Наталья Андреевна Самсонова
Невеста Черного Герцога, или Попала в драконий переплет!
– Тц. Это действительно не очень хорошо,– дракон потер переносицу. – Магия распределяется неравномерно, каких-то Даров много, каких-то исчезающе мало. Наш предыдущий король в свое время пытался создать что-то вроде защитной организации, которая помогала бы колдунам отстаивать свою независимость.
– Не вышло, как я понимаю.
– Это была целая катастрофа,– кивнул тригаст. – Самое страшное, что оттуда не получалось уйти. Дикая политика «прогрессивного скрещивания» привела к тому, что маги начали скрывать свои редкие дары.
– Очевидно, мама не понаслышке знала об этом замке,– я прикусила губу. – Она очень боялась.
– Я могу сказать только одно – если с моих земель и забирали магов, то только тайно. Мой дед наотрез отказался подписывать соглашение о замке Защищенных. Из-за этого случился небольшой вооруженный конфликт, который довольно быстро угас – дед подписал договор, что никто из Эльтамру не будет претендовать на тригастов и тригастрис из замка Защищенных. Иными словами, мы абсолютно не властны над тем, что там происходит. Но и стоит он на земле короля.
Мое сердце пропустило удар:
– Какова вероятность того, что я окажусь в этом замке?
– Нулевая,– уверенно сказал Ферхард, а после нехорошо задумался,– но, все же, вам каддири Тремворн, не стоит никому раскрывать свой дар.
– Я скрою его за бытовой магией,– улыбнулась я.
– Которой у вас нет,– напомнил дракон,– к слову, как вы собирались учиться бытовой магии, если ваш узкий дар попросту не позволит вам этого?
«Откуда я могла это знать?!», но вслух я произнесла совершенно иное:
– Мне больше ни на что не хватало, тригаст Ферхард. И я точно знаю, что некоторые эффекты я могла бы повторить при помощи растений. Я была готова на все, чтобы получить свиток.
Чуть помолчав, я тяжело вздохнула и заговорила:
– Мои воспоминания туманны, я уже говорила. Но я точно знаю, что Крессер вытягивал из меня силу и запаивал ее в накопители. Он довел меня до такого отчаяния, что смерть казалась желанным выходом. Меня перестали пугать пытки, боль и его угрозы завалить дверь в мою камеру.
Тяжелые воспоминания накатывали и я, сморгнув слезы, поспешила продолжить, чтобы не задерживать эту волну внутри себя:
– Первые ядовитые цветы я вырастила для себя. Мне бросили краюху хлеба, сырого, непропечённого. И там были семечки. Несколько отозвались на мою магию.
Тут я подняла руку и красные цветы вновь раскрылись на моих волосах:
– Они были первыми. Я назвала их «Смертоносная надежда», ведь, только создав их, я поверила, что смогу сбежать. У меня было всего пять семян и два семечка были сожжены выбросом моей силы. Зато…
Я стряхнула себе в ладонь пару семян и на руке появились белые и синие цветы:
– Противоядие и сонная пыльца. Пусть они были жестоки, но мне не хотелось убивать.
– Я сделаю все, чтобы тебе никогда не пришлось страдать,– дракон подался вперед,– сделаю все, чтобы ты как можно скорее получила возможность заявить миру о своем бесценном даре.
Вот только мне не слишком-то хотелось кричать на весь мир об этом таланте. Что-то подсказывало, что таким как я лучше не отсвечивать. Носить маску, выполнять заказы и жить тихой, мирной жизнью.
«Как, судя по всему, это сделала Лиссиной Тремворн», пронеслось у меня в голове.
– Ты устала, каддири Эльсиной,– герцог серьезно посмотрел на меня. – Отдохни. Завтра прибудут твои учителя и будь спокойна – я возьму с них самые серьезные клятвы.
