Наталья Буланова
Оборотень по объявлению. Тень
– Это не Тень! Он не мог! – Я попыталась встать, но ногу прострелило дикой болью.
Если я подойду поближе, я точно найду отличие от настоящего Тени. Это подделка!
– Т-ш-ш, не дергайся. Живо в медпункт, – скомандовал отец, обеспокоенно выглядывая в толпе Тень.
Я тоже хотела поучаствовать, разобраться, помочь. Найти доказательства того, что наемник справедлив, делает сложную и грязную работу, но у него всегда есть кодекс чести.
– У него после пилюли крыша поехала, – шептались рядом.
– Мне стало страшно находиться рядом.
– Тень никогда такого не сделал бы! – Я дернулась, но Саша, который уже нес меня на руках, тихо шикнул мне в ухо:
– Не надо, Насть. Тень разберется сам, как себя защитить. Ты забыла, что между вами произошло? У тебя стопа раздроблена. Светит операция. О себе подумай.
Я пыталась глазами найти наемника среди густой зелени. Всматривалась в крыши, в кроны деревьев, но не могла его обнаружить. Если Тень не захочет, его ни одна живая душа не увидит.
Как не вовремя!
– Саш, давай вернемся. Пока ролик крутят, я смогу доказать…
– Что?
– Я лучше всех его знаю. Тень никогда не вытирает пот со лба. А эта подделка вытирала! Если еще посмотрю, я найду еще сотню доказательств.
– Насть, тебе надо остановиться. Тень провел черту, как ты и хотела. Он сам за себя, ты сама за себя. Ему не нужна твоя помощь. Ты сделаешь только хуже.
Я замолчала. Думала, думала, думала.
– Считаешь? – спросила тихо.
– Считаю.
Если бы я знала, что произойдет потом, вырвалась бы из рук брата и поползла, но доказала бы, что это не Тень.
Глава 4
Тень
Для наемника нет ничего важнее репутации, а мне ее портили. Все началось на свадьбе Ди и Яра и продолжилось далеко за ее пределами.
Жестокое обращение с детьми, женщинами и стариками еще кое-кто оправдывал особенностью профессии, но, когда на свет «всплыли факты», как я продаю информацию о своих заказчиках, оборотни стали всерьез сомневаться во мне.
Даже в клане гибридов, знавших меня два десятка лет, стало летать облако сомнения. И все потому, что я съел пилюлю от истинности.
Сверхи все чаще болтали о том, что я забыл Настю, мог забыть и совесть.
– Дураки! – пробормотал я, лежа на спине на остывающей черепице.
На этаж ниже гибриды жарко спорили о том, гусь я или свинья. Ощущал я себя при этом так, будто смотрю плохое кино, хочу уйти, но не могу, потому что все вокруг пищат от восторга. И я остаюсь, чтобы понять, что же они в нем нашли.
«Вы верите в эту чушь? Я думал о вас слишком хорошо», – думал я, глядя в темнеющее небо.
Это я всегда был охотником, а кто-то другой целью. Теперь же я чувствовал прицел на себе.
И тот, кто успешно фабриковал слух за слухом, «факт» за «фактом», точно был из клана. Более того – из ближнего круга.
Он узнал имена моих заказчиков. Он разбил мою тачку и пригнал обратно. Он настолько нагл и самоуверен, что точно должен оставить следы.
И я их найду.
Мстительные мысли оборвались разговором снизу:
– Слышали, мать Тени – бешеная лисица Лада?
– Та самая, что полвека назад распополамила себя в депо из-за клана медведей?
– Да. Говорят, что с ней был малыш. И этот ребенок – Тень.
Секунда – и я уже держал за грудки котокрысу. Точнее, гибрида кошачьего с кем-то неизвестным даже ему самому.
– Откуда? – От моего рычания челка мужика встала дыбом, а потом и вовсе зачесалась назад, закрывая раннюю лысину.
– Я… Эм… У… Тень, я ляпнул. Не подумал. – Ноги котокрысы болтались в воздухе, судорожно ища опору. – Конечно, это ложь! Никто этому не поверит.
Я криво усмехнулся, и мужик весь сжался, глядя на мое лицо.
В том-то и дело, что это была правда. Грязная, ничем не прикрытая истина, которую знаю только я. Все остальные мертвы.
