Наталья Громова
Соединяя души и сердца. Из жизни одной школы собак-поводырей
© Громова, Н., текст, 2023
© Громова Н., оформление, 2023
© Издательские проекты, 2023
* * *
Я посвящаю эту книгу всем моим друзьям-коллегам, с которыми мы прошли вместе через все трудности и преграды. Всем, кто продолжал работать, даже не надеясь на лучшее, просто потому что не мыслил себя без этой работы.
Тем, благодаря кому наш Центр стал таким, какой он есть.
Моим молодым коллегам, которые поверили в наше дело и продолжают начатое нами.
Нашим волонтерам, без которых не получилось бы ничего из задуманного.
И, конечно, нашим незрячим, для которых мы работаем, тем, кто часто служил для меня примером мужества, стойкости и умения найти в жизни свой путь. Кому, смею надеяться, мы хотя бы немного помогли в их непростой жизни.
Тем, кто до сих пор кажутся мне героями нашего времени. Героями – потому что они просто живут, живут полноценной жизнью, заставляя других верить в свои силы и ценить жизнь!
Часть первая. Суперпес или Средство реабилитации? Центр, где готовят собак-поводырей
Глава 1. Любимая работа, черт бы ее побрал!
Вместо введения
Я иду по нашему Керамику, вокруг меня люди, машины, дома, все как обычно.
Керамик – так в просторечье называется наш район, Керамическая улица в городе Балашихе, где расположен наш Центр, наш УКЦ. Полное название – Учебно-кинологический центр «Собаки – помощники инвалидов».
– Ой, какая же ты умница, какая же ты красавица! – раздается почти над ухом. Это не мне. Это моему четвероногому спутнику. Я привыкла к тому, что люди разговаривают с собакой, не замечая меня. Этому феномену нет объяснения. Иногда представляю себе, что будет, если она заговорит с ними человеческим языком. Но, к счастью для всех, собака просто виляет хвостом и улыбается прохожим. Собаки умеют улыбаться! Морда лабрадора очень выразительна. Мой четвероногий ученик – будущий партнер незрячего человека. Он сейчас учится. Пусть будет он. Хотя вполне может быть и она.
Многим, кто видит нас на маршруте, а именно так называется наш путь, думают, что мы просто гуляем. Я часто слышу: «Какая у вас замечательная работа – гуляете весь день на воздухе, да еще с собакой». Я согласна – работа у меня замечательная. С виду абсолютно незаметная. Я хожу с собакой по многу часов в день, порой проходя больше полутора десятка километров, шагомер обычно сдается на 16 тысячах шагов, и собака при этом вовсе не гуляет. Она меня ведет. Ведет по маршруту от одного ориентира до другого, от начального к конечному, при этом останавливаясь на каждом препятствии и выполняя все нужные повороты, следя за тем, чтобы я не задела ничего, не ударилась о припаркованные машины, не прошла по колодезным люкам. И еще во множестве ситуаций, что встречаются на маршруте, дает мне возможность сориентироваться и остаться в живых или не покалечиться.
А еще она будет уметь подавать упавшие предметы, например, варежку, выпавшую из кармана, или ключи, найти которые зрячему человеку не составит проблемы, а вот если он не видит – задача, особенно на улице, практически невыполнимая. А еще… впрочем, все это впереди. Ей надо всему этому научиться. Пока мой пес идет по маршруту, радостно виляя хвостом, иногда пытаясь познакомиться с прохожими, заглядываясь на встречных собак и кошек, и, если его вовремя не остановить, может ухватить что-то съедобное или условно съедобное на дороге. Он еще не знает, какая служба ему предстоит. Он просто рад тому, что его вывели на маршрут и есть возможность размяться, посмотреть на окружающий мир и, может быть, немного погулять, если я, тренер-дрессировщик, дам ему такую возможность.
Для меня эта история началась, когда я окончила сельхозтехникум. Я, московская девочка, с детства бредила лошадями и вставала в четыре утра, чтобы к шести быть на ипподроме, единственном месте конца семидесятых – начала восьмидесятых, где можно было покататься верхом. Лошади были для меня всем на свете, и я мечтала работать с ними.
