Наталья Берзина
Лики смерти
Пролог
Грохот очередного взрыва тряхнул старый дом. Соседство с железной дорогой не предвещало ничего хорошего. Сначала бомбили немцы, теперь наши не жалели бомб. Странно только, что город почти не пострадал. Впрочем, возле старой крепости бомбами уже перерыто все. К счастью, в том районе почти никто никогда не жил. Со времени постройки крепости на берегу реки прошло уже больше трех сотен лет, и все эти годы город рос в другом направлении. Здесь, возле железной дороги, почему-то было относительно тихо. Если бы не полицаи, то жить можно. Немцы в эти места редко заглядывали. Что им здесь делать? У них своих хлопот много. Фронт откатывается все дальше на восток, здесь – перевалочная база. Грузы идут непрерывным потоком.
Леонард притушил керосиновую лампу и плотнее задернул выкрашенную в черное холстину, закрывающую окно. Немцы не появятся, но полиции до всего есть дело. Запросто могут придраться. Заявят, что подавал сигналы бомбардировщикам, тогда гестапо не миновать. А отвечать придется не только самому, но и жене и дочкам. По скрипучим половицам он прошел в горницу. Тихо, только потрескивают поленья в печи. Дочери уже спят. Жена покряхтывает за тонкой перегородкой. Давно болеет. Еще с весны. Как ударили холода, почти перестала выходить из дома. Этот дом он ставил вместе с отцом. Добротный, крепкий, если бы не война, жили бы в нем и сыновья, и дочери. Да вот не сложилось. Оба сына на фронте. Ни единой весточки с самого начала войны. Да и откуда им взяться? Красная армия давно откатилась далеко на восток. Неизвестно, выстоит ли Москва. Слухи разные ходят. На рынке поговаривают, что фронт уже на Урале. Конечно, Леонард мало в это верит, хорошо помнит, как в мировую войну сам сражался с австрияками. По сути, немцы – те же австрияки, только зовутся иначе.
Он присел на низкую скамейку, поправил поленья в печи, потер распухшее колено и загляделся на пляшущие язычки пламени. Что за жизнь такая? Отец воевал в японскую, дед в турецкую, сам Леонард в мировую, детям досталась своя война! Когда же, наконец, будет мир? Почему людям так важно убивать других людей? Разве нельзя жить миром? Растить детей, ухаживать за садом, пахать землю, что в этом плохого? Нет! Обязательно кому-то нужно, чтобы люди постоянно дрались – то за веру, царя и Отечество, то, как теперь, вообще неизвестно за что. Сколько говорено, что с Германией у нас вечный мир? Вместе разбили поляков, поделили Польшу. Так нет, снова война.
Леонард горько вздохнул. Где-то под полом заскреблась мышка. Пискнула разок-другой и затихла. Взрывы прекратились, самолеты улетели, над городом снова повисла тишина. Какой-то посторонний звук привлек внимание. Словно скребется кто-то. Леонард нащупал кованую кочергу и осторожно, стараясь не наступать на скрипучие половицы, прошел в сени. За крепкой дверью кто-то возился. Звякнула цепь. Это собака подошла к крыльцу, но не залаяла, только шумно втянула воздух. Выходит, кто-то свой.
Леонард бесшумно отодвинул щеколду, толкнул дверь. На крыльце, в тени раскидистой груши, почти невидимый в ночи, стоял невысокий сгорбленный человек.
– Прости, пан Леонард, но дело срочное. Разреши в дом пройти? – послышался приглушенный шепот.
– Это ты, Соломон? Зачем ночью пришел?
– Вэй! Беда у меня, пан Леонард.
– Вечно у тебя все не как у людей! – с горечью проворчал Леонард, но в сторону отступил, пропуская в сени непрошеного ночного гостя. – Что опять стряслось? С женой поругался?
