Наталья Александрова
Поющая раковина Одиссея
Комната была незнакомая, незнакомая постель…
Память возвращалась постепенно.
Марина вспомнила, что находится сейчас в приморской гостинице, что находится там одна, потому что Глеб все еще не приехал…
А потом вспомнила вчерашний вечер и странную женщину в развевающихся шелках, со странным именем Ариадна… вспомнила, как Ариадна привела ее в заброшенный отель, а сама исчезла…
Все это было так странно, так неправдоподобно, что Марина подумала: наверняка это ей приснилось. Спала так крепко, от морского воздуха такой сон напал…
Конечно, это был сон…
Удивительно подробный, реалистичный, яркий, наполненный деталями, но – сон.
В жизни такого просто не бывает…
Она приподнялась на кровати – и тут на прикроватной тумбочке увидела красивую, изящно изогнутую морскую раковину с нежной перламутровой изнанкой.
Ту самую раковину, которую она нашла в своем сне…
Значит, это был не сон. Значит, это правда, что она была в том отеле. Пошла туда вечером с незнакомым человеком, потому что была на грани отчаяния из-за того, что Глеб снова не прилетел.
Она потянулась к телефону. Ничего, кроме вчерашнего, больше никаких сообщений от Глеба.
Она перечитала еще раз. Ну да… Андрюша слаб, я не могу его оставить… Не звони.
Во всех сообщениях он просил ее не звонить. В реанимацию – нельзя, но не сидит же он все дни и ночи в реанимации?
Насколько Марина знала, туда вообще не пускают. Переживает за сына… что ж, это понятно, но…
Она все-таки позвонила. Ответил издевательский женский голос, что телефон выключен или находится вне действия сети. Выключил телефон, чтобы не ругались врачи и медсестры?
Внезапно она жутко разозлилась. Какого черта? Ведь он сам предложил ей поехать в отпуск к морю!
Ведь она и думать не смела о таком! Правда, путевки нашла она, предложили со скидкой, только нужно было выкупить как можно скорее. Она позвонила ему, изложила ситуацию. Выкупай, сказал он, я тебе потом на карточку деньги переведу.
Не перевел, тут же убедилась она, проверив свой счет в банке. До поездки все как-то ее отвлекало. Они и виделись-то гораздо реже, чем обычно, Глеб говорил, что много работы, хотел закончить проект до отпуска.
Она посчитала про себя – получалось, что виделись-то всего три раза. Когда были в турфирме с паспортами, потом зашли пообедать, и только было Марина хотела спросить насчет денег, как нате вам, пожалуйста, появилась Женька Коноплева!
«Привет, – говорит, – подружка, как поживаешь, давно не виделись!»
Точно, Марина хотела сказать, с самого окончания школы не виделись, да и в школе не больно дружили. Но неудобно стало вдруг ни с того ни с сего на человека набрасываться.
Хотя Женька всегда была девка противная. Такая вся из себя, считалась первой красавицей в школе. Куда Марине за ней, да не больно-то и хотелось.
И Женька на нее внимания не обращала. А тут вдруг сама подошла, чуть обниматься не полезла, за стол к ним подсела без приглашения. Ну, пришлось Марине ее с Глебом познакомить.
И потом стало не до разговоров, потому что Женька всю беседу на себя перевела. Оказалось, стала она блогершей, да так успешно, что больше пятидесяти тысяч подписчиков.
Марина из вежливости поинтересовалась, о чем Женька пишет в своем блоге.
«О разном всяком, – сказала Женька, смеясь, – можешь ссылку посмотреть».
«Надо больно», – подумала Марина, тщательно следя, чтобы эта мысль не отразилась на лице.
А Женька, зараза этакая, видела же, что люди сидят вдвоем и столик выбрали в стороне от других, стало быть, хотят поговорить без помех.
Вроде бы помнила по школе, что не была Женька полной дубиной, до которой такие тонкости не доходят. Глеб, однако, слушал Женьку внимательно, вопросы задавал по существу. Та вроде бы интересно рассказывала про путешествия, про то, как бывает в разных местах, и все потом в своем блоге описывает.
