запомнит свою первую служебную магическую клятву».
«Это да», – согласилась девушка и уже вслух продолжила: – Вадим, нам пора.
Юноша кивнул и перевёл взгляд на начальника:
– Разрешите идти?
– Идите, – кивнул тот. – И не опаздывай на занятия.
– Не опоздает, – пообещала Селена и поторопила, направляясь к дверям: – Пошли уже.
Вадим выскочил из кабинета за пророчицей. Девушка шла быстро, он еле поспевал за ней. На языке вертелось множество вопросов, но говорить о Сэлларии в общем коридоре он не имел права, и поэтому просто молча шёл следом.
Наконец, они вышли на площадку телепортации, Селена взяла Вадима за руку, и через секунду они оказались на большой поляне в лесу.
Уже смеркалось, и Вадим растеряно огляделся, отыскивая портал, но ничего не увидел. Лес как лес. Облетевшие берёзы и липы усыпали поляну уже подсохшей листвой, зато высокие ели стояли, как ни в чём не бывало в своих зелёных нарядах.
– Как вы долго, – раздался за его спиной ворчливый голос, и Вадим, подпрыгнув от неожиданности, обернулся и увидел стоявшую у толстой берёзы старушку. Несмотря на холод, одета она была в длинный летний сарафан и белую блузку, и только на голову была накинута шаль, укрывавшая седые волосы от моросящего дождя.
И Вадим узнал в этой старушке бабушку, ухаживавшую за его мамой, когда он сидел в лабиринте. Да и в воспоминаниях Селены о похоронах отца он её тоже видел. И неуверенно ей улыбнулся, не зная, как реагировать на её слова.
А Селена радостно обняла старушку и обернулась к Вадиму:
– Познакомься, это – Ефросинья Анисимовна, хранительница Портала.
– Здравствуйте, – поздоровался тот. – А я вас знаю.
– Я тебя тоже знаю, – ничуть не удивилась бабушка. И предложила: – Пойдёмте ко мне, я пирогов напекла, шанежек. Чаю попьём, поговорим.
– Мы, вообще-то, торопимся… – неуверенно начала Селена, но тут желудок не успевшего поужинать Вадима что-то сердито буркнул, и бабушка, заулыбавшись, проговорила:
– Слышу я, как вы торопитесь. Накормить нужно мальчонку, чтоб не шокировал драконов подобными звуками.
И, не дожидаясь ответа, подхватила пунцового от смущения парня под локоть и повела за собой. Селена усмехнулась и пошла за решительно шагающей старушкой.
Обогнув густые кусты, вышли на большую поляну, и у Вадима округлились глаза от удивления. Он растеряно поглядел на Ефросинью Анисимовну, потом оглянулся на Селену:
– А… это как?
И снова недоверчиво посмотрел на стоявшую на высоких куриных лапах небольшую избушку.
– Вы кто?
– А ты ещё не понял, разве? – невозмутимо спросила старушка. – Баба Яга я. Пятьсот лет тут живу, портал охраняю.
Вадим сглотнул, но переспрашивать не стал. Молча поднялся по выкатившемуся из-под избушки крылечку, больше напоминающему трап самолёта, молча прошёл в оказавшуюся неожиданно большой комнату, и только когда вышла Ефросинья Анисимовна на кухню, посмотрел вопросительно на пророчицу:
– Что, правда она Баба Яга? Это же сказки!
– Это мне дракон про сказки говорит? – иронично спросила Селена, и юноша несмело улыбнулся:
– Ну, да. Значит, не сказки…
– Не сказки, – подтвердила девушка. – Ефросинья Анисимовна действительно уже пятьсот лет портал охраняет. Она и с отцом твоим знакома была, и с отчимом. И это она Ксении Михайловне память закрыла, чтобы не умерла та от тоски по погибшему мужу. Так что и тебя, и твою семью она хорошо знает.