– Благодарю, тригаст Ферхард. Вы добры ко мне…
– Почему ты отвергаешь наш договор? – дракон нахмурился,– мы смешали кровь и объединили часть своего будущего, зачем ты ставишь между нами правила формальной вежливости? Тригасты и тригастрис равны, тебе не нужно…
– Но я пока еще каддири, тригаст,– напомнила я.
И искренне понадеялась, что он говорит о «вы» и «ты».
– Что ж, очевидно, что удар родовой силы был сильнее, чем я думал, каддири Тремворн,– дракон склонил голову. – Прошу простить меня.
– Я с нетерпением жду того дня, когда смогу обратиться к вам как к равному, тригаст,– уверенно проговорила я.
Ферхард склонил голову:
– Как и я.
После этого напряженного разговора мне снова захотелось есть. Шайла проводила меня в комнату и пообещала принести еду, но… Я уснула на плюшевом диване. И спала так крепко, что проснулась только утром, он робкого:
– Ну каддири, ну пожалуйста! Надо вставать, там уже вовсю магичат, клятвы принимают. Учебный полигон от пыли отмыли, а вы вся мятая! И одежда, и лицо – все в полоску!
Спросонья я не сразу сообразила, где именно нахожусь. И только в последний момент смогла поймать за кончик корешка синий цветок – поняла, что не под мостом в тряпье лежу, а на своем диване.
– Ой, а что это? – Шайла свела глаза к переносице. – Его можно почесать?
– Да,– кивнула я и пересадила цветок на подставленную ладонь,– растения чувствуют эмоции, а не прикосновения.
«По крайней мере мои растения чувствуют эмоции, что там со всеми остальными я не знаю. Но, видимо, скоро узнаю», хмыкнула я про себя.
Посмеивающаяся Шайла посадила растюшку себе на плечо и, ворча себе под нос, принялась подталкивать меня в сторону мыльни.
Собралась я за сорок минут. Помогла мне бытовая магия, контрастный душ, ледяные примочки и, куда ж без того, активное участие Шайлы вкупе с ее тихим, незлым словом.
– А маг такой серьезный, с палкой,– она старательно затягивала ленты на моем новом платье.
Кстати…
– Откуда вещи?
– Так тригаст приказал найти вам платьев,– Шайла с нехорошим хэканьем утянула меня так, что я услышала хруст своих ребер. – Наша экономка за час управилась. Одёжа-то не дорогая, если вы вдруг переживаете.
А я, честно говоря, настолько устала переживать, превозмогать и думать наперед, что решила расслабиться и поплыть по течению.
«Потом, наверное, пожалею об этом, но сейчас… Сейчас я просто не могу иначе. Запал иссяк», отметила я про себя.
– Зеркало вот тут, на обратной стороне ширмы,– Шайла ловко развернула оную ширму, и я с интересом уставилась на себя.
На фоне насыщенно-синего платья мои пепельные волосы отливали серебром. Зато глаза горели так, будто я колдую – синющие, как будто с линзами.
– Может, поясок потужее затянем? – предложила Шайла, видя, что я слишком уж долго смотрюсь в зеркало.
– Не надо,– поспешно проговорила я,– не надо.
– Ага, хотите ленту на шее затянуть? – спохватилась моя добрая служанка.
– Я уже тебе надоела?
Захохотав, она махнула рукой:
– Поцелуи богини надобно прятать от всех, кроме мужа. Ну и от служанки прятать не надо тоже, потому как бессмысленно сие.
На моей шее красовались три крохотные родинки, и если бы не Шайла, я бы вряд ли их заметила. Увы, мне было трудно смириться с внешностью Эльсиной Тремворн. Хотя надо признать, что прошлая-я выглядела значительно хуже.
– Затягивай,– вздохнула я, отворачиваясь от зеркала.
– Уж я надежно, не расплетется,– покивала Шайла.
– Главное, не передави,– фыркнула я.