А когда наконец Женька отвязалась, то уже кофе принесли, а потом Глеб на работу заторопился.
Так Марине и не удалось ему про деньги напомнить.
Так что получается, что она отдыхает сейчас вдвойне за собственные деньги… Хорошо, что мать не узнает…
Мысль о матери помогла отвлечься от мыслей о Глебе.
Марина встала, приняла душ.
В голове окончательно прояснилось, но она все еще не могла определиться, что с ней случилось накануне вечером.
Перед ее глазами нет-нет и появлялся ночной сад… массивное темное здание отеля… залитые лунным светом коридоры и комнаты… силуэт Ариадны в струящихся серебристых шелках, словно сотканных из лунного света…
И – пропасть, усеянная, как зубами дракона, обломками скалы, о которые бьются безжалостные волны…
Все это было слишком ярко и реально, чтобы быть сном, – и в то же время слишком неправдоподобно, чтобы быть реальностью.
Марина оделась и спустилась к завтраку.
Свободных столиков не было, обычно она завтракала рано и теперь растерянно огляделась.
Вот кто-то махнул рукой, и она подсела к господину средних лет, с круглым приветливым лицом, с круглой блестящей лысиной, в круглых позолоченных очках.
В довершение образа на шее у этого господина красовался галстук-бабочка – красный, в крупный белый горошек.
– Садитесь, садитесь! – проговорил господин, освобождая для Марины часть стола. – Вы только вчера приехали?
– Нет, два дня назад, – ответила Марина, улыбнувшись в ответ.
– Третьего дня? – переспросил он.
Марина кивнула, подумав, что так сейчас никто не говорит. Бабушка говорила, кажется… Впрочем, такой старомодный оборот вполне подходит к образу этого господина, с его очками и бабочкой… Марина невольно улыбнулась.
– Надо же, а я вас еще и не ждал… – проговорил он вполголоса и взглянул поверх очков.
Марина взглянула недоуменно: что он хотел этим сказать? Почему вообще он мог ее ждать? Или это такой способ заигрывания?
– Мы разве знакомы? – спросила Марина недоуменно.
– Пока – нет, – проговорил господин в бабочке, затем придвинулся к ней, пригнулся, опасливо оглянулся и проговорил вполголоса:
– Лючия де Ламермур расцвела в этом году раньше, чем обычно.
Марина отшатнулась, удивленно уставилась на своего соседа и переспросила:
– Какая Лючия де Ламермур?
Сосед, кажется, тоже удивился ее словам.
Он отстранился, оглядел Марину, поправил бабочку и проговорил смущенно:
– А вы разве не… ох, извините, я, кажется, ошибся!
– Видимо, да…
Марина увидела, что освободился стол в углу зала, извинилась, взяла свою тарелку и пересела туда, напоследок бросив взгляд на господина с бабочкой.
Тот что-то озабоченно читал в своем телефоне. Марина пожала плечами и занялась завтраком. Потом, ожидая кофе, снова взглянула на дисплей телефона.
Ничего. Она отстучала сообщение, буквально дергая себя за руку, чтобы оно не получилось сердитым. У него ребенок болен, он переживает, это понятно, но ей-то что делать?
«Дорогой, прошу тебя, напиши подробно, что с твоим сыном и какие у тебя планы. Я волнуюсь и скучаю».
Перечитала, вздохнула и нажала кнопку, чтобы отправить. Тут же мобильник пискнул, оповещая, что пришло сообщение.
Марина дрожащими руками схватила телефон, который так прыгал в ее руке, что не сразу удалось прочитать.
Сообщение было от матери.
«Как отдыхается? Погода хорошая?»
Марина только по приезде сообщила ей, что все нормально, гостиница хорошая, море теплое. И теперь вот мать интересуется. Ее можно понять.
Вместо ответа Марина послала ей фотографию куста, что цвел возле входа в гостиницу, писать что-то не было желания. Куст был хорош: большой, усыпанный неизвестными белыми цветами, в общем, производил впечатление.
