Наталья Александрова
Любовь мексиканского сыщика

Он вздохнул и поглядел на свою заказчицу.

Внимательно выслушав своего телефонного собеседника, она снова заговорила:

– Вы меня слушаете? Напомните ему о штрафных санкциях. Если к завтрашнему утру он не успеет, они вступают в силу. Все.

Она сложила телефон и снова повернулась к Василию Макаровичу:

– Извините. Очень много дел. А тут еще это… – Она поморщилась. – От Сени я такого не ожидала… ну, очень это не ко времени!

– Откуда вы узнали о его… гм… легкомысленном поведении?

– Мне кто-то позвонил, – проговорила Соколовская и снова брезгливо поморщилась.

– Кто-то? – переспросил Куликов. – Вы не узнали этого человека?

– Это была женщина. Нет, я ее не узнала.

Телефон снова зазвонил. Соколовская извинилась, открыла его:

– Да… слушаю… что?! Ни в коем случае! Я уже ему заплатила! Два раза за одно и то же я платить не буду! Все!

На этот раз она раздраженно бросила телефон на стол и шумно выдохнула, прежде чем продолжить разговор:

– Совсем обнаглели! Делать ничего не хотят, а цены повышают регулярно… О чем мы с вами говорили?

– О том, что вам позвонила незнакомая женщина…

– Я не сказала, что она была незнакомая, – уточнила Соколовская. – Я сказала только, что я ее не узнала.

– И что же она вам сказала?

– Она сказала, – с неприязнью процедила женщина, – что надо мной уже смеется весь город. Что у меня выросли огромные ветвистые рога. Я растерялась от неожиданности, а она продолжила: весь город знает, что у твоего мужа любовница, они уже не скрываются! Потом она еще что-то говорила, но я… остальное я не помню. Это было так неожиданно… наконец я собралась с силами и спросила, кто звонит – но она в ответ только рассмеялась. Тогда я спросила, кто любовница моего мужа, но она уже повесила трубку.

Василий Макарович ждал продолжения, но Соколовская долго молчала, глядя перед собой. Наконец она подняла на него глаза и раздраженно проговорила:

– Очень не люблю чувствовать себя дурой. Допустим, он кого-то завел, но неужели нельзя было сделать это аккуратно, тихо? Нет, ему нужно было поставить в известность весь город! Ему нужно было, чтобы об этом пошли разговоры!

Ее телефон снова зазвонил. Елена Максимовна взглянула на него, как на ядовитую змею, но все же ответила:

– Слушаю! А, это вы… нет, для вас я всегда… конечно… обязательно… нет, ни в коем случае! Кто вам сказал? Разве я вас когда-нибудь подводила? Вы можете на меня рассчитывать! Конечно, как всегда! Обязательно! Договорились!

На этот раз она бережно положила телефон и снова обратилась к Василию Макаровичу:

– Извините, очень важный звонок… на чем мы остановились?

– На том, что вы не хотели бы разговоров…

– Да-да, я бы не хотела, чтобы пошли разговоры. И у меня очень мало времени! Можно сказать, совсем нет. Так что я вас попрошу – сделайте все быстро, незаметно и деликатно.

– Что именно? – переспросил Куликов. – Пожалуйста, уточните ваше поручение.

– Выясните, что там на самом деле происходит! – сухо проговорила заказчица. – С кем крутит мой муж, насколько все это серьезно, как далеко у них зашло… ну, вы же опытный человек! У вас наверняка были такие случаи!

– Были, – с тяжелым вздохом подтвердил Василий Макарович.

На самом деле, в его практике частного детектива такие случаи составляли по меньшей мере девяносто процентов. Почти каждый клиент, приходивший в его скромный офис, поручал ему проследить за своим легкомысленным супругом или супругой. Так что у Куликова был даже заготовлен специальный договор именно для таких случаев.

Он вытащил этот договор из портфеля и положил его перед Еленой Максимовной:

– Прежде всего давайте документально оформим наши отношения.