На сердце привычно легла тоска. Где-то там сейчас выходят новые фильмы, песни, сплетни, в конце концов. А я здесь.
«Зато есть магия», попробовала я себя подбодрить. «И потом, со дна реки сложно следить за трендами».
– Все! Вы даже не шелохнулись, а так боялись, так боялись.
Она пересадила цветок мне на плечо, но я, покачав головой, оставила синеглазку на подоконнике:
– Вдруг пострадает на полигоне?
Вообще, нужно признать, что к своим растениям я старалась относиться бережно. Другое дело, что до недавнего времени у меня это просто не получалось. Наверное, именно поэтому мне хотелось дать случайно проросшей синеглазке пожить подольше. Не отнимать у нее магию и…
«Посажу-ка я тут всю мою главную троицу», решила я.
И прорастила из зернышка белый цветок.
Семена, кстати, были разными. Я даже не знаю, чем были эти крохотные штучки до того, как я решила, что вот этот должен стать синим усыпляющим цветком, а вот этот белым адсорбентом.
Но что-то мне подсказывало, что в этом мире цветочники работают иначе. Не подключают фантазию.
«Или они знают, как нельзя. А я не знала и у меня получилось», хмыкнула я про себя.
А после решительно оправила плотную юбку и уверенно произнесла:
– Я готова.
– Агась,– кивнула Шайла и решительно распахнула дверь,– следуйте за мной, тут до полигона быстрехонько, если черными коридорами!
– Черными коридорами?
– Ну, в стенах,– она кивнула на альков,– проходы для слуг, чтобы мы под ногами у сиятельных тригастов и дирранов не путались.
С каждым шагом мне становилось все легче. Неужели именно сейчас я делаю первый шаг к самостоятельности?
«Только бы ничего не сорвалось», взмолилась я про себя. «Напревозмогалась я, уже не хочу больше!».
– Сюда, туточки вылезем в обычный коридор, и вы лебёдушкой вплывете на полигон,– азартно проговорила Шайла.
Она была так воодушевлена, что даже веснушки на ее бледной коже сделались ярче.
– Спасибо,– я улыбнулась. – Тебе вряд ли позволят войти.
– Ай, понимаю,– она вздохнула,– до чего люблю на все магическое глазеть! Но на полигоне пустым делать нечего, убьет. Поплету.
Пустым. Вот, значит, как называют не-магов.
– Не унижай себя этим словом,– я серьезно посмотрела на служанку,– в тебе есть и доброе сердце, и честность, и верность, и храбрость. Разве ты пуста? Одной магии мало, чтобы быть достойным человеком.
Шайла шмыгнула носом и улыбнулась:
– И правда. Во мне еще и органов тьма, я в учебники анатомии смотрела, дивилась. Ни единого пустого места!
– Верно,– улыбнулась я и вышла вслед за служанкой в обычный коридор.
Чуть прищурившись от яркого света, я прошла сквозь распахнутые двустворчатые двери.
– Жду вас,– только и успела пискнуть Шайла, когда проход резко закрылся.
– Тригастрис Эльсиной,– Ферхард серьезно посмотрел на меня,– перед вами тригаст Альрани. Вне пределов этого полигона, он будет обращаться к вам каддири.
– Для меня истинная честь наставлять цветочницу,– с поклоном произнес высокий, темноволосый мужчина.
В его ярких карих глазах светился искренний интерес.
– Благодарю, тригаст Ферхард, тригаст Альрани,– я благовоспитанно склонила голову и мысленно досчитала до четырех, затем спокойно подняла подбородок.
– Ваши манеры неплохи,– отметил Альрани,– я был обеспокоен тем, что не смогу внятно объяснить, как благородной тригастрис должно себя держать.
А я просто вспомнила юную, бледную до прозрачности девушку, чья мать распекала ее за подобие земного книксена:
«– Перед тобой что, король с королевой?! Тригастрис склоняет подбородок к груди и опускает взгляд, на четыре секунды! Оставь ужимки жалким бездарям.