Я со своей неразлучной подругой уехала из Москвы, поступила в техникум ради этих самых лошадей, чтобы, окончив его, понять, что лошадей для нас ни в Подмосковье, ни в ближайших к нему областях нет, а там, где они есть, нас вовсе не ждут с распростертыми объятиями. Тогда еще был Союз, еще было распределение молодых специалистов, после учебы ты должен был ехать по направлению в хозяйство и честно отработать там три года за то, что государство тебя обучало. Это было, скорее, хорошо, хотя имело и свои минусы. Но работа была реальной, и молодых специалистов должны были не только обеспечить работой и зарплатой (что сейчас далеко не всегда одно и то же!), но и жильем. Вышло так, что мы остались без распределения и поэтому, вначале обрадовавшись, ринулись искать себе работу с лошадьми, а потом, отчаявшись, были согласны и на обычную ферму. И я до сих пор благодарна усталой тетеньке из агропрома Московской области, которая, вопреки нашей готовности ехать куда скажут, отправила нас посмотреть на «школу собак» в Купавне, куда мы в конце концов и получили распределение.
Сейчас даже немного смешно, ведь мы не собирались там оставаться – у нас было направление в институт. Но судьба распорядилась по-своему.
Купавна. Полное название – Республиканская школа восстановления трудоспособности слепых и подготовки собак-проводников, сокращенно – РШВТС и ПСП. Огромная территория, вольеры на 80 собак и штат из 17 тренеров, состав которых постоянно менялся. Оставались лишь те, кто любил собак и любил работать с людьми. С людьми, которые остались без зрения. Эта часть работы отпугивала многих из тех, кто хотел работать только с собаками.
Собаки. Я их, конечно, любила больше, чем коров, но никогда не мечтала связать с ними жизнь. В отличие от тех, кто работал здесь по нескольку лет и уже не мыслил себя по-другому. Эти люди – как золотой песок, намытый из тонн пустой породы. Текучка была огромная, но те, кто остался, и составляли костяк тренерского состава. Именно эти люди стали причиной того, что я не пошла в ветакадемию, а потом поступила в институт заочно, оставшись в этой профессии навсегда.
Когда нас принимали на работу, ветврач, по совместительству старший методист, сказала, внимательно глядя в глаза: «У нас план. Одиннадцать собак в год на тренера». Я, знакомая с нормативами по производству молока и кормов, восприняла это не моргнув глазом. Откуда было знать – много это или мало? Говорят, одиннадцать – значит, одиннадцать. И только познакомившись с работой, поняла, насколько нереальна эта цифра. Каждый месяц выпускать по собаке-поводырю! Плановое советское хозяйство в действии. Собаки были далеки от идеала, люди, которым они предназначались, порой тоже. Но это были люди, с которыми было интересно работать и общаться. Иногда трудно. Иногда очень познавательно. Эпизоды из жизни лучше слов демонстрируют невозможность подогнать под конвейер и дрессировку, и человеческие отношения.
Эпизоды из жизни. Восемьдесят седьмой год, молодой парень, милиционер, ослепший в результате ранения. Друзья и начальство направили его в нашу школу за собакой. Но парень не хочет ни собаку, ни жить дальше. Собаку жаль, поскольку она чувствует его равнодушие и от этого тоскует. Парня тоже жаль до слез! И я, молодая девчонка, пытаюсь уговорить его, что жизнь не кончилась, хотя пока еще сама в это мало верю. Но парня очень жаль, и я знаю, что собака способна помочь вернуться к жизни. Но он не верит. В этом же заезде незрячих – два бывших фронтовика, потерявшие зрение на Великой Отечественной и уже давно с этим освоившиеся. Каждый берет уже вторую или третью собаку в своей жизни. Сидят курят на скамейке, шутят со мной, потом спрашивают, чего я такая невеселая. И я вываливаю им все про этого парня, который не хочет ни с кем общаться, про овчара, которого жаль, потому что он не нужен хозяину. Я жалуюсь им, что ничего не могу сделать с этим парнем.
– Ничего, дочка, мы с ним сами потолкуем и мозги ему вправим.
Они, кажется, не особенно его спрашивали, хочет он или не хочет разговаривать, просто позвали к себе в комнату, возможно, выпивали вместе. О чем они толковали весь вечер, не знаю, скорее всего, просто посидели и поговорили по душам. Но с этого вечера он словно стал выздоравливать.