После завтрака она вышла на крыльцо. Солнце светило вовсю. Мимо пробегали торопившиеся на пляж отдыхающие, кричали дети, смеялись взрослые. Все радовались морю, солнцу, никому не было никакого дела до Марины.
«Что ж, – невольно подумала она, – в этом есть положительный момент». Что ей делать сейчас? Пойти на пляж? Но там столько народу, лучше потом, когда хотя бы мамаши с детьми уйдут.
Она пошла по тропинке через сад гостиницы. Тут везде были сады, что-то такое прочитала Марина в проспекте, что в этом месте удивительный климат, мягкий и влажный, что очень хорошо для растений. И верно, сейчас, поздней весной, все вокруг цвело.
Марина снова горестно вздохнула, но тут же одернула себя. Нет, она не станет поддаваться плохим мыслям.
Ночью сад при гостинице казался огромным и таинственным, казалось, что его населяли какие-то сказочные создания. Сейчас это был самый обычный парк, развесистые деревья тянулись к свету, вдоль дорожки цвели яркие цикламены и петунии, стойкими солдатиками выстроились столбики львиного зева – красные, белые, розовые.
Тропинка стала понижаться, она вывела Марину за ограду парка, и впереди распахнулось море – огромное, усеянное белыми кудрявыми барашками волн.
Тропинка стала крутой, она сбегала по каменистому склону к узкой полоске пляжа.
Марина спустилась по ней, осторожно ступая, и пошла вдоль моря по плотному сероватому песку, между облизанных волнами валунов и обломков скалы, похожих на выпавшие зубы престарелого дракона.
Невольно она пошла вправо – туда, где над морем нависал обрыв, на краю которого стояло трехэтажное здание, по углам украшенное островерхими башенками.
В самом облике этого здания ощущалось запустение, медленное, но неуклонное умирание…
Ну да, это ведь тот самый заброшенный отель, в который минувшей ночью Марину привела странная женщина в развевающихся шелках, с необычным именем… правда, ночью, в волшебном лунном свете, это здание казалось величественнее и загадочнее…
Марина предпочитала не думать о том, что было ночью, старалась уверить себя, что это был всего лишь сон… но ноги сами привели ее к этому отелю… Она смотрела на него снизу, приходилось задирать голову, чтобы разглядеть само здание.
Впереди, под самым обрывом, суетились какие-то люди.
Когда Марина оказалась достаточно близко к ним, она увидела, что они что-то укладывают на носилки.
Тут навстречу Марине шагнул мужчина в форме охранника отеля, с узкой полосочкой рыжеватых усов под унылым носом, выставил вперед руки в испуганном и в то же время запрещающем жесте, проговорил озабоченно:
– Не ходите туда, нельзя!
– Почему? – спросила Марина. – Что случилось?
– Ничего особенного… – Он отвел глаза.
– Тогда почему нельзя?
Мужчина не успел ответить, потому что в это самое время его окликнула властная, рослая женщина лет пятидесяти, с тщательно уложенными платиновыми волосами, которые не смог растрепать даже порывистый морской ветер:
– Феликс, подойди, помоги! Ты видишь…
Она не договорила, но мужчина уже метнулся к носилкам.
И Марина сделала несколько шагов в том же направлении.
Теперь она смогла разглядеть всю сцену.
Двое рослых парней в голубой медицинской униформе укладывали на носилки что-то безжизненное и бесформенное, тщательно укутанное мятым белым полотнищем, может быть, всего лишь простыней. Феликс помог им, они взялись за ручки, подняли носилки и понесли в ту сторону, где стояла Марина.
Феликс семенил рядом с носилками, то и дело поправляя сбившуюся простыню.
Когда они поравнялись с Мариной, он быстро и недовольно взглянул на нее и проговорил сквозь зубы:
– Я же просил вас… говорил, что сюда нельзя…
Марина нерешительно попятилась, чтобы не стоять на пути санитаров с носилками.
В это время один из них споткнулся на скользком камне, чертыхнулся, стараясь сохранить равновесие. Носилки накренились, Феликс подскочил к ним, чтобы поддержать.
Край простыни сполз, и Марина увидела лицо.