Вадим хотел ещё что-то спросить, но в этот момент появилась на пороге хозяйка с подносом, на котором лежал пышный пирог, издающий такие ароматы, что желудок юноши снова взбунтовался, желая как можно скорее соприкоснуться с этим чудом, и разговоры пришлось отложить.
Ужин прошёл, как говорят в официальных кругах, «в тёплой, дружественной обстановке». Баба Яга расспрашивала Вадима об учёбе, Селена поделилась последними Сэлларийскими новостями, да проинструктировала Вадима, как нужно ему обращаться к своим новым родственникам.
Уже совсем стемнело, когда вышли они из избушки и прошли обратно к высокой и толстой берёзе, растущей на краю поляны.
Остановившись у самого ствола, Баба Яга что-то еле слышно проговорила, Селена взяла Вадима за руку и шагнула в появившуюся дымку, едва заметную в темноте. И они полетели сквозь туманный туннель…
Но полёт закончился буквально через пару секунд, и Вадим, едва удержавшись на ногах, огляделся.
– Вот и прибыли, – ободряюще улыбнулась ему девушка.
Они стояли под защитным куполом на небольшой площадке. Вокруг возвышались горы, от купола вниз, к подножию, уводила узкая тропинка, а в нескольких шагах от них стояла небольшая будка, в которой сидели два человека и внимательно рассматривали прибывших.
– Это – Колдуны Короля. Они портал охраняют, – вполголоса пояснила пророчица и, повернувшись к стражникам, сказала: – Он – со мной.
Те синхронно кивнули, и в куполе открылся проход. А Вадим в очередной раз убедился, что Селена не так проста, как кажется. Стражники даже не спросили её, кто она и зачем пришла, значит, личность она настолько известная, что её все и так знают, без пояснений.
Селена подвела его к будке, расписалась в какой-то толстой книге и подтолкнула Вадима к окошечку:
– Распишись тоже. Напиши, как зовут и с какой целью ты прибыл.
– А с какой целью я прибыл? – растерялся юноша.
– В гости к родственникам, – ответила девушка, и, пока Вадим заполнял графы анкеты, спросила охранников: – Всё в порядке?
– В полном, – отрапортовал один из них. – Никто не приходил, нежить не появлялась.
И поинтересовался вполголоса:
– А этот дракон откуда взялся?
– На Земле нашли. Вот, приехал с роднёй познакомиться. Сегодня так пройдёт, а потом посмотрим, как его родственники примут. Возможно, ему постоянный пропуск понадобится.
И, увидев, что Вадим закончил писать, взяла его за руку:
– Готов к перемещению?
Тот кивнул, и Селена шагнула к Общественным путям.
– Как он понял, что я дракон? – спросил Вадим, оглядывая место, где они очутились. Вопросов у него было намного больше, но с остальными он решил пока повременить.
– По ауре, – коротко ответила пророчица и показала на стоявший возле будки стражи шлагбаум: – Нам туда.
Но не успели они и пары шагов сделать, как из будки выскочил стражник и, поспешно подняв шлагбаум, вытянулся, пожирая девушку глазами и всем своим видом выказывая служебное рвение. Селена поморщилась и, подойдя к шлагбауму, бросила две монетки в висящий на столбе ящик. Охранник насупился и хотел что-то сказать, но девушка опередила его:
– Молчать!
И тот только вздохнул и поспешил вперёд, ведя путников к стоявшей посреди поля двустворчатой двери. Таких дверей, как заметил с любопытством вертевший головой Вадим, было несколько. Ни стен, ни потолка, только широкие двери, вокруг которых можно было свободно ходить.
Интересно, как они работают?
Подойдя поближе, увидел, что возле двери на столбе прикручена табличка с названием.
– Каждая дверь ведёт в какой-то город. На табличках написано – в какой, так что не запутаешься. Нам нужно попасть в столицу Дарстена, – пояснила почувствовавшая его любопытство Селена.