– Нет, что ты, пан Леонард! – взмахнул руками Соломон. – Хуже! Возле крепости начали гетто строить. Вернее, не строить, а колючей проволокой обносить участок возле цитадели. Я слышал, что туда сгонят всех евреев. Значит, и меня с женой и детьми. Розочка слабенькая, болеет часто, а там не то что домов, даже бараков нет. Недавно я получил весточку от брата из Варшавы, там страшное гетто, евреев убивают сотнями. Если здесь будет такое, нужно бежать, но куда двинешься зимой? Дочка у меня, жена, силы у них не то что у тебя. Выручай, пан Леонард. Не дай погибнуть Розочке. Совсем ведь последняя ростиночка моя. Сам понимаешь, я в долгу не останусь!
– Ну как же! Самый известный ювелир в городе! Отсыплешь мне пару килограмм золота, и разойдемся красиво! – продолжал ворчать Леонард, думая, чем помочь соседу.
– Не шучу я, пан Леонард. У меня в самом деле кое-что есть. Всю жизнь собирал. Старый Моисей тоже собирал! А за Соню, за Розочку я и золота не пожалею. Я бы не суетился, но, как мне сказали верные люди, уже завтра всех евреев начнут сгонять в гетто. Укрой нас хотя бы на время. Век помнить буду. Как только улягутся страсти, мы уйдем из города, – умолял Соломон.
– Да куда вам идти! Сын-то где? Слышно о нем что-нибудь?
– Мотя как уехал в Москву, так и пропал, даже не знаю, добрался ли. Он же в консерваторию собирался поступать. Ты ведь помнишь, как он играл! Нет, ты помнишь, как он играл? Скрипка пела в руках! А руки? Ты помнишь, какие у него руки? Где теперь он сам, где его руки – даже не представляю! Только и надеюсь, что смерть его минует, что он вернется!
– С этим ясно, а где Роза и Соня? Дома тебя ждут? А если начнут прямо сегодня ночью?
– Ты что? Что ты? – удивился Соломон. – Здесь они в саду! Возле сарая сидят. Тихо сидят, как мышки. Бедные мои.
– Соломон, ты, похоже, совсем разума лишился! Скорее заводи их в дом! Замерзнут! Я пока вам укрытие приготовлю. Не обещаю, что там будет уютно, но неделю-другую сможете пересидеть, а там видно будет.
Когда Соломон привел жену и дочь, подпол уже был открыт, Леонард с лампой в руке ожидал их на круто уходящей вниз лестнице.
– Смотрите, это еще отец мой сделал. Тут вас не найти. В Прикарпатье такие схроны не редкость, а тут никто о них не знает. Вот тут и схоронитесь. Еда кое-какая есть. Да и вы, я вижу, с собой принесли достаточно. Там в углу ведро, сами понимаете для чего. Задохнуться здесь невозможно. Отдушина выходит в печную трубу. Так что тяга постоянная, – говорил Леонард, показывая схрон.
А утром началась облава. Всех, кто не успел уйти из города или укрыться, загнали в крепость. Два долгих месяца семья Соломона укрывалась у Леонарда. Сидели тихо, как мыши. Только сам хозяин и его жена знали, что глубоко под землей живут люди. Когда отступили холода и в воздухе запахло весной, темной ненастной ночью Соломон решил бежать из города.
– Спасибо тебе, пан Леонард. Нам пора уходить. Пойдем в слободу, а там станем пробираться на юг. Вот только Розочка сильно ослабла. Боюсь, не сможет она перенести дорогу.
– Знаешь, Соломон, конечно, тебе решать, но не думаю, что дочку тебе стоит вести с собой. Пусть остается. Она светленькая, не сразу поймешь, какой породы. Пусть живет у меня. К лету, когда устроишься где-нибудь, найдем способ переправить ее к тебе, а пока лучше оставить. Вот тебе – так точно в городе оставаться не стоит. Слишком многие тебя знают.
– Пан Леонард, ты спас и меня, и мою семью, я обещал тебе сторицей отплатить за доброту. Вот, это тебе! – Соломон протянул Леонарду увесистый сверток. – А это – пусть останется до лучших времен. – Соломон указал на небольшой кованый сундук. – Когда мы вернемся или вернется Моисей, нам это пригодится. Сам понимаешь. Надеюсь, что ты не подведешь меня. Мы доверили тебе не только жизнь, но и все свое состояние.