– Но вы, маменька, не тригастрис, неужели…
Попытку бунта прервала хлесткая пощечина:
– Закрой рот, если не хочешь отправиться в замок Защищенных! А ты что уставилась?! Вон отсюда!».
Только чудом я тогда не схлопотала проклятье.
– Боюсь, что мне все-таки потребуются наставления, касающиеся этикета,– проговорила я.
Тригаст кивнул, окинул меня взглядом и внезапно ахнул:
– Где ваши перчатки?!
Я посмотрела на свои голые руки, затем на тригаста Ферхрада, который был столь же поражен, а после ровно проговорила:
– Последняя пара погибла сегодня утром.
– Значит, следовало оставаться в своих покоях,– горячо воскликнул тригаст Альрани.
В его карих глазах зажглись золотые магические искры.
– Боюсь, что мне никто не объяснил важность перчаток,– хмуро проговорила я. – Свое детство и юность я провела с голыми руками, а после…
Альрани ахнул и принялся многословно извиняться. И, одновременно, осыпать меня комплиментами. Глаза-то мои ярче сапфиров и загадочней морских глубин, а губы…
– Не стоит,– сурово произнес Ферхард.
Тригаст Альрани осекся, и мне не довелось узнать, что там с моими губами. Как лепестки цветущей вишни или же как бочок спелого персика?
– Жестокосердный тригаст, как мне вымолить прощение у тригастрис? – покачал головой Альрани, а после легко перешел к делу,– пока вы малы, вашу магию сдерживают путы. Вам не нужны перчатки, но как только путы снимают… Сейчас носить перчатки хороший тон для всех, хотя некоторые этим так же пренебрегают.
Тут Альрани выразительно покосился на герцога, а тот, усмехнувшись, скрестил на груди руки, показывая, что да, он пренебрегает.
– Моей репутации уже ничто не повредит,– проронил Ферхард.
– Ткань, из которой шьют перчатки, обугливается при использовании магии,– тригаст Альрани внимательно посмотрел на меня. – Людям очень трудно рядом с магами и они хотят иметь хоть какие-то гарантии безопасности. И вот появились перчатки, которые как бы сигнализируют «Посмотрите, сейчас этот маг не колдует». Будучи явно взрослой девушкой и появляясь на людях с непокрытыми руками, вы как бы говорите, что готовы колдовать исподтишка, тайно.
– Прошу простить мою невежественность,– я склонила голову.
Мне было действительно стыдно. Посчитав перчатки придурью местных, я даже не попыталась ничего выяснить! Решила, что это часть отношений между мужчинами и женщинами, часть приличий, и все, не стала любопытничать.
– Оставим этот неловкий инцидент в прошлом,– великодушно произнес тригаст Альрани. – Но позволю себе заметить, что если вы видите подобные крючки…
Тут он указал на стену, где уже висела одна пара перчаток:
– Значит, в этом заведении вы можете обнажить руки.
А я вдруг подумала, что мне нужно серьезно изменить свои перчатки, чтобы иметь возможность колдовать, не выдавая себя.
«Держу пари, что подавляющее большинство магов носит именно такие перчатки!», подумала я.
– Итак, тригаст Ферхард, прошу дозволения начать занятие.
Герцог посмотрел на него, затем отрывисто кивнул и перевел взгляд на меня:
– Если тебе что-то не понравится, ты можешь в любой момент покинуть полигон. Тригаст Альрани может быть назойлив, но не стоит принимать это на свой счет. В его краю все такие.
Альрани закатил глаза так сильно, что я испугалась:
– Осторожнее, вдруг так и останется?
Тут Ферхард взорвался смехом:
– Что ж, оставляю вас для занятия.
Черный герцог неспешно вышел и, едва лишь за ним закрылась дверь, как тригаст Альрани хлопнул в ладоши и широко улыбнулся:
– Сначала поговорим!
