Наталья Александровна Цикоза
Ёжик
Пролог
– Марвел, мне конец?
– Да, сир, я не в состоянии сделать что-то ещё. – Старик склонил седую голову, в бессилии разведя руки.
Он был одним из тех немногих, что не боялся гнева правителя Салании. Да король и не гневался вовсе, он устал от боли, которая скручивала все внутренности в тугой узел при каждом приступе, а они случались всё чаще. Когда боль ослабевала, он думал о любимой жене, с которой вскоре предстояло встретиться. Он ждал этой встречи добрых двадцать лет, поэтому давно уже не боялся смерти.
Рядом с кроватью больного толкались придворные, а на краю постели сидела фаворитка, комкая в руках влажный платочек, не решаясь поднять глаза на своего господина и покровителя. Хошур не любил слёз, и все знали об этом. Он обвёл взглядом присутствующих, нахмурился. Тут же бесшумно приблизился старший советник, поймав вопросительный взгляд короля, отрицательно качнул головой. Король тяжело вздохнул, устало прикрыл глаза.
– Все вон, – произнёс совсем тихо, но его услышали.
Мрачные, будто тени, придворные устремились на выход. Сегодня они были наряжены в траур, все, словно он уже умер.
– Ступай, Фрэя, я не хочу, чтобы ты дожидалась моей кончины. Тебе отписано графство Вифар, поезжай туда, поживи, пока не утихнут сплетни…
Женщина рухнула на колени, хватаясь дрожащими руками за пальцы короля, и, заливаясь слезами, забормотала слова благодарности.
– Уходи, – выдохнул тот уже раздражённо. А когда за женщиной закрылась дверь, усмехнулся: – Марвел, я просил оставить меня.
– Сир, простите, но…
– Иди, обещаю, я не умру до приезда Камаша.
Старик поклонился и тоже оставил покои правителя.
– Ёжик, ты здесь? – Хошур поднял веки.
– Да, сир, – тихо, чуть не шёпотом откликнулась девушка, выходя из-за портьеры. Несколько бесшумных шагов – и свет от слабого светляка вырвал из сумрака её хрупкую фигурку. Она в отличие от остальных была одета в брюки и светлую блузку, затянутую корсетом, не изменяя своим пристрастиям в одежде даже в этот день.
– Как всегда не выполняешь мои распоряжения. – Улыбка чуть тронула его бледные губы. – Куда собралась?
– Не знаю, сир, может, в королевство Герру. – Девушка сделала ещё шаг, и король заметил покрасневшие глаза, которые она, впрочем, быстро отвела.
– Герру… Там не любят ведьм.
– Я ненадолго, – зло усмехнулась, – только найду одну мразь…
– Безумная, мне ты уже не поможешь, а сама погибнешь! – король даже сделал попытку приподняться, и голос его окреп от негодования.
Он знал, что запрещать что-либо этой упрямой бестии бесполезно. А она вбила себе в голову, что сможет справиться с Глизом – его отравителем, хитрым и изворотливым политиком, что не побрезговал замарать собственные руки убийством правителя сопредельного королевства. Бутылку вина они распили вместе за ужином, вот только Глиз готовился к этому ужину больше года, постепенно приучая свой организм к отраве. Приближённый Наркана – правителя Герру, он выполнял его приказ, но какое дело было девчонке до политики. Этот гад отравил её друга, подло, несправедливо, и не заслуживает прощения. И она позаботится, чтобы он умирал так же медленно, мучительно и неотвратимо, как это уже шесть дней происходит с королём. Сегодня с утра она говорила со старым Марвелом, предлагала влить свои силы, все, если потребуется, только за призрачный шанс, что король будет жить, но…
Кристина целый день курсировала по своей спальне не в силах придумать, как можно помочь другу, да, она ведьма и изо всех сил поддерживала короля, но… И опять это проклятое «НО». Поддерживать жизнь, тем самым дольше продлевая мучения, человека заменившего ей отца, нет, больше она не будет этого делать.
– Девочка, иди сюда, маленькая. – Хошур приподнял ослабевшую руку, и девчонка, метнувшись к кровати, подхватила её, прижав к груди. – Ну куда ты собралась, глупая, тебе не справиться с ним. Скоро приедут сыновья, я хотел, чтобы ты присмотрелась к Анвару. Если вы понравитесь друг другу, я благословляю ваш брак заранее, пока есть время. Не фыркай, он хороший, да и трон ему не светит, всё, как ты хотела. Маленький ёжик, – он ласково осмотрел её лицо, задержался на каштановых прядях, выбившихся из причёски, на выразительных серых глазах и улыбнулся, – знаешь, когда ты рядом, мне не так больно.
– Сир, вам не больно, потому что Марвел дал наркотик, а я не смогла вам помочь. – Она отвернулась, смахивая вновь покатившиеся слёзы.
– Отец! – Дверь с грохотом распахнулась, и к кровати стремительным шагом приблизился Камаш, старший сын правителя и первый наследник короны. – Отец, я привёз мага, очень сильного. Мы справимся!
Мужчина метнул недовольный взгляд на девушку, и она, аккуратно опустив руку больного на одеяло, отошла. Если есть шанс, пусть попробует, а ей пора в дорогу. Но она не успела скрыться в тени.
– Ёжик, ты даже не останешься на похороны? – чуть грустно усмехнулся король.
– Нет, сир, хочу помнить вас живым. – Едва сдерживая подступившие слёзы, она дёрнула головой, прощаясь, и скрылась в потайном коридоре.
– Ёжик? – Недоумённо перевёл на короля взгляд сын. – Она вообще кто? Постой… Это же та самая?
Глава 1
Я подскочила от грохота посуды, сонно потёрла глаза. Опять мать упилась, вон свалилась со стула, видимо, уснула прямо за столом. Пришлось подняться, некоторое время ушло, чтобы растолкать пьяную женщину и с горем пополам довести до кровати, снять её ботики, кое-как закинуть ноги на постель и прикрыть покрывалом. Хорошо, что сегодня пила одна, не пришлось отбиваться от пьяного мужика, как это было прошлой ночью. И не ночевать у старушки в соседней квартире. Бабушка всегда выручала меня, ну и я не оставалась в долгу: раз в неделю мыла у неё полы, каждый день ходила за хлебом и за лекарствами, когда потребуется. Нет, она вовсе не была бездетной, вот только сын с дочкой приезжали навестить лишь раз в месяц да пенсию забирали, не всю, оставляли на самые нужные продукты, лекарства и мне за труды. Ага, те, что «за труды», я тратила на конфеты и печенье. Старая женщина, она так радовалась сладостям и меня угощала… А дома… Мать давно не работала, часто приходили гости, приносили выпивку и кое-какие продукты. Готовить я научилась рано, благо мне подсказывали, как, сначала соседи, а потом я и сама где-то услышу, что-то прочитаю. Да и мама, когда не валялась без чувств, учила. Когда-то она прекрасно готовила и вообще была самая красивая. Я гордилась ею, пока не завёлся у неё очередной ухажёр… Тогда я узнала, что такое наркотики, мне было около восьми. Каким-то чудом маме удалось, как она выражалась, «соскочить с иглы». И к наркотикам она больше не притрагивалась, зато начала пить, много и долго. Мы с ней давно уже переехали из светлой большой квартиры, которая досталась ей в наследство от родителей, в малосемейку – малюсенькую квартирку с такой же малюсенькой кухонькой. Я старалась проводить дома как можно меньше времени, задерживалась в школе, шла на тренировки по художественной гимнастике. Это единственное, что осталось от той спокойной жизни, когда мама не пила. Потом учила уроки у бабушки-соседки, училась хорошо, учителя хвалили, но кому бы я могла похвастаться оценками? Матери было всё равно, а отца у меня никогда не было. Вот и приходила только за тем, чтобы покормить мать, убраться да поспать.
Но зато уже целый год, как у меня появилась тайна. На свой двенадцатый день рождения я, как и в предыдущие дни, стояла перед платяным шкафом с большим зеркалом, вделанным в него, – единственное из мебели, что мы перевезли в эту квартирку. Он был старинным и громоздким, продать не получилось, вот и забрали. Так вот стояла, расчёсывала волосы, которые решила отрастить, кстати, они были мне уже ниже плеч, каштановые и густые, как у мамы. Через зеркало бросила взгляд на постель: спит и не поздравила меня с днём рождения… опять. Я глубоко вздохнула и вдруг увидела, как зеркало пошло рябью, а потом там появилась моя копия, вот только одежда как из исторических фильмов да волосы гораздо длиннее. Моя копия помахала мне руками и, улыбнувшись, произнесла: «С двенадцатым годом тебя!»
– Ты кто? – растерялась я.
– Я Крис, а тебя я знаю, я уже год за тобой слежу, вот только раньше не могла с тобой говорить. Показываться могла, но мать запретила… – она грустно вздохнула. – А сегодня её во дворце нет, вот я и решила тебя поздравить. А твоя опять?.. – она сочувственно кивнула мне за спину.
– Опять, – вздохнула я, как-то очень легко принимая необычную гостью.
– Зато она тебя не порет, – снова вздохнула девочка, – а меня за любую провинность…
– Постой, – я вдруг поняла, что мы не просто похожи, она словно моя сестра-близняшка, – а как ты это делаешь? – Я обвела рукой зеркало. – И почему мы так похожи?
– Похожи, потому что мы астральные близнецы, даже имена созвучные, но из разных миров. А как делаю… Моя мать – ведьма, как и твоя…
– Мама не ведьма! – возмутилась я.
– Да постой, не сердись, я всё сейчас объясню. Твоя мать – ведьма, но не инициированная. Что-то сломало её инициацию, возможно, предательство любимого, вот и пьёт она, потихоньку убивая себя. Она, похоже, у тебя светлая. – Девочка прищурилась, разглядывая женщину на кровати. – Такие или сразу погибают, или вот…
– Она умрёт? – тихо спросила я, вытирая слёзы.
– Не знаю, я эту тему ещё не проходила. – Девочка сочувственно покачала головой. – Но я спрошу у фолианта, в нём столько знаний, найдём мы, как помочь твоей маме. – Вдруг весело подмигнула Крис.
– Ты про дворец говорила, ты принцесса? – вдруг вспомнила я.
– Нет, что ты. У короля только два принца. А моя мама – дворцовая ведьма. Ну, понимаешь, когда лекарь помочь не может, или кто-то не хочет к нему обращаться, стыдно там, или ещё чего, они к ведьме идут, мы немного иначе помогаем. – Она сверкнула своими серыми глазами, и на секунду мне показалось, что они засветились, я даже рот от удивления открыла.
– Видала, и это у меня ещё полной силы нет! – Кинула она на меня горделивый взгляд.
– Здорово, – выдохнула я, – у меня так, наверное, никогда не получится.
– Вероятно, – вновь погрустнела девочка, – у меня сила пришла с первой кровью. Слушай, а зачем ты перед зеркалом так сильно выгибаешься и ногу поднимаешь, как бродячие артисты?
– Это гимнастика, я в секцию хожу ещё с садика. – Теперь и мне было чем гордиться.
– Красиво получается, я пробовала, только у меня ничего не получилось, больно…
– Ой, да получилось бы. Больно, конечно, но только сначала, зато когда связки растянутся… – Я подмигнула своей копии. – А хочешь, учить тебя буду?
– И я вот так же смогу?
– Ну, это как стараться будешь.
– И я тебя могу учить, как сборы травяные делать, и ещё кое-каким хитростям.
С тех пор у меня появилась тайная подруга, почти сестра. Мы делились радостями и горем, победами и разочарованиями. А ещё мы учились. Я изучала травы, их свойства и сочетания, странную письменность того мира, законы и порядки, немного придворный этикет. По настоянию Крис зубрила ведьмовские заговоры и даже несколько важных, по мнению подружки, заклинаний. Но самое прикольное – это теория магии. Играя словами, переставляя их в заклинаниях, мы добивались чего-то необычного. Правда, практиковаться приходилось только Крис, у меня-то силы не было.
Зато подружка уже через месяц села на шпагат, что я считала своим личным достижением. А ещё она с удовольствием изучала те предметы, что нам преподавали в школе.
И вот мой тринадцатый день рождения. За этот год я много чего узнала о том странном мире, похожем на сказку. Сейчас же держала в руках торт в ожидании подруги. Ведь мы астральные близнецы и день рождения у нас один на двоих. Жаль только, что подружка сможет лишь полюбоваться тортиком.
Она проявилась в зеркале и привычно помахала мне рукой:
– Кристинка, привет. Ой, какой тортик! – Бровки домиком и жадный взгляд, прикованный к лакомству.
– Крис, а у вас есть что-то типа портала или, я не знаю… Хотела тебе его передать… у нас ведь сегодня день рождения.
– Слушай, можно попробовать, только не так… – девочка задумалась, – передать ты мне не сможешь, но если нам удастся поменяться местами… чтобы случайно не сместились грани миров… Помнишь заклинания перемещения, не знаю сработает ли с зеркалом…
О смещении граней я уже знала. Учёные мира Крис давно доказали, что нельзя безнаказанно бродить между мирами. Особенно таким, как мы, – близнецам. Если мы окажемся в одной точке, всё равно где, в том мире или у нас, – взрыв, как минимум, два трупа и природные катаклизмы в обоих мирах на несколько лет, пока мировое равновесие не устаканится.
– Сработает, – уверенно произнесла я, – только надо изменить формулу… Точно, и почему раньше мы не додумались до этого? Смотри… – Я поставила торт на стол и схватила листок бумаги, принялась наносить на него изначальную формулу перемещения, спасибо нашему преподавателю математики, который научил легко оперировать формулами.
Крис с той стороны зеркала уже подхватила мою идею и, устроившись на полу, делала то же самое карандашом на желтоватом листе бумаги. Закончили мы почти одновременно и как по команде показали листы друг другу. Оказывается, мы уже и мыслили одинаково, внимательно проверили формулы друг у друга с поправкой у каждой на свой мир, ошибиться нельзя.
– Ну что? – несмело спросила я подругу. – Рискнём?
– Я боюсь, – прошептала девочка.
– Чего?
– А вдруг… получится.
Рассмеялись мы одновременно, однако, когда приложили руки к стеклу зеркала, совмещая ладони, дрожали обе. Древняя формула заклинания, произнесённая одновременно, – и головокружительное падение в бездну. Ах, если бы тогда я знала, что натворили мы с подружкой, поменявшись местами.
Глава 2
Я лежала около зеркала на каменном полу, прикрытом ветхим тонким ковром, и смотрела в открытое окно на звёздное небо. Головокружение ещё не прошло, и я пережидала его, осматривая комнату.
– Кристинка, – послышался издалека слабый голос.
Повернула голову и увидела подружку, лежавшую в таком же состоянии, что и я, только по ту сторону зеркала. А ещё у неё были волосы гораздо короче, чем прежде, и глаза подведены карандашом, и одежда… забыв о головокружении, я вскочила.
– Похоже, Кристинка теперь ты, – еле слышно прошептала.
– Ага, – отозвалась та, ошарашенно глядя на меня, – получилось?
– Точно! – взвизгнула я. – У нас получилось!
– Получилось, – эхом отозвалась близняшка, к чему-то прислушиваясь, – только я силу не чувствую, кажется…
Об этом мы не подумали. Разумеется, чтобы не произошёл сдвиг, магический фон должен оставаться на том уровне, на котором был. Значит, мы всё сделали верно, вот только радости это не прибавило. И девочка по ту сторону, похоже, думала о том же.
– Крис, – коснулась я зеркала, – мы что-нибудь придумаем, ты научишь меня…
Я много чего хотела сказать, успокоить её и себя, пообещать, что как только пойму, как, мы вновь поменяемся… только не успела.
Дверь с грохотом отворилась, и в комнату влетела высокая, удивительно красивая женщина, вот только лицо её было искажено гневом. Я даже сделать ничего не успела, как почувствовала хлёсткий удар по щеке. Меня никогда не били, пусть мама и пила, но никогда не позволяла себе поднимать на меня руку. Женщина вновь замахнулась, но на этот раз я увернулась от пощёчины. Она удивлённо посмотрела на то место, где я только что стояла, вновь на меня и сузила глаза:
– Так значит… Что ж, мне следовало сделать это ещё год назад, – прошипела совсем по-змеиному, она больше не казалось мне красавицей.
Подняв руки над головой, направила на меня скрюченные пальцы и зашептала. Древний язык я знала недостаточно хорошо, просто не успела толком выучить, но боковым зрением видела, как Крис в моей комнате зажимает себе рот руками, а из её глаз текут слёзы. Поймав мой взгляд, ведьма резко мотнула головой, и зеркало пошло трещинами.
– Не-е-ет!.. – кажется, наш с Крис вопль слился в один звук, а дальше – темнота.
Я резко подняла голову от грохота посуды, открыть глаза была не в силах, «опять мама…» – додумать не успела, рядом кто-то зашипел, и грохот повторился. Наконец подняла тяжёлые веки – лежу на каменном полу, кисти рук связаны за спиной. Спиной ко мне по полу, нанося мелом пентаграмму, ползёт женщина Что за хрень! Я присмотрелась: в основном символы были понятны, но не все, и пентаграмма сложная, из пяти пятилучевых звёзд. Крис несколько раз в качестве примера рисовала мне нечто подобное, не такое сложное, правда… надо вспомнить, для чего они… Тошнота усиливалась, руки затекли. И вдруг в голове как вспышка – отъём силы, пять пятилучевых звёзд, встроенных в пентаграмму силы… Это меня что, как овцу растили для заклания? Нет, не меня, конечно, Крис, но сейчас это я лежу в центре пентаграммы, а во мне, где-то внутри, сила молодой ведьмы, которую отнимут, и, если я правильно помню, вместе с жизнью. Стараясь не издавать ни звука, я подтянула колени к груди и просунула ноги над верёвкой, связывающей руки, на запястьях, конечно, останутся ссадины, ну да ерунда, сейчас главное – освободиться. Несмотря на мешающуюся длинную юбку удалось сделать задуманное. Я замерла, даже глаза прикрыла, потому что ведьма вдруг застыла, к чему-то прислушиваясь. Резко обернулась, но, видимо, её устроило недвижимое тело в центре пентаграммы. А я сквозь ресницы видела здоровенную книгу, с которой она, похоже, и срисовывала символы. Потихоньку зубами ослабила верёвку, теперь останется только освободить из неё руки.
Между тем ведьма закончила, поднялась на ноги и, держа перед собой раскрытую книгу, принялась читать вслух формулу, невольно я мысленно повторяла за ней. Нет, она не читала, она учила, старалась запомнить. В моей голове зашевелились мысли: «Если это формула отъёма силы одной ведьмы у другой, значит, стоит переставить это слово вот сюда, и…
– Очнулась? – прервал мои умозаключения довольный голос ведьмы. – Тогда, пожалуй, начнём.
– Мама, – неуверенно позвала я.
– Да, милая, спрашивай, я отвечу на три твоих вопроса.
– Зеркало, моя подруга.
– Зачарованного зеркала больше нет, ни здесь, ни в мире твоей подружки. Вообще-то я слышала, что во дворце императора Машрана вроде бы существует такое, но не уверена. Да это и не важно, во-первых, в том мире найти ещё один подобный артефакт не реально, а во-вторых, скоро тебе ничего уже не будет нужно, – она сочувственно улыбнулась.
– Почему, мама?
– Почему? Сила, детка, мне нужна сила, много силы! Я и родила-то тебя для того, чтобы по приходу времени воспользоваться. Думала ещё порастить тебя, но ты, дрянь любопытная, решила, что можешь расходовать мою силу на общение с подружкой. Когда ты спрашивала меня об этом в прошлом году, я запретила тебе показываться ей, а что я застала сегодня?! – с каждым новым словом её голос звучал всё громче от негодования.
– Тогда третий вопрос, ма-ма, – я буквально выплюнула последние звуки, но женщина лишь усмехнулась, вопросительно подняв одну бровь, – зачем тебе столько силы?
– А это правильный вопрос, малышка. – Она присела рядом и ласково провела по волосам. – Власть! Когда я избавлю королевство от Хошура и его отпрысков, никто не сможет помешать мне править королевством.
– А… – начала было я, но меня бесцеремонно перебили.
– Довольно! Я обещала ответ на три твоих вопроса, ты их получила, а теперь не мешай мне закончить ритуал.
– И всё же, – тихо произнесла я, – дочку не жалко?
– Нет, – ответила она безразлично, вновь заглядывая в книгу.
Ведьма подошла ближе, обхватив за плечи, вздёрнула наверх и, вперившись в меня глазами, заговорила, я вторила ей. Секундное удивление в глазах женщины сменилось довольством: похоже, я делала то, что она и планировала, вот только я вставляла свой вариант формулы, внешне мало отличный от оригинала, но с каждой новой «ошибкой» в её глазах мелькало недовольство. Однако остановить ритуал она не могла, а потому только морщилась. Понимание, что произошло, её накрыло, когда все слова были сказаны и сила старой ведьмы потекла в меня полноводной рекой. Жар поднимался внутри нестерпимый, и я закричала, мне вторил лишь утихающий хрип ведьмы. Сознание угасло вместе с последним вздохом женщины, когда-то очень красивой, а сейчас представляющей из себя чуть ли не мумию.
Глава 3
Боль в правом плече заставила вскрикнуть. Я с трудом разлепила глаза. Мрачные каменные стены, два чадящих факела, от которых света едва хватало, чтобы разглядеть систему ремней, фиксирующих мою руку. Вторая привязана к лавке, на которой я сидела. Здоровенный мужик в кожаном фартуке поднял вопросительный взгляд от колеса, что держал своими лапищами, куда-то мне за спину и крутнул колесо. Вновь пронзительная боль, похоже, в уже вывихнутом суставе.
– Имбецил пузатый, отпусти, больно же! – вырвалось у меня.
Мужик уставился на меня удивлёнными глазами:
– Чё? – И снова мне за спину глянул.
Проследить его взгляд я по понятным причинам не могла, а потому только мотнула головой, сбрасывая с ресниц выступившие слёзы:
– Да что ж у вас за мир такой, где детей то убить пытаются, то покалечить. Развяжи, говорю, руку сломаешь.
– Чё? – вновь выдал пузан в фартуке.
– Чё-чё, через плечо да коромыслом по горбушке, чтоб не болтались колотушки, – выдала я на одном дыхании высказывание бабули-соседки, которое когда-то очень веселило меня.
– А что такое коромысло? – услышала я мужской довольно приятный голос. – И имбецил? Объясни, пожалуйста.
– О, самое время для задушевной беседы, – выдохнула я, пытаясь совладать с болью, хотела язвительно, но получилось как-то устало, перед глазами расплывались радужные круги.
Мужик вновь взялся за колесо, а я поняла, что уже не в состоянии дышать от дёргающей боли в плече. Но тот просто ослабил ремни, однако стало ещё хуже, закусив губу, я застонала. Большая тень заслонила свет, видимо, подошёл второй, тот, кто говорил со мной. Я поморгала, пытаясь избавиться от слёз, и подняла на него глаза. Очень широкий в плечах, с наполовину седыми волосами, забранными в хвост, внимательные глаза, при таком освещении непонятно какого цвета, одежда довольно богатая… Между тем мою пострадавшую руку попытались извлечь из ремней, и я со свистом втянула воздух. Мужчина стоял перед лавкой, на которой я располагалась, сложив на груди руки, и рассматривал меня со странным выражением лица.