Это было женское лицо, которое показалось ей знакомым, – высокие скулы, четкие темные линии густых бровей, глубокая складка у переносицы…
Ну да, эта женщина была удивительно похожа на портрет, который Марина видела ночью в отеле…
Только у женщины на портрете был строгий, пристальный, внимательный взгляд – а широко открытые глаза покойницы смотрели в небо с ужасом и удивлением, как будто перед смертью она увидела что-то неожиданное и невероятное.
Носилки выправились.
Феликс поправил простыню, закрыв мертвое лицо, покосился на Марину и прошипел:
– Я же просил… уходите же отсюда! А впрочем, что уж теперь… – и он махнул рукой, засеменил дальше рядом с носилками.
Женщина с властным голосом и платиновыми волосами прошла мимо, делая вид, что Марину не замечает, хотя едва не коснулась ее рукавом светлого пиджака. А может, и правда не заметила, что ей какая-то одинокая отдыхающая, у нее заботы поважнее.
Марина огляделась.
Все люди, которые только что суетились вокруг мертвого тела, как-то незаметно разошлись, теперь она была одна на берегу, только море горестно вздыхало, и волны одна за другой набегали на песок и тут же отступали, возвращались в родную стихию.
Марина хотела тоже уйти, но ноги сами принесли ее на то место, где только что лежал труп. Песок на этом месте был истоптан множеством ног, рядом валялись каменные обломки с острыми краями, на одном из них Марина разглядела темное расплывшееся пятно и невольно зябко поежилась.
Несомненно, это была кровь…
Что она здесь делает? Зачем она сюда пришла? Но какая-то сила не давала ей бежать от этого места без оглядки.
Она запрокинула голову и увидела прямо над собой, очень высоко, островерхую башенку… одну из тех башенок, что украшали фасад старого отеля.
В той стене башни, которая смотрела на море, был узкий проем…
Марина вспомнила, как ночью подошла к двери, откликнувшись на зов своей странной, загадочной спутницы, и только в последний момент остановилась.
Не просто остановилась, вспомнила она, ее предупредил голос из раковины.
Если бы не это, именно ее, Марину, несли бы сейчас на носилках два равнодушных санитара.
Марина вспомнила, как осторожно выглянула – и увидела за этой дверью разверзшуюся пропасть, бушующее море и оскалившиеся каменные обломки на берегу…
Выходит, та женщина, которую только что унесли на носилках, открыла ту дверь и шагнула вперед.
И рухнула на скалы…
Марина побледнела.
Она поняла, что могла бы быть на ее месте.
Она еще раз оглядела берег…
И вдруг ей показалось, что рядом, среди камней, что-то неясно блеснуло.
Она подошла, наклонилась…
Среди обычных камешков был один особенный. На первый взгляд невзрачный, матово-белесый, он привлек Марину каким-то особенным молочным свечением.
Сама не зная зачем, Марина сунула его в свою сумку и пошла наконец прочь от этого несчастливого места.
Марина неторопливо шла по приморскому променаду, думая о странных и пугающих событиях минувшей удивительной ночи и сегодняшнего утра.
Тут требовалось поразмыслить обо всем спокойно, разложить все по полочкам, как говорила в свое время бабушка.
Она купила у парня в ларьке стаканчик мороженого и села на скамейке под пальмой.
Итак, что она знает теперь точно? То, что ее приключения вчерашней ночью ей не приснились. Потому что вот оно – доказательство, в морге лежит. Ясно, что та женщина выпала из окна разрушенного отеля. Именно с того места, где стояла Марина. Зачем она это сделала, точнее почему? Ответа на этот вопрос у Марины пока нет. Равно как и на другие вопросы, а именно:
Для чего к ней привязалась эта Ариадна?
Кто она вообще такая, если не живет в гостинице?
Что за дрянь находилась в той самой темной длинной сигарете, после двух затяжек из которой Марина настолько обалдела, что поперлась с совершенно незнакомой бабой черт-те куда?
И последний, но не менее важный вопрос: почему выбросившаяся из отеля женщина так похожа на портрет, который Марина видела в том же отеле вчера?