Всего лишь взмахом руки он создал несколько кресел и, устроившись в одном, мне кивнул на другое:
– Что вы знаете о магии?
– Что это сила, пронизывающая мир,– ровно ответила я.
И с превеликой осторожностью села в кресло.
– То есть, вы ничего не знаете о магии. Наш мир пронизан магическими потоками, сравнить которые можно лишь с нашей кровеносной системой. Вы понимаете меня?
Тригаст резко потерял все свое очарование. Но я, смирив гордость, спокойно сказала:
– Понимаю, тригаст.
И тут же задумалась, почему он со мной на «вы»? Разве тригаст и тригастрис не должны говорить друг другу «ты»? Или к наставнику применимы другие правила?
«Мне нужен подробный урок этикета», простонала я мысленно.
– Обладающие даром делятся на две категории,– продолжил Альрани. – На самом деле больше чем на две, но это сейчас не существенно. Вам важно понять, что есть одаренные с внутренним источником силы.
Тут он положил руку себе на грудь и, склонив голову, с гордостью произнес:
– Как я, например. И есть такие как вы, обладатели стихийного дара.
«Интересно, что лучше?», задалась я вопросом.
– Первокурсники на этой лекции обычно задают глупейший вопрос из разряда «Кем лучше быть»,– Альрани едко усмехнулся,– как будто бы у них есть выбор.
– А те, кто чуть поумней, спрашивают кто сильней?
Маг расхохотался:
– Да, что-то вроде того. Стихийник силен ровно настолько, насколько крепка его связь с родной стихией. Вы, тригастрис Эльсиной, проводник. У вас, безусловно, есть собственный запас силы, но основу вы черпаете из своей стихии. Кстати, как вы думаете, кто вы?
«А какие варианты?! Огонь, вода, воздух и земля? Или…»
– Признаюсь, что не могу ответить на этот вопрос,– честно сказала я. – Сила земли? Но я воздействую на семечко, а не на грунт. Вода?
– Потому что вы – природница, в вас слилось две стихии, земля и вода. Цветочники столь редки именно потому, что чаще всего идет перекос в какую-либо сторону, отчего невозможно использовать обе стихии одновременно. У вас есть вопросы?
Поежившись, я постаралась изгнать появившееся чувство раздражения и спросила:
– Значит, разные группы магов используют разные заклинания?
– Стихийникам вовсе не нужна вербальная составляющая. Только самым слабым и неуверенным в себе,– Альрани едко усмехнулся,– маг стихий должен верить в себя, свою стихию и в свое право повелевать ею. Только в этом случае результат будет идеальным.
Тут я резко вспомнила, как порой уговаривала свою силу сделать то, что нужно мне. Одна только сумочка чего стоит…
«Ох, надо вытряхнуть из нее монеты, а то переварит их еще!».
– На начальных этапах стихийникам помогает воображение. Нужно представить все от начала до самого конца.
А ведь это и правда так. Крессер угрожал разными вещами. И я отчетливо помню ночь, в которой представляла тонкие до невидимости корешки, что скользят по моей коже и укореняются в ней же. Просчитывала, что яд должен не только убивать других, но и снимать болевые ощущения от шипов, что проходят сквозь мою кожу. Я мечтала об этом до тех пор, пока не уснула, а утром… Утром все мое тело было покрыто шипами. До побега оставалось меньше недели – я поверила в себя и свою силу.
– А теперь,– он встал и жестом попросил встать меня,– посмотрим, насколько вы чувствуете свою стихию. Прошу сюда.
В стороне, у стены, стоял стол. Издали я заметила несколько десятков блюдечек с… Семенами?
– Прошу вас назвать мне все известные вам растения.