Точнее, знал только я. Теперь об этом, похоже, знали все местные кланы.
– Кто тебе это сказал? – Я встряхнул котопса так, что у того стукнули друг о друга зубы.
– В-в-витька.
А ему Пашка. А Пашке Светка. Светке – Ленька.
И так до бесконечности. Оказалось, что концов не найти.
Я и без того не мог спать, а сейчас даже задремать не мог. Кто-то вытащил мое неприглядное прошлое и словно говорил, что это только начало.
Врагов у меня – как песка на пляже. Но кто же он?
Я сам не заметил, как оказался на крыше, ровно над окнами бывшей Настиной комнаты. Провел рукой по истертой черепице у края, взялся за водосток и спустился к окну.
Приоткрыто.
Запах девушки наполнил легкие, и пальцы свело судорогой боли. Я погнул водосток рукой, а потом и вовсе оторвал его от стены. Скатился вниз, на землю, и глухо зарычал.
Я вернулся в свою комнату в водонапорной башне и лег на холодный пол. Почему-то представился мягкий ворс ковра у кровати с высокими ножками и потолок в лампах-звездах.
Я зажмурился, прогоняя видение, возвращаясь к ледяному полу и серой крыше старой водонапорки. К действительности, где вскрыли правду моего происхождения как гнойник. К себе маленькому, который знал, что его мама не бешеная лисица, а самая лучшая на свете.
Я помнил, какие нежные колыбельные пела мама. Помнил ее сладкий запах. Помнил ее добрые глаза. В них не было ни капли сумасшествия.
Просто мама полюбила не того волка. И не тому медведю разбила сердце.
Но все это я выяснил, только когда вырос. Когда весь пропитался позором ярлыка «сына бешеной лисицы». Когда выдержал тысячи издевательств и пыток, а потом научился огрызаться. Когда вокруг меня, как вокруг радиационной зоны, навсегда образовался радиус отчуждения.
Именно тогда я решил, что пора родиться заново. Отомстить обидчикам мамы. Восстановить справедливость.
До волка-папаши и медведя-ревнивца было нелегко добраться. Один – на тот момент глава стаи волков, альфа центрального региона. Второй – глава бурых там же.
Я организовал собственную смерть – несчастного Даниила, сына бешеной лисы, и переехал на другой конец страны. Именно там и началась моя карьера наемника. Оборотня со своим кодексом чести, работающего быстро, чисто и никогда не раскрывающего имен заказчиков. И главное, делающего невозможное.
Все навыки выживания, благодаря которым я еще дышал, пришлись очень кстати. Умение спать в любом положении и месте, а то и вовсе не спать. Крепкий иммунитет, позволяющий преследовать цель под проливным дождем часами. А еще – полное отсутствие совести и сожалений.
У меня была лишь одна цель – выяснить правду и добраться до обидчиков, оставивших меня без матери, заставивших ее пройти через ад.
А ведь ее история так красиво начиналась. Молодая лисица из южного клана рыжих познакомилась на отдыхе с красавцем-медведем. Роман закрутился яркий, как вспышка, но так же быстро погас. Моя мама разочаровалась в медведе, а вот он с каждым днем становился все одержимее девушкой, которая с ним порвала. Не давал никому приблизиться к ней, обложил со всех сторон.
Получить свободу маме помогал весь клан южных лис. Они смогли запутать ее следы и главу бурых на три года. За это время она успела завести на новом месте друзей, которые и рассказали мне потом эту историю. А еще она нашла любовь. Сын альфы волков. И лисичка.
До сих пор не могу смотреть на Стаса Суворова и его Катю, их счастливую пару альфы и лисицы, потому что они напоминают мне о прошлом. Словно живое воплощение того, что могло быть, но не осуществилось.
Маму не приняла стая. Особенно против был мой биологический дед – альфа стаи. И тогда отец с мамой сбежали.
Вот тут-то их и нашел медведь-ревнивец. Он убил моего отца, пленил маму, а когда узнал, что та беременна мной, предложил руку и сердце.
Конечно, мама не согласилась. А когда услышала, что он хочет отобрать ребенка, как только тот родится, сбежала.
Случайно при побеге она устроила пожар. А может, и не случайно. Может, бурый так довел ее, что она мечтала его убить и отомстить за своего волка.