Стражник остановился у двери, взялся за открывающий створки рычаг.
– Готов? – спросила Вадима пророчица.
– Готов, – кивнул тот, облизнув пересохшие от волнения губы.
Сейчас он встретится с бабушкой и дедушкой. Какими-то они окажутся?
Дверь распахнулась, и юноша увидел, что всё пространство перед ним заполнено Тьмой. Именно так: Тьмой – с большой буквы.
Замешкался: входить туда было страшновато. Но Селена смело шагнула вперёд, и Вадим закусил губу: он что, трусливее неё? И решительно шагнул следом.
И очутился на таком же большом поле, только дверь уже оказалась за его спиной. Обернулся, чтобы ещё раз увидеть Тьму, но створки сразу закрылись, и он вопросительно взглянул на остановившуюся в нескольких шагах от него девушку.
– Почему мы стоим?
– Правила такие, – пояснила та. – Свои могут сами пройти к шлагбауму, а вот иностранцы должны подождать, пока к ним стражник подойдёт. Вон, видишь, уже спешит.
К ним действительно быстро шёл высокий широкоплечий мужчина, вооружённый длинным мечом.
– Вы до сих пор на мечах сражаетесь? – брякнул Вадим, и тут же смутился, вспомнив, как воевали Тайные полицейские с Магистром.
– Меч – это символ, деталь официальной формы, – ничуть не удивившись вопросу, ответила Селена, всматриваясь во что-то, находящееся за шлагбаумом. – А так здесь и пушки есть, и разновидности наших пистолетов, бахуты называются. Ну, а маги, как понимаешь, вообще без оружия бьются, заклинаниями да огненными шарами обходятся.
И улыбнулась с облегчением:
– Приехали.
– Кто?
– Твои бабушка и дедушка.
– Где? – Вадим напряг глаза, разглядывая подъехавшую к шлагбауму карету. Но рассмотреть толком не успел: вид перекрыл подошедший стражник.
– Кто вы и по какому поводу? – строго спросил он.
– Пророчица Тайной полиции Кэтанга Селена Фарроас. Провожаю дера Фаннедиррелвыдаррофэнала. Он приехал повидаться с родственниками, дером Энвэриданом и дерри Кэнтаррией.
– Да, они уже ждут, – бросил на Вадима внимательный взгляд дракон. – Пройдёмте.
И пошёл впереди, показывая дорогу.
Вадима начала потряхивать от волнения.
– Не переживай ты так, – успокаивающе проговорила Селена. – Главное, помни: если тебе там совсем не понравится, ты можешь в любой момент мне об этом сказать, и я тебя заберу. Мыслеречь пока ещё никто не отменял, а говорить на ней ты умеешь.
– Угу, – буркнул Вадим.
И тут от кареты навстречу ему шагнули двое: высокий пожилой, но ещё крепкий мужчина и более хрупкая в сравнении с ним женщина. Юноша остановился, настороженно всматриваясь в их лица, но тут женщина всхлипнула:
– Боги, как он похож на Тэннери!
Кинулась к нему и расплакалась, уткнувшись лицом ему в грудь.
Вадим растеряно оглянулся на Селену, и неуверенно обнял плачущую женщину.
– Прекрати, Кэнти, – недовольно проговорил мужчина. – Радоваться надо, а не слёзы лить.
– Я радуюсь, – снова всхлипнула женщина и, подняв голову, блестящими от слёз глазами посмотрела на юношу. – Мальчик мой… мальчик мой… как я рада!
И, снова расплакавшись, начала его целовать, а потом потянула к карете:
– Пойдём, пойдём скорее.
Вадим, опешив от такого напора, покорно пошёл за ней, а мужчина подошёл к стоявшей неподалёку Селене:
– Спасибо, ваше высочество. Наша семья будет вам обязана.
– Не за что, дер Энвэридан, – сдержанно ответила пророчица. – Я приду за ним послезавтра во второй половине дня. К сожалению, у него есть обязательства, которые он не может нарушить.