– Я не смогу, тригаст. Цветы, которые я выращиваю, живут лишь за счет моей магии и без нее существовать не могут. Я знаю, что цветочник должен чувствовать, кто дремлет внутри семян. Но…
– Прошу вас все-таки попробовать,– настоял тригаст. – Берите по одному и проращивайте их, прислушиваясь к шепоту силы.
В общем, из первого семечка у меня получилась какая-то пахучая трава. Удивленный тригаст прикрыл лицо платком и прогнусавил:
– Безобидный ковыль с запахом рифата, как это возможно?!
– Что такое рифат?
– Это болотное растение. Из его клубней получают очень полезный порошок, но запах… Он разъедает легкие, а потому его сборщики и переработчики либо получают огромные суммы, либо отбывают наказание за тяжкие преступления. Убирайте.
Но я не спешила. Как мое растение могло обладать свойствами, о которых я не знала? Подавшись вперед, я чуть принюхалась и горько усмехнулась – для меня ковыль пах смесью двух ароматов. Одеколон моего бывшего супруга и духи столь же бывшей подруги.
– Он пахнет для каждого своим запахом,– проговорила я.
– Вы сможете создать его вновь?
– Да,– уверенно кивнула я.
– Тогда убирайте, я не могу уже больше. Первая половина моей жизни прошла на рифатовом болоте, это невыносимо!
Взяв другое семечко, я постаралась ничего не привносить в него. Дать ему самом распуститься и…
– Давайте вы первая это понюхаете? – попросил тригаст.
– Обычный цветочный аромат,– я с улыбкой смотрела на цветик-семицветик, который забавно шевелил лепесточками,– он не опасен.
«И, к сожалению, не волшебен. Не получится оборвать лепесток и получить все на свете».
– Вот это,– он пододвинул ко мне блюдце. – Попробуйте.
Взяв круглый плотный шарик, я едва не вскрикнула. А после, положив семечко на место, возмутилась:
– Шепот стихии?! Вы, тригаст, шепот от крика отличить не можете?! У меня чуть сердце не остановилось!
Альрани с интересом посмотрел на меня и утончил:
– Так вы поняли? Вы услышали свою стихию?
– Мне кажется, она не говорит со мной, а просто… Просто дарит знание. Я резко, почти болезненно поняла, что у меня в руках Золотнянка Летучая. И что сейчас с этим семечком ничего нельзя делать.
– Да,– потрясенно кивнул тригаст,– развитие происходит в три этапа и на втором магию применять недопустимо. Что ж…
Он медленно убрал все семена в подходящие холщовые мешочки, а после, когда на столе осталась лишь стопка пустых блюдец, медленно проронил:
– На сегодня достаточно. Думаю, я знаю что с вами происходит, но… Мне нужно кое в чем убедиться. Честь имею.
Он повернулся ко мне спиной и, чеканя шаг, покинул полигон.
«Отлично, просто отлично», хмыкнула я про себя. «Мистер я-самый-умный-а-вокруг-все-идиоты! Как же я не люблю такой тип людей».
На полигон заглянула Шайла:
– Проголодались?
Прислушавшись к себе, я отрицательно покачала головой:
– Нисколько. Наверное, я больше хочу пройтись.
– Можно взять мороженое и посидеть в парке,– предложила служанка.
Догадавшись, что она и сама не прочь отведать сладости, я согласно кивнула и добавила:
– Только проследи, чтобы порция была двойная. Не люблю есть в одиночестве!
– А то ж,– подмигнула мне Шайла. – Всегда рада следить за такими вещами!
За десяток минут моя неугомонная служанка навела такого шороху, что для нас накрыли стол в каменной беседке, что стояла над небольшим прозрачным ручейком. Признаться, этот момент меня особенно впечатлил.
– Чего с вами? – Шайла, неловко ерзавшая на мраморной скамейке, проследила за моим взглядом,– воды набрать?