Соколовская едва заметно поморщилась, взглянула на часы, но все же стала внимательно читать договор – как опытная деловая женщина, она никогда ничего не подписывала, предварительно не прочитав. По ходу дела она нашла в тексте договора две опечатки и одну орфографическую ошибку, но все же размашисто подписала его и один экземпляр спрятала к себе в сумочку.

К столику подошел официант. Он принес кофе для заказчицы и расстегай для Василия Макаровича. Едва он отошел, у Соколовской снова зазвонил телефон. Она схватила его, взглянула на дисплей и переменилась в лице:

– Слушаю! Что случилось? Как?! Не может быть! Ни в коем случае! Никого не вызывайте, я сейчас приеду!

Сложив телефон, она встала из-за стола и озабоченно проговорила:

– Я должна немедленно уехать, срочные дела. Вы обедайте, все оплачено…

– Постойте! – забеспокоился Василий Макарович. – Но мы с вами не успели поговорить… мне нужно узнать, чем занимается ваш муж, какие у него привычки, знакомства…

– Все узнайте у Лизы! – отмахнулась Соколовская. – Мне некогда! – И буквально через секунду ее уже не было в ресторане.

Василий Макарович тяжело вздохнул и взглянул на свою тарелку.

Настроение у него заметно улучшилось: перед ним лежал очень аппетитный румяный пирог, от которого исходил головокружительный аромат.

«Ну ладно, – подумал Василий Макарович, вооружаясь ножом и вилкой, – хоть поем нормально…»

На следующее утро я вошла в холл бизнес-центра и огляделась.

Холл был современный, хорошо и стильно отделанный. Видно было, что здесь поработал дизайнер. Всюду зеркала, матовое стекло, хромированные детали. Но цветы и растения в горшках и кадках искусственные. Я эту моду не одобряю. Если уж хочешь оживить помещения комнатными растениями – заведи настоящие, пусть даже какие-нибудь попроще, а пластиковые цветы и пальмы – это заведомая подделка. Конечно, с ними гораздо меньше возни, зато и отдачи от них никакой. Это все равно, как если бы я вместо Бонни купила игрушечную собаку из искусственного меха. О таком просто страшно подумать!

– Вы к кому? – окликнула меня молодая женщина из-за стойки.

– К Уколову, в «Человек года».

– Ах, к этому… – протянула она, заметно поскучнев. – Третий этаж, комната триста двенадцать.

Я поблагодарила и прошла к лифту.

Разговор с Елизаветой Евгеньевной Ерощенко, которую мы с дядей Васей между собой называли ЕЕЕ, состоялся у меня сегодня в девять утра. Причем ясно было, что своим телефонным звонком я ее разбудила. О чем она не преминула мне сообщить недовольным заспанным голосом, и снова я почувствовала необъяснимое злорадство. И задала несколько вопросов. Ответы были кратки.

Мужа сестры зовут Арсений Михайлович Уколов, женаты они пять лет, детей нету. Бизнес у каждого свой собственный, у нее – крупная фирма по поставке и монтажу медицинского оборудования. А у него – организация «Человек года». Находится этот самый «Человек года» в бизнес-центре «Пиастр» на Девятой линии. Привычки у Уколова самые обычные, он не слишком перетруждается, рабочий день начинается с одиннадцати, на месте его можно застать очень редко – гораздо чаще он посещает различные презентации и тому подобные мероприятия – работа такая. А в общем – сами все выясните, за то вам и деньги платят. В конце разговора Елизавета не удержалась от колкости.

Что ж, тут она права.

Стало быть, господин Уколов является на работу к одиннадцати. А может, и позже.

Бьюсь об заклад, что его жена уматывает из дому в районе семи утра и приползает едва живая к одиннадцати вечера. В крупной фирме иначе нельзя.

Я оделась скромно, но прилично и отправилась в бизнес-центр «Пиастр» на разведку.

Лифт наконец подъехал, он тоже был весь в зеркалах. И тоже не обошлось здесь без искусственного цветка в горшке. Ну, положим, в лифте настоящий цветок не выжил бы, здесь для него слишком мало света и воздуха.