Кстати, те фронтовики хоть и пили, но всегда знали меру и очень не любили тех, кто этой меры не знал. Эти люди уже ушедшего в века поколения, которое мне посчастливилось застать, знали меру во всем. И многие наши беды казались им смешными. Порой с ними было трудно общаться, порой они были резкими и слишком прямолинейными, но никогда – мелочными, и главное – они знали, что такое настоящая боль и отчаяние. Они смогли убедить его, что жизнь продолжается. Не словами. Отношением к жизни. Я тогда всего лишь помогла им встретиться. Но именно тогда я стала свидетелем чуда. Чуда возвращения человека к самому себе.
Моя первая собака и первая слепая. Женщина лет сорока, преподаватель Ленинградского университета. И овчарка-восточница, казавшаяся мне вершиной совершенства, хотя на деле была абсолютно обычной собакой, каких у нас было большинство. Как я боялась своей первой передачи собаки незрячему! Старшие тренеры предупреждали, что лучше не говорить, что это первая моя собака. Но… Я проговорилась об этом в первый же день, может, потому что не могу держать язык за зубами, может, потому что не умею скрывать что-то от человека, с которым предстоит работать. Это до сих пор мое кредо: всегда лучше сказать правду. Другое дело, что нужно облечь ее в правильные слова!
Она отнеслась ко мне совершенно по-матерински и каждый раз говорила о том, что первую собаку наверняка я подготовила лучше всех! Она была моим учителем. Еще бы, она выпустила в жизнь столько студентов! Утешала меня, когда у нее что-то не получалось с моей собакой. Мы переписывались, а потом перезванивались долгие годы.
Через десять лет она брала другую мою собаку.
У каждого из нас множество таких эпизодов в памяти. Видеть рядом с собой людей, жизнь которых изменилась, но не сломалась, помогать им – это счастье! Видеть, как человек постепенно обретает веру в себя, веру в возможность новой жизни, – это дороже денег и почестей.
Работа тренера-дрессировщика собак-поводырей уникальна по своей сути. Может быть, поэтому в ней остаются немногие, но остаются навсегда. Это как призвание, как талант, который или есть, или его нет. Соединять вместе две жизни, две души – собаку и человека, сделать из них настоящий экипаж или пару, где для человека эта собака порой единственный друг и партнер по жизни. Но это же и отпугивает тех, кто любит собак и хочет работать только с ними, поскольку процесс передачи собаки незрячему – занятие хоть увлекательное, но очень сложное, требующее от тренера не только умения дрессировать, но и способности быть педагогом, инструктором и воспитателем одновременно. Нужно любить и людей, и собак, только тогда можно стать настоящим тренером.
Мне всегда было интересно общаться с новыми людьми, нравилось помогать, нравилось, когда человек уезжал от нас окрыленный надеждой и начинал вести другую жизнь. Когда-то давно, еще в школе, моя учительница уговаривала меня поступать в педагогический. Возможно, она видела тогда во мне то, чего я еще не понимала сама.
Но грянул 1998 год, когда в очередной раз перевернулась жизнь с ног на голову. Тогда прозвучало непонятное для многих слово «дефолт», и все, что кое-как наладилось после распада Союза и перестройки, снова рухнуло в один день.
Я до сих пор помню тот август. Мы вернулись из отпуска и в один день стали нищими. Когда я боялась забрать ребенка с дачи от бабушек, потому что нечем будет кормить. Когда, поехав по работе в Дмитров, я на остановке разговаривала с бабушками, и одна сетовала на то, что она разбаловалась – привыкла пить кофе по утрам, а теперь придется обойтись чаем или просто водой. А я пожаловалась, что ребенка не на что будет снарядить в сад и вообще кормить. Мне стали тут же перечислять, как можно приготовить чай из моркови и свеклы, как это делали в послевоенные годы, а потом посочувствовали: «Это после войны наши дети ничего лучше не видели, и все это казалось нормальным. А теперь детей сажать на одну картошку… Тяжело будет».
И вот в конце года надо сократить штат тренеров. С 17 до 5 человек. Почти все ушли сами. Я ушла позже всех. И с этих пор мы негласно стали для родной школы «врагами народа», потому что решили продолжать работать, несмотря ни на что. Почему врагами и конкурентами? Я до сих пор не могу ответить на этот вопрос.