Были, конечно, и еще вопросы, но Марина решила пока остановиться на этих.
Эти рассуждения не то что помогли, но малость упорядочили ее мысли.
В какой-то момент она осознала, что уже давно не думает о Глебе, о его странном и двусмысленном поведении, как будто немного притупилась вызванная им боль…
Ну, хоть какой-то положительный момент есть у всего этого!
Тут она заметила стеклянный киоск с большой буквой «Т» – туристический офис.
Она зашла в киоск, взяла со столика, где лежала стопка глянцевых буклетов, бесплатную карту городка.
Девушка-дежурная спросила, чем может ей помочь.
В первый момент Марина хотела вежливо отказаться от помощи, но потом спохватилась и спросила, что ей могут рассказать об отеле «Далмация».
– «Далмация»? – недоуменно переспросила девушка, растерянно хлопая глазами.
– Ну, это тот большой заброшенный отель на берегу моря, – Марина показала глазами в ту сторону, где, по ее представлению, находился тот самый отель.
– Ах, вы знаете, я тут работаю недавно, – затараторила девица. – Я еще не все знаю… а этот отель – он, наверное, не входит в число достопримечательностей…
– Странно, – проговорила Марина. – Он такой интересный… необычный…
Тут она заметила на одном из глянцевых рекламных буклетов знакомый силуэт внушительного здания с островерхими башенками по углам и взяла его.
Кивнув на прощание дежурной, она вышла из киоска.
Тут же рядом с ней возник сутулый мужчина с длинными сальными волосами, с неопрятной щетиной на щеках, в поношенной клетчатой рубашке.
– Извините, – проговорил он негромко, заискивающе глядя Марине в глаза, – я случайно услышал, что вы интересуетесь старым отелем «Далмация»…
Марина отступила в сторону, оглядела незнакомца.
Наверняка обычный курортный попрошайка… Она для таких, что называется, лакомый кусочек, то есть одинокая глупая отдыхающая.
Она хотела отшить назойливого попрошайку, но тут он проговорил вполголоса:
– Ваше счастье, что вы не шагнули в ту дверь…
– Что?! – Марина изумленно уставилась на него. – Что вы такое говорите?
«Откуда он знает?»
– Я говорю – ваше счастье, что вы столкнулись со мной! – произнес мужчина самодовольно. – Никто не знает об этом отеле и о его хозяевах больше меня! И я вам охотно все расскажу!
В его монологе возникла выразительная пауза, и Марина догадалась, что сейчас этот попрошайка непременно выставит какие-то условия. Так и оказалось.
– Я вам все охотно расскажу, только… – он опять замялся, скромно потупив глаза.
– Только – что?
– Ну, вы же понимаете, разговаривать на улице неудобно… может быть, мы продолжим нашу беседу в каком-нибудь более подходящем месте… например, вот в этом кафе… – он выразительным жестом показал на обычное уличное кафе – десяток столиков, бармен за стойкой, проворный официант.
За одним столиком несколько усатых стариков играли в карты, пригубливая кофе из крошечных чашечек.
– И если вы закажете мне что-нибудь… к примеру, какой-нибудь бутерброд, это весьма освежит мою память. Видите ли, какой пассаж – я сегодня не успел позавтракать…
– Ну ладно, договорились… – Марина шагнула к столику, но попрошайка продолжил:
– Только я не один… со мной мой друг…
– Друг? – Марина удивленно огляделась. – Какой друг? Где он? Я никого не вижу.
– Он – вот! – попрошайка негромко свистнул, и на дорожке рядом с ним появился большой белый пес с умными блестящими глазами. Непонятно, где он до этого момента прятался…
– А ему можно в кафе? – с сомнением проговорила Марина.
– Можно, можно! – заверил ее мужчина. – Он очень воспитанный! И его здесь хорошо знают!
Действительно, пес выглядел очень послушным. Кроме того, в отличие от своего хозяина, он был очень чистым, белоснежная шерсть лоснилась и блестела.
– Ну, если так… – Марина села за свободный столик, попрошайка устроился рядом, пес аккуратно улегся у его ног, деликатно положив голову на лапы.