Лифт остановился. Я вышла, навстречу мне, оживленно разговаривая, вошли две интересные девицы. И прикид и макияж были на уровне. Я двинулась по коридору, устланному зеленым ковром, сверяясь с номерами на дверях.

По левой стороне коридора шли нечетные номера, по правой – четные. Триста четыре, триста шесть, триста восемь…

Из триста восьмой выпорхнули еще две привлекательные девчонки.

Триста десять…

Дальше по логике должна быть нужная мне триста двенадцатая комната, но ее не было. Вместо нее была дверь на запасную лестницу. Я на всякий случай выглянула туда. На лестничной площадке курил смуглый брюнет с густыми бровями.

– Извините, – на всякий случай спросила я, – вы не знаете, где триста двенадцатая комната?

– Слушай, дэвушка, зачэм тебэ триста двэнадцатая? – оживился брюнет. – Что тебэ там дэлать? Поедэм лучше в ресторан, а?

Я поспешно закрыла дверь и еще раз огляделась. Триста двенадцатой комнаты не было ни на левой, ни на правой стороне коридора. Дверь на лестницу снова приоткрылась, общительный брюнет выглянул и, увидев меня, засиял:

– Ты еще здэсь? Так поедэм в ресторан? Я один очэнь хороший знаю!

– Я вообще-то из прокуратуры, – соврала я.

Брюнет поскучнел, но не ушел.

– Зачэм так шутишь? – протянул он обиженно. – Такой красивый дэвушка и такой плохой шутка!

Чтобы прекратить этот утомительный разговор, я толкнула дверь триста десятой комнаты и оказалась в небольшой приемной. Передо мной за столом с компьютером сидела девушка, которую мне сразу захотелось назвать Царевной-лягушкой. Причем сходства с лягушкой в ней было куда больше, чем с царевной, – большой рот, чуть зеленоватая кожа и унылое выражение лица, как будто вся ее жизнь прошла на болотной кочке в ожидании принца, который должен ее расколдовать поцелуем. Однако годы идут, а принц все не приходит. Я ничуть не удивилась бы, если бы она заквакала. И она действительно заквакала:

– КАСКО? ОСАГО?

– Что? – До меня не сразу дошло, что она называет популярные виды автомобильного страхования. Ну, ясно – я попала в приемную страховой компании.

– Нет, – проговорила я поспешно, – я вообще-то ищу триста двенадцатую комнату. Организацию «Человек года».

– А, так вы к Арсению Михайловичу! – проквакала Царевна-лягушка, и лицо ее еще больше погрустнело (если это возможно). – Так это вам нужно в другой конец коридора и через переход.

– Спасибо! – поблагодарила я и вышла.

Приставучий брюнет, к счастью, испарился.

Я направилась по коридору в обратную сторону. Теперь номера комнат уменьшались – триста шестая, триста четвертая, триста вторая… дальше был лифт, потом дверь с характерным женским силуэтом, а за ней коридор упирался в дверь из матового стекла. Вспомнив слова Царевны-лягушки, я толкнула эту дверь и действительно оказалась в переходе между двумя частями здания. С обеих сторон от меня были стеклянные стены, за которыми виднелись дворы и соседние дома. В этом переходе общались еще две девицы. Ноги от ушей, волосы до попы, глазищи в пол-лица – шикарные девицы, ничего не скажешь!

Надо заметить, что в этом офисном центре настоящий цветник, хоть конкурс красоты проводи. Немудрено, что муж нашей клиентки кого-то подцепил, в таких условиях и святой не устоит.

Пожалуй, только Царевна-лягушка из страховой компании не вписывалась в общую картину. Ну кто-то же должен работать, а не только украшать собой офис.

Пройдя по переходу между стеклянными стенами, я открыла следующую дверь и снова оказалась в коридоре с пронумерованными дверями по сторонам. И первая же комната, которую я увидела, была триста двенадцатая.

Я облегченно вздохнула и толкнула ее.