В том пожаре погибла половина клана медведей. А сам бурый выжил.
Тогда в депо он хотел раздавить вагоном меня, но мама успела меня спасти. А себя не успела.
Я до сих пор помню эту жуткую картинку. И вой медведя. И мое отчаяние и страх.
На маму тогда свалили смерть половины клана бурых, сделали бешеной лисицей. Я же не попал в изолятор для гибридов только потому, что никто не хотел связываться со мной даже на несколько часов.
«Он несет несчастья», – говорили они.
И теперь, переродившись, я действительно их нес. Нес для биологического деда, который заставил молодых бежать, для медведя-ревнивца. Для тех, кто с упоением наслаждался моей болью.
Я поквитался со всеми. Я не оставил никого, кто отзывался о маме плохо.
Когда я достиг цели, я потерял смысл жизни.
Слава лучшего наемника гремела по всей стране, а я не хотел ничего. Даже примкнул к Бродячим в попытке найти себя, но вольный гибрид – не стадное животное.
Одиночка – вот кто я.
Но все изменилось, когда я нашел истинную. Вместе с ней я невольно обрел дом, которого у меня никогда не было, семью в виде клана гибридов. И как теперь я могу позволить это все разрушить?
У меня хотят отобрать все.
Я действительно разозлился.
***
Тень
Я вышел в ночь, намереваясь найти зацепки, но остановился, услышав шум подъезжающего авто.
Сердце забилось чаще. Даже не видя марку машины и номер, не зная, кто внутри, я почувствовал боль, которая готовилась вонзить в меня свои клыки по полной.
Настя.
Приехала с родителями и братом, а следом припарковалась машина пары истинных врачей.
Саша взял сестру на руки, бережно, словно хрупкую статуэтку, и я ощутил глухое раздражение.
Я уже слышал, что у Насти диагностировали перелом. Зачем ее привезли сюда? Еще раз посмотреть, только уже на оборудовании гибридов?
Ну да, я бы тоже не сильно доверял пока медкабинету кошачьих. Все куплено второпях.
Я потер ноющую грудь и отвернулся.
Тяжело быть на одной земле с ней. Но то, что творилось со мной в первый месяц после принятия пилюли, не идет ни в какое сравнение. Сейчас это просто щекотка. Агонию я уже пережил. Почти сжег себе все внутренности из-за тупого упорства.
Я отступил в тень.
И все равно обернулся, чтобы увидеть, как Настя смотрит на водонапорную башню.
Меня словно на горячую сковороду бросили. Я схватился за дерево и содрал ногтями кору. Напомнил себе, что пережил месяц мучений и вышел из пекла, только возродив старого себя.
Там без вариантов: либо сдохнуть, либо воскресить хладнокровного убийцу.
А я всегда выживал. В канаве, в банде, в канализации – мне все было нипочем. Истинность меня тоже не утопит.
Настин болезненный вскрик оборвал ход моих мыслей. Я затормозил в метрах двадцати, столкнувшись взглядом с главой гибридов. А потом согнулся от боли.
Инстинкты. Рефлексы. Зов.
Бредовые привычки.
И адская боль.
О да!
Она мне нужна.
Боль, чтобы жить.
Я растворился в нише водонапорной башни, закрыл глаза. А ведь я сейчас чуть было не потерял себя. Опять!
Треснул кулаком в кирпичную кладку так, что та немного осыпалась, а потом спокойно зашагал прочь от девушки с ее проблемами.
Единственное, что я хотел, – это размазать сплетников по стенке.
Ха! А ведь я еще недавно переживал, что у меня больше нет цели.
Кем бы ты ни был, мой злопыхатель, спасибо тебе. Ты подкинул мне повод жить.
***
Настя
– У тебя перелом плюсневой кости. Понадобится операция. – Альбина посмотрела на меня с сочувствием.
Стопа опухла, на глазах синела и разрасталась гематома.
Теперь понятно, почему Альбина с Леоном не стали слушать кошачью медсестру и накладывать гипс на месте. Оборудование гибридов показало, что я не так уж легко отделалась.
– Ну вот, дотанцевалась со всякими медведями, – раздраженно заявил Саша, сел на кушетку рядом со мной и положил руку на мою здоровую ногу.
– Твой дед – медведь! – напомнил глава гибридов сыну.