– Я жду ответы, – сказал спокойно.
– Невероятно, вы и вправду хотите поговорить об умственной недоразвитости вашего помощника? Сейчас? – несмотря на всё я фыркнула.
– Палача, – пояснили мне.
Кажется, я открыла рот от удивления, боль чуть отпустила, и потихоньку я начала соображать.
– Чё? – вновь вставил мужик в фартуке.
– Поправь девочке плечо и можешь быть пока свободен. – Кинул на него взгляд благородный.
Тот склонился надо мной, но я отпрыгнула от него, каким-то образом оказалось, что встала так, чтобы этот благородный был между нами.
– Не прикасайся, я сама! – выдохнула, придерживая больную руку.
– Но… – Растерянно посмотрел мужик, на моего собеседника.
– Ступай, – приказал и развернулся ко мне, наверное, начальник палача. – Ты сможешь сама вправить вывих?
– Я? Ну, в теории я знаю, как… – почувствовала, как щёки заливает краска, и запнулась, опустив глаза.
На моё здоровое плечо опустилась тяжёлая рука, принуждая сесть, я не сопротивлялась. Почему-то мужчине хотелось довериться, хоть я и понимала, что это с его согласия мне выкручивали сустав. Он аккуратно положил тёплую ладонь на больное плечо, чуть погладил его.
– Хар выполнял свою работу? Зачем же было его оскорблять? – Мужчина так и не убрал руку, а я вздохнула, собираясь ответить, что просто было очень больно, но в этот момент он дёрнул мою конечность так, что в лёгких внезапно кончился воздух. Я не смогла даже закричать. – Сейчас, сейчас всё пройдёт, сустав встал на место. – Принялся ощупывать меня этот садист. – Ну что, двигать рукой сможешь?
– Чёрт, больно-то как, – сипло прошептала я, сминая здоровой рукой лацкан его камзола, и когда только успела схватить.
– Потерпи пару минут, сейчас пройдёт, – как-то задумчиво повторил мужчина, глядя на мои пальцы, мявшие его наряд.
– Да, я знаю, так всегда бывает, – прошептала я, чувствуя, как по виску катится холодная капля.
– У тебя многовато странных знаний. – Услышала задумчивое.
– Что вы хотите? – Я с трудом заставила себя разжать пальцы.
– Правду, девочка, мне нужна вся правда. Ты копия дочери ведьмы, но не она, верно?
– Больше, чем копия, – прошептала я и вновь почувствовала, как по щекам заструились слёзы.
Зеркала нет, и в нашей квартире тоже, я не вернусь домой… больше не увижу свою маму, бабулю, к которой так привыкла, тренера, одноклассников… никого. Я подняла глаза на ожидавшего пояснений мужчину. Своим признанием я смогу навредить только себе.
– Я расскажу, только, прошу, пообещайте, что от вас король не узнает обо мне.
– Почему? – Мгновенное удивление сменилось настороженностью.
– Мне надо разобраться… та женщина, мама… – Я нервно облизала губы. – Она говорила о власти, я не хочу наводить панику, её ведь уже нет, и… В общем обещайте! Я понимаю, что вы тут расследование ведёте, я всё расскажу, но… – недоговорила, умоляюще глядя на мужчину и неосознанно потирая больное плечо.
Внезапно тот улыбнулся.
– Я обещаю, от меня король ничего не узнает. – Он развязал шёлковый шарф, которым была повязана его шея, и принялся фиксировать больное плечо. – Рассказывай.
И я рассказала, о другом мире, о себе и о необычной подружке. Я рассказала всё, ему хотелось довериться, и я, забыв об осторожности, говорила и говорила. Он слушал, иногда хмурясь, а иногда улыбаясь. Не перебивал и не останавливал. Наконец я дошла до того момента, как очнулась здесь, и замолчала, отведя глаза.