Передо мной был довольно захламленный кабинет, в дальнем конце которого за офисным столом сидел долговязый мужчина лет сорока с заметными залысинами. Сбоку от него за столиком поменьше находилась грымза средних лет с неприязненно поджатыми губами. Все было при ней – и короткие жиденькие волосы, и узенькие очочки, сидящие на носу. Из-под очков смотрели маленькие глазки с непередаваемым выражением удивительного ко всему на свете недоверия и неприязни.

Разве можно держать в офисе такую секретаршу? Она же всех посетителей распугает. Тем более, если судить по обстановке кабинета, дела в этой организации идут неблестяще.

Мужчина разговаривал по телефону.

– Ну, конечно, я не сомневаюсь, что вы в своей профессии – выдающийся специалист, – говорил он в трубку. – Но согласитесь, производство мышеловок – это не самая популярная сфера деятельности… да, пусть не только мышеловок, но и крысоловок… да, я понимаю… но это все же не киноиндустрия и не аэрокосмические исследования… да, я все понимаю, но в вашем случае взнос должен быть существенно больше… хорошо, подумайте!

Грымза уставилась на меня, изобразила улыбку и осведомилась:

– Вы к кому?

– Мне вообще-то нужен Арсений Михайлович.

Улыбка на ее лице погасла, она снова поджала губы и проскрипела:

– Вы же видите – Арсений Михайлович занят! Вы можете изложить мне свой вопрос.

Я не успела ничего ответить, поскольку мужчина положил трубку и поднял на меня заинтересованный взгляд:

– Вы ко мне? Вы по поводу присуждения звания «Человек года»? Это очень правильное решение! Участие в нашем конкурсе – это самый эффективный способ привлечь внимание общественности! Лучше всякой рекламы! Должен вам сразу сказать – вы, с вашей внешностью, будете замечательно смотреться на церемонии присвоения звания и на страницах нашего альманаха…

– Вообще-то я не претендую на такое высокое звание, – остановила я его, пройдя по кабинету и пододвигая себе стул, потому что никто из этих двоих сделать это не удосужился. – Меня прислал мой шеф, господин Куликов, чтобы я узнала у вас все подробности, все ваши условия. Это он хочет получить звание «Человек года».

– Ах, вот как! – В голосе Арсения Михайловича прозвучало некоторое сожаление, но он тут же приободрился и выложил на стол стопку глянцевых журналов:

– Вот, вы можете ознакомиться с нашим альманахом. Вот уже пять лет мы ежегодно проводим присуждение почетного звания «Человек года» в нескольких номинациях и по результатам церемонии выпускаем альманах. Можете взять с собой несколько экземпляров, чтобы показать своему шефу…

Я протянула руку за журналами, а он тут же накрыл мою руку своей и заглянул мне в глаза с несомненным мужским интересом:

– А вы уверены, что не хотите участвовать в конкурсе? Для женщин с вашей внешностью мы делаем большие скидки. Нашей программой предусмотрено модное дефиле – в деловом костюме, в вечернем платье и в бикини… вы бы смотрелись просто замечательно!

– Я не поняла, – проговорила я, осторожно высвобождая руку. – Вы что, проводите профессиональные конкурсы или конкурсы красоты?

– Мы стараемся по возможности совместить то и другое. Понимаете, чтобы привлечь к нашему конкурсу внимание СМИ… Правда, участники и особенно участницы конкурса не всегда соответствуют требованиям модельного бизнеса…

Я наугад открыла один из журналов и увидела фотографии дефилирующих по подиуму моделей. Впрочем, моделями их можно было назвать только с большой натяжкой – это были тетки от сорока до шестидесяти лет, и размер их одежды колебался от пятьдесят второго до пятьдесят восьмого.

– Вы смотрите на участниц прошлогодней церемонии, – пояснил Арсений Михайлович. – Вот это, – он показал на тетку ростом под два метра, с квадратным подбородком и мощными плечами борца, – это победительница конкурса в номинации «Женщина года в правоохранительных органах». Подполковник милиции, лично задержала больше двадцати особо опасных преступников.