Мы с Сашей, хоть и такие разные близнецы, всегда чувствовали друг друга. Когда были маленькие, у нас было у каждого свое «я», но также, наравне с ним, было и «мы». Это очень тонкая и интересная связь и мышление, которое могут понять только те, кто родились вместе.
Мама рассказывала, что из-за короткой беременности сверхом сроком в шесть месяцев Саша родился богатырем-оборотнем, а я – недоношенной и человеком. А все потому, что мама встретилась с папой, будучи беременной и на грани смерти. Благодаря крови папы она выжила, а мы стали теми, кем стали.
И я сейчас чувствовала, что Сашу что-то беспокоит.
– Не переживай. Все со мной в порядке будет. Конечно, не как на сверхах заживет, но тоже не навсегда.
Брат посмотрел на меня так, будто был пойман с поличным.
Ага. Кажется, он думал совсем не обо мне.
И его вопрос только это подтвердил:
– Тебе Лина ничего не говорила? Она домой поехала?
– Что? Нет.
И тут я поняла, что потеряла момент, когда подруга растворилась в толпе гостей. С одной стороны, это было обычным делом – она пошла искать очередную любовь, которая примет ее такой, какая она есть, но с другой, о моей травме точно узнал каждый сверх на празднике. А Лина так возле меня и не появилась.
Ну я и подруга! Даже не заметила, что ее рядом нет.
И это точно ненормально.
Я посмотрела в глаза брата. Сейчас мы разделяли одни мысли и тревоги, совершенно точно.
Я попыталась встать.
– И куда ты собралась, юная леди? – Папа одним взглядом уложил меня обратно.
– Лина пропала.
– Я найду, – только и сказал он.
И вышел, на ходу доставая телефон.
– Не переживай. Наверное, нашла себе парня, – улыбнулась мама.
В ее глазах застыла тревога.
Она, как и я, знала, что Лина, несмотря на кажущуюся ветреность, очень домашняя и ранимая девушка. И что она никогда бы так не исчезла.
– Мам. Это не про Лину.
– Мало ли. Гормоны в голову ударили, влюбилась с первого взгляда. Ночь длинная, но утро светлое, все прояснит…
Саша зло вскочил на ноги и крикнул:
– Чушь!
Мы с мамой переглянулись.
– А ты что так волнуешься? – Мама внимательно посмотрела на моего брата.
– Потому что это Линка. Потому что она пропала. Нет повода? – Сашка был весь на нервозе, взгляд метался к двери, будто он хотел убежать, но не мог.
И тут мы с мамой переглянулись. Похоже, мы думаем об одном и том же.
Но не успели мы и вздохнуть, как дверь резко распахнулась.
– Нашли заколку Лины в кустах и следы борьбы.
У меня сердце пропустило удар, а Саша побледнел.
– Что разнюхали? Есть следы? – осипшим голосом спросил брат.
Папа бросил на меня странный взгляд и сказал:
– Есть следы. Тени.
– Тень не оставляет следов! – Я почти крикнула это.
– Я знаю. И оттого дело принимает куда более серьезный оборот.
В палате повисла тишина, такая плотная от беспокойства за девушку, что можно было потрогать.
***
Три дня спустя
Настя
Я ввалилась в съемную квартиру, сползла по стенке на коридорный пуфик и загнанно посмотрела на черный от пыли гипсовый сапожок на правой ноге.
– Где же ты, Линка? – прошептала я.
Уже не хотелось плакать. Хотелось орать. Жестокое время бежало с немыслимой скоростью. Уже прошло более двух суток, как пропала подруга, и критическая цифра три висела глыбой над головой.
Статистика после трех дней печальная. Очень. Я старалась не думать о плохом, но плохое само лезло в голову.
В эти дни никто не мог уложить меня насильно в кровать, чтобы соблюдать прописанный постельный режим. Я должна была участвовать во всем: в поисках, в мозговых штурмах, в розыске зацепок. И мы находили улики. Улики, косвенно указывающие на Тень.
И это злило еще больше!
Ведь и я, и моя семья знали, что наемник ни при чем. Но вот клан все больше сомневался с каждой минутой, с каждым ложным «доказательством».
А что Тень?
Он пропал.
Будто назло.
Хотя я знала его – он пошел искать Лину.
И он найдет.
Правда?