– Позвольте представиться, – проговорил попрошайка, приосанившись. – Милорад… а моего друга зовут Боно.
Пес приподнял голову и выразительно взглянул на Марину, как будто подтверждая знакомство.
К столику подошел официант, рослый представительный брюнет с ухоженными усами.
Он поздоровался с Милорадом как со старым знакомым.
Марина ничего не успела сказать, как ее спутник проговорил:
– Мне – как обычно…
– А вам, мадам?
– А мне – просто кофе.
– Капучино, латте, американо?
– Двойной эспрессо.
Официант удалился. Милорад чинно сложил руки на столе и проговорил:
– Итак, вас интересует отель «Далмация»… тогда в первую очередь я должен рассказать вам о семействе Одиссич.
– О каком семействе? – переспросила Марина.
– Одиссич. Это очень, очень старинный далматинский дворянский род, они ведут свое происхождение от Одиссея…
– От кого?! – Марина подумала, что ослышалась.
– Одиссей… это греческий царь, участник Троянской войны, описанной Гомером…
– Да знаю я, кто такой Одиссей. Только не пойму, какое отношение он имеет к «Далмации». Одиссей – он ведь грек!
– Ну, вот Греция, вот Далмация, – Милорад щепотью развел пальцы одной руки. – Здесь все близко… потом, когда кончилась Троянская война, Одиссей… он очень долго добирался до дома и где только не побывал… это очень, очень печальная история! – Милорад выразительно поднял глаза к небу и вздохнул.
– Да уж… надеюсь, вы не собираетесь пересказывать мне «Одиссею»?
– Нет, хотя… если вы захотите… никто не знает эту историю лучше меня! Это очень, очень интересная история… чего стоит один список кораблей… хотя это, кажется, другая история.
В это время к столу подошел официант с подносом, на котором стояла тарелка с грудой всевозможных колбасок и сосисок и еще одна – с огромной порцией жареной картошки. В углу подноса скромно притулилась чашечка кофе для Марины.
– Как всегда! – торжественно произнес официант, поставив тарелки перед Милорадом.
Пес под столом оживился, облизнулся, но по-прежнему вел себя сдержанно и благопристойно.
Едва официант отошел, Милорад бросил под стол самую большую колбасу. Боно громко клацнул зубами – и колбаса исчезла на лету, как и не бывало.
– Итак, – продолжил Милорад, насадив очередную колбаску на вилку и жестикулируя ею, – мы начали говорить о семействе Одиссич. Это семейство прославилось, к нему принадлежало много выдающихся личностей. Например, знаменитый граф Дракула…
– Вы ничего не путаете? – переспросила Марина. – Кажется, Дракула жил в Трансильвании…
– Ну, вот Трансильвания, а вот Далмация… – Милорад снова сделал пальцы щепотью. – Здесь все близко… если хотите, я могу рассказать вам о Дракуле, никто не знает эту историю лучше меня!
– Но вы обещали рассказать мне об отеле «Далмация»! – почти прокричала Марина, испугавшись, что сейчас этот болтун свернет разговор на Дракулу.
– Да, конечно, и я вам все расскажу! Я никогда не нарушаю обещаний! – Милорад бросил под стол очередную колбаску, которая, как и первая, исчезла на лету, и продолжил: – Итак, мы говорили о семействе Одиссич… это было весьма известное семейство, среди них были и дипломаты, и военные. Но к началу двадцатого века Одиссичи обеднели, от прошлых владений сохранился только один дом – тот самый, на берегу моря. Этот дом принадлежал дочери последнего графа, Ариадне Одиссич…
– Ариадне? – переспросила Марина, вспомнив свою таинственную ночную знакомую.