Подполковник милиции дефилировала в купальнике. Правда, не в бикини, а в закрытом. Наверное, потому, что в бикини некуда спрятать пистолет. Зрелище было не для слабонервных.

– За ней – победительница в номинации «Женщина года в медицине». Крупный врач-проктолог, выдающийся специалист по оперативному лечению геморроя.

Он показал на приземистую особу с мелко завитыми огненно-рыжими волосами и маленькими пронзительными глазками. Красное бикини смотрелось на ней, как седло на корове-рекордистке симментальской породы.

Пока я разглядывала фотографии, Арсений снова завладел моей рукой и проговорил задушевным тоном:

– Может быть, вы все же примете участие в нашем конкурсе? Мы придумаем для вас какую-нибудь подходящую номинацию… скажем, «Ассистент руководителя года»… Вы так замечательно будете смотреться на подиуме!

Да уж, в бикини я наверняка буду смотреться гораздо лучше этих премированных коров! Видно, у них совсем плохи дела, если они выпускают на подиум этих королев геморроя и борцов с преступностью в супертяжелом весе!

Я снова отобрала у него руку и твердо проговорила:

– Нет, это не обсуждается. Я пришла по поручению своего шефа и доведу его до конца.

– Конечно, как вам будет угодно! В какой области он работает?

– В юридической, – ответила я уклончиво. – Но скажите, мужчин вы тоже заставляете дефилировать?

– Ну да, конечно, это предусмотрено нашей церемонией. Дело в том, что у нашей организации договор с сетью магазинов мужской и женской одежды «Вектор». Они бесплатно предоставляют нам все костюмы для участников и участниц церемонии.

– Надеюсь, по крайней мере, вы не заставляете мужчин выступать в плавках? – проговорила я в притворном ужасе. – На такое мой шеф ни за что не согласится!

– Нет, конечно! Для мужчин предусмотрено дефиле в деловом и вечернем костюме, а также в костюме для верховой езды.

Я представила дядю Васю в костюме для верховой езды и чуть не расхохоталась.

– Ну и, конечно, самое главное, – продолжил Арсений Михайлович. – Я должен предупредить вас, что существует еще одна организация, присуждающая звание «Человек года». Так вот, это жулики, шарлатаны и обманщики! Они за деньги раздают дипломы направо и налево, тем самым совершенно обесценивая это высокое звание! Так вот, ни в коем случае не поддавайтесь на их рекламу!

– Но вы ведь тоже присуждаете звание, извините, не бесплатно!

– Разумеется, – ответил он на голубом глазу. – Вы же понимаете, что церемония стоит недешево. Плюс издание журнала, плюс реклама в СМИ, плюс накладные расходы… Зато наше звание придает его носителю вес в деловых и профессиональных кругах.

– И еще, последнее, но немаловажное. Вы говорили о стоимости вашего звания.

– Позвольте уточнить! – перебил меня собеседник. – Речь идет не о стоимости звания как такового, а лишь об оплате услуг по проведению церемонии и сопутствующих мероприятий. Конечно, это довольно дорогостоящие услуги…

И он назвал мне шестизначную цифру. Неужели нормальный человек в здравом уме и памяти может согласиться отдать такие деньги за сомнительное звание? Это уж если совершенно деньги некуда девать…

Хотя, если судить опять-таки по обстановке кабинета, богатых клиентов у господина Уколова немного.

Я сделала вид, что приняла цену как должное. Впрочем, все равно мы с дядей Васей ничего подобного не планировали, так что Уколов может называть мне любую цифру.

– Хорошо, я все доложу шефу! – проговорила я, прежде чем покинуть его кабинет.

И улыбнулась на прощание как можно ласковей. Грымза зашипела, как гадюка, которой наступили на хвост, Арсений же Михайлович привстал с места и послал мне призывный взгляд.

– Надеюсь, мы еще встретимся! – проворковал он.

«Это вряд ли, – подумала я, – если только в суде, когда будет слушаться ваше с женой дело о разводе…»

Выйдя в коридор, я задумалась: что же я сегодня узнала полезного?