– Значит, у нас только два дня?
– На этот раз – да. Но если вы понравитесь друг другу, он сможет бывать у вас чаще.
– Леди Селена, – наклонил голову дер. – Может быть, вы окажете нам честь и останетесь на ужин?
– Благодарю за предложение, но меня ждут дела, – развела руками пророчица. – Да и вам лучше знакомиться с внуком без посторонних. Но в следующий раз, если ваше предложение останется в силе, с удовольствием им воспользуюсь.
– Буду рад, – снова поклонился дер.
– До свидания, дер Энвэридан, – тоже склонила голову девушка и в сопровождении стражника пошла обратно к двери.
Энвэридан проводил её взглядом и решительно зашагал к карете, где его с нетерпением ждала жена и с волнением – неожиданно обретённый внук.
Сэллария, Зачарованные горы, Обитель Солнца
Весь день Энасс провёл в хлопотах и заботах. После утренней молитвы и завтрака началась тренировка по физической и боевой подготовке, которую он никогда не пропускал. Потом – полуденная молитва и обед. После обеда отправился на строительство полигона для магических занятий. Это дело тоже ни на кого не свалишь, если уж тебя руководителем строительства назначили. И лишь после вечерней молитвы удалось Энассу, наконец, встретиться со Старейшиной Обители Солнцеликим.
Войдя в небольшой кабинет главы Обители Солнца, Энасс опустился на колени, поклонился низко, в пол:
– Доброго вечера, отец.
– Доброго вечера, сын мой, – степенно отозвался Старейшина. – Я вижу, ты чем-то встревожен?
Энасс выпрямился, но вставать не стал. Посмотрел на Солнцеликого, которого любил и почитал, как отца родного. Нет, даже больше, чем отца.
Энасс был шестым сыном в многодетной крестьянской семье. Уже с ранних лет пришлось ему в меру сил и по хозяйству помогать, и за младшими детьми приглядывать. Но денег вечно не хватало, да и ели не досыта. И поэтому, когда двенадцатилетний Энасс пришёл к отцу и сказал, что уходит с пришедшим в деревню Солнечным монахом, тот только кивнул в ответ, надеясь, что в Обители сын, по крайней мере, сыт будет.
В Обители Энассу сразу понравилось. Кормили тут хорошо, одежду дали справную, в келье всего два соседа было, а не семеро по лавкам, как дома. И грамоте их обучать стали, и премудростям всяким.
И моления пришлись по сердцу. Было что-то очень возвышенное в том, чтобы вставать с рассветом, забираться на самый верх высокой горы и стройным хором выпевать слова приветственного псалма.
Он на удивление быстро принял все правила служения. Ему были не в тягость ни длительные молитвы, ни обливания холодной водой, сражаться на мечах и отрабатывать приёмы рукопашного боя он готов был часами, а Благое Слово выучил быстрее всех молодых адептов, и вскоре наставники поручили ему проверять познания обучавшихся с ним подростков, с чем он великолепно справлялся.
Солнцеликий наблюдал за настойчивым парнишкой и, когда Энасс подрос, стал потихоньку обучать его премудростям управления людьми. И вскоре сделал вэссером – начальником над новичками.
Потом Энасс стал разведчиком. Для нормального существования Обители в ней должно было жить не меньше ста человек. Но люди смертны. Да и не все выдерживали тяжёлое служение, уходили. Их не удерживали, отпускали, подчистив память. А на их место приводили новых адептов.
Но невозможно годами набирать их в одних и тех же сёлах. Требовались новые поселения. А Зачарованные горы большие, наугад за новичками не пойдёшь. И разведчики искали иные пути, да такие, по которым можно было провести неопытных неофитов. Работа была опасная: нежить, разбойники, дикие звери, землетрясения – какие только препятствия не поджидали их по дороге. Но Энасс всегда с честью выходил из любых передряг.
Сейчас ему исполнилось тридцать семь. Но, хоть всего два года назад достиг он совершеннолетия, уже давно считался он лучшим адептом Обители. И все знали, что Солнцеликий готовит его себе на смену, хоть и старался тот не выделять молодого монаха среди других служителей. А Энасс платил Старейшине искренней и преданной любовью и считал его своим отцом.
Вот и сейчас он пришёл за советом к человеку, чьим мнением дорожил и чьи слова воспринимал, как божественное откровение.
Впрочем, как недавно выяснилось, он был недалёк от истины, воспринимая Солнцеликого как наместника бога на Сэлларии. И это оказалось очень неприятным открытием. Но Энасс и с этим справился.
– Так что тебя тревожит, Энасс? – повторил вопрос Солнцеликий, видя, что молчание затянулось.
– Не знаю, отец. Может, ерунда это всё. Но…
Монах замолчал, думая, что, пожалуй, зря отнимает время у занятого делами главы Обители. За день ощущения успели притупиться, и теперь он сам не понимал, чем напугал его обычный сон, пусть и неприятный.
– Говори, Энасс, – подбодрил его Старейшина.
– Сон мне приснился странный, – нехотя проговорил тот. – Синий дракон чуть не съел меня. А ещё я с неизвестной нежитью воевал и в пропасть сорвался. Не знаю, спасся или нет. Проснулся вовремя.
– В пропасть? – встревоженно переспросил старец, и его волнение неприятно царапнуло и без того встревоженного монаха. Но Солнцеликий тут же взял себя в руки и спокойно продолжил: – Энасс, ты же знаешь, что подобные сны далеко не всегда являются пророческими. Да и чем тебе может угрожать пропасть, если ты умеешь превращаться в дракона? И дракон, думаю, тебе не страшен по этой же причине. Ты просто устал, мальчик мой. Слишком много на тебя навалилось в последние луны. Может, дать тебе несколько дней на отдых? Слетаешь в Лэнмар, с Элем повидаешься, узнаешь, как у него дела.
С Элем повидаться? Хорошо бы. Да и полетать на просторе тоже неплохо. После превращения в дракона он и летал-то по-настоящему всего один раз, когда злого мага из его замка в Лэнмар переправляли. А в Обители ему и полетать как следует некогда. Так, по ночам пару кругов по округе сделает – и назад, спать. Устаёт за день, не до полётов. А летать хочется. Дракон он или кто?
– Вижу, понравилось тебе моё предложение? – улыбнулся глава Обители, но глаза его оставались серьёзными и даже печальными. И это насторожило молодого монаха. – Тогда сегодня отдохни, а завтра после утренней молитвы можешь отправляться. Строительством пока я сам поруковожу, за это не беспокойся.
Энасс снова взглянул на грустно улыбавшегося Старейшину, сел на пятки и упрямо сжал губы.
Неужели Солнцеликий опять лжёт? Он ещё от прошлой лжи названного отца до конца не оправился, хоть и понял, почему глава Обители его обманул, но теперь, когда он всё знает… Зачем новая ложь?
– Энасс! – окликнул его старец. – Если у тебя всё – можешь идти. Время позднее.
– Отец… – голос почему-то прозвучал хрипло и Энасс откашлялся, прежде чем продолжить. Взглянул в глаза Солнцеликому и спросил: – Отец, что должно произойти, когда я улечу?
Солнцеликий нахмурился. Хотел спросить, почему тот задал такой странный вопрос, сказать, что ничего не произойдёт, что он просто отпускает сына своего в небольшой отпуск. И тут же понял, что новой лжи Энасс ему уже не простит. Сгорбился от непосильной тяжести, камнем лёгшей на плечи, отошёл к окну, чтобы не видеть требовательно глядящих глаз любимого своего сына. Помолчал, собираясь с силами, и тихо проговорил:
– Я не могу этого сказать, Энасс. Не могу.
– Но что-то произойдёт, да? Вы меня не просто так отпускаете?
Солнцеликий не ответил.
– Великий Свет запретил говорить? – понимающе спросил молодой монах. – И сон этот – не просто сон, а предупреждение?
Старейшина молчал.
– Спасибо, отец, что не солгали, – серьёзно проговорил Энасс. Снова поклонился, коснувшись лбом пола, встал: – Я пойду?
– Энасс…
Солнцеликий так и не повернулся. Стоял, напряжённо выпрямив спину, глядя в окно на молельную гору.
– Энасс, прости, но я…
– Не надо извиняться, отец, – впервые со дня основания Обители монах перебил Старейшину, но тот не обратил на это внимания. Не до правил было, такая боль раздирала душу Солнцеликого. – Я всё понимаю. С богами не спорят. После молитвы я улечу. А пока разрешите мне уйти. Я хочу ещё помолиться в холодильне.
Солнцеликий, наконец, оторвался от созерцания молельной горы, едва видимой в сгустившейся темноте ночи, подошёл к молодому монаху и молча обнял его. Но тут же отшатнулся, отошёл к столу и глухо проговорил:
– Иди.
И, посмотрев на закрывшуюся за любимым сыном дверь, тихо сказал:
– Да помогут тебе боги, Энасс.
А Энасс торопливо шёл к холодильне, чтобы помолиться перед иконой Великого Светила и попросить у него помощи в деле, о котором он ничего не знал.
Холодильней назывался погреб для продуктов. А ещё – маленькая комнатка-молельня в его дальнем углу, такая же холодная и тёмная, освещаемая только тусклым светом лампады. Туда посылали молодых адептов отмаливать свои прегрешения, дабы царящий там холод выморозил глупые мысли и придал молитвам больше жара. Трижды в день после общих молитв наказанные спускались под землю и в тишине и темноте по полчаса закаляли свои душу и тело, вознося покаянные молитвы возле установленного напротив входа иконостаса, с которого смотрел на кающихся грешников Отец мира – широкоплечий блондин с густыми, раскинувшимися по плечам длинными волосами, добрыми, глядящими с лёгкой укоризной, глазами небесного цвета и сияющим огненным нимбом над головой.
В Обители это было единственное изображение Великого Светила в человеческой ипостаси, и Энасс и раньше частенько заходил туда, чтобы помолиться перед иконой, таким теплом веяло от неё, так по-доброму, сочувственно, смотрел Отец небесный на Солнечного монаха.
А когда он вживую увидел Пресветлого и понял, что Великое Светило, которому он с таким жаром поклонялся – фикция, придуманная Солнцеликим для спасения мира, а на иконе изображён людской бог Эйдэйлер, долго не мог простить отцу вынужденную ложь, но под конец понял, почему этот обман был необходим. И после этого в холодильне стал молиться не Солнцу, а Эйдэйлеру.
Вот и сейчас, отправляясь на неведомое задание, пришёл он попросить помощи у того, кому доверял безоговорочно.
Опустившись на колени перед иконой, едва освещаемой мерцающей лампадой, сел на пятки и долго молча смотрел на изображённый на иконе лик.
Наконец, выпрямился и тихо проговорил:
– Прошу Тебя, Пресветлый, направь меня на путь истинный, подскажи, что сделать я должен во славу Твою и для процветания Сэлларии. Помоги понять, где ложь, а где правда, кто друг, а кто враг. А я сделаю всё, что должно, клянусь Тебе в этом. И, если Тебе нужна моя жизнь, отдам её, не задумываясь. Благослови меня на служение, Пресветлый.
И увидел, как разгорается на иконе нимб, как светом озаряется лицо внимательно смотрящего на него бога. Почувствовал нежное прикосновение, словно кто-то ласково провёл по его растрепавшимся волосам, дотронулся до щеки, коснулся плеча. И услышал тихий голос:
– Благословляю, сын мой.
