Наталья Андреевна Самсонова
Невеста вне отбора
– Есть какие-либо пожелания? – Портной явно хотел от них поскорее избавиться и приступить к работе.
– Я однажды видела платье. Плотный шелк сливочного оттенка. А на нем темная вышивка. – Катти улыбнулась. – А в остальном я верю в ваш гений.
Портной коротко кивнул и жестом показал гостьям на выход. Он уже был готов творить. Пусть все претендентки между собой похожи, в хромой мэдчен было что-то эдакое. И если он, Баско, это нечто уловит…О, тогда будет еще одна пройденная веха на пути к истинному мастерству!
– А ты молодец, – уже в карете сказала мора Ровейн. – Он теперь наизнанку вывернется, чтобы оправдать свою гениальность.
– Но разве это не так?
– Так, – кивнула дуэнья. – На вашей конюшне есть свободные лошади?
– Вы можете взять моего Обжору. Но он очень флегматичен и нетороплив.
– Ясно, тогда уж проще пешком.
– А куда вы спешите?
– Да так, – мора пожала плечами, – просто.
Она не стала пугать подопечную. Но слова портного заронили зерна сомнений в душу Германики Ровейн. Действительно, всего лишь семь девиц. И ни одной мэдчен из первого или второго круга знати. Как будто… как будто выбрали тех, кого не жалко.
ГЛАВА 3
Матушкин подарок и огорчил, и обрадовал Катти. Невероятной красоты ожерелье, из платины и сапфиров изумительно смотрелось на шее мэдчен ван Ретт. И так же прекрасно это ожерелье подходило к венцу избранницы. Настолько хорошо подходило, что Катарина напрямик спросила, знала ли мора ван Ретт о том, что ее дочь выберут.
– Не говори глупости. Я просто пошла и купила его, – ответила мора и отослала дочь спать.
И Катарина бы поверила. Но для каждого Отбора лучшие ювелиры страны предлагали свои творения и никогда не знали, что именно выберет королева. И ни разу за последние четыреста лет венцы не повторялись.
А значит…А что это значит, Катти не придумала. Уснула. И за завтраком выглядела бледной и несчастной, на что ей попенял отец.
– Я бы не хотел, чтобы девочка из рода ван Ретт стала первой, кому запретят участвовать в Отборе невест, – холодно обронил дерр ван Ретт, и Катти вздрогнула.
– Она просто немного переволновалась, – заступилась за дочь мора ван Ретт.
– Я вижу, ювелир доставил твой заказ, – сдержанно ответил тот.
– Линдгард, – укоризненно ответила мора ван Ретт, – это не заказ. Ювелир привез мне посмотреть некоторые украшения. Вот я его и купила.
– Как скажешь. Всем доброго дня. Сабрина, не беспокой меня до полудня.
– Я и не собиралась, нам с Катти есть чем заняться, – отмахнулась от супруга мора ван Ретт.
Линдгард передернулся, резко встал и вышел. Леандер ушел вслед за отцом, успев только услышать слова матери:
– Мы долго потакали твоему брату и запрещали тебе развивать дар. А теперь ты едешь ко двору, и меня это беспокоит.
Леандер так громко хлопнул дверью, что Катарина подскочила.
– Не представляю как Линдгард собирается с ним справляться, – вздохнула мать.
– Матушка, я достаточно изучила свой дар. По старым книгам. Через три дня будет готов мой гардероб. А через пять за моей спиной закроются дворцовые ворота.
– Катти, – вздохнула мора ван Ретт, – при дворе любая мелочь может оказаться полезной.
– Но я не собираюсь учиться этим «мелочам» за оставшиеся три дня. Мне нужно собрать вещи, кое-что прочитать и осмыслить. Прости, но раньше надо было меня учить. Сейчас немного поздно.
– Если ты будешь столь же прямолинейна с принцем, – холодно произнесла мора ван Ретт, – вполне может статься, что в семью ты принесешь медные украшения. Что ляжет несмываемым позором на нашу фамилию.
С этими словами Сабрина ван Ретт покинула обеденную залу. Катти пожала плечами и тоже поднялась. Медные украшения… очаровательно сознавать, что даже мама такого мнения о ней, Катарине.