Как могли мы – небольшая кучка людей, не обладающих знаниями администратора, бухгалтера, не знающих, как регистрировать и оформлять документы в постсоветской действительности, когда весь привычный мир катился в пропасть, – удержаться вместе и создать Центр по подготовке собак-поводырей, который теперь знают все незрячие в России? Возможно, из упрямства, возможно, назло обстоятельствам, возможно, потому что не представляли себя без этой работы и верили друг в друга. А скорее всего, все вместе взятое. Мы готовы были работать бесплатно и какое-то время работали, мы знали, как организовать рабочий процесс, и горели желанием помогать людям, знали, как это сделать, знали, что нужны нашим незрячим. Вера в свою правоту творит чудеса.
Я прочла множество историй великих свершений, и почти все взлеты начались с падения. Человек счастливый и довольный своей судьбой вряд ли будет пытаться изменить ее. А когда тебе уже некуда дальше падать, остается только стремиться ввысь. То же случилось и с нами. Хотя в момент, когда рушится твой мир, трудно быть оптимистом. И видишь впереди только безысходность.
Разумеется, каждой команде нужен лидер. Без этого мы бы остались просто горсткой обиженных людей, каждый из которых зарабатывал себе на жизнь как мог. В 2002 году мы понесли первую и самую, наверное, тяжелую потерю – ушла из жизни Светлана Петровна Бочковская, наш старший методист и человек, вокруг которого мы все сплотились. Это потеря была действительно очень тяжелой для нас и могла бы быть концом всему, но в 2003 году Елена Николаевна Орочко приняла руководство на себя и зарегистрировала нас как организацию, взяв всю ответственность за нас как за коллектив. С этого человека, с этой регистрации началась наша новая жизнь. Я до сих пор стараюсь не думать, сколько всего пришлось вынести нашему бессменному начальнику и идейному организатору. Мы были вместе, но все, связанное с организацией, поиском средств, собак, волонтеров, было на ней.
Сначала Центр существовал только на нашем энтузиазме и энтузиазме наших волонтеров. Я до сих пор удивляюсь, как все удалось! Нас было семь или восемь человек, кто занимался частной дрессировкой, и наши такие же упрямые незрячие, которые хотели иметь собак-поводырей только из наших рук. Собаки в тот момент были, как говорится, что бог послал. То, что завели себе наши незрячие, и то, что удалось приобрести нам. От ка-де-бо до немецких овчарок. Сейчас нам это пытаются ставить в упрек. Но время меняется, и меняемся мы, стараясь использовать накопленный опыт и не повторять ошибок, неизбежных на пути становления.
Мы работали в разных концах Москвы и иногда даже не знали, кто с какой собакой занимается, сколько всего собак. Все это было известно лишь Елене Николаевне, она объединяла всех. На жизнь зарабатывали частной дрессировкой, которая тоже дала мне очень много полезного опыта и в мастерстве дрессуры, и в умении найти подход к каждому человеку, общаясь с разными людьми, а еще – способность находить выход из любой ситуации.
Эпизод из нашей «кочевой» жизни, когда не было своего помещения: я передаю собаку. Слепой живет в гостинице, поскольку приехал издалека. У нас хватило денег только на то, чтобы арендовать этот гостиничный номер на пять дней. Нам разрешили поселить туда и собаку. Собака маршрутов не знает – она обучалась у волонтеров, которые живут в совершенно другом районе, незрячий тоже впервые в этой местности. Поехать к нему возможности нет, и надо работать как получится. И тут новая напасть – мороз 25 градусов.
Я решила, что короткие простые маршруты до магазина, аптеки и еще одного магазина будет единственным выходом. Пять минут работаем, пять греемся, еще пять работаем, пять греемся, и у собаки стимул: довести до теплого подъезда – у нее тоже лапы подмерзают.
Другой пример. Парень из Тверской области, поселился у своих родных в Москве, мы привезли к ним собаку, я успела пару раз показать ей маршрут, еще пять дней он поработал с собакой под моим руководством. Принцип работы собаки незрячему понятен, собака более-менее привыкла к новому хозяину. Через неделю он со своим поводырем отправился в Тверскую область. А я – работать дальше.
Когда наш Учебно-кинологический центр принимали в Международную федерацию школ по подготовке собак-поводырей, к нам приехал с проверкой Томас Ли, куратор Федерации, повидавший на своем веку не один десяток школ в разных странах. Мы общались с ним практически без переводчика, пока шли по маршруту, когда он наблюдал за работой нашей собаки с незрячим. Хотя он не знал русский, а я не очень знала английский! В чем-то это напоминало сцену из известного фильма, но мы были абсолютно трезвыми! Это была наша любимая работа. И все школы похожи так или иначе. Конечно, страна, менталитет накладывают свой отпечаток.