Они обнялись на прощание. Вскоре две щуплые тени растаяли за завесой дождя. Леонард стоял на крыльце, обняв худенькую пятнадцатилетнюю девочку. Роза, доверчиво прижав рыжеволосую головку к плечу старика, тихонько всхлипывала.
О том, что Соломона вместе с женой схватили на окраине города, Леонард узнал только через неделю…
* * *
Марина набрала полную пригоршню ключевой воды и снова плеснула в лицо. В висках заломило от холода, но боль не отступила. Тупая, невыносимая, она рвала душу и сердце. Он отказался! От нее самой, от ее любви, даже от откровенно предложенной постели! Почему он так поступил? Разве Андрей не понимает, что такого унижения не может пережить ни одна женщина? Зачем он так жесток? У него сейчас нет женщины, Марина знала это совершенно точно! Уж сколько она повидала рядом с ним самых различных любительниц приключений. Андрей рядом с ними менялся, становясь еще более желанным. Что произошло с ней, если смогла так полюбить этого уже далеко не молодого мужчину, вполне годящегося ей в отцы? Ведь точно знала: женщины от него без ума, а он обычно не отказывает им. Разве можно влюбиться в бабника и казанову? Нет! Никогда! Тогда что же случилось? Почему она не может жить без него? Просто потому, что знает об Андрее такое, о чем даже не догадываются другие, то, о чем представления не имела даже его жена, хотя и прожил он с ней больше двадцати лет! Он нежен и чуток! Раним и беззащитен! Хотя и называет себя бесломедом, помесью бегемота, слона и медведя. Неправда, он человек! Настоящий, верный, преданный и невероятно заботливый. Как замечательно бывает рядом с ним, какой защищенной и уверенной чувствует себя женщина, которой повезло оказаться с ним рядом! Уж кто-кто, а Марина это знала совершенно точно! Не зря ведь она столько ездила с ним по командировкам. Как он заботился о ней! Сколько нежности и такта в нем было! Но сегодня он отказался от нее, просто перешагнул и… нет, ноги об нее он не вытер. Но почему не захотел?
– Марина?! У тебя все в порядке? – раздался голос Андрея.
Она встрепенулась, словно дикий зверек, готовясь сорваться с места и бежать куда глаза глядят, но разум остановил, заставил откликнуться. Марина вытерла лицо ладонью, поднялась и, цепляясь за еще голые ветки деревьев, направилась в сторону шоссе.
Андрей стоял возле машины с неизменной сигаретой в руке. То, с каким вниманием он смотрел на Марину, говорило о многом. Он явно был обеспокоен и ее долгим отсутствием, и выражением лица.
– У тебя все в порядке? Ты выглядишь крайне расстроенной.
– Нет, спасибо. Все хорошо! – с вызовом ответила Марина и тут же отвела глаза. Встречаться с ним взглядами было невыносимо.
– Садись, пора ехать. Тебя наверняка уже заждалась мама. – Андрей открыл ей дверь.
Едва он закрыл дверь, слезы снова подступили к глазам. Всего лишь одно-единственное прикосновение к его руке сломало что-то внутри. Перед внутренним взором всплыло, как он, обнаженный, стоял на балконе, нервно курил, глядя на бескрайнее озеро, пристально вглядывался в полускрытый утренним туманом далекий остров. Словно его там, вдали, кто-то ждал. Она хорошо помнила, как чуть скрипнула широкая кровать, принимая его тяжелое мускулистое тело. Как повеяло теплом. Как боролась с собой, стараясь не коснуться его бедром. Как, в конце концов, прильнула всем телом, забросила ногу на его твердый, словно вырезанный из дерева живот. Как ощутила… нет, об этом лучше не вспоминать!
Пейзаж за окном изменился, лес закончился, потянулись поля с зеленеющими озимыми. Редкие купы деревьев, небольшие рощи вдалеке. Марина, стараясь успокоиться, рассматривала укрывавшиеся в еще голых садах деревни, пыталась представить, как живут в них люди, каковы их интересы, увлечения, но ничего путного придумать не могла.