Сердито пристукивая тростью, Катти ушла к себе – читать выданную белатором Ивьеном книжицу. На самом деле она посвятила этому весь день. То читала, то выписывала что-то в блокнот. И не замечала взглядов, которыми за ужином обменивались дерр и мора ван Ретт.
– Завтра прибудет златокузнец, – наконец произнесла Сабрина.
– Зачем? На Отбор невест можно взять только один комплект украшений. – Катти подняла на мать глаза. – И я возьму то, что ты подарила.
– Он принесет несколько особенных зонтов. Тебе нужно будет выбрать тот, что больше понравится, – с нажимом произнесла Сабрина ван Ретт.
– Матушка, у меня есть трость, и я к ней привыкла.
– Хорошо, как скажешь. Линдгард, попробуй гусиную печень, она сегодня божественна.
Выдохнув, Катти обратила внимание на свою тарелку. И скривилась – она так задумалась, что не заметила, как съела вареную морковь. Гадость.
Оставшиеся дни пролетели незаметно. Она читала, составляла список необходимых вещей, прогуливалась по саду с нянюшкой и несколько раз выезжала на конную прогулку. Неудивительно, что и перед отъездом Катарина захотела развеяться. И попрощаться с конем.
Стать у Обжоры была невероятной – что заставляло встреченных конных всадников недовольно кривиться. И лишь один раз Катти заметила столь же крупного коня. Высокий и мощный гнедой скакун с легким превосходством косил взглядом на Обжору. Но вороного красавца не проняла плеть, а уж презрение собрата… Пф-ф, лучше сжевать вот эту прекрасную фиалку.
– Обжора! Выплюни немедленно, – зашипела Катарина.
– Вот еще! – возмутился подошедший к гнедому коню белатор Альтгар. – Я с утра ничего не ел. И выслушивать пожелания маленькой зазнайки не собираюсь.
Катти охнула, но прежде чем она успела что-то объяснить, белатор спросил ее:
– Вы знаете, что ворота для невест-избранниц будут открыты сегодня и лишь до полудня?
– То есть, если я не успею – венец растает? – с интересом спросила Катарина.
– Нет, вас магия волоком сквозь весь Луизет протащит, – любезно ответил белатор Альтгар и укусил пирожок. После чего, жуя, добавил: – Увидимся на церемонии знакомства.
Катарина коротко выдохнула, бросила взгляд на Башню Времени и подавила желание выругаться. До полудня оставалось меньше полутора часов.
– Обжора, миленький, давай домой, – причмокнув, она направила коня к дому.
Мягкая рысь Обжоры успокаивала. Катарина прекрасно помнила, что быстрее этот конь не скачет. И потому просто прикидывала, что ей надеть и на чем ехать. Ведь не может же она опоздать? Но и предстать перед всем двором замарашкой – тоже невозможно.
Откуда только она взялась, это церемония знакомства?! Не было такого в прошлом Отборе, не было!
Но ворчи не ворчи, а изменить ничего нельзя. Зато можно потратить время с пользой – в пути Катарина продумала все. Какое платье она наденет (из тех, что легко и быстро подготовить) и какую прическу сделает. А вот краской для губ и ресниц придется пренебречь.
А еще все это нужно проделать тайно – родные могут так помочь, из лучших побуждений, что у ворот в пыли она окажется неодетой. Зная маму, Катти была уверена – мора ван Ретт потребует, чтобы дочь приняла ванну с расслабляющими маслами. И все в том же духе. Нет уж. Перед ними нянюшка отчитается.
Въехав во двор Катарина попросила эйта Фовера сменить обычное седло на дамское.
– И придумайте, пожалуйста, какую-нибудь ленту или иное украшение. Мне срочно нужно выезжать во дворец. А это лучше делать верхом – основная улица в это время запружена каретами. А ко дворцу другого каретного пути нет.
– Фарнвард не самый быстрый конь, – с сомнением произнес эйт Фовер.
– Зато он самый спокойный и не скинет меня в пыль. Иногда это важнее скорости. Если белатор Альтгар не солгал, то в полдень магия протащит меня до самых ворот дворца и там бросит в пыль.
– Через всю столицу? – ахнул конюх. – Все будет исполнено, мэдчен. В лучшем виде!
– Я в вас верю, эйт Фовер.
Спешившись, Катти устремилась к дому. От нервов девушка начала сильнее хромать. Нога ныла, настроение стремилось к нулю.
В холле Катарина поймала служанку и приказала немедленно найти эйту Талем и эйту Санни – ее няню и ее личную горничную.
– К тому времени, как я поднимусь в свои покои, они уже должны ждать меня там, – коротко выдохнула Катарина.
Служанка понятливо кивнула и скрылась. Подняться наверх Катарина не успела – в холл ворвалась взъерошенная мора Ровейн. Ошеломленная Катти на мгновение подумала, не гнали ли почтенную дуэнью собаки? Да через весь Луизет! Иного объяснения ее внешнему виду она придумать не смогла.
– Цветочек! Дурные вести! – Германика резко остановилась и шумно вздохнула.
– Я уже знаю, – кротко ответила Катти.
– Да? Обидно, я спешила. – Дуэнья коротко хохотнула и добавила: – Одно радует, новые правила – они для всех невест такие.
– Для всех? – поразилась Катти.
– Видать, к Отбору в кои-то веки подошли с умом, – уклончиво отозвалась мора Ровейн. Делиться соображениями с подопечной она пока не собиралась.
Поднимаясь по лестнице рядом с Катариной, дуэнья как-то странно держала руку. Будто ждала падения и заранее готовилась ее подстраховать.
Служанка не подвела. И в покоях Катти уже ждали и няня, и личная горничная.
– Нянюшка, расчеши мне волосы, – велела мэдчен ван Ретт. – Санни, достань мое голубое двухслойное платье. Нет, вначале мокрые полотенца – обтереть тело.
Зайдя за ширму, Катарина разделась, приняла полотенце – гадко холодное – и оттерла пот и пыль.
– Теперь свежее белье, – приказала она.
Надев белье, Катарина вышла из-за ширмы и села в кресло.
Нянюшка водила мягкой щеткой по густым волосам воспитанницы. И всякий раз как щетка проходила сквозь венец приглушенно охала.
– Дивная магия, дивная, – приговаривала старушка.
Мора Ровейн устроилась в углу, в кресле. Заложив ногу на ногу, она наблюдала за тем, как слаженно работают эйта Талем и Санни. Как быстро и ловко отглаживаются только видимые части зависевшегося платья.
Да и сам выбор мэдчен ван Ретт стоил похвалы – темно-фиолетовое нижнее платье, поверх плотный голубой лен с цветочной вышивкой. Плечи закрыты, но небольшой, непривычной формы вырез позволяет увидеть ложбинку груди. Ничего лишнего, ничего пошлого.
– Может, причесочку соорудим? Хоть какую-нибудь? – жалобно спросила нянюшка.
– Не успеем, – покачала головой Катарина и бросила взгляд на изящные часики.
– Я брошу чары, – спокойно сказала Германика. – Чтобы ветер не спутал распущенные волосы.
– Это разрешено? – нахмурилась мэдчен ван Ретт. – Я читала, что невесты-избранницы не имеют права пользоваться магией для улучшения своей внешности.
– Да, но Отбор начнется завтра. Сегодня вы должны просто приехать и устроиться на новом месте. Так что мы ничего не нарушим. Только постарайся вырастить не такую лысую лиану, как та, что была у башни белаторов.
– Откуда вы знаете?
– Рассказывали.
Катарина вздохнула. Ее лианы совсем не лысые! Беда в том, что Обжора испытывает гастрономическую слабость к магическим растениям. Она даже выращивала для него землянику и клубнику, отчего конь проникся к новой хозяйке особенно теплыми чувствами.
– Няня, отчитаешься перед матушкой, и вместе с Санни отправитесь в карете. Вместе с моими вещами. Мора Ровейн?
– А мы с тобой, Цветочек, познакомимся только завтра, – подмигнула Германика. – Не забудь удивиться.
Она успела под самый конец. С ней вместе верхом прибыл и эйт Фовер – чтобы было, кому забрать Обжору. Расцеловав напоследок бархатный нос коня, Катти шагнула за ворота.
Ухоженная аллея, медовый аромат цветов и бескрайнее синее небо будто обещали – теперь все будет хорошо. Тридцать один день пролетит в единый миг, и она станет на шаг ближе к мечте.
Катти улыбнулась, коснулась кончиком пальца усыпанной цветами ветви сирени, щедро поделилась с растением магией и тихо выдохнула:
– Подари мне цветок с пятью лепестками.
