Наталья Александрова
Дневник летучей мыши
– Извини, – ядовитым голосом заметила Лола, – я не купила сгущенки. И шоколадного масла, а то бы ты и их в тарелку положил!
– Слушай, дай поесть спокойно! – буркнул Маркиз. – Вечно норовишь влезть со своими нравоучениями.
Лола мгновенно обиделась. Вот результат ее трудов и заботы! Черная неблагодарность и обычное мужское хамство!
– Гр-рубиян! – поддакнул из клетки попугай, который всегда вставал на Лолину сторону, и даже кот, проснувшись, приоткрыл один глаз и поглядел неодобрительно.
Леня доел оладьи, отмяк душой и понял, что перегнул палку.
– Дорогая, – нежно произнес он, – ты у меня просто волшебница! Все так вкусно…
– Опять где-то шлялся полночи, – ворчливо ответила на это Лола, – не меня, так хоть бы кота своего пожалел, он просто извелся весь, тебя дожидаясь.
И хотя Маркиз прекрасно знал, что кот спокойно проспал полночи в его теплой постели, он сделал вид, что встревожился, и прижал руки к сердцу.
– Лолочка! – сказал он, глядя на свою партнершу такими же проникновенными глазами, какими глядел бывало на хозяина кот Аскольд, когда пытался внушить ему, что все часы в доме безнадежно отстают и время кормления наступило уже давно. – Лола, дорогая, неужели ты действительно думаешь, что я прожигал жизнь в каком-нибудь ночном клубе или казино?
Так как Маркиз и в самом деле был сегодня утром не в лучшей форме, этот вопрос прозвучал не слишком убедительно.
– А что мне прикажешь думать? – отвечала Лола так же без должного накала. – Ты ушел и пропал! И ничего мне не сказал!
Леня понял, что придется во всем признаваться, иначе Лола не отстанет.
– Ну, в общем… – Он отпил холодного чаю и вкратце рассказал своей боевой подруге все, что случилось с ним после вчерашнего разговора с Артуром Руо.
Лола поняла, что настал ее час.
– Ну, Ленечка, – начала она вроде бы спокойно, – видала я всяких остолопов, но ты среди них занимаешь первое место!
– Это почему же? – нахмурился ее компаньон.
– А потому, что ты вечно вляпываешься во всякие криминальные истории! – возмущенно гремела Лола. – И это благодаря твоим сомнительным друзьям!
– Но-но! – возмутился Маркиз. – Это ты Артура Альбертовича называешь сомнительным типом?
Лола относилась к Артуру Руо очень хорошо, уважала его как артиста и знала, как Леня к нему привязан.
– Да я вовсе не его имею в виду, а эту бабку! Вот что ты о ней знаешь? Что Руо был влюблен в нее лет пятьдесят назад?
Леня в который раз поразился, до чего Лолка проницательна, ведь он и сам думал примерно то же самое. Ведь Артур признался, что не видел эту самую Саломею много лет.
– Ладно, – твердо сказал он, – все это уже не имеет значения. Я сейчас еду к старухе, верну ей деньги и распрощаюсь по-хорошему. Что там случилось с тем типом на заправке, нас больше не должно волновать.
Именно с такими намерениями Леня приехал к Саломее Леонардовне, именно с такими намерениями позвонил в ее дверь.
За дверью раздалась соловьиная трель, и старушка тут же открыла, как будто уже ждала Леню на пороге своей квартиры.
– Ах, Леонид, это вы! – радостно воскликнула она. – Ну расскажите же мне, как все прошло! Они у вас?!
Леня хотел сразу же все объяснить и поставить жирную точку в их отношениях, но Саломея Леонардовна всплеснула руками, подхