Наталья Андреева
Нить Ариадны
– Гемено… что?
– Восстановление девственности.
– Разве такое возможно?
– Технически да.
– Увы! Если бы я не знал, что у нее не первый, это, возможно, прошло бы. Но гимено-как-ее в моем случае не поможет.
– Сделай вид, что не знаешь о прошлом любимой женщины, – пожала я плечами. – Все так делают.
– Но ведь это ничего не изменит, – грустно посмотрел на меня Петь.
– Это верно.
– Знаешь что… Езди на «Бентли» сама.
– Я предложила тебе «Мерседес».
– Я это оценил. Но оставим все как есть.
На этом наш разговор закончился. Я вполне доверяю Петю, но раньше я была бедной и могла предсказать его реакцию на любой свой поступок. А теперь не могу. Мне еще надо его изучить, Петя. Как он поведет себя, когда я стала богатой? И если ничего не изменится, он получит мой золотой пластик.
Третий случай заставил меня задуматься всерьез. Камень в лобовое, повторный запрос пароля… Но вдруг позвонила моя соседка по даче и сладким голосом сказала:
– Ариночка, вы не могли бы продиктовать мне свои паспортные данные?
– Конечно могу!
Я кинулась за паспортом.
– Так… хорошо… А где вы прописаны? – был следующий вопрос.
Я сказала.
– И еще… – соседка замялась. – Мне нужен кадастровый номер вашего участка.
– Кадастровый? Номер?
– Видите ли, сейчас изменились правила, – затараторила соседка. – Мы только сейчас спохватились… Конечно, надо было раньше. Но войдите в мое положение, Ариночка! Нам надо оформлять землю в собственность, а для этого требуется согласие всех соседей!
– Хорошо, я поищу свидетельство на землю.
– Так вы точно теперь владелица всего?
– Всего?
– Я имею в виду имущества Марины Ивановны. Все записано на вас?
– А на кого же?
– А вы уже все оформили?
– Я вступила в права наследства.
– Ариночка, а мы не могли бы встретиться? Мне нужна ваша подпись в заявлении.
– В каком заявлении?
– Что вы не имеете ко мне претензий. Где бы мы могли встретиться? И свидетельство на землю не забудьте.
– Хорошо.
– Я вам еще перезвоню.
Я положила трубку и задумалась. Если вы имеете дачу в деревне Тютькино, у черта на куличках, и в вашем огороде растет бурьян, вас мало волнует, если кто-то узнает его кадастровый номер. Но если у вас двухэтажный особняк со всеми удобствами в заповедной зоне, такие подробности обычно держат в секрете. Уж не решили ли меня обобрать до нитки?
Я вынуждена была вновь обратиться к Петю.
– Правила оформления дачного участка в собственность действительно изменились, – подтвердил он. – А ты хорошо знаешь эту женщину?
– Не очень. Честно сказать, даже не представляю, как она выглядит, – призналась я. – С тех пор как мама сошлась с Егором, я старалась у нее не бывать. Участок она купила давно, но строительство закончилось лет пять назад, уже при Егоре. Я в лицо-то эту женщину не знаю. То есть, знаю, наверное, но…
– У тебя плохая память на лица, – кивнул Петь. – Опасно.
– Ты думаешь…?
– Черт его знает, кто это? Паспортные данные, место постоянной регистрации, кадастровый номер, да еще и образец подписи! Во сколько оценивается дача?
– Петь, я не помню.
– На миллион тянет.
– Миллион долларов?
– Не рублей же. Там земля золотая. А от тебя хотят свидетельство на нее.
– И что мне делать?
– Послать, – пожал он плечами. – Я бы не рисковал.
– Но это же неудобно! Вдруг людям действительно надо?
– Тогда подстрахуйся.
– А ты бы не мог поехать со мной?
– Мог бы. Но какое отношение я имею к твоему имуществу? Мне там ничего не светит.
– Мы раньше ничего не делили на твое и мое.
– А раньше у нас ничего и не было.
– Значит, ты отказываешься?
– Солнышко, с десяти до шести я занят на работе, разве ты забыла?
Раньше он мне никогда не отказывал. Я задумалась крепче.
– А если я назначу встречу на вечер? Часов на семь?
– Слушай, разбирайся со своим наследством сама!
Я хотела с ним поругаться, но вовремя вспомнила, что он меня не любит. Наши отношения вряд ли можно сделать хуже, чем они есть, поэтому какой мне смысл ругаться с Петем?