Подчиняясь желанию Катарины, на ветви распустилась новая гроздь соцветий. И среди них был крошечный цветок с пятью лепестками.
– Что вы будете с ним делать, мэдчен?
Негромкий мужской голос заставил Катти вздрогнуть.
– Я его проглочу, дерр. Он принесет мне удачу.
– В Отборе?
– Надеюсь, что это будет просто удача, ваше высочество, – сдержанно ответила Катарина.
Она не стала притворяться, будто не узнала принца. И тот удивленно спросил:
– Вы узнали меня?
– Ваши портреты висят в каждом доме. Да и было бы странно стать частью Отбора и не посмотреть, как вы выглядите.
Его высочество прижал руку к сердцу и склонил голову:
– Каюсь, иногда я задаю весьма глупые вопросы. Вы прекрасны, мэдчен ван Ретт.
– И как же вы меня узнали? – поинтересовалась Катарина.
Ее собеседник резко сконфузился и бросил взгляд на трость.
– Я смотрел портреты невест, – неуклюже соврал он.
– А вы покажете мой портрет? – попросила Катти.
– Ладно, хорошо. Читал анкеты, – проворчал принц. – Какая вы въедливая.
– Я не терплю лжи, мой принц. Это и есть церемония знакомства?
– Я провожу вас в беседку, мэдчен. Там вы дождетесь оставшихся невест-избранниц. И уже там будет церемония знакомства.
Они шли в тишине. Катарина все так же вертела в пальцах сирень с пятью лепестками. И принц, перехватив ее ладонь, попросил:
– А можно мне?
– Да, мой принц.
Но он не стал есть цветок, а спрятал его в шелковый платок и убрал в карман. Катарина с подозрением проследила за его манипуляциями. Мэдчен ван Ретт знала, что хороша собой. Но так же она знала, что не настолько хороша, чтобы через пять минут знакомства принц начал собирать гербарий из цветов, к которым она прикоснулась. Что происходит?
Нахмурившись, принц остановился, и мэдчен ван Ретт была вынуждена последовать его примеру.
– Прошу прощения, но проводить вас до беседки я не смогу. Посмотрите, сейчас вы пойдете вот по этой дорожке и у белого куста свернете налево.
Она даже не успела спросить, что за белый куст, как морр Хиллиард Льдовин растворился в воздухе. Катти грустно улыбнулась, хотелось бы и ей обладать хоть толикой способностей правящей семьи. Королевство Келестин считалось непобедимым из-за крепкой спайки между белаторами и королевской семьей. И ни одной живой душе не было известно, как Льдовинам удалось добиться этой гармонии.
Белым кустом оказалась магически измененная акация. Катарина недовольно сморщилась – растение страдало и чахло, не в силах смириться с насильственным изменением.
Перед мэдчен ван Ретт развернулась небольшая проблема – пройти мимо или поправить чужое заклятье. Чтобы исправить совершенное и внешне оставить куст все таким же полностью белым, ей потребуется около сорока минут. Чтобы просто сдернуть чужую ворожбу – минута. Но имеет ли она право распоряжаться в чужом доме? И может ли позволить себе проигнорировать повеление принца?
Недолгое раздумье подсказало Катарине как поступить – она вернула нескольким веткам природный, зеленый цвет. Этого должно хватить, чтобы куст не погиб в ближайшие дни. И, если судьба, то она вернется и закончит чужое заклинание. Все же не слишком хорошо заставлять растение мучиться. Но увы, люди не думают о том, что боль испытывают не только существа из плоти и крови.
Когда Катарина вышла к беседке, у нее задергался глаз. Изумительная белокаменная беседка утопала в цветах. Измененных. И она, Катти, на самой границе ощущений слышала, как жалуются на жизнь растения.
Конечно, это не было чем-то понятным, чем-то осознанным. Нет, просто ток магии в цветах был нарушен, и неправильность вызывала дисбаланс. Что и ощущала мэдчен ван Ретт.
– Это кто ж тут такой не ленивый живет? – поразилась девушка и вошла в беседку.
«Не ленивый и образованный», – мысленно добавила она. Изнутри беседка была экранирована от всех магических токов. И потому дисбаланс не ощущался.