– Прости, девочка, мне стоило предупредить своих людей, чтобы не торопились с твоим допросом. – Он потянулся, чтобы погладить меня по голове, а я, резко выдохнув через нос, подскочила.
– Ну знаете… – возмущённо засопела.
– Ты прямо как маленький ёжик, – усмехнулся мужчина, – так же смешно фыркаешь и сопишь.
– Сир, – раздалось от дверей, – прошу прощения, но…
– Сир? – Я перевела взгляд на замершего на лавке в расслабленно-задумчивой позе мужчину. – Вы…?
– Да, маленький ёжик, я король. И заметь, о себе ты мне рассказала сама.
– Разумеется, – мои плечи опустились, я присела рядом с ним. Кому я тут душу изливала…
– Сир, у вас встреча, вы просили напомнить.
– Да, Бирож, идём. – Он поднялся и направился к двери, а я уставилась на мягкое кресло, обитое красным бархатом, что стало видно, когда дверь в коридор отворилась и вошёл стражник с факелом, таким же чадящим, как и те два, что уже горели здесь.
Дверь закрылась, оставляя меня одну. Боже, да я ведь в пыточной! Обвела взглядом жуткие приспособления и поёжилась. Почему-то раньше, когда я говорила с королём, мне это не приходило в голову, а ведь наверняка мои тринадцать лет не так уж и мало для этих мест, и меня вряд ли здесь считают ребёнком. Стало совсем жутко, да ещё и рука разболелась…
– Леди, – раздался от дверей грубоватый мужской голос, – вас приказано проводить. – В помещение вошёл охранник.
Я безропотно поднялась, конечно, меня сейчас посадят в камеру, а если его величеству станет скучно, то я к его услугам.
Но я ошиблась, руки мне не связали и грубо не толкали, а очень даже вежливо указывали дорогу, и на этом спасибо. Я брела сопровождаемая воякой, даже не замечая, куда иду. Холодные, мрачные коридоры, ступени наверх, снова коридоры… Я бездумно смотрела на серые плиты пола и, лишь когда они сменились ковровой дорожкой, вздрогнула и подняла голову. Я находилась в коридоре, довольно широком и светлом. Стены здесь были украшены картинами и множеством светильников, в которых горели магические огоньки. О них я знала от Крис, она показывала мне. Невольно задержала шаг, но никто не торопил, давая возможность осмотреться. Я оценила богатое убранство коридора дворца, необычные наряды на тех, несомненно, благородных господах и дамах, что смотрели на меня с полотен талантливых мастеров. Бросила быстрый взгляд на молчаливого сопровождающего, он чуть поклонился.
– Меня зовут лейтенант Бирож. Леди, я состою в дворцовой страже. Его величество Хошур Третий приказал сопроводить вас в гостевые покои. В вашей прежней башне… нужен ремонт, так что… – Мужчина развёл руками.
– Спасибо, – промямлила я тихо и вновь занялась осмотром портретов. Хотелось спросить о многом, к примеру, почему меня не отправили в камеру, или что за люди изображены на этих прекрасных полотнах, или что со мной будет дальше. Но я продолжала идти молча, боясь до дрожи в коленях выдать свою иномирскую неосведомлённость.
Вскоре передо мной распахнулась одна из множества боковых дверей, и офицер отступил в сторону давая мне возможность пройти первой. Дверь за моей спиной аккуратно закрылась, я вновь осталась в одиночестве. И что теперь? Я, находясь в каком-то подобии прострации, осматривала богатую, добротную мебель, стены, задрапированные красивой бледно-зелёной с золотом тканью, мягкий, пушистый ковёр под ногами, небольшой камин с резным узором. Здесь же находилось ещё две двери. Мне было не по себе от осознания того, что я в другом мире, во дворце… а ещё по телу разливалась слабость, как после долгой болезни, надо бы присесть, но между мной и ближайшим креслом располагался светлый ковёр, и я всё не решалась ступить на него. Позади открылась дверь, резко обернувшись, я увидела двух девушек, застывших в проёме, а потом мир опрокинулся и погас.