На следующий день, когда он ушел на работу, я начала рассматривать варианты. Соседка мне еще позвонит. Она обещала. Поэтому я с самого утра начала ждать ее звонка. И готовиться к этому. Вдруг мне на ум пришло:
– Я тебя запомню, сучка! Твоя дача находится на моем участке!
А не происки ли это Павла Юрьевича? Делать мне нечего, поэтому мои мысли постоянно чем-то заняты. Я начала мысленно прокручивать комбинацию. Допустим, мент решил мне отомстить. Что он может мне сделать? Да много чего, ведь на его стороне закон, а я совершенно не разбираюсь в юридических вопросах.
Я всерьез заволновалась. Потом мне в голову пришло мамино любимое: не можешь задушить своего врага – обними! У меня хорошая школа, школа Марины Мининой. Разумеется, Павел Юрьевич не торопится ко мне в объятья, но он ведь смотрел в мое декольте! Мне ни разу не приходилось соблазнять мужчину, потому что раньше мои проблемы решались сами собой. Но Заяц Петь от меня отказался. Следовательно, зажег мне зеленый свет: найди кого-нибудь другого! С женщинами я дружить не умею, они все – мои враги. Почему так? Не знаю.
Иное дело мужчины. Я их, конечно, боюсь, но ведь и другие женщины их боятся тоже. Соседка напугается Павла Юрьевича точно так же, как она напугалась бы Петя. Выбора у меня не было, и я набрала телефонный номер мента. Я разжилась им, еще будучи подозреваемой в убийстве мамы.
– Спиркин слушает, – заскрипело в трубке.
Я испугалась. Надо же! Набрала не тот номер! Какой такой Спиркин? Спиркин мне не нужен.
– Алло! Говорите!
– Мне нужен Павел Юрьевич, – пискнула я в трубку, набравшись решимости добиться у Спиркина номера телефона мента.
– Я вас слушаю, – сердито сказала трубка.
– Павел Юрьевич? – уточнила я.
– Он самый. Кто говорит?
– Арина Петухова.
– Какая еще Арина?
– Помните, вы облили меня водой?
Из трубки раздалось шипение, я даже подумала, что там поселилась змея.
– И у вас… ещщщще… Хватает наглости… – попыталась ужалить меня трубка.
– Да, потому что мне нужна помощь!
– Вас хотят убить? – злорадно сказал мент. – Просто здорово!
– Не убить, а ограбить. Вы что-нибудь про это знаете?
– Послушай с-с-с… щ-щ-щ…
– Сколько?
Кажется, он швырнул трубку, потому что там теперь не было даже шипения. Просто молчание. Я приуныла, но тут мой телефон зазвонил. Я радостно схватила телефон. Хорошо, что людям всегда нужны деньги!
– Ариночка, это опять я, – раздался в трубке сладкий голосок моей соседки по даче. Кажется, на этот раз он был еще слаще. – Извините, что беспокою вас… Вы нашли свидетельство на землю?
Я взяла глубокую паузу, потому что собиралась соврать.
– Да.
– Когда мы можем встретиться?
– Ну… через месяц.
– Милая, через месяц мне придется брать новые справки! – пришла в ужас соседка. – Надо сегодня, в крайнем случае завтра! Другие соседи уже предоставили мне свои данные! Дело только за вами!
– То есть, я могу увидеть их подписи? И паспортные данные?
– А зачем вам это? – подозрительно спросила женщина.
Мне бы очень хотелось увидеть и ее паспорт тоже. И убедиться, что она та самая, за кого себя выдает.
– Как-то все это напрягает, – поежилась я.
– Люди должны друг другу помогать, – выдала она фразу, которую я ненавижу больше всего на свете.
Сколько я ни помогала людям, мне так и не удалось получить в ответ хоть какую-нибудь помощь. Как только я обращалась с просьбой к людям, которые когда-то обращались за помощью ко мне, у них находилась масса предлогов, чтобы мне отказать. Эта фраза самая лживая из всех существующих на свете лживых фраз. Меня пытались обмануть, – это я поняла, как только ее услышала. А соседка меж тем продолжала на меня давить:
– Ариночка, я и так потратила кучу денег, – она заплакала. – Ну, что вам стоит?