Семь одинаковых кресел, семь одинаковых приборов. Всего по семь. И все готово к немедленной трапезе. Катарина осмотрела богато накрытый стол, сглотнула голодные слюнки и села в самое дальнее кресло. Она не начнет трапезу до того, как придут все невесты-избранницы.
Долго скучать не пришлось. В беседку величаво вплыла благородная мэдчен. Ее пепельные волосы были заплетены в простую косу и перевиты ниткой жемчуга. На нежно-розовом платье в некоторых местах виднелись складки – тоже собиралась впопыхах.
– Мэдчен Ильтиона ванен Торн, – певуче произнесла она.
– Мэдчен Катарина ван Ретт, – отозвалась Катти.
Ванен Торн смерила соперницу недовольным взглядом. Первый круг аристократии не имел приставки перед фамилией. Второй и третий – «ваны», их было сложно различить. И только четвертый круг имел двойную приставку – «ванен».
Ильтиона, как и Катти, осмотрела голодным взглядом стол и, не удержавшись, цапнула небольшой пирожок. Быстро его проглотив, она уселась в кресло и красиво расправила юбку.
– Что? Можно подумать, ты так не сделала, – буркнула она.
Отвечать Катарина не стала. Ей было несколько стыдно, что она не догадалась по-быстрому сжевать что-нибудь и не мучиться от голода.
Глядя, как в беседку входит третья отмеченная венцом невеста, Катарина серьезно задумалась над тем, что же там заказал принц? Высокая и статная, пепельные волосы, светлые глаза. Такое ощущение, что в беседке собралось три сестры.
– Мэдчен Альгра ванен Скорт.
Выслушав ответы, Альгра села, красиво расправила складки на юбке и сложила руки на коленях.
– Мэдчен Исира ванен Хальф.
Катарина без удивления отметила внешность новой невесты-избранницы. И то, как та села – красиво расправив вокруг себя складки юбки.
– Мэдчен Мадди ванен Скомпф.
Эта была немного другой. Чуть полноватая и жизнерадостная, она плюхнулась в кресло и, виновато улыбнувшись, прочирикала:
– Девчата, я украду пирожок. Все понимаю, но сил терпеть – нет. Все утро со счетами возилась, туда-сюда, а тут раз, и новости – беги во дворец. Так и бежала ведь, вон, платье по подолу все угваздала.
Ухватив пирожок, Мадди быстро его прожевала, стряхнула упавшие крошки и спросила:
– А что, девы, у вас принц что-нибудь изъял? У меня вот ленту из волос выплел. Мне не жалко, только на что она ему? Не в цвет ведь. Да и казна вроде не бедствует.
Судя по тому, как вытянулись лица у остальных невест, они тоже получили подобные «знаки внимания».
– Я для себя пятилепестковый цветок сирени вырастила, – произнесла Катарина. – Принц попросил его. Не смогла отказать.
Так и выяснилось, что каждая чем-то одарила дерра Хиллиарда. Причем по его личной просьбе.
– Странно-то как, – округлила глаза Мадди. – А хотя, может, ему для истории? Мы же ведь не знаем всю эту кухню изнутри. Вдруг у его отца есть коллекция? А мы, курицы, и не догадались принцу что-то подарить? Вот ему и пришлось просить. А что? Мужчины тоже любят подарки.
Катти прищурилась и представила, как в следующую встречу принц будет задарен всякими девичьими штучками – ведь ничего другого у невест при себе нет.
– Мэдчен Альда ванен Сор.
– Боги пресветлые, да как же мы все похожи, – ахнула Мадди. – А у тебя принц что попросил?
– Пуговку, – хлопнула глазами Альда. – А у вас?
И Мадди радостно вывалила на Альду все узнанные подробности.
– Мэдчен Боудира ванен Крют, – надменно раздалось от входа.
Подвинув с дороги Альду, Боудира села в свободное кресло и медленно процедила:
– Что ж, вижу, претендентка на медь у нас уже есть.
И холодные, серые глаза Боудиры указали на трость Катарины.
– Если у тебя, Боудира, принц попросил платок, – холодно ответила Катарина, – то это не значит, что ты ему понравилась.
– У меня ленту взял, – кивнула Мадди.
В этот раз шорох шагов услышали все. Альда, пискнув, поспешно плюхнулась в кресло. Но вместо принца появился белатор Альтгар.