Томас Ли – такой же ненормальный, как и мы все, – сказал: «Любимая работа! Ты засыпаешь с мыслью о любимой работе, ты просыпаешься с мыслью о любимой работе, ты живешь с мыслью о любимой работе! Ты никогда не думаешь ни о чем, кроме любимой работы. Любимая работа! Черт бы ее побрал!» – и при этом лукаво улыбался, глядя на меня, пока мне переводили его слова. И да, я полностью с ним согласна.
Глава 2. Все начинается с людей, или Доброта без кавычек
Как находили друг друга те, кто хочет помогать, кто неравнодушен к несчастью других. Наши волонтеры, наша поддержка и помощь, без которых существование Центра было бы невозможно, без них ничего бы не сложилось, и все те, кто помогал и помогает нам в работе. О настоящей благотворительности.
Вижу, как Анна Мартиновна, наша «собачья мама», старший методист, ответственный за выбор и выращивание щенков, за их здоровье, проводит беседу с будущими хозяевами-волонтерами. Как те внимательно и взволнованно слушают ее! Но пока еще не понимают, на что идут. Им предстоит взять щенка, вырастить его и затем отдать, чтобы его подготовили для работы поводырем слепого. Отдать собаку, которую вырастили сами, – это очень тяжело.
Но волонтерская помощь для нашего Центра осуществляется не только теми, кто выращивает собак. Без помощи неравнодушных людей мы никогда не смогли бы стать таким Центром, каким он стал сейчас, а так и остались бы кучкой упертых специалистов, готовящих собак для незрячих назло судьбе и начальнику, который нас выгнал с любимой работы в Купавне.
Первые наши волонтеры, появившиеся в конце девяностых, были фактически сами незрячие, кому мы готовили собак, потом благодаря развивающемуся интернету присоединились другие, уже взявшие себе наших первых собак домой. Впервые прозвучало слово «грант». Благодаря этому гранту мы получили свою первую зарплату, работая уже самостоятельно. Я помню эти первые деньги, возможно, мизерные для кого-то, но настолько важные для нас! Наша работа была оценена.
Я помню, как приехала однажды к своим частным клиентам (а я до сих пор вспоминаю это непростое время с удовольствием, поскольку это тоже новые люди, интересные случаи и часто совершенно уникальные истории, о которых можно писать отдельную книгу). Так вот, хозяйка роскошнейшего кобеля, немца, услышав от меня нашу историю, все занятие задавала вопросы, а потом вдруг сказала: «Я должна как-то помочь!» – и просто дала мне двести долларов. Если учесть, что одно занятие тогда стоило десять долларов и считать деньги она вполне умела, можно понять, насколько человека затронуло то, что я рассказала.
За годы работы в нашем Центре я поняла одну очень важную вещь: люди всегда готовы помочь, когда видят, что эта помощь действенная. Я помню, как, работая еще в Купавне, мы слушали приехавших в школу англичан, которые рассказывали о работе их школы, о том, что в Англии щенков выращивают в семьях волонтеров. Тогда, в начале девяностых, это казалось несбыточной мечтой. Прошло не так много лет, когда эта мечта стала реальностью. Нашлись люди, готовые помочь, готовые взять на себя довольно беспокойный и непростой труд по выращиванию щенка и ответственность за него.
Центр собрал вокруг себя огромное количество неравнодушных людей! Одно то, что нам помогают и крупные компании, и отдельные люди деньгами, своим временем, душевным теплом и просто участием в каких-то мероприятиях, делает наш Центр центром притяжения хороших людей. Творить добро здорово! Недаром на Руси всегда было столько меценатов и благотворителей. Без наших волонтеров мы не продержались бы и дня.
Нам помогают в выращивании собак; в передержке собак, когда кто-то из слепых заболел; в благоустройстве территории; в покупке лекарств для заболевших у незрячих собак; в момент, когда нас принимали в Международную федерацию, нашелся переводчик с английского; находятся юристы, которые помогают нашим незрячим и нам в работе.