Мошенники великолепные актеры – это я знала из Интернета. Им ничего не стоит выжать у жертвы слезу. Я почти сдалась.
– Но я приеду не одна.
– Да с кем хотите!
Хорошо она подготовилась. Выхода у меня не было. Мы договорились встретиться завтра в восемь вечера, в метро. Мне осталось только уговорить Петя или мента.
Разумеется, я начала с Петя. Как-никак он мой муж, а Павел Юрьевич чуть не засадил меня в тюрьму. Я нашла в мобильнике «Петь» и нажала на кнопку.
– Завтра в восемь, – сказала я так, будто собиралась грабить банк.
– Я не могу, – моментально струсил сообщник. – Найди кого-нибудь другого.
– Это будет мужчина, – предупредила я, пытаясь вызвать его ревность.
– Хорошо, только вернись домой не позже полуночи. Если что – звони.
Я еще какое-то время держала в руке молчащую трубу. Итак, Петь мне отказал. Может, обратиться в частное охранное агентство? Но полиция-то надежнее! Если это и в самом деле мошенники, то Павла Юрьевича они испугаются и навсегда от меня отстанут.
И я во второй раз набрала телефон мента.
– Спиркин слушает.
Господи, опять какой-то Спиркин!
– Мне нужен Павел Юрьевич.
– Опять ты, Петухова! Слушай, у тебя все дома? Или ты колешься? Все вы, богемные люди, наркоманы.
– Но я не… Я нигде не работаю.
– Вот я и говорю: пахать на тебе надо, тогда колоться бросишь.
– Вы Павел Юрьевич?
– Он самый!
– У меня к вам дело, – набралась я решимости.
– А ты упрямая. Ну, чего тебе?
– Меня хотят ограбить.
– Жалко, что не убить.
Он шел по улице, я слышала ее шум: мимо проезжали машины. Мы были с ним тет-а-тет, не считая улицы, и он мог позволить себе хамить. Выбора у меня не было, и я решила терпеть.
– Вы можете поехать со мной в одно место?
– Неужто в цирк? – весело спросил он.
– В метро.
– И что мы там будем делать?
– Я поставлю подпись в одном документе, а вы сделаете так, чтобы женщина, которая его привезет, испугалась.
В трубке раздалось какое-то бульканье. Мне показалось, что он пьет воду и давится.
– С тобой не соскучишься, Петухова! – сказал, наконец, он. – Мне что, надо сделать зверское лицо?
– А оружие у вас есть? – с опаской спросила я. Все-таки речь шла о пистолете!
– А как же!
– Вы не могли бы его с собой взять?
– Боюсь, что нет, – в трубке опять раздалось бульканье.
– Почему?
– Потому что, если при мне будет пистолет, а ты по-прежнему будешь нести пургу, что неизбежно, я тебя точно пристрелю!
Я совсем забыла, что он не Петь. Бедненький: нервы ни к черту.
– Хорошо, – сдалась я. – Пусть будет только удостоверение.
– Я что, должен его предъявить?
– Да.
– Контролеру в метро?
– А оно дает право на бесплатный проезд? Тогда да. И контролеру тоже. Но проезд я вам могу и оплатить. Я ведь теперь богата.
– Поэтому ты и отстала от жизни, Петухова. Метро, небось, видишь только в кино. Нам сейчас дают безлимитный талон на проезд.
– Это хорошо или плохо?
В трубке захрюкали. Сомнений не было, он смеялся!
– Скажи спасибо, что у меня сегодня хорошее настроение, – подтвердил мою догадку Павел Юрьевич. – Задержали опасного преступника.
– Да, это весело, – согласилась я. – Так вы мне поможете?
– А совесть у тебя есть?
– Не знаю, – честно ответила я. – Мне всегда казалось, что да.
– Какого ты о себе хорошего мнения! – совсем развеселился Павел Юрьевич. – Слушай, а это интересно… Куда я должен приехать, чтобы напугать несчастную женщину?
– Почему несчастную?
– Потому что она вынуждена иметь дело с тобой!
Я назвала станцию метро и добавила:
– Завтра в восемь. Вечера, не утра. Не перепутайте.
– Ты совсем дура? Или меня держишь за дурака?
– Если вы плохо учились в школе, это еще не значит, что вы дурак.
– А почему ты думаешь, что я плохо учился?
– Потому что вы мент! Ой, простите. – Опять забыла про паузу! Ляпнула, не подумав!
– Тем не менее тебе нужна моя помощь, – ехидно сказал он. – Что же ты не обратишься в министерство финансов, Петухова?
– А при чем здесь министерство?
– Там умники сидят.
– Я туда обращусь, когда моя проблема будет экономической. Но сейчас вопрос жизни и смерти, поэтому я и обратилась к вам! – выпалила я. – Так вы придете завтра к метро?
– Приду. Хоть одно доброе дело сделаю, – вздохнул Павел Юрьевич. – Хотя мне бы очень хотелось увидеть твой труп. Это доставило бы мне массу положительных эмоций.
– Разве менты должны так говорить?
– Ты что, записываешь это на диктофон? – заорал он. – В таком случае запомни: от взятки я отказался!
– Ничего я не записываю! Нельзя же быть таким мнительным!
– От тебя всего можно ожидать, – пробурчал он. – Ты, Петухова, ловко умеешь устраивать свои дела. Посмотришь – цветок просто, а не женщина. Губки бантиком, попка краником, все при ней. Но ты, Петухова, используешь людей в своих интересах. Таких, как ты, еще поискать…
– Так вы придете к метро? В последний раз спрашиваю. Мне надо знать наверняка.
– Ладно, приду.
– Спасибо, – сказала я и дала отбой.
Мне стало чуть легче, хотя я и не была в нем уверена. В Павле Юрьевиче. Мне редко попадались такие же обязательные люди, как я сама. Честно сказать, вообще не попадались. Ариадна Петухова – единственный экземпляр абсолютной человеческой глупости.
Я подумала вот что: если он не придет, то и я не буду спускаться в метро. А если соседка мне позвонит, не буду брать трубку. Не буду и все. Конечно, это нечестно, а соседка ли она? У меня нет этому доказательств, следовательно, меня не в чем упрекнуть. Я сказала, что приеду не одна, и если мой компаньон меня подведет, значит, главное условие договора нарушено. В метро можно не спускаться.
Уф!
Я всегда ищу оправдания, если меня что-то смущает. Одного мне мало, я ищу их много. Максимальное число возможных оправданий. Весь остаток дня я сомневалась, и пришедший с работы Петь даже спросил:
– Что с тобой?
– Ничего.
– Ты морщишь лоб и шевелишь губами. С кем ты разговариваешь?
– Ни с кем.
– У тебя что, начинается шизофрения? – заботливо спросил Петь.
– А тебя бы это устроило?
– Почему меня могло бы это устроить? – Петь никогда не сдается. Сколько бы вопросов у меня ни возникало, он готов ответить на все. Я вышла за него замуж, потому что у него ангельское терпение. Так же божественно, как покойный Егорушка врал, Заяц Петь может терпеть. Это главный талант моего мужа.
– Если меня упрячут в психушку, ты станешь богатым человеком. И сможешь жениться по любви.
– Но я уже женился по любви, – внимательно посмотрел на меня Петь. То, что он никогда не делает в этом случае паузу, меня не удивляет. Мы женаты пятнадцать лет, за пятнадцать лет и обезьяну можно научить чему угодно. Про паузы он знает, я ему говорила. Я ему много чего говорила, вот он и научился.
– Вот и хорошо. А то завтра у меня свидание, – весело сказала я.
– Свидание? – удивился Петь.
– Но ты же отказался со мной пойти.
– И ты нашла кого-то еще?!
– А что тебя удивляет?
– Ты же абсолютно не умеешь разговаривать с людьми. Не умеешь просить помощи. Словом, не умеешь общаться. Всякое общение тебе противопоказано. И ты кого-то нашла!
– Вообще-то он не хотел, – замялась я.
– Вот удивила! – рассмеялся Петь.
– И не факт, что придет.
– Ничего себе свидание! Обычно не приходят женщины.
– Ты же знаешь, что я случай из ряда вон.
– Да, – кивнул Петь, – ты уникальна… – на этот раз он сделал паузу. – Я передумал. Пожалуй, я пойду с тобой.
– Ты с ума сошел?! – испугалась я. – Представь себе картину: он пришел! И ты пришел.
– Кто он? – требовательно спросил Петь.
– Он из милиции, – важно ответила я. – То есть, теперь уже из полиции.
– Ты обратилась в частное охранное агентство? Молодец, сообразила!
– Это не стоило мне ни копейки. Он вовсе не из агентства.
– Тогда откуда?
– Я же тебе сказала: из полиции.
– Арина, ты меня пугаешь!
– Не беспокойся, у него даже оружие есть.
– О господи! – Петь взялся за сердце.
– Все будет хорошо.
– Очень сомневаюсь.
– Ты не можешь пойти со мной. Ты уже отказался.
– Позвони ему и отмени встречу.
– Это невозможно, – торжественно сказала я.
– Почему?
– Невозможно, и все.
– Я понял, – грустно улыбнулся Петь. Оказалось, он все-таки способен ревновать. Я слишком богата, чтобы меня отпускать на свидания.
– Я приеду домой не позже полуночи, – успокоила я мужа. – Как и обещала.
– Это-то меня и пугает.
– Почему?
– Когда ты куда-то опаздываешь, ты ведешь себя как сумасшедшая. Дай мне другое слово.
– Какое?
– Что позвонишь мне.
– Конечно позвоню!
– Ты будешь мне звонить каждый раз, как непредвиденные обстоятельства будут менять твои планы. Если ты вдруг поймешь, что не успеваешь домой к полуночи, ты мне звонишь. Договорились?
– Да.
– Нет, я все равно не успокоюсь. Он в порядке, этот мент?
– В каком смысле?
– Насколько у него крепкая нервная система?
– Крепкая, – заверила я. – Он облил меня водой.
– О господи! – повторил Петь. – Сидела бы ты дома. Дай мне телефон соседки, я сам с ней поговорю.
– Ты не можешь подписать документы, потому что дача моя.
– Мне давно надо было научиться подделывать твою подпись! – в отчаянии сказал Петь.
Чем дольше я с ним разговаривала, тем больше у меня возникало сомнений. Он точно изменился, когда я стала богатой. Я еще не до конца поняла, в чем это выражается, но он ДРУГОЙ. Он теперь по-другому говорит, по-другому смотрит. Даже ходит, и то по-другому. Поэтому я резко замолчала и ушла в маленькую комнату. Вскоре туда пришел и Петь.
– Ты обиделась? – ласково спросил он и стал меня целовать.
Я не обиделась, поэтому с удовольствием ему ответила. Мы любили друг друга, и нам было хорошо. Я совсем его не боялась.
Шли годы. А когда мастер понял, что натворили сделанные им куклы, он пришел в ужас. Люди охотно в них играли, оказалось, что зло их очень даже забавляет. Гораздо больше, чем добро. Добро было скучным, и, в отличие от зла, оно требовало постоянной работы души, а люди сделались ленивы. И помогли им в этом искусно сделанные мастером игрушки. Ведь он был по-настоящему талантлив. Глядя, как его талант помогает умножению зла на земле, кукольник решил все исправить. Он решил разорвать договор с дьяволом…
Свидание
Когда я сказала Петю, что иду на свидание, я сказала это без всякой задней мысли. То есть, это не могло считаться свиданием. Скорее деловая встреча. Я иду в метро подписать документы. Но ведь сопровождать меня будет мужчина! Следует ли любую поездку в сопровождении мужчины называть свиданием? Я крепко задумалась.
В любовных делах у меня мало опыта, хотя все и называют меня красавицей. Должно быть, все они врут. Лично я не вижу в зеркале ничего хорошего, когда по утрам чищу зубы. Выпученные глаза, перекошенный рот, подбородок и щеки в зубной пасте, я чищу зубы согласно инструкции, долго и тщательно, пока не закончится моя песня. Стоматологи рекомендуют включать любимую музыку и таким образом отслеживать положенное для чистки зубов время. Иначе во рту останутся бактерии. Я не люблю бактерий, потому что не совсем понимаю, что это такое, а все непонятное вызывает у меня страх, кроме того, я тщательно соблюдаю любые инструкции. Положено так положено. Пять минут, пока длится моя любимая песня, я наблюдаю в зеркале перепачканное зубной пастой чудовище.
Когда я была маленькой, мама называла меня не иначе как «зеленая крокодилица». Этим она намекала на то, что я страшненькая. Мне и самой не трудно было об этом догадаться, раз я жила рядом с такой красавицей. Стоило только подойти вместе с ней к зеркалу. Сразу становилось понятно: вот красавица, а вот чудовище. Мама в выражениях не стеснялась ни письменно, ни устно. Когда ей говорили:
– Какая у вас красивая дочка!
Она морщилась:
– Не надо меня утешать.
В общем, я выросла с мыслью о том, что я уродина. И продолжаю с этой мыслью жить. А мужчины… Мужчины любят красивых женщин. Я это знаю не только из фильмов и книг, но и из собственного опыта. У моей мамы всегда было огромное количество поклонников. Меня они щипали за щечку, говоря при этом:
– Как же ты похожа на маму.
Должно быть, в утешение. Хотя на папу я совсем не похожа.
Кроме Петя я ни с кем не ходила на свидания. Он у меня единственный. Был, есть и будет. Таких женщин, как я, на свете, наверное, больше нет. У каждой было хотя бы два мужчины. Первый и все остальные. У меня, можно сказать, ни одного. Я вроде как женщина, а вроде как и нет. Это трудно объяснить. Сексом за меня словно бы занимается кто-то другой, в такие моменты сознание мое отключается. Петь говорит, что у меня это здорово получается, заниматься сексом, но откуда ему знать, раз у него нет других женщин кроме меня? Или есть? Дальше я говорю себе: стоп! «Любовницы моего мужа» тема запретная. Он говорит, что их нет. И не делает паузы. А я вспоминаю обезьяну, которую за пятнадцать лет всему можно научить. Петь гораздо умнее обезьяны. Поэтому: стоп!
О сексе я думаю всегда. Мое тело готово к любви в любое время суток. У меня никогда не «болит голова», месячные я переношу легко, то есть практически не замечаю. Петь говорит, что моя половая конституция сродни мужской. Вечная готовность и ненасытная жадность. Наверное, если бы я так не боялась мужчин, то стала бы проституткой. Поэтому я никогда и не пыталась найти работу. Мое призвание мне понятно, так же как и невозможность его осуществить. Я предпочитаю смотреть на мужчин издалека, а утешаюсь Петем.
И вот вам сюрприз: у меня свидание! Первая моя реакция была нормальной: что надеть? Одеваюсь я просто, что значит удобно. У меня нет туфель на высоченной шпильке, в которых ноги подгибаются. Видела я таких женщин! Идет крючком, точнее, не идет, а ковыляет, спотыкаясь при каждом шаге. Лично я удобство предпочитаю красоте. Поэтому у меня нет коротких облегающих платьев, которые при ходьбе задираются чуть ли не до трусов. Нет шляп, которые может унести ветер. В тот единственный раз, когда я по просьбе мамы надела треклятую шляпу на ипподром, я так и просидела весь день, держась за ее поля. Так что мама раз десять спросила:
– Что с тобой?
– Ничего, – отвечала я, вымученно улыбаясь и не отрывая рук от шляпы.
Это был ужасный день! С тех пор я ненавижу скачки. Слова «лошадь» и «ипподром» вызывают у меня икоту. Я лучше умру.
Вечером я вручила маме шляпу со словами:
– Это было ужасно.
– А по-моему, тебе идет. Зря ты вышла за болвана Петухова, на тебя многие сегодня смотрели. Зачем было так спешить? Впрочем, я была такой же дурой. Замуж, Аришка, надо выходить по расчету.
– Даже если у тебя много денег? А зачем?
– Затем, чтобы почувствовать себя женщиной, а не…
Мама не договорила. Это, видимо, была одна из ее фантазий, потому что она и во второй раз собралась замуж не по расчету, а по любви. Или по чему-то там, чего я не знаю. Расчета в Егоре не было никакого. Его глаза говорили сами за себя. Каждая женщина, которая в них смотрела, машинально лезла в карман за кошельком. Кроме меня, но я не женщина, я уже об этом упоминала.
Весь день мои мысли были заняты предстоящим свиданием, а к вечеру я решила, что это никакое не свидание, и оделась как обычно. В свитер и джинсы, а сверху накинула длинную норковую шубку с огромным шиншилловым воротником, поскольку собиралась ехать на общественном транспорте, а на улице было холодно. В самом деле, мне надо спуститься в метро, и не ехать же к метро на «Бентли»? Это показалось мне неприличным, и я даже не подумала о том, что должна вернуться домой к полуночи, иначе превращусь в тыкву. А ведь Петь меня предупреждал!
В общем, я с самого начала стала делать непростительные ошибки, что в итоге привело к катастрофе.