– Доброго дня, – холодно произнес он. – Вы можете приступить к трапезе. После чего за вами придут слуги и проводят в новые покои. Также в ваших покоях находятся украшения, в которых вы обязаны появиться на завтраке. Сегодня за вами будет ухаживать ваша прислуга, с завтрашнего дня – дворцовая.
– Почему? – удивилась Мадди.
– Потому что это приказ короля, – спокойно ответил белатор. – К украшениям приложены письма. Там подробно объяснено, почему и за что вы получили именно то, что получили. Если за завтраком вас спросят, за что вы получили свое украшение, вы обязаны ответить.
Белатор повторил трюк принца – растаял в воздухе.
– Вам не кажется, что он нас тихо ненавидит? – глубокомысленно спросила Мадди.
– Нет, Мадди. Он ненавидит нас громко, – отозвалась Катарина.
– Эх, – вздохнула мэдчен ванен Скомпф, – а моя служанка обещала письма любовные носить.
– Кому? – поразилась Альда.
– Так жениху ведь, – повела пухлым плечом Мадди. – Он у меня до баб охочий – ужас просто. Я ведь дочь купца. Мы в четвёртый круг только вошли, да лучше б и не входили. Эх. Окрутит его соперница моя, и солеварня мимо моего батюшки пройдет. А это, между прочим, ужас какие деньги.
– Где прислуга? – процедила Боудира. – Я не собираюсь за служанку работать. Купчиха, налей чай.
– Я тебе его на голову налью, – фыркнула Мадди. – У тебя брат с приставкой «ван». Так то не твоя заслуга, а его. Сиди уж.
Катарина зябко поежилась. Что-то невесты-избранницы не очень-то походили на «самых образованных, утонченных и добродетельных» девиц королевства. Но ведь хроники Отборов врать не могут?
Этот прием пищи превратился в демонстрацию способностей. Все, кроме Мадди, старались перещеголять друг друга. Даже Катти ощутила в себе какую-то внутреннюю искру, желание поддеть соперниц. Правда, быстро успокоилась и спокойно поела.
Прислуга внутрь беседки так и не вошла. Девушки стояли снаружи и ожидали, пока мэдчен закончат трапезничать.
Мадди вышла первой. Утерла рот салфеткой, встала и вышла. Катарина с некоторой завистью посмотрела ей вслед – самой мэдчен ван Ретт было не под силу выбраться до того, как освободится проход.
Но надолго их обед не затянулся – всем не терпелось рассмотреть украшения. А Катарина, помимо всего прочего, пыталась угадать, за какие заслуги эти украшения будут выданы.
Каждая из невест выбрала себе служанку сама. И, к вящему неудовольствию Боудиры, Мадди в этом плане повезло больше всех – дочь купца выбирала из семи.
Катарине было глубоко безразлично, поэтому она просто подождала, пока все разойдутся, и вышла из беседки.
– Как твое имя?
– Росица, мэдчен.
– Я Катарина ван Ретт. Что ж, Росица, веди меня.
Удивительно, но к девичьему дворцу Катарина пришла одной из первых. А точнее – сразу после Мадди. Росица провела ее узкими тропками, минуя основные аллеи.
– Часто у вас изменяют цветы?
– Только по праздникам, мэдчен. Придворный маг не белатор и не может надолго заколдовать живые растения. Неделя – и ему приходится все переколдовывать заново.
Девичий дворец был похож на воздушный зефир. Белые и розовые оттенки смешивались, создавая удивительное архитектурное совершенство.
– Здесь семь комнат, бальный зал, большая столовая, гостиная и библиотека. Также есть крытая оранжерея.
– Раньше невест было значительно больше, – нахмурилась Катарина.
– Да, но селили их здесь только перед последним испытанием. Видимо, наш принц смог сократить Отбор. Он умен и благороден, – с придыханием произнесла Росица.
– Да, ты права, – сдержанно согласилась Катарина. На самом деле мэдчен ван Ретт пока не была в этом уверена. Но хвалить королевскую династию весьма полезно.
Катарина остановилась в коридоре, гадая, какую комнату выбрать. И пытаясь понять – у седьмой комнаты тоже есть соседка? И если есть, то как это получилось?
– Может, соседнюю со мной займешь? – в коридор выглянула Мадди. И Катарина согласно кивнула.