Во-первых, Арсений Уколов – самый натуральный бабник, так что его жена не зря беспокоится.

Во-вторых, собственная его секретарша явно вне подозрения, на такую грымзу он вряд ли польстится. Но здесь, в этом деловом центре, красивых девиц просто пруд пруди, так что при желании подцепить какую-нибудь не составит труда…

Короче, нужно организовывать за ним настоящую слежку.

С такими мыслями я вышла в застекленный переход между двумя частями здания. Здесь задумчиво курила девица лет двадцати пяти – не такая эффектная, как остальные встреченные мной сегодня обитательницы этого бизнес-центра, но все же очень ничего себе. Я остановилась рядом с ней, достала пачку сигарет и выщелкнула одну.

Надо сказать, что я вообще-то не курю, считаю это занятие чрезвычайно вредным для здоровья. Но всегда ношу с собой пачку на случай, если понадобится завести с кем-нибудь доверительный разговор. Потому что ничто не сближает так быстро, как совместное отравление никотином и табачными смолами. Так что можно сказать, что ради дела я жертвую собственным здоровьем. Кстати, надо сказать об этом дяде Васе и потребовать у него надбавку за вредность.

Короче, я достала сигарету, сделала вид, что ищу зажигалку, и тут же девица, с которой я хотела поговорить, предложила мне огоньку.

Через пять минут мы уже мило беседовали, я узнала, что девицу зовут Кристиной, а сама представилась Вероникой.

Узнав, что я по поручению шефа приходила в организацию «Человек года», моя новая знакомая фыркнула и пожала плечами:

– Бывают же люди, которым деньги некуда девать!

– Совершенно с тобой согласна, – вздохнула я. – Лучше бы он мне зарплату прибавил! Но шеф есть шеф, его дело приказать, мое – бегать по его поручениям. Видишь ли, его кто-то убедил, что если он станет человеком года, то к нему клиенты валом повалят! Но что-то я не вижу, чтобы к самому этому Уколову клиенты стояли в очередь. Видно, не так уж много желающих выбрасывать деньги на ветер.

– Не говори! – согласилась она. – Эта контора еле на плаву держится, каждый раз, как нужно за аренду платить, у них проблемы. Раньше они занимались дворянством, тогда у них дела шли получше, но потом конкуренты съели…

– Чем?! – удивленно переспросила я, решив, что ослышалась.

– Дворянством! – повторила Кристина. – Оформили себе какую-то лицензию от дворянского собрания и за плату оформляли желающим патент на личное или потомственное дворянство, а за большие деньги – на графские и княжеские титулы.

– И что – находились желающие?

– Находились, – Кристина пожала плечами. – Ты не представляешь, сколько до кризиса было людей, которым некуда было девать деньги. Да тут еще мода на дворянство пошла. Бывшие бандюганы и торговцы окорочками захотели непременно обзавестись дворянскими титулами.

– Лучше бы они их тратили на что-нибудь полезное – на больницы, на детские сады…

Кристина поглядела на меня удивленно, и я тут же сориентировалась:

– Отдых бы оплачивали сотрудникам, а то путевки ужас до чего стали дорогие! Премии опять же квартальные, бонусы в конце года, у моего, к примеру, шефа ничего этого не допросишься!

– Вот тут я с тобой согласна, – оживилась Кристина, – но наше мнение никого не интересует. Они, наверное, считают, что о сотрудниках заботятся только лохи.

– А платить за дурацкую бумажку о липовом дворянстве – это разве умно?

– Умно, не умно, а зато круто! Если Толян купил себе графский титул, то Вован не успокоится, пока не купит княжеский. А Уколов и рад был стараться – самые редкостные титулы выкапывал, маркизов, герцогов, а какому-то уголовному авторитету оформил титул князя Священной Римской империи.

– А чем же эта халява кончилась?

– Тут две вещи произошли одновременно: во-первых, разразился кризис, и лишних денег у людей стало меньше. И во-вторых, какие-то конкуренты пустили слух, что Уколов не имеет никакого права раздавать эти патенты, лицензия у него липовая, а сам он – сын поварихи и лекальщика. Вот с тех пор они и переквалифицировались – теперь вместо дворянских титулов присваивают звание «Человек года». Тут уже, конечно, и деньги не те, да и клиентов мало стало.

Все это было интересно, но мне нужно было узнать другое.

– А я думала, что он богатый – одет прилично, часы дорогие на запястье болтаются, машина небось супер…

– И думать забудь! – Кристина замахала руками, так что пепел с сигареты разлетелся в разные стороны. – Он, конечно, бабник, ни одну девчонку не пропустит, к каждой норовит подъехать, но… только на словах. Потому что все знают – никаких особенных денег у него нету, это жена богатая.

– Да что ты? – картинно изумилась я. – А я думала…

– К тебе тоже клинья бил? – догадалась Кристина. – Ну, это он так, по привычке. Или, может, думал, что ты новый человек, в ситуации не разберешься сразу.

– Если жена его обеспечивает, так нужно сидеть тихо… – сказала я в раздумье, – а то ведь ей кто-нибудь сообщит о его художествах, она его и выгонит под зад коленом.

– Кто мужиков поймет? – Кристина пожала плечами. – Но тут он ни с кем не крутит, мы бы знали…

– Ладно, пойду я… шефу докладывать…

Простились мы дружески.

По дороге домой я думала, что вычислить любовницу Арсения Уколова будет трудновато, раз он так тщательно шифруется. И еще, выдала его жене наверняка какая-то баба посторонняя, не из этого бизнес-центра. Похоже, моя новая знакомая Кристинка полностью в курсе всех здешних событий, она бы знала…

Василий Макарович Куликов второй час сидел в своих «Жигулях» напротив входа в бизнес-центр «Пиастр». Он внимательно разглядывал каждого выходящего, сверяя с фотографией Арсения Уколова, которой его снабдила Василиса.

Для того чтобы получить этот снимок, Василисе пришлось снова встречаться с Лизаветой Ерощенко, и, судя по тем словам, которые произнесла Василиса, отдавая ему фотографию, встреча эта не принесла ей особой радости. Лизавета долго отнекивалась и ворчала, отговаривалась крайней занятостью, хотя ясно было, что если человек до полудня спит дома, то никаких особенных дел у него нету, а свободного времени навалом. Однако Василиса девушка обязательная – сказано получить фотографию, она ее достанет. Правда, небольшая такая фотка, любительская, но лицо разглядеть можно.

– У супругов квартира в центре, на Казанской улице, пятикомнатная, – докладывала обстоятельная Василиса, – а Лиза эта живет отдельно от них, снимает, что ли, я не в курсе. Фотку дала, вот только край отрезала, говорит, там они с сестрой вместе… Она, оказывается, не так давно в Питер приехала…

– Мне про эту Лизу неинтересно, – перебил дядя Вася, – мне не перед ней отчитываться нужно, а перед ее сестрой. А та – дама серьезная, зря деньги на ветер бросать не станет…

И вот теперь Василий Макарович ждал, когда выйдет из офиса господин Уколов.

Ожидание объекта было привычной для него работой. Если сложить все те часы, которые Василий Макарович провел за этим занятием за долгие годы, что он прослужил в милиции, наверное, получилось бы несколько месяцев непрерывного мучительного ожидания.

Один раз, чтобы арестовать матерого рецидивиста по кличке Бульдозер, Куликову пришлось одиннадцать часов просидеть под видом пожилого бомжа в привокзальном сквере. За эти часы ему три раза предлагали выпить настойку овса или боярышника, пять раз пытались набить морду и один раз новенький милиционер, который был не в курсе операции, попытался выпроводить его из сквера, чтобы не портил привокзальный пейзаж своей колоритной внешностью.

Но все это было давно, когда Василий Макарович был моложе и его нервы были в значительно лучшем состоянии. Сейчас же он скучал, нервничал и злился.

Злиться, собственно, было не на кого, кроме самого себя – он сам, выйдя на пенсию, выбрал профессию частного детектива, прекрасно понимая, какая это трудная и утомительная работа.