Я тяжело выдохнула и вдруг услышала шум в комнате. Я рванула на звук, свалив пуфик, подтягивая за собой больную ногу. С надеждой залетела в комнату и никого не увидела.
– Лина! – позвала я.
А в ответ тишина.
Будь я оборотнем, давно бы уже по запаху поняла, кто здесь. А если даже спрятал запах, то могла бы сказать по звуку дыхания, где спрятался таинственный гость.
Это точно не Тень. Он бесшумный, словно двигается в вакууме. Линка бы не пряталась. Значит, у меня незваные гости.
– Кто здесь?
Я пыталась, но не могла вспомнить, была ли вообще закрыта дверь, когда я вошла. Неудивительно в моем состоянии. Я почти не спала в эти дни!
Так кто там? Тишина пугала. С ногой в гипсе далеко не убежишь.
– Кто здесь?! – крикнула я еще раз.
И тут мой взгляд упал на старый лакированный деревянный стол, у которого зияла совершенно новая дыра по центру.
Я тут же узнала авторский почерк!
– Сеня, е-мое!
– Не е-мое, а ядрен батон! – тут же вылез парень из-за дивана. Как он поместился в крохотную щель между ним и стеной – загадка.
Медолис покосился на стол и втянул голову в плечи:
– Прости, ядрен батон! Нервничал.
Он всегда выедал серединку у столов. Как-то я спросила, почему не края, а Сеня мудро ответил, что уважает окружающих. Что на края тарелки ставят, сидят с краю, а вот серединка, бывает, и пустует.
А мне плевать было на стол. Я сейчас совсем не за него переживала.
– Ты что тут делаешь?
Медолис наклонился и выволок из-за дивана спортивную сумку.
– Я из дома ушел, ядрен батон. Почти все в моем клане верят, что это Тень свихнулся от пилюли Леона. А это не так! Ведь не так, Насть? Не так! Ты-то знаешь!
Под конец своей горячей речи Сеня кричал. Глаза выпучил, раскраснелся весь, руками размахался.
– Не так, – согласилась я, и медолис нервно выдохнул, запустил пальцы в огненный чуб и поставил его торчком.
– Вот и я им говорю, а они не слушают, ядрен батон! Будем с тобой репутацию Тени защищать, да?
Я смотрела на толстую сумку, набитую так, что молнии еле держались.
– А мама знает?
Ядрен Батон задрал нос к потолку.
Я достала телефон.
– Я напишу, что ты у меня, чтобы не волновались.
– Эй! И ты туда же, ядрен батон?
– Я тебя не выгоняю, но родители не должны тебя терять.
Медолис надулся, сел на подлокотник дивана и недовольно сложил руки на груди.
– Тогда я не поделюсь зацепкой, ядрен батон, – вдруг сказал парень.
Мои пальцы застыли над сенсорной клавиатурой телефона.
– Зацепкой на Тень или на Лину?
– На обоих, ядрен батон! – Медолис смотрел с вызовом.
– Говори.
Глава 5
Территория клана кошачьих
Романтичный флер свадебного банкета давно улетучился. Зеленая лужайка бывшего пансионата, а ныне – территория клана кошачьих успела за каких-то три дня зарасти дерзкими одуванчиками.
Наша цель была неподалеку. Там, где нашли следы Тени и кусок платья Лины.
Сеня огненным вихрем крутился между кустов, набирая все большую скорость. На лице – отчаяние.
– Это было здесь, ядрен батон! Еще пару часов назад лежало тут. – Медолис указывал на траву.
– Ты уверен?
Я покосилась на молодого льва, с которым Сеня успел не только подружиться, но и будто породниться. Тот наблюдал за нами на расстоянии, следя за территорией, а ухо то и дело подергивалось.
Подслушивал.
– Да чтоб мне облысеть в пятнадцать, ядрен батон! И почему я не забрал сразу? – Сеня отчаянно дернул себя за чуб, а потом крикнул льву: – Ты уверен, что здесь никого не было?
– Я за это место головой отвечаю после того, как тут все двадцать раз главы кланов осмотрели.
Медолис застучал зубами так, будто хотел сгрызть что-нибудь. Нервничал.
– Сень, ты слышал? Тут все много раз облазали до нас. Ты уверен?