И тут же свечение погасло. Энасс постоял ещё немного, глядя на ставшее уже родным лицо, и вдруг понял, что очень хочет спать. Так хочет, что, если немедленно не уйдёт, заснёт тут же, в холодильне.
Усмехнулся: Эйдэйлер намекает, что нужно выспаться перед дальней дорогой. Неизвестно, когда ещё потом на мягком матрасе поспать придётся.
Встал, поклонился низко, и, пошатываясь от накатившей внезапно усталости, пошёл в келью.
Сэллария, Драконьи горы
– Можешь называть меня бабушкой, – с ходу заявила дерри Кэнтаррия, едва сели они в карету. – Ты согласен?
Вадим пожал плечами:
– Наверное.
– Я понимаю, – вздохнула Кэнтаррия. – Всё это очень неожиданно. Ты о нас и знать не знал. И мы о тебе – тоже. Иначе бы давно тебя нашли. Ты сердишься на нас?
– За что? – удивился Вадим.
– За то, что… не знаю. За всё сразу. За то, что по нашей вине тебе столько пережить пришлось.
Бабушка сидела рядом и держала его за руку, и от её прикосновения Вадиму было и приятно, и неловко одновременно.
Бабушка оказалась совсем не такой пожилой, как он представлял. Вполне себе симпатичная женщина. Будь он чуть постарше, мог бы за ней и поухаживать. И мысль, что ей в действительности уже больше трёхсот лет, казалась странной и нелепой.
Дверца кареты открылась и внутрь заглянул дер Энвэридан.
– Заходи скорее, – поторопила его Кэнтаррия, но тот взглянул остро на внука и спросил:
– Ты летать умеешь?
– Умею, – кивнул Вадим.
– Так, может, полетим? Быстрее доберёмся, чем в карете.
– Что тебе неймётся? – заворчала бабушка. – Мальчик устал, пусть отдохнёт.
– А ты за него не решай! – оборвал её муж. – Пусть сам скажет, что для него лучше: полчаса лететь, или четыре часа в карете трястись.
От мысли, что ему придётся четыре часа сидеть с незнакомыми родственниками в таком тесном помещении, Вадиму поплохело, и он торопливо ответил:
– Лучше лететь!
И тут же виновато взглянул на бабушку:
– Если вы не против, конечно.
– Лететь так лететь, – спокойно согласилась та. – Я тоже летать больше люблю.
И, подав мужу руку, вышла из кареты. Вадим выбрался следом.
– Трогай, – скомандовал кучеру Энвэридан. – Мы сами доберёмся.
И проворчал, сердито посмотрев на жену:
– Говорил же тебе: давай так прилетим. А ты: карета, карета…
– А вдруг бы внучок не захотел лететь? – отмахнулась бабушка. – На себе бы его понёс?
И, подхватив Вадима под руку, повела в сторону огромного поля, истоптанного так, что на нём и трава не росла. С него уже взлетал большой Чёрный дракон, а с другой стороны площадки шёл на посадку Зелёный.
«Аэродром прямо», – мысленно усмехнулся юноша. Волнение улеглось, родственники оказались не страшными, и ему с каждой минутой становилось всё интереснее, куда же он попал. Радовался, что сейчас полетят они над страной, и он сможет увидеть всё намного лучше, чем из маленького окошка кареты.
– Обращаемся! – скомандовал дед, и превратился в крупного дракона с ярко-красной чешуёй и высоким гребнем, тянущимся через всю спину.
Бабушка оказалась немного поменьше, да и чешуя была не столько яркой, преобладал в ней бордовый оттенок.
Вадим засмотрелся на них и не сразу понял, почему они не взлетают.
Они же его ждут, думают, поди, что он обернуться не может!
Вот позор-то!
Он зажмурился и представил, как превращается в большого и могучего дракона. И услышал восторженный возглас бабушки:
– Смотри, какой красавец! Совсем как Тэннери!