Наконец из дверей бизнес-центра показался высокий лысеющий мужчина лет сорока в длинном оливковом плаще, с небрежно повязанным шелковым шарфом на шее. Рядом с ним семенила девушка, чем-то напоминающая грустную лягушку. Большой рот, выпученные глаза и бледная, чуть зеленоватая кожа делали сходство с обитательницей болот просто удивительным. Она то и дело заглядывала в лицо своего спутника и искательно улыбалась. Мужчина посматривал на нее несколько высокомерно, но, спускаясь по ступеням центра, галантно поддержал за локоть.

Василий Макарович взглянул на фотографию Уколова, снова внимательно осмотрел мужчину на ступеньках и окончательно уверился, что это – муж его заказчицы. Достав из бардачка специальный фотоаппарат, замаскированный под пачку сигарет, он сделал несколько снимков Уколова и его спутницы.

«А Василиса говорила, что Уколов очень осторожен, что никто из сотрудников бизнес-центра понятия не имеет о его любовнице… – подумал Куликов. – А он вот – идет себе спокойненько с девушкой под ручку, ничуть не скрывается. Напутала чего-то Василиса, девки эти чего только не наболтают…»

Парочка остановилась, огляделась по сторонам и направилась к стоянке машин. Василий Макарович повернул ключ в замке зажигания. При этом он взмолился, чтобы мотор «Жигулей» не подвел, и молитва помогла – мотор ровно заурчал, готовый к работе.

У Василия Макаровича были сложные отношения с машиной. С одной стороны, он ее любил, проводил с ней много времени, любовно называл «ласточкой». С другой – время от времени ругал последними словами и клялся поменять на иномарку, поскольку коварные «Жигули» имели обыкновение не заводиться в самый важный момент или, что еще хуже, предательски глохнуть посреди сложного перекрестка или во время преследования особо опасного преступника.

Уколов со спутницей сели в серебристый «Опель» и выехали со стоянки. Василий Макарович последовал за ними.

Перед ним стояли две противоположные задачи: не потерять «Опель» Уколова из виду и при этом не раскрыться самому, не выдать слежку. Впрочем, вряд ли Арсений Уколов внимательно следил за всеми машинами, которых в этот час было на улице очень много.

К счастью, ехать пришлось недолго.

Серебристый «Опель» свернул на Одиннадцатую линию и остановился перед рестораном. Над входом виднелась яркая вывеска «Веселый койот». Сбоку от надписи был изображен сам этот койот. На голове у него красовалась широкополая мексиканская шляпа, но в остальном он был очень похож на волка из мультфильма «Ну, погоди!».

Судя по шляпе и названию, ресторан был мексиканский.

Василий Макарович мексиканскую кухню не любил, он считал ее слишком острой, вредной для здоровья и чересчур экзотической. Впрочем, в интересах работы он мог пожертвовать своими вкусами и здоровьем и согласился бы не только на мексиканскую, но даже на новогвинейскую кухню, включающую блюда из червей, личинок, саранчи и соседей по коммунальной квартире.

Уколов помог своей спутнице выбраться из машины, и они скрылись за дверью ресторана.

Василий Макарович успел сфотографировать парочку на входе, затем заглушил мотор своей «ласточки». Прежде чем покинуть машину, он достал из бардачка темные очки и накладные усы. Усы были длинные, подковкой, вполне подходящие к стилю мексиканского ресторана. Изменив при помощи этого нехитрого инвентаря свою внешность, детектив Куликов выбрался из машины и вслед за объектом вошел в ресторан.

Внутри помещение было оформлено в полном соответствии с требованиями жанра. На стенах висели гитары, широкополые шляпы-сомбреро и индейские маски. Официанты щеголяли в таких же шляпах и ярких куртках с бахромой и галунами. Больше того, центр зала был превращен в кусочек самой настоящей мексиканской пустыни с несколькими огромными кактусами, среди которых стояли чучело койота и манекен, изображающий музыканта-марьячо в мексиканском наряде, с пышными усами и гитарой в руках.