Все началось в маршрутке, где я поругалась с водителем. У меня талант портить отношения со всеми, кто попадается мне на пути, поэтому продавцы ближайших к моему дому магазинов ждут моего появления с ужасом. Я и сама иду туда, сгорая от стыда, но надо же мне что-то есть? Водитель маршрутки видел меня впервые в жизни, но от меня, кажется, идут флюиды агрессивности. Едва я открыла дверь, он заявил:
– Сдачи нет!
– Я еще даже кошелек не достала! – возмутилась я.
– Да у тебя на лице все написано! Меньше тыщи нет!
Я залилась краской. Сколько раз давала себе слово, что мелкие деньги всегда должны быть под рукой! Не надо было весь день думать о свидании! И что на него надеть! Надо было думать о деле!
– Езжай на такси! – сказал водитель.
– А я хочу на маршрутке!
Я сказала так вовсе не из вредности. Из всех мужчин на свете я больше всего боюсь таксистов, потому что среди них чаще всего встречаются маньяки. Так пишут в Инете. Я НИКОГДА. Слышите? Никогда не езжу на такси! А меня ведь сегодня ждут двое! Одна в метро, а другой у входа в это метро. Мне просто необходимо туда доехать!
Плюхнувшись на ближайшее свободное место, я достала из сумочки кошелек с тайной надеждой, что там завалялась хотя бы сотня. Увы!
– А кредитки вы не принимаете? – пискнула я.
– Она еще и издевается! – взвыл водитель. – А ну вылезай!
– Дайте сдачу! – не сдавалась я, суя ему тысячную купюру. Забыла сказать, что проезд стоил сорок рублей.
– Поедем мы, наконец, или нет?! – заорал кто-то.
– Я не поеду, пока мне не заплатят! – отрезал водитель.
– Я вам даю деньги!
– Это не деньги!
– Как так не деньги?
– Здесь не банк!
– А предъявите вашу лицензию?
– Что-о?!!!
Я подумала, что он меня сейчас убьет. А ведь я еще даже от дома не отъехала! Ничего себе, начинается мое свидание!
– Люди, давайте скинемся дамочке на проезд? – сказал какой-то парень, по виду студент. – Кто сколько может?
– Да, а то мы так никогда не поедем, – вздохнула сидящая рядом женщина.
Народ дружно полез в кошельки.
– Не надо! – запротестовала я. – Проще дать мне сдачу!
– Проще тебе морду набить, – буркнул кто-то в конце салона.
– О чем только люди думают? – раздался слева тихий вздох.
Мне стало так стыдно, что я на время онемела. Водитель, стиснув зубы, взял ссыпавшуюся в ладонь мелочь и со злостью надавил на газ. Маршрутка, дребезжа, понеслась к метро.
– Оставьте мне свои телефоны, я разменяю деньги и раздам вам всем долг, – сказала я на весь салон.
Кто-то фыркнул, а инициатор сбора денег в мою пользу откровенно заржал.
– Ну, нет у меня мелочи! – взмолилась я. – Что, никто из вас не попадал в такую ситуацию?
Салон молчал.
– Как будто я одна такая. Давайте я вам всем по тысяче раздам. У меня безвыходная ситуация, а мельче денег нет.
Салон молчал.
– Вы что, все немые? Не немые: я слышала. Вы просто жадные. Что, мало по тысяче? Давайте я раздам вам по две.
– Да замолчишь ты или нет? – не выдержал кто-то.
– Я, между прочим, приношу вам свои извинения. За ту неловкую ситуацию, в которую я попала.
Я в третий раз произнесла слово «ситуация», хоть и в сочетании с разными прилагательными, но моя мама-писательница, будь она жива, меня бы убила. Но меня заклинило на ней, на этой ситуации. Бац! Четвертый раз!
– Мне ужасно неловко. Из-за меня вы потеряли время и…
– О господи! – взвыли сзади. – Шеф! Притормози, я сойду!
– И в самом деле, погода хорошая, можно и прогуляться, – раздалось слева.
– До метро метров двести осталось.
– И пробка.
– Еще минут десять минимум в одной машине с этой… – простонал сидящий рядом с водителем мужчина.
– Погодите… Я вам всем должна, – я полезла в кошелек. – Сейчас я раздам вам деньги.
– А вдруг она мошенница? – спросил кто-то.
– Да нас, похоже, снимают скрытой камерой! – сказал студент.
– Точно! – подтвердили справа. – Дамочка с телевидения, там все такие дурные!