– Маринка, ты постарайся понять меня. У меня железное правило – никогда не смешивать работу и развлечения. Кроме того, ты слишком хороша, чтобы относиться к тебе, мягко говоря, потребительски. Я просто не могу позволить себе сломать твою жизнь. Ты молода, невероятно красива, у тебя впереди и большая любовь, и счастливая семья, все то, о чем только может мечтать женщина. Забудь обо мне, вычеркни из своей жизни. Пойми ты, наконец, мы с тобой совсем не пара. Я уже прожил лучшие годы. Мой удел – медленно угасать.
– Неправда! Ты лучше других, молодых! Ты сильный, нежный, решительный, добрый! – вспыхнув, возбужденно сказала Марина.
– К сожалению, ты заблуждаешься! Возраст не обманешь. Просто постарайся поверить мне.
– Андрей, если ты отказываешься от меня, нам придется расстаться!
– Я это уже понял. Сожалею, другого такого дизайнера мне не найти.
– Я закончу коллекцию и уйду! – буркнула Марина, продолжая смотреть в окно.
– Я постараюсь помочь тебе найти работу. Хотя признаюсь, сделаю это без малейшего желания, – как-то глухо сказал Андрей и вдавил педаль газа в пол.
Машина словно взорвалась, пейзаж за окном размылся. Шоссе стремительно бросилось под колеса «ауди». Рев мотора слился с шумом ветра, застыл на высокой ноте, от которой только быстрее застучало сердце и кровь закипела в жилах.
Когда Марина вошла в квартиру, мама с тревогой посмотрела на разом посеревшее лицо дочери и только всплеснула руками.
– Что, доченька? Он все же сделал это? – только и смогла спросить, глядя на едва сдерживающую слезы дочь.
– Нет, мама, это совсем не то, что ты подумала. Я ухожу от Андрея. Буду искать другую работу.
– Значит, он все же посмел тебя тронуть?!
– Говорю же тебе, нет! Он отказался от меня! Можешь ты это понять?! – вдруг крикнула Марина и, со злостью швырнув на пол сумку, бросилась к себе в комнату.
Влад медленно повел винтовкой вправо. В окуляре оптического прицела ясно было видно, как мужчина в камуфляже осторожно огибал невысокую скалу, торчащую посреди поля, словно осколок зуба. До веселеньких домиков, притулившихся на краю долины, оставалось не более трехсот метров. Легкий туман, спускавшийся с окрестных гор, скрадывал расстояние, но отличная просветленная цейссовская оптика позволяла во всех подробностях разглядеть даже выражение лица мужчины.
Влад не сомневался. Прямой приказ никого не пропускать в селение он выполнит. Не впервой! Вот мужчина замер, изучая открытое пространство перед собой, и уже спокойно шагнул вперед.
Винтовка вздрогнула. Из пламегасителя в стороны и вверх вырвались почти незаметные на свету струйки огня. Остро и кисло пахнуло свежесгоревшим порохом. Влад, не упуская фигуру мужчины из прицела, убедился, что цель поражена, и бережно отложил винтовку. С чем он всегда был осторожен и по-настоящему нежен, так это с оружием. А уж к этому «Хеклер-Коху» отношение у него было особое. Отличный инструмент! И хотя за него пришлось выложить больше пяти тысяч полноценных зеленых, в том, что «винт» окупится, Влад не сомневался. За прошлую неделю удалось уложить четверых. Вот и сегодня после выходного – еще один. Его счет увеличивался с каждой выпущенной пулей! Если удастся продержаться хотя бы пару месяцев, домой он вернется вполне обеспеченным человеком! Он довольно усмехнулся. Конечно, в Чечне платят вроде больше, но и «грины» у них левые, а здесь за каждую пораженную цель отлущивают самые что ни есть настоящие! Подняв к глазам бинокль, Влад наблюдал за полем и селением. В том, что там услышали выстрел, он не сомневался. Но укрытие надежное. Да и если сербы сунутся, дорога у них одна, через поле. Что ж, тем хуже для них, а Влад сможет занести себе на счет еще несколько пораженных целей.