– А? Нет, просто удивилась,– я и себе-то не могла объяснить, отчего меня так поразил источник, а уж Шайле…
– Так ведь герцог,– она пожала плечами,– как ему без своей воды? В подвале дома две скважины, а этот остался со старых времен. Раньше он был прозрачной скорлупкой закрыт, чтобы никто не отравил. Там и там еще колодцы есть, но они испортились.
Подцепив ложечку мороженого, я отправила лакомство в рот и скривилась. Правда, мнение с лица мне удалось убрать и счастливая донельзя Шайла не заметила, что лакомство мне не подошло.
«Колотый лед с сиропом, всю жизнь мечтала», мрачно думала я. «Вот была бы я нормальной попаданкой, сейчас бы как изобрела сливочное мороженое! Но я ведь даже близко не представляю, как и из чего его делали».
– Вку-у-усно,– выдохнула Шайла. – Жалко, что сливочное облачко нельзя самим делать, можно только покупать в лавке диррана Лойера. Но ничего, еще два года и всем можно будет готовить!
– Сливочное облачко?
– Мороженое из сливок, представляете?
«Ура, оно существует!», пронеслось у меня в голове. И тут же стало самой от себя смешно – полгода жила под мостом, работала за копейки и питалась объедками. А чуть обжилась, уже вкусняшек захотелось.
– А почему его сейчас готовить нельзя?
– Патент,– Шайла нахмурилась,– вроде как первооткрыватели чего-либо дают защиту от повтора. Но на рецепты еды и зелий патент не больше трех лет. А если зелье лекарственное и других таких нет, то права на него выкупает король.
– А если мастер зелий не хочет продавать рецепт?
– Значит, по завещанию передаст,– хмыкнула Шайла,– у королевских слуг разговор короткий. Никто не хочет объяснять Его Величеству, отчего не получилось стране пользу принести.
– Понятно,– протянула я.
И малодушно понадеялась, что мне никогда не доведется предстать пред светлыми очами монарха.
«В конце концов мне нечем привлечь его внимание. Повторить изобретения родного мира я не смогу, поразить необычными кушаньями тоже, да и устраивать какие-либо революции не планирую. Буду тихо мирно жить, выращивать растения и заряжать семена Злотнянки Летучей».
И иногда буду плакать по недочитанным циклам книг и непосмотренным фильмам. Кто бы мог подумать, сколько времени я проводила в своем телефоне – мне каждую минуту его не хватает!
– Ох, молодая каддири Эль-Ру выехала,– прошептала Шайла.
– Каддири?! Не тригастрис?
– Так ведь бастард,– шепнула служанка.
Повернувшись, я посмотрела на маленькую девочку в светло-зеленом платье. Она сидела верхом на своем пони, которого вел в поводу невысокий парнишка. Позади этой процессии неспешно следовала немолодая уже женщина с большой корзинкой в руках.
– Может, нам стоит уступить им место? – предположила я.
– Каддири Эль-Ру милый ребенок, она не станет прогонять нас,– Шайла ловко освободила часть стола. – Тем более что она вряд ли слезет с пони, очень редко ей разрешают его оседлать.
– Он болеет?
– Она болеет,– вздохнула Шайла.
И я цокнула, коря себя за глупость. Родовая магия, которая и хочет, и не хочет затянуть бедную девочку в свои энергетические сети.
Через пару минут в беседку поднялась та женщина и Шайла ее представила, как диррани Авайр, гувернантку и целительницу.
– А вы, м-м-м, гостья тригаста Ферхарда, верно? – неприятный, цепкий взгляд диррани мне не понравился.
– Абсолютно,– безмятежно произнесла я.
«Хочешь считать меня постельной грелкой? Считай, все равно через пару месяцев будешь локти кусать», подумала я про себя.
Но в любом случае атмосфера в беседке была испорчена и я встала. Шайла тут же подхватилась на ноги и, посмеиваясь, проворчала:
– Я и забыла, что хоть каддири Эль-Ру мила, ее цепная собака не совсем приятная личность.