– Да, Ариадне. Ариадна… после смерти отца она осталась почти без средств, и тогда она заложила фамильные драгоценности и на последние деньги отремонтировала этот дом и превратила его в отель. Какое-то время отель процветал. Сами видите, место хорошее, на берегу моря, по тем временам там было шикарно. То есть отель процветал, но недолго… вообще, у Ариадны была печальная судьба, она была помолвлена с блестящим молодым офицером, свадьба была назначена на осень тысяча девятьсот четырнадцатого года, но в июле началась Мировая война, и ее жених ушел на фронт… и в то же время отель опустел, постояльцы перестали приезжать – сами понимаете, война, – Милорад выразительно развел руками, и пес встрепенулся было, но тут же разочарованно улегся обратно на пол, заметив, что руки хозяина совершенно пусты. – Ариадна какое-то время пыталась поддерживать отель, – продолжал Милорад, – но дела шли все хуже и хуже, а потом…
Милорад сделал выразительную паузу, бросил Боно очередную сосиску и произнес трагическим тоном:
– А потом Ариадна получила известие о смерти своего жениха.
Он замолчал.
Марина ждала продолжения и наконец не выдержала:
– И что же дальше?
– Дальше… этот отель… это здание расположено прямо над морем. И там есть такое окно… или дверь… которая выходит прямо на обрыв, под которым – обломки скал и море…
– Да, обломки скал и море… – пробормотала Марина, вспомнив ту странную, таинственную ночь, когда она оказалась в отеле и когда чудом спаслась, едва не шагнула в то самое окно, в ту самую дверь в никуда, в смерть…
Ей стало холодно, несмотря на то что день сегодня был жаркий и солнце после прохладного утра пекло уже немилосердно.
– И вот одной бурной, штормовой ночью, – продолжил Милорад загробным голосом, – одной бурной, безлунной ночью Ариадна Одиссич вышла в это окно… или в эту дверь. И наутро на берегу нашли ее изуродованный труп.
– Изуродованный труп… – как эхо, повторила Марина, обхватив себя руками.
Теперь она вспомнила труп женщины, найденный на берегу…
Труп женщины, похожей на женский портрет в отеле.
– Никто не знает, что это было, – продолжал Милорад, – несчастный случай или самоубийство. Родственники Ариадны настаивали на том, что это несчастная случайность. Потому что самоубийство – это смертный грех, единственный грех, который нельзя искупить. Но все остальные склонялись к тому, что Ариадна все же покончила с собой. Ведь она как раз накануне получила сообщение о смерти своего жениха. Кроме того, она была практически разорена…
Пес под столом негромко заскулил и выразительно взглянул на хозяина. Милорад перехватил его взгляд и проговорил извиняющимся тоном:
– Прости, я немного увлекся и забыл о тебе…
Он бросил в пасть Боно котлету, тот мгновенно проглотил ее и успокоился.
Милорад продолжил:
– С тех пор прошло много лет, но утверждают, что до сих пор по ночам Ариадна ходит по своему отелю. Кое-кто встречал ее там…
– Встречал… – как эхо, повторила Марина, вспомнив свою спутницу в развевающихся шелках. – И вы ее видели? – спросила она Милорада.
– Нет, не видел, – признался тот. – Я и хотел бы сказать, что видел, но я честный человек и никогда не говорю то, чего не было. Даже если это в моих интересах.
За разговором они с Боно опустошили тарелку.
Собрав остатки соуса хлебом, Милорад с деловым видом взглянул на часы и озабоченно проговорил:
– Мне было весьма приятно поговорить с вами, мадам, но через полчаса у нас с Боно важная деловая встреча, так что я должен проститься с вами. Впрочем, если вы захотите еще что-то узнать о местных достопримечательностях, вы всегда можете найти меня на этом месте… ну, то есть почти всегда.
– Да, вот еще… – спохватилась Марина. – Пока вы не ушли… на стене в отеле висит женский портрет. Это, наверное, портрет той самой женщины – Ариадны Одиссич?
– Портрет? – переспросил Милорад. – Боюсь, вы ошибаетесь. В отеле не осталось никаких картин, никаких портретов. Все это вывезли уже много лет назад.
– Но как же… – пробормотала Марина, – я видела этот портрет своими глазами…
Но Милорад уже удалялся по променаду, и Боно шел рядом, преданно заглядывая в глаза хозяину.
Марина допила остывший кофе и полезла в сумочку за деньгами. Там ей попалась какая-то глянцевая листовка.