«Ну, точно! Зашевелились! Сейчас начнут палить из своих «застав» в белый свет как в копеечку!» – усмехнулся Влад и подкрутил колесико наводки на резкость. Мощная оптика приблизила крайний домик. Видно было, как распахнулась дверь, как выбежала женщина, судя по всему – молодая. Белая распахнутая рубашка едва прикрывала высокую, спелую, сладко колышущуюся грудь. Вот женщина бесшумно раскрыла рот, всплеснула руками и во весь опор бросилась через поле к замершему возле скалы телу. Влад рефлекторно потянулся к винтовке. Женщина бежала по прямой, быстро. Таких шустрых целей у Влада давно не было. Нежно погладив приклад, он поймал женщину в прицел. Выпученные в ужасе глаза показались смутно знакомыми. Рот, разинутый в беззвучном крике, раздражал. Он переместил прицельную марку ниже. Вот тут веселее. Аппетитные груди весело подпрыгивали в такт бегу. Прикинув упреждение, Влад ввел поправку и, удерживая левую грудь на стрелке прицела, плавно потянул спусковой крючок. Стикер, специально настроенный на быструю стрельбу, выручил и на этот раз. Долгую секунду Влад наблюдал за целью. Наконец именно там, куда он целился, расцвел алый цветок. Женщина еще пробежала по инерции несколько шагов, но фонтанчик крови уже превратился в струйку, стекающую по белому, соблазнительному телу. Вот она упала на колени и уткнулась лицом в траву.
«Считать или не считать?» – мелькнула мысль, но Влад уже перевел винтовку на селение. Странно, но там по-прежнему было тихо. «Жаль! Затаились, гады!» – подумал он и, выждав время, опустил винтовку. Чернявый, сильно смахивающий на араба наблюдатель и напарник Илия внимательно посмотрел на него и тихо прошептал на плохом сербском:
– Зачем женщину убил? За нее не заплатят.
Влад пожал плечами и, не отвечая на вопрос, приказал сменить позицию. «Ну, убил! Что с того? Она все равно чужая. Мне с ней не спать. Дома и получше есть!» – зло сплюнул он и застегнул чехол винтовки.
Вечером, в крошечном кабачке, за стаканом кислого вина, Илия снова начал разговор о застреленной днем женщине. Влад вышел из себя, едва не размозжил ему голову бутылкой. Какое дело этому албанцу, почему ему захотелось выстрелить? Грудь понравилась, вот и всадил в нее пулю, причем именно так, как захотел. По контракту ему оставалось всего два месяца, а там можно паковать вещи и лететь домой. А там! Там есть возможность развернуться! Можно будет забыть о постоянном напряжении и расслабиться. Когда в кармане хрустят баксы, чувствуешь себя полноправным хозяином жизни! Здесь он не станет спускать заработанное на примитивные развлечения, пойло и продажных девок, которые постоянно вьются в расположении отряда. Его удивляло: эти ночные бабочки слетелись сюда, чтобы в двух шагах от войны зарабатывать деньги на спине. Странным было и то, что среди них многие приехали из бывшего Союза. Для этих вообще не было ничего святого, ложились под каждого, у кого в кармане имелись если не доллары, то хотя бы динары.
На следующее утро Илия не говорил ни слова. Только зло зыркал почти черными глазами. Влад давно для себя решил, как ему поступить. Главное – дождаться того момента, когда наблюдатель сдаст отчет о проделанной работе. После этого он попросту не нужен.
Последнее время работа шла не просто плохо, отвратительно. Сорвались подряд два проекта, причем оба по вине Светланы. Как ни прискорбно, последнее время она стала его раздражать. Впрочем, как может раздражать тень? Она есть, и все тут, ничего не попишешь. Сколько же лет они работают вместе? Кажется, восемь, ну да, правильно, он как раз ушел на вольные хлеба и вскоре познакомился с ней. До последнего времени они вполне успешно сотрудничали, проблемы начались около полугода назад. Светлана словно взбесилась, начала проводить совершенно недопустимую политику, не обращала внимания на замечания Сергея. С ней нужно было расставаться, вот только кем ее заменить – он не представлял. Дизайнеров, конечно, было множество, но таких, которые удачно сочетали бы способности организатора и совпадали с ним во взглядах, Сергей, к сожалению, не знал. Обидно было то, что Светлана по-настоящему талантлива, но, если вожжа попала под хвост, берегись.