Шумно отдуваясь, по лестнице поднималась Боудира. Увидев Мадди и Катти, она зло сощурилась и процедила:
– Угловая комната – моя. Сейчас выкину ваши вещи!
– Я потом тебя с балкона выкину, – флегматично произнесла Мадди и покачала головой, глядя вслед Боудире. – Повезет же принцу.
– Думаешь, он ее выберет?
– Красивая, злобная, знает себе цену, умеет себя подать, когда надо. Мужчины ведутся на таких. – Мадди пожала плечами. – Ты на двери напиши свое имя, и тогда на подносе внутри комнаты появится шкатулка.
Мэдчен ванен Скомпф кивнула на низенький столик. Там в хрустальном футляре лежал один единственный карандаш.
– У тебя уже появилась?
– Ну да, откуда бы мне тогда знать? Любопытно, поди?
– Я могу и потерпеть, – улыбнулась Катарина.
– У меня серебро, с одним топазом и двумя медными капельками. Одна капелька – за то, что я поела, никого не дожидаясь, а вторая – за неподобающие разговоры.
– Ох, тогда я пишу. – Катарина взяла со столика карандаш и размашисто написала свое имя. – Заходи, посмотрим вместе.
Отказываться Мадди не стала. И девушки вдвоем пронаблюдали, как на кофейном столе в серебристом сиянии появилась шкатулка. И письмо.
– Вскрывай давай, любопытно ведь, – подпихнула Катарину Мадди.
В шкатулке оказалось простое серебряное ожерелье. С одним топазом и без каких-либо висюлек.
– Ничего себе, – прошептала Мадди. – Вот это да.
– Так ведь оно как твое, – удивилась Катти.
– Ты чего? Это же белое золото, магическое. Читай.
«За сдержанность». Больше в письме не было ничего.
– По таким критериям я рискую взять главный приз, – нахмурилась Катарина.
– Ни разу не слышала такого счастливого голоса, – захохотала Мадди. – Пойду я, вот-вот должны вещи привезти и слуг. Я к тебе вечерком через ванну загляну. Или ты ко мне. У меня вино и фрукты в сундуках.
– Когда ты успела?
– Ты что? Я сундуки собрала, еще когда с венцом на голове проснулась. – И Мадди тяжко вздохнула. – Как мать с отцом расстроились. Нам бы ту солеваренку, эх. Мы ведь в обмен-то маслобойню даем. Все честь по чести. Ладно, не буду тебя расстраивать.
Катарина смогла только кивнуть. Расстройства Мадди ей было не понять. Солеварни, маслобойни – все это было далеко от Катти. И потому, выйдя на балкон, она решила чуть обождать и, если нянюшка с вещами не появится, пойти гулять.
Покои невесты состояли из спальни с крохотным балконом, гостиной и ванной комнаты. Правда выяснилось, что ванная действительно одна на двоих – имелась вторая дверь.
Вернувшись в спальню и через нее выйдя в свою небольшую гостиную, Катарина услышала, как кричит Боудира. Да так громко, так непристойно. Вроде как мэдчен ванен Крют напирала на то, что кто-то из невест подменил ей украшение. А служанка пыталась объяснить взаимосвязь между именем на двери и появлением шкатулки.
Катти покачала головой и на всякий случай зарастила лианой вход в покои. Ну ее, истеричку. Еще явится проверять, что за украшение на Катарине.
За несколько часов мэдчен ван Ретт едва не сошла с ума от скуки. В изящном секретере нашлись чистая бумага и чернильные палочки. Все остальные полки были пусты. Кроме секретера здесь стояли два тонких и изящных кресла, круглый стеклянный столик. Спальня Катарины была отделана в сливочно-желтых тонах. А гостиная радовала прекрасным коралловым оттенком.
– Надо как-то разнообразить все это благолепие, – вздохнула мэдчен ван Ретт и придвинула к себе чистые листы.
Так что к визиту нянюшки у Катарины было готово два графических рисунка. Карикатура на белатора Альтгара и кошка в ветвях рябины. Катти не была прирожденным художником. Но воспитание благородной мэдчен предполагает уроки живописи, пения и вышивки. От последнего плакала как Катти, так и нянюшка.