– В том-то и дело, ядрен батон! Включи голову. Если здесь оказалась вещь после обыска, то ее явно подложил виновник, чтобы заманить куда надо. Но не глав, понимаешь?
Я задумалась.
– Понимаю. Кто-то оставил это для Тени.
Наемник возвращался бы снова и снова, пока не нашел бы зацепку.
– Вот именно, ядрен батон!
– Так ты мне скажешь, что это было?
– Печатка Бродячих. Она запуталась в траве вот в этом месте, разрази меня ядрен батон!
– Бродячие? Этого клана давно не существует. И откуда ты знаешь, как выглядит их символ?
– Ядрен батон, да я фанатею от папиного рассказа о том, как они зажгли на территории Бродячих, когда познакомились! Я минимум раз в неделю прошу отца рассказать снова. Мне так нравится, как он изображает маму, когда она нашла у себя метку, вернулась в клан Бродячих и проорала его имя, стоя на заборе. Как все Бродячие попрятались по углам. Я прям тащусь с этого момента, ядрен батон!
– Ты что-то от всего фанатеешь. Так что с изображением забытого клана отморозков?
– Так я про них все раскопал, ядрен батон! И как там Черный главой стал после разборок с альфой волков. Как он понял, что исправить можно только маленькую кучку Бродячих. Как ушел с ними и создал свой клан. Как Бродячие поубивали друг друга, потому что там остались только отбросы общества сверхов, а остальных наши помогли зачистить. Я даже комикс о них нарисовал, ядрен батон!
– Значит, Лина у Бродячих? Это они подставили Тень?
– Да стопудово, ядрен батон!
– И как их найти?
– А я откуда знаю? У меня другой расчет был, ядрен батон!
– Какой?
– Тень же за тобой всегда следил – и тут проследит. И перстень найдет. Я его спецом не трогал, чтобы след не перебить, ядрен батон!
– Ты забыл, что Тень и я… – Я замолчала, не зная, как описать сейчас наши отношения.
– Не-не-не, так не пойдет, ядрен батон. Я по вам уже фанфик написал. Он в топе, за вас там толпа болеет.
– Сеня…
– Да не о том ты беспокоишься! Печатка пропала!
– Уверена, она уже у Тени. Он единственный, кто может остаться таким незамеченным.
Сеня разом приуныл. Сел на землю в позе йога и начал рвать траву.
– Вот я тормоз, ядрен батон. Надо было сразу забрать. Там, наверное, подсказка какая на кольце есть. Хотел, чтобы мы вместе, как герои, отправились расследовать, а еще чтобы вы помирились.
Мир между нами с Тенью? Не знаю, возможен ли он вообще. Точно не сейчас.
Но у меня появилась надежда. Хоть какая-то ниточка к Лине.
Значит, надо искать клан Бродячих.
Но как? Где?
– Пошли! – потянула я Сеню вверх, чтобы вставал.
– Куда, ядрен батон?
– К гибридам. Может, найдем дома у Тени подсказку, где они.
Ведь наемник несколько лет сотрудничал с Бродячими, беря некоторые заказы через них. Может, в его вещах можно будет найти что-нибудь?
– Ух ты! Я смогу побывать у наемника в схроне? Ядрен батон, это фантастика!
– Сеня, я тебя сразу предупреждаю: Тень точно узнает, что мы у него были.
– Пофиг, ядрен батон! – Глаза парня напоминали два уличных фонаря – до того светились.
– Ну смотри. Я предупредила. Еще не поздно передумать.
– Да ни за что, ядрен батон. Пусть он меня даже потом за язык подвесит, я такого не упущу!
***
Клан гибридов
Своим ходом добираться до родного клана было неудобно. Бывшая промзона была хорошо расположена с точки зрения сверхов, а вот обычному человеку добраться туда было сложно. И от метро далеко, и от остановки.
Глядя на пыльную обувь, я впервые задумалась о получении прав. Все-таки я еще не привыкла жить вот так – одна.
Пока мы с Сеней шли, я втихаря написала Аленке, что бедовый парень нашел в моем лице единомышленника по вере в Тень и немного побудет со мной. Медоедка отписалась смайлом оттопыренного большого пальца, не зная, куда намылился ее медолис.
Но стоило воротам клана открыться, как ко мне выбежал Саша.
– Есть новости?