– Актриса, не иначе!
– То-то я думаю: где ж я ее видел?
– Эй, шеф, тормози!
– Правильно! Нечего вторгаться в нашу частную жизнь!
– А потом покажут в передаче «Розыгрыш»…
– В криминальных новостях…
– То-то она лицензию спросила…
– Я вовсе не с телевидения! – возмутилась я.
– Ага! Заливай!
Водитель ударил по тормозам. Бугай в кепке, сидевший ближе всех к выходу, дернул за ручку двери, которая с лязгом открылась.
– Вот ваша тысяча, – попыталась я сунуть ему в карман купюру.
– Да иди ты…
Он спрыгнул в грязный снег. Во все стороны полетели ошметки. За ним дружно посыпались остальные. Каждому я пыталась всучить деньги.
– Вот, возьмите…
Но никто почему-то не брал. Только студент, махнув на прощание рукой, и то не мне, а куда-то в сторону, сказал:
– Привет городу Барнаул! Ира, я тебя люблю!
И спрыгнул в снег. Я подумала, что все они сумасшедшие.
В конце концов мы с водителем остались в салоне одни. Он чего-то ждал. Я так и не поняла чего.
– Мы едем? – спросила я после долгой паузы. – Я опаздываю.
– Ну, ты и стерва! – сквозь зубы сказал он и надавил на газ с такой злостью, что я подумала, маршрутка пошла на взлет.
Мы, дребезжа, понеслись по обочине. Он наплевал на все правила дорожного движения и под угрозой лишиться лицензии поспешил от меня поскорее избавиться. Как я его понимала! Я и сама мечтаю от себя избавиться, но за последний год в нашей семье уже два трупа. Это похоже не эпидемию. И я изо всех сил борюсь с заразной болезнью.
Минут через пять водитель маршрутки так надавил на тормоз, что я чуть не ударилась лбом о стойку.
– Приехали! Вылезай!
– Спасибо.
– Чтоб тебя… – он грязно выругался.
Я решила не обращать на это внимание, потому что боялась опоздать. Надо спешить, день и так не задался. Хотела было оставить чаевые, раз никто не взял у меня злосчастную тысячную купюру, но побоялась. Мужчина и так не в себе. Сигарета в его руке дрожит. Нервничает, должно быть. Бедняга! Я поспешила к метро.
Павла Юрьевича на месте еще не было, но я этому только обрадовалась. Ненавижу, когда меня ждут. Лучше уж я подожду. Чтобы не попадать больше в такую нелепую ситуацию (вот заклинило!), я подошла к газетному киоску и разменяла деньги. А чтобы опять не кричали «здесь вам не банк», купила мамину книгу. Мне дали сдачу, но пришлось купить еще и мороженое, чтобы в кармане была мелочь. Я подошла к метро и тут заметила бугая в кепке, из моей маршрутки. Я метнула в урну мороженое и кинулась к нему. Он заорал дурным голосом, а я стала совать ему пять рублей мелочью:
– Вот, возьмите! Спасибо, что выручили!
– Да отстань ты от меня! – орал бугай.
– Нет, возьмите! И не думайте, что я плохая! Я разменяла деньги! Берите!
– Отцепись, сука!
Но я держалась за него крепко.
– О господи! – взвыл бугай. – Да что я тебе сделал?!
– Вы меня выручили, и я хочу отдать вам долг!
– Что ж ты меня позоришь? – он стал озираться по сторонам.
– Берите деньги!
Монеты, которые я пыталась сунуть ему в руку, упали на каменные плиты и, покатившись, зазвенели. Краем глаза я заметила молочную кляксу возле урны. Я и в нее не попала! Ну что за день сегодня!
– Что здесь происходит? – услышала я знакомый голос.
Рядом стоял Павел Юрьевич.
– А вот и полиция! – искреннее обрадовалась я. Бугаю, кажется, стало плохо.
– Я ничего не делал! – завилял хвостиком он. – Не знаю, что этой психопатке от меня надо! И регистрация у меня есть! Просто я паспорт дома забыл!
– Какие-то проблемы? – рядом с нами остановились патрульные.
– Все в порядке, я из уголовного розыска, – Павел Юрьевич полез в карман за удостоверением. Патрульный вытянулся и отдал ему честь. – Сержант, займитесь этим, – Павел Юрьевич кивнул на бугая.