Центр – это совместно созданная и живущая по законам взаимопомощи организация. Когда хочется пожаловаться на нехватку времени и излишнюю загруженность – вспоминаешь о тех, кто помогает нам совершенно бескорыстно, и откуда-то берутся силы и находится время.
Я помню, как услышала от нашей Элины, замдиректора по сбору средств, с приходом которой наш Центр существенно обновился, следуя запросам времени, о том, как некая чиновница назидательно сказала ей, что у нас слишком маленькая аудитория для того, чтобы мы могли заинтересовать их. Вот, мол, когда научитесь работать с аудиторией в 25 тысяч человек, как у нас, тогда мы обратим на вас внимание. Меня это сначала задело, а потом я подумала, что, к сожалению для этой чиновницы, она умеет работать не с живыми людьми, а лишь со статистикой, а живые люди – это эмоции, это горе и радость, это то, чего не хватает в нашем мире. И наша целевая аудитория – те сто человек, что стоят в нашей очереди на получение собаки, реально нуждаются в помощи и получат ее совершенно реально. И для них эта помощь измеряется не деньгами, а возможностью вернуться к нормальной человеческой жизни и общению.
Мы помогаем тем, у кого уже нет надежды ни на врачей, ни на что-то другое. Наши клиенты, если их можно так назвать, – это незрячие люди, которые, несмотря ни на что, хотят жить, работать и тоже быть нужными. Не обузой кому-то, не «одаряемыми», а людьми, способными заработать себе на жизнь и на свою семью. Жить нормальной жизнью и не чувствовать себя инвалидом. И это стоит всех затрачиваемых средств, потому что эти люди – настоящие герои нашего времени, с которых нужно брать пример. Именно потому у нас столько волонтеров – таким людям хочется помочь! Они сами как свет в конце тоннеля.
Те наши сто человек, а к выходу книги, думаю, их будет еще больше, – это очередь на четыре года ожидания. На самом деле у кого-то за это время изменятся обстоятельства, а у кого-то оборвется жизнь, потому что лет ему уже много. Начни он ходить сейчас, получив собаку, может быть, проживет вместе с ней еще десять лет, а сидя дома и ощущая свою бесполезность, быстро угаснет. Молодые, возможно, создадут семью и попросят отложить получение собаки, пока они ждут ребенка, или у кого-то болезнь возьмет свое, и без активного движения человек станет полным инвалидом.
Все дело в людях. Без людей ничего не сложится. У меня глубокое убеждение, что можно выделять средств сколько угодно и на что угодно, но, если нет людей способных осуществить проект, ничего не выйдет. Этому примеров много. И наоборот, если есть люди, способные осуществить проект, то и малое количество средств будет работать эффективно и качественно. Деньги надо вкладывать в людей, способных осуществить желаемое.
И потому стихотворение Поли Есиной, девочки, чья семья вырастила для нас собаку, так трогает и незрячих, и зрячих. И отвечает на вопрос почему.
И стало в квартире тихо.
Никто не стучит когтями.
У нас больше нет собаки!
Остались мы только с котами!
Они не приходят ласкаться,
У них есть свои заботы,
Они тебя не встречают
У двери после работы.
И не с кем теперь смеяться,
Вместе катаясь по полу.
У нас больше нет собаки!
Она уехала в школу.
Там будет Вита учиться
Такому нелегкому делу,
И в жизни она пригодится
Чьему-то незрячему деду.
Никто не пыхтит под дверью,
Желая побыть с тобой рядом,
Никто не лизнет тебя в шею,
Не ждя за все это награды.
Витася уже большая,
Азам мы ее научили,
Теперь она будет работать
С другими людьми, со слепыми.
И станет немного светлее
В нашем безжалостном мире,
Ведь кто-то теперь не будет
Заперт навечно в квартире.
Все зависит от людей! Люди верят людям, и обмануть веру – самое последнее дело! Мы отвечаем за собак не только перед своей совестью, но и перед теми, кто их растил. Перед людьми, для которых они стали родными.
Волонтерские семьи. Люди, которые хотят помочь не деньгами, как сейчас принято, а своим временем, своим участием. Вовлеченностью в процесс. Как страшно обмануть доверие! Как страшно сказать, что у вашей собаки не сложилось… Ведь собачьи судьбы, как и человеческие, тоже могут быть счастливыми и не очень, сколько бы усилий ни прилагалось к этому. Мы следим за судьбой каждой переданной собаки и ее хозяина, чтобы помочь, если это будет необходимо.