Синяки под его глазами даже не синели. Они отливали в императорский пурпурный цвет. Я сразу вспомнила, что очень хотела поговорить с братом о его странном поведении.
– Нет. – Я покачала головой, повернулась к Сене и попросила: – Подожди здесь, пожалуйста. Мне надо поговорить с Сашей.
Брат встревоженно сжал мою руку, едва дождался, пока мы отойдем, и схватил за плечи:
– Нашли Лину? Она жива?
– Нет. – Я покачала головой. – Саш, ты…
Я запнулась, потому что уж кому-кому, а мне про истинность говорить странно. Но все-таки он мой брат, а Лина – подруга. Я раньше списывала эти странные знаки внимания со стороны Саши к девушке на дружбу, но сейчас стала подозревать, что это не так.
– Что такое? Не пугай меня и говори. – Брат был весь на нервах.
– Тебе нравится Лина?
И вроде бы нормальный вопрос. Казалось бы, что такого. Если бы не одно но.
Саша посмотрел на меня прямым взглядом, сжав челюсти.
Я часто заморгала от удивления, потому что не ожидала такого поворота.
– А как же Лисенок?
Как же его истинная, с которой он под ручку со школы ходил? Олесе пятнадцать, как и Сене. Саша почувствовал ее еще в животе Киры, жены командира лисов Никса. И все детство у этих двоих были очень трепетные отношения. Они гуляли, веселились, а потом и стали гулять вместе. Я всегда считала этот вопрос решенным. Так в чем дело?
– Не знаю, – эти слова дались Саше с трудом, он будто еле выпихнул их из себя.
Мне сложно было разобраться сначала, что же я чувствую. С одной стороны, хотелось повертеть пальцем у виска – Лисена же чудесная. Просто восхитительная девочка. Светлые, как солнышко, волосы. Характер – прелесть. Зверь – загляденье. Да еще и истинная.
Но… кто бы говорил, да? Только не я, Настя, которая отказалась от такого замечательного истинного.
Я впервые ощутила ту эмоцию, что колбасила в последний месяц людей вокруг меня. Непонимание. Отрицание. Возмущение.
Это сидело так глубоко внутри, что, несмотря на схожесть наших с братом положений, мне было сложно поддержать Сашу словом. Я еще не готова была, не сформировала эти самые нужные слова.
– Может, с нами что-то не так? – сказала вслух и поджала губы, жалея, что слова вырвались сами собой.
Саша посмотрел раздраженно:
– Ты же не считала себя не такой.
Верно. Так почему я так реагирую?
Я порывисто обняла Сашу, прошептала на ухо:
– Прости. Мне просто надо переварить. Я всегда с тобой и поддержу.
Брат словно окоченел в моих руках. Он всегда так замирал, когда ему было слишком больно, чтобы даже говорить. И я, как в детстве, сжала его крепко-крепко.
Сашка всегда говорил, что это ему помогает.
– Ядрен батон, долго еще? – Крик Сени заставил нас вздрогнуть.
Мы с братом тут же оценили приличное расстояние между нами и медолисом. Он же ничего не слышал?
– Леся знает? – тихо спросила я брата, расслабляя объятие.
– Нет.
Я только сейчас припомнила, что брат все реже встречался со своим Лисенком и все больше проводил времени в зале для тренировок. Но я думала, он хочет в совершенстве овладеть ментальной силой, а тут вот оно что.
– Давай потом поговорим, – шепнула я брату.
– Да все уже сказали. Надо Лину найти.
Я кивнула. Верно, сначала надо спасти подругу, а потом уже все остальное.
Подойдя к Сене, я еще раз обернулась и посмотрела в спину уходящему брату. Впервые видела его таким поникшим.
Ох, а как же Лисенок?
Во мне поднялась волна сочувствия.
Так вот что ощущали все сверхи по отношению к Тени?
Я посмотрела на водонапорку. Раньше, когда Тень уходил, он всегда убирал один камень из кладки, чтобы дать мне знать. Теперь же камень будто намертво впаялся в стену. Наемник мне больше не сигналил о своем положении, но почему-то я была уверена, что его нет дома.
– Пошли! – Я ухватилась за ручку входной двери и нажала на нее.
– Ядрен батон! – Сеня первым залетел внутрь.
Если бы Тень увидел, что Сеня делал в его логове хладнокровного наемника, как минимум переехал бы, а как максимум – сделал бы из Ядрен Батона тухлую грушу.