– А похож, – хихикнула эйта Талем и чмокнула воспитанницу в щеку. – Без нас ты остаешься, Катти. Бесы бы драли эти правила. Вот только поможем тебе разложиться, и все. Дальше чужие будут за тобой присматривать.
Шумный причитающий вихрь промчался по комнатам. Нянюшке не понравилось все – постель плоха, белье ужасно. Ковры вытертые, занавески тонкие. Шкаф ненадежный, дверь хлипкая. Под конец пожилая женщина села и горько заплакала, что оставляет свою девочку в этом гнезде нищеты.
Катарина только глазами хлопала – белья такого качества в семье ван Реттов не водилось. Тончайший тюль был очарователен, а ковры…По этим коврам Катарина мечтала босиком походить – настолько густым выглядел ворс.
– Да как так-то? Цветочек наш и без присмотра.
Обняв няню, Катти погладила ее по голове и тихо сказала:
– Все будет хорошо. Смотри, какое мне украшение подарил принц. Белое магическое золото. За сдержанность.
– Вот и матушка твоя сердиться перестанет. Очень осерчала мора ван Ретт, что проводить ты себя не дала.
– Я бы не успела, – проворчала Катти.
Няне позволили задержаться до самого ужина. Пришедшая Росица принесла поднос, накрытый круглой высокой крышкой, и попросила эйту Талем уйти.
Катарина на прощание обняла няню и отдала ей рисунок с рябиновой кошкой.
– Вернусь, в цвете нарисую, – пообещала Катти.
Когда няня ушла, мэдчен ван Ретт немного посидела, погипнотизировала поднос и пошла стучаться к Мадди. В одиночестве можно сойти с ума. А вдвоем всяко веселее.
ГЛАВА 4
Катти сидела перед зеркалом и терпеливо ожидала окончания экзекуции, у Росицы были очень грубые, жесткие руки. Она неприятно дергала и тянула за волосы. Но итоговый результат стоил того, чтобы потерпеть: каскад тончайших косичек и локонов подчеркивал красоту мэдчен ван Ретт.
– У вас прекрасный дар, мэдчен, – произнесла Росица.
И Катарине потребовалась минута, чтобы понять, что служанка имела в виду ожерелье, а не магию.
– Благодарю, – кивнула мэдчен ван Ретт и поднялась.
– Вчера доставили ваш гардероб, – служанка поклонилась. – Я взяла на себя смелость и выбрала оттуда платье.
Катарина бросила взгляд на роскошное платье и покачала головой:
– За завтраком я желаю надеть свое платье, не из нового гардероба. И я его тебе показала.
– Но мэтр Баско…
– Это платье не для завтрака, Росица. С большой натяжкой его можно надеть к обеду. Но идеально – к ужину.
Хитро улыбнувшись, служанка произнесла:
– Вы правы, если говорить об обыденности. Но если говорить о дворце и придворной жизни…Чем роскошней, тем лучше.
С пару секунд Катарина настороженно размышляла, решая, поверить Росице или нет. С одной стороны, служанка видела больше. С другой – моду задает двор. Начни королева выходить к завтраку в вечернем туалете – переймут все.
– Что ж, я пока еще не часть двора, – решилась Катарина. – Поэтому приготовь мне то платье, которое выбрала я. Персиковое, со светлым воротником.
По Росице не было понятно, огорчило ее или обрадовало решение мэдчен ван Ретт.
– Где будут обедать невесты-избранницы? – спросила Катарина.
– В своем дворце, друг с другом, – почтительно ответила служанка.
– Тогда другое платье мне не понадобится. А ужин?
– Ужин будет подан в покои. Но одна из невест удостоится трапезы с белатором Альтгаром.
Катарина удивленно хмыкнула и спросила:
– А кому невесту ищут?
– Принцу Хиллиарду.
– А ужин с белатором Альтгаром?
– Да, мэдчен.
– Ничего странного ты не видишь в этом?
– Нет, мэдчен.
Пожав плечами, Катти встала. До завтрака оставалось сорок минут. Необходимо надеть платье и туфельки. Сам завтрак произойдет в королевском дворце. И, если хроники не врут, то невесты-избранницы будут старательно давиться кашей под взглядами придворных дам.
Увы, Росица отказалась говорить на эту тему. И мэдчен ван Ретт могла только гадать, как именно будет происходить завтрак.