Как тяжело совместить их любовь к собаке с пониманием, что не все будет просто в ее жизни! Не на диван отдаем! На верную службу.
Аргус и Андрей. Они прекрасно ладили. Беда была в том, что пес вырос, как мы это называем, залюбленным, был чересчур активным и своенравным, ему нужен был лидер. Андрей был именно тем человеком, который мог справиться с этой задачей, и они прекрасно сработались еще во время передачи.
Но бывает очень непросто объяснить волонтерам, что дисциплина для собаки-поводыря – необходимая часть ее обучения и работы, а также то, что дисциплина и любовь не исключают друг друга. Волонтеры приехали пообщаться со своим питомцем и пошли понаблюдать, как их любимый пес гуляет со своим незрячим. Очевидно, Андрей одернул пса, когда тот заупрямился, а потом подал команду строгим голосом, ничего страшного не произошло. Но люди расстроились и обратились к нашей Анне Мартиновне с просьбой заменить собаке хозяина. Ни больше ни меньше. Анна Мартиновна подошла ко мне с этим вопросом. Нам часто приходится обсуждать эту тему – она отвечает за выращивание и здоровье собак, каждую знает буквально с пеленок, а я – за передачу их незрячим и дальнейшую работу у них. Задача в том, чтобы и собаке, и человеку было хорошо.
Сейчас Аргус живет и здравствует и водит еще и свою слабовидящую хозяйку, супругу Андрея. Его любят и в меру балуют. Со здоровьем – и душевным, и физическим – у него все в порядке.
Мы как посредники. Как аватары – между теми и этими.
Нужно, чтобы собаке было хорошо.
Чтобы слепой мог с ней работать.
Чтобы заводчик знал, что с собакой все в порядке.
Чтобы ее не залюбили.
Как совместить несовместимое? Наша работа – творческий процесс, и мы стараемся справляться.
Я помню первых наших волонтеров, которые просто дали мне ключи от квартиры и сказали: «Приезжай, бери собаку и занимайся».
Были другие – в новом доме, где меня узнавали консьержи и соседи. Где мне докладывали, когда и кто гулял с собакой и как и кого из семьи она лучше слушается. Кстати, как-то раз там, в Ховрино, мне попался добросердечный бездомный, давший мне десять рублей со словами: «Тебе нужнее!» Там же был магазинчик, в который мы рискнули зайти с собакой и откуда нас не выгнали, а, наоборот, сказали: «Приходите, мы вам будем рады!»
И, конечно, общение! Чаепитие после маршрутов, обсуждение того, что уже сделано и что предстоит сделать. Что поправить и чем можно помочь в работе инструктора. Те волонтерские семьи, с которыми мне пришлось работать, чувствовали себя полноценными участниками процесса дрессировки, и им очень нравилось это ощущение.
Теперь к волонтерам со щенками ездят наши кураторы и следят за выращиванием и воспитанием щенка, прививают ему первые навыки послушания. И наши волонтеры, кто еще помнит «старые» времена, говорят, что они скучают по той вовлеченности в процесс, которая была прежде. Они могут приехать в наш Центр во время дрессировки их питомца, чтобы погулять с ним, но это не то общение, которое когда-то было, когда тренер приезжал заниматься к ним. Тогда мы проводили вместе все время, отпущенное на дрессировку собаки, и они видели весь процесс, участвовали в нем.
Зато теперь многие из наших незрячих хотят общаться с волонтерами, которые выращивали их собаку, и это тоже сглаживает грусть от расставания со своим питомцем. Больше того, за последние годы это стало нормой. Волонтеры видят результат и ту реальную помощь, которую выращенная ими собака оказывает незрячему человеку, а незрячие могут узнать о том, как прошло детство их хвостатого помощника.
Нелегкий 2020 год внес свою лепту в историю и наши отношения с незрячими и волонтерами, еще раз подтвердив, что вместе можно преодолеть любые трудности. Ковид не щадил никого, и люди попадали в больницы целыми семьями. Собак, естественно, никто в больницу не забирал, и тут тоже пришли на помощь наши волонтеры, забирая их на время болезни хозяев к себе на передержку. Эта помощь была совершенно бесценна. Как, впрочем, и вся волонтерская помощь нашему Центру.