Медолис перетрогал все, даже люстру в виде штурвала со свечами. Сфотографировался даже с пылью в углу. Надкусил стол, откусил край чашки и съел все печенье в пылу восторга и даже не заметил.
– Ты сюда не на экскурсию пришел! – напомнила в который раз я.
– Все равно он узнает, что я здесь был, ядрен батон. Надо взять максимум!
И он брал! Полежал на кровати, покачался на кожаном кресле (которое до него не было креслом-качалкой, а потом стало) и даже оставил автограф на бумаге на рабочем столе. Ну, чтобы Тень даже не сомневался, кого искать.
Останавливать его было невозможно. Это как остановить стихию! Просто бесполезно.
– Ты не забыл, что мы пришли за зацепками, а не оставлять следы преступления?
– Не могу, ядрен батон! Это сильнее меня.
– Поняла. Я тебя потеряла. Но это моя ошибка. Я же знала, какой ты бешеный фанат.
Пришлось осматриваться одной. Хоть я и понимала, как маловероятно, что Тень оставил след прошлой жизни здесь, но все равно упорно искала ниточку к Бродячим.
Наемник всегда жил так, будто в любую секунду готов съехать – минимум личных вещей, никаких безделушек. Обстановка красивая, уютная, но безликая, как в гостиничном номере. И все равно я видела след наемника даже в смятой подушке. Он любил спать на самом краю, на углу, а вся остальная подушка всегда стояла колом, как сейчас.
А вот и единственная его слабость – кудин. Горький чай, который я не могла даже отхлебнуть. Ярко-зеленый, если его заварить крепко (а Тень только так и пил), и безумно бодрящий. Наемник всегда говорил, что этот чай ставит его на ноги и приводит в чувство. Как по мне, кудин позволяет только осознать. Осознать, что больше никогда не будешь его пить.
И вот сейчас скрученный в гвоздик лист заварки лежал в кружке вместе с тремя ложками сахара (Тень всегда пил так, можно даже не проверять). Кудин еще не залили кипятком, а это значило, что ушел Тень второпях.
Я включила электрический чайник импульсивно. Захотелось снова осознать.
– Что это у тебя, ядрен батон? – тут же подскочил Сеня, стоило мне поднести кружку с дымящимся напитком ко рту.
Если сказать, что это напиток его кумира, то он всю пачку съест, не заваривая.
– Тень мой чай тут хранит. Сам его ненавидит.
Тень, я сделала для тебя все, что могла, – спасла твой любимый чай от зубов медолиса.
– А-а-а, – разочарованно протянул Сеня, принюхиваясь к напитку.
Я почему-то подумала, что как раз натуре Ядрен Батона этот чай намного больше подходит. Ядреный чай для ядреного парня. А вот Тени подошел бы пуэр, выдержанный годами, с ярким земляным ароматом.
Задумавшись, я вертела в руке упаковку с кудином. И тут вдруг почувствовала сквозь пачку что-то жесткое внутри. Намного тверже, чем гвозди-скрутки.
Я взяла тарелку, высыпала кудин и обрадовалась, когда кольцо звякнуло о керамику. Оно было замотано в слюду, но уже так было понятно, что это печатка.
– Ядрен батон! – взвизгнул на ухо Сеня. – Это же оно! Оно!
Он не пропустил звука находки мимо ушей. Как он мог? Конечно, тут как тут.
Я размотала кольцо и посмотрела на эмблему ощерившейся пасти. Что ж, символично.
Внутри виднелась надпись: «У истоков».
Мы с Сеней переглянулись.
– Ты что поняла? Я нет, ядрен батон!
У истоков.
Истоков чего? Реки? Создания клана? Родов?
– Только не говори фразу из любого детектива, ядрен батон!
– Какую?
– Что нам надо пойти в библиотеку! Ненавижу библиотеки, ядрен батон!
– Не скажу. Нам надо в архив!
– Ну вот! Это второе место среди самых банальных фраз в детективах, ядрен батон!
– Пошли. Почему я сразу не подумала об архиве?
– Ядрен батон, ясно почему! Потому что твои мысли только о Тени, хе-хе! – Сеня поправил чуб и быстро дал деру, потому что после таких дерзких фраз мало кто выживает.