Она развернула ее и прочла яркий заголовок:
«Отель «Далмация» – потускневшая жемчужина нашего прекрасного побережья».
Дальше было помещено несколько удачных фотографий дома с башенками по углам, возвышающегося над морем.
Там же была небольшая статья:
«Ныне пустующее здание на берегу моря, в котором когда-то размещался отель «Далмация», некогда принадлежало знатной и влиятельной дворянской семье Одиссич.
Члены этой семьи возводили свою родословную к древнегреческому царю Одиссею, который, по легенде, после окончания Троянской войны поселился в Далмации.
Неизвестно, правда ли это, но и помимо Одиссея в семействе Одиссич было немало известных исторических личностей. Так, к боковой ветви этого семейства принадлежал знаменитый граф Дракула…»
Ага, подумала Марина, вот откуда этот Милорад почерпнул все свои познания!
«Никто не знает эту историю лучше меня…» – передразнила она своего нового знакомого. Самый настоящий жулик, которых полно на побережье. Обманывают доверчивых отдыхающих. Этот вот пообедал за ее счет и собаку накормил. Ну, песик-то и правда симпатичный, этого у него не отнимешь…
Что касается настоящей Ариадны Одиссич, то, возможно, она и бросилась из окна отеля. Но это было больше ста лет назад. И вряд ли ходит теперь по отелю ее призрак. Во всяком случае, она, Марина, видела и разговаривала все же с настоящей, живой женщиной, из плоти и крови. Несмотря на романтически развевающиеся одежды. И встретила Марина ее не в здании отеля, а возле гостиницы.
Так что дама была настоящая, из плоти и крови. Зачем ей только Марина понадобилась?..
Явился официант, принес счет.
Марина потянулась за кошельком, и тут глаза ее полезли на лоб.
– Сколько? – спросила она в изумлении. – Такая сумма за порцию мяса и картошки?
Официант пробормотал что-то про то, что блюдо это особенное, специальное, что для него заранее нужно покупать пять сортов мяса и заказывать за два дня…
– Ты за кого меня держишь? – очень тихо спросила Марина по-русски. – За полную дуру?
Официант моргнул и отвел глаза, но Марина все-таки поняла, что именно за такую они все ее и держат тут.
Она глубоко вдохнула, а потом медленно выпустила воздух через сжатые зубы. Официант переступил с ноги на ногу, потом поглядел ей в глаза и понял, надо думать, что номер не пройдет.
– Ах, извините, – засуетился он, – это я случайно чек перепутал. Вот ваш.
Сумма была вполовину меньше.
«Все равно много, но черт с ними», – подумала Марина.
Руки ее дрожали от злости, поэтому, убирая кошелек, она слишком сильно дернула застежку, сумка выскочила у нее из рук, и ее содержимое высыпалось на каменные плиты пола.
Официант, сообразивший, что чаевых не дождется, уже ушел, Марина присела на корточки, чтобы собрать мелочь, и едва не столкнулась лбами с мужчиной.
– Простите! – они сказали это хором, и она узнала того типа, с которым виделась утром на берегу, когда там нашли труп женщины, упавшей из окна отеля.
Тогда он был в форме охранника гостиницы, сейчас же на нем были шорты и светлая рубашка с короткими рукавами, однако эти рыжеватые усы щеточкой и уныло провисший нос запомнились ей. Кажется, его звали Феликс. У нее всегда была хорошая память на имена.
Феликс подал ей мобильник, помаду и пачку салфеток, Марина в это время подняла раковину, которую нашла в старом отеле и всегда носила с собой.
Что еще? Кошелек, косметичка, пилка для ногтей… детская розовая заколка, которую она купила, чтобы закалывать волосы перед купанием. А вот там еще…
Феликс потянулся за небольшим камушком, который откатился под соседний столик, но Марина коршуном метнулась вперед и успела схватить камень раньше него, не отдавая себе отчета, зачем она это сделала. Просто Феликс, или как там его зовут, еще утром ей не понравился, и ей не хотелось, чтобы он прикасался к ее вещам.