– Хорош, – согласился дед. – Маловат только, но какие его годы.
И Вадим, открыв глаза, понял, что до Энвэридана ему ещё расти и расти.
– Не смущай мальчика! – укоризненно попеняла мужу драконица, тоже оказавшаяся крупнее молодого дракона. – Он же ещё очень юн. В силу не вошёл.
– Лет через пятьдесят меня догонит, – кивнул дед. – В нашу породу пошёл, это видно.
– Может, хватит меня обсуждать? – возмутился Вадим. – Я, вообще-то, всё слышу.
– Так мы же тебя хвалим, – не поняла его возмущения бабушка. – Ты красивый и сильный дракон. Весь в отца.
А Энвэридан, одобрительно хмыкнув, отчего из его ноздрей вырвался горячий пар, скомандовал:
– Полетели!
И первым покинул посадочную площадку.
Вадим летел между дедом и бабушкой, и с интересом разглядывал родину своего отца. Страна оказалась гористой, скалистые пики возвышались до самого горизонта. Густые сумерки окутывали их подножья, небо быстро темнело, заставляя торопиться, чтобы не оказаться в полной темноте. А на обширном плато, оставшемся справа по курсу, виднелся сияющий огнями фонарей большой город.
– Это – наша столица, – пояснил дракон. – Мы тебя туда обязательно свозим, но позже. Сегодня мы летим в поместье, на острова.
И Вадим сразу вспомнил Красную драконицу.
Помнит ли она его? Обиделась, наверное, оттого что не сдержал он своё обещание, не прилетел, чтобы сразиться с её женихом.
Подавил тяжёлый вздох: может, и хорошо, если обиделась. Всё равно они бы не смогли быть вместе. Вряд ли знатная барышня вышла бы замуж за полукровку. Уж это-то он понял, прочитав сборник правил и обычаев драконов, принесённый Эйхисом.
Но тут между горами появился просвет, и Вадим восхищённо выдохнул, а печальные мысли сразу вылетели из головы. Перед ним раскинулся океан: огромный, величественный. Окунавшееся в воду закатное солнце окрашивало волны в бордовые цвета, а на потемневшем небе уже виднелись первые звёзды и плыла величавая полная луна. Километрах в двадцати от берега виднелся большой скалистый остров. И летели они как раз по направлению к нему.
– Вот и прилетели, – подтвердила его мысли бабушка. – Это – наше поместье. У нас там и пастбище для коз есть. Если хочешь, можешь сразу подкрепиться.
Съесть козу? Прямо с пастбища, сырой, с шерстью и с рогами?
Вадима передёрнуло.
– Нет, спасибо. Я не голоден.
И услышал смех Красного дракона:
– Вот уж ты его порадовала. Не забывай: он – человек! И ужинать он будет по-человечески.
– Я как-то не подумала, – смутилась бабушка. – Прости, внучок.
Вадим промолчал и снова начал разглядывать приближающийся остров.
Неприступные скалы вырастали прямо из воды и тянулись высоко в небо. Ни один человек не выжил бы в таких условиях, не сумел бы попасть на остров. Но метрах в пятидесяти над океаном в нескольких скалах виднелись пещеры. И дед, увидев, куда смотрит внук, пояснил:
– В этих пещерах мы отдыхаем в драконьем обличии. А дом у нас с другой стороны.
И, обогнув остров, с гордостью сказал:
– Правда, красиво получилось?
Вадим кивнул, не сводя глаз с открывшегося вида.
Широкий пляж с белоснежным песком заканчивался у порога врезанного прямо в скалу замка – массивного, мощного. Ни тайфун, ни цунами не смогли бы повредить его толстые стены. Узкие окна-бойницы надменно смотрели на океан, бросая ему вызов, но бушующие волны не могли преодолеть прибрежные рифы, и только лизали песок на пляже, с лёгким шуршанием набегая на пологий берег.