С последним проектом вообще вышла беда. Ладно был бы плох, так нет, откровенно хорош, но пока Сергей был в отъезде, она взялась вести переговоры, сорвалась, нахамила – и в результате заказчик ушел. Теперь заказ не вернуть. Хорошие деньги перетекли конкурентам.
Сергей выключил компьютер. Последнее время Светлана плюс ко всему начала активно вмешиваться в его личную жизнь, методично изгоняла любую женщину, как только та начинала сближаться с ним. Делала она это мастерски. Бороться со Светланой он не умел, она постоянно была рядом, как бы закрывая его от всего мира. Вот и сегодня – именно она привезла его в загородный дом, даже успела распорядиться насчет бани. Светлана стала его вторым «я». Она постоянно присутствовала рядом. Избавиться от нее было так же невозможно, как от собственной тени. Даже поругаться с ней не удавалось. Она просто замолкала и словно переходила в иное агрегатное состояние. Сергей иногда даже думал, что Светлана целиком состоит из воды, причем переход изо льда в пар происходит мгновенно, минуя жидкую фазу.
Включив телевизор, он бессмысленно погонял каналы, выключил, включил снова. Снял трубку, задумчиво набрал номер Андрея:
– Андрей, привет! Ты еще не спишь?
– Добрый вечер, Серега. Очень хорошо, что ты позвонил, у меня к тебе есть пара вопросов.
– Вот так сразу? Ну, давай, выкладывай. Только не говори, что у тебя с женой проблемы.
– Нет, Сергей, с Ксенией все в порядке, но первый вопрос связан именно с семьей. Нам нужен дом, не маленький, в хорошем месте, не слишком далеко от города.
– А построить не хочешь? Я бы тебе проект недорого сделал.
– У тебя участок есть под застройку? – сразу уточнил Андрей.
– Нет, откуда, я землей не занимаюсь. В городе есть несколько квартир на продажу, но тебе это не подходит, – пояснил Сергей.
– Мне нужен именно дом.
– Так сразу, навскидку, ничего сказать не могу, но можно поискать.
– Подумай, я тебя не тороплю.
– Договорились, поищу специально для тебя. У меня, кстати, встречный вопрос: мне нужен дизайнер по интерьерам. У тебя на примете никого нет?
– Есть, даже искать не нужно. Ты Маринку помнишь? Она со мной к тебе за город приезжала весной.
– Блонда длинноногая? Ты шутишь, у таких, как она, вместо мозгов знаешь что?
– А вот тут ты, Сережа, в корне не прав. Девчонка умница, талантище, а что касается мозгов, нам с тобой не уступает. Ей работа нужна по специальности. Она как раз заканчивала промдизайн.
– Так она же вроде у тебя работала, или, как женился, красотку от себя решил тут же отлучить? Так сказать, от греха подальше.
– Зря ты так, во-первых, она сама от меня ушла, а во-вторых, ничего у меня с ней не было, я всегда придерживаюсь вполне определенных правил. Так что непристойные мысли сразу отбрось.
– Ты хочешь сказать, я тогда зря вас вместе поселил?
– Разумеется. Запиши ее телефон, поговори, думаю, тебе она вполне подойдет. А ты решил, наконец, избавиться от своей Снежной королевы?
– Да, не могу больше, устал, – глухо выдавил Сергей.
– Молодец, одобряю. Не понимаю, как ты с ней столько лет отработал.
– Если ты помнишь, я с ней начинал. Восемь лет вместе, как сиамские близнецы.
– Так что, ты еще и спал с ней?
– Боже упаси, мне кажется, она вовсе не по этой части. Послушай, Андрей, так почему от тебя Марина ушла?
– Сергей, я не знаю, что тебе ответить, похоже, это именно то, что не поддается логике. Но ты ей обязательно позвони. Попробуй с ней поработать, уверен, не пожалеешь.