Девочка, которую как раз ссаживали с пони, выглядела очень грустной. Она подошла к нам, представилась, выслушала, как меня зовут, и ровным, совсем недетским голосом сообщила, что ей очень приятно.
«Сколько ей? Девять или десять лет?», задалась я вопросом.
Скользнув взглядом по лицу ребенка, я отметила темные круги под глазами, бледные пересохшие губы и общую нездоровую бледность. Зеленцу, я бы даже сказала.
Не позволив себе подумать, я наклонилась, сорвала несколько пучков травы и за несколько секунд заставила их стать цветущим венком, который я и водрузила на голову девочке:
– Корона Цветов для самой красивой девочки в этом парке.
Малышка вдруг рассмеялась и прокружилась вокруг себя. А у меня сердце екнуло – на мгновение показалось, что пара цветов изменили свой цвет и исчезли! Как бы весь венок не развалился, но… Нет, все в порядке. Просто показалось.
– Я вот тоже считаю, что дети должны бегать и прыгать, а не сидеть сложа руки,– шепнула Шайла.
– Не нам решать,– вздохнула я и добавила,– где бы мне раздобыть пару цветочных горшков и землю к ним.
– Я передам ваше распоряжение дирру Сарейми, он заведует парком,– покивала служанка.
И действительно передала – к вечеру у меня в покоях стояло три горшка. И я, старательно фантазируя, выращивала себе помощников. Во-первых, белую леди, которая спасает от яда. Что удивительно, эти цветы исчезали вместе с ядом. Сначала напитывались им, а после таяли, как будто их никогда и не было. Во-вторых… А вот кого еще вырастить, я не знала. Красный цветок жил внутри своего семечка, которое было спрятано у меня в прическе. Синие цветы?
– Вот он, нашелся! Я же его на окне оставила, а он по стеклу вверх полез!
Шайла вытащила того самого цветёныша, которого я вырастила почти случайно. Мне же стало стыдно – я про него совсем забыла!
Что ж, значит, во втором горшке будут синие цветы.
Шайла принесла воды, полила все горшки, а затем как-то так странно время пролетело, что настал ужин. Его принесли в комнату. Почему – никто не сказал, но я не обиделась. И не доела – было «добить» желудок непривычным количеством обильной и сытной еды. Хотя к ужину прилагались зелья… Я все равно не стала рисковать.
Оставшееся до ночи время я провела то пытаясь читать весьма увлекательный любовный роман, то выманивая из сумочки монеты. И то, и другое быстро надоедало. Почему? Потому что плохо получалось! Монеты я обменивала на обломки печенья, а роман… Очень трудно насладиться интересной книжкой, если читаешь практически по слогам!
«Практика, меня спасет только практика», шипела я сама на себя.
К ночи я вместе с героями дошла до спальни. Но сил складывать буквы в слоги, а слоги в слова уже не осталось. А потому, бросив книгу на подоконник, я приняла душ, переоделась в ночную рубашку и нырнула в объятия свежей, чистой постели.
Вообще, я собиралась сладко уснуть и проспать до самого утра, но… Мягкая перина, невесомое одеяло, удобная подушка и легкий, едва уловимый аромат трав довели меня до слез. Икая и размазывая влагу по щекам, я обещала себе что больше никогда не буду ночевать на жестких камнях под мостом. Что в моей жизни всегда будет чистая и удобная постель.
Что в следующий раз, если судьба будет ко мне неблагосклонна, я уйду в лес и выращу себе дом. Из большой сосновой шишки! Ведь, как сказал тригаст Альрани, все дело в уверенности в себе. Что ж, теперь у меня ее предостаточно.
Успокоившись, я крепко обняла подушку и уснула. Завтра новый день. Пусть он принесет что-нибудь хорошее.
«И печенье, внутри сумочки еще звякают монеты…», это была моя последняя мысль.