Влад поправил рюкзак, привычно забросил на плечо зачехленную винтовку и попрыгал на месте, проверяя, не звякает ли амуниция. От лишнего звука порою зависит жизнь. Переход предстоял небольшой, всего-то полсотни километров. Даже по местным горам расстояние не слишком большое. Илия уже немного отошел, по крайней мере не слишком проявлял свое недовольство. Влад со своей стороны тоже старался не слишком провоцировать напарника: как ни крути, а выстрел в спину – не самое лучше угощение для снайпера на чужой войне. В обязанность Илии входили не только подсчет пораженных целей, но и прикрытие Влада от вероятных поползновений противника. Последнее время сербы начали применять своеобразную тактику в борьбе со снайперами. Кроме уже привычных методов противоснайперской борьбы стали использовать мобильные группы, по сути таких же снайперов, которые выслеживали противника на подходах. За последний месяц две группы попали в засады. Еще одна двойка просто пропала в горах. Что с ними случилось – никто никогда не узнает. Впрочем, Влад прошел хорошую школу, осторожность стала его второй натурой. Прежде чем сделать шаг, он тщательно оценивал обстановку. Потому и выжил на этой затянувшейся войне. Это не первая его война. Сначала был Афганистан. Там он получил боевое крещение. Готовил его капитан Макушинский. Достаточно известный в определенных кругах командир группы. Самому Владу служить у него не пришлось, просто был курсантом во время переподготовки. Именно Макушинский сделал из него настоящего снайпера. То, что Влад умел раньше, оказалось совершенно непригодным для реальных боевых условий. От него потребовалось в первую очередь терпение. Умение часами лежать неподвижно, слившись с камнями, превратившись в них. Стать замшелым и бесчувственным обломком скалы и ждать, ждать, ждать. Чтобы в нужный момент чуть-чуть пошевелить пальцем и послать одну-единственную пулю – точно в цель. А чего стоило незаменимое умение статической и динамической невидимости! Совсем не просто раствориться в толпе, стать незаметным, по-настоящему невидимым! Всему этому его научил невысокий крепкий человек с простым открытым лицом и застывшей грустью в глазах.
За перевалом открылась долина. Обычная, как множество других, у подножия горы притулилась деревня. Пахло печным дымом, свежеиспеченным хлебом и жареной брынзой. Влад замер. Что-то показалось ему не таким, каким должно было быть. Вроде все как обычно. Куры купаются в пыли, несколько человек возятся возле трактора с задранным в небо капотом. Вдали виднеется уходящая в горы отара. Птички щебечут. Идиллия. Что именно насторожило Влада, он объяснить не мог. Но соваться в долину посчитал безумием. Скользнув за ближайшую сосну, еще несколько минут, до рези в глазах, всматривался в мирный пейзаж. Так и не обнаружив ничего подозрительного, начал бесшумно взбираться по крутой тропе обратно на гору. Где-то найдется обходная тропинка, а нет, значит, придется ломаться на косогоре, но в долину он не пойдет!
Поднявшись метров на сто, Влад свернул в обход долины. Ступая предельно осторожно, чтобы не потревожить ни одного камня, они зашагали по склону, изредка, в просветы между деревьями, поглядывая на тихую деревню. Прошло не меньше часа, прежде чем Влад поднял руку, останавливая Илию. Ошибиться было невозможно. Откуда-то явственно тянуло сигаретным дымком. Воздух, согретый солнцем, поднимался вверх по склону. Погодя ясная, тихая, ни ветринки. Сделав знак напарнику, Влад неспешно расчехлил винтовку, пристегнул магазин и осторожно, не создавая лишнего шума, передернул затвор. Илия тоже не сидел без дела, подготовил автомат, ужом скользнул вперед и немного выше, поднял к глазам бинокль и принялся отыскивать источник дыма. Влад пока еще только присматривал место для позиции, а Илия уже поднял вверх левую руку и, не отрываясь от окуляров, выбросил сначала два пальца и через секунду еще один. Ясно, значит, в засаде трое. Один снайпер и двое прикрывающих. Дождавшись замера расстояния, Влад ввел поправки в оптический прицел и выдвинулся вперед, на место Илии.
Метрах в ста пятидесяти ниже по склону, в лощине с видом на деревню и долину, ясно просматривалась основательно оборудованная позиция. Один из наблюдателей в бинокль смотрел на долину и тот спуск, по которому можно выйти к деревне. Второй, прислонившись спиной к дереву, лениво покуривал, даже не думая о том, что табачный дым, почти не развеиваясь, поднимается вверх. Командир группы, снайпер, лежал чуть поодаль, установив мощную крупнокалиберную винтовку на опоры, и, казалось, подремывал. Впрочем, когда тебя прикрывают двое наблюдателей, можно слегка расслабится, кофейку попить, сигаретку выкурить. В оптику хорошо виден серебристый термос, а рядом с ним пачка сигарет на камне. Словно не на войне, а на охоте. Хотя для некоторых искателей приключений такая война и в самом деле больше похожа на охоту. Только если зверь еще может огрызнуться, даже раненным достать охотника когтями и клыками, с людьми этого, как правило, не происходит. Ничего он не сделает стрелку, укрывшемуся в трехстах метрах, да еще прикрытому от неприятностей парой автоматов. Так любили снаряжаться янкесы. Влад, стараясь не нервничать, поднял верный «Хеклер» и в две секунды поразил все три цели. В том, что поправки не потребуется, он был совершенно уверен. Непередаваемое чувство того, что пуля, покидая ствол, устремляется точно в цель, его никогда не подводило.
Пока Илия бегал вниз, собирал подтверждения о ликвидации засады, Влад, устроившись поудобнее в ложбине, задремал.
Далекий родной город, привольно раскинувшийся на берегу чуть сонной, широкой реки. Старая крепость, взметнувшая свои краснокирпичные бастионы на круче. Тихие улочки, утопающие в зелени садов. Почему-то в воспоминаниях он обязательно видел их в зеленом кипении мая. Открытые счастливые лица людей, радующихся солнцу, свету, разноцветью цветов. Мама, усталая, с добрыми, чуть выцветшими глазами. Ее теплые нежные руки поглаживают его вихрастую голову. Суровый, справедливый отец сидит за столом под раскидистой яблоней, неспешно потягивает из здоровенной глиняной кружки пенистое пиво. Перед ним высится горка красных вареных раков, необычайно вкусных, солоновато-сладких. Он что-то говорит, только Влад не может разобрать слов. Впрочем, это и не важно, он увлеченно отрывает рачьи клешни, надкусывает прочный панцирь, чтобы добраться до лакомства. Сладковатый сок заливает руки, пальцы становятся липкими, кусочки панциря прилипают к ним, опадают в рот, он смешно отплевывается, не понимая, как удается отцу очищать раков так, что куски твердого хитина не мешают. Отец посмеивается, но не отвечает на вопросы сына.
Экзамены в военном училище. Ненавистная команда: «Рота, подъем!» Проклятые сорок пять секунд на то, чтобы одеться и встать в строй. Топот курсантских сапог. Беспощадное солнце, заливающее раскаленный плац. Треск автоматных очередей. Кислый пороховой дым. Крик дневального: «Курсант Космич, к командиру роты!» Незнакомый майор с эмблемами войск химической защиты на петлицах. Очень спокойный, неторопливый разговор. Изнурительные тренировки, тесты – и снова тренировки. Предложение продолжить обучение в некоем ином училище. Необдуманное согласие. Крошечный, не отмеченный ни на одной карте городок. Новые сослуживцы. Он – один из немногих курсантов, в основном здесь обучаются офицеры, от молоденьких безусых лейтенантов до вполне зрелых капитанов. Жестокие тренинги, невзирая на возраст и звание. Бесконечные марш-броски, игры на выживание. Незаметно полученные первые офицерские погоны и снова подъемы, стрельбы, рукопашный бой. Первая командировка в Афганистан. Снова курсы, основы снайперской стрельбы. Опять командировки – и так без конца. Владу вдруг показалось, что за его спиной опять стоит могучая держава, и он всего лишь выполняет очередной приказ. И те янкесы – всего лишь цель.
Голос Илии вывел Влада из оцепенения:
– Похоже, мы вляпались в неприятности! Американцы!
– Ну и хрен с ними! Если бы они нас положили, неприятности были бы намного серьезнее! – вяло отмахнулся Влад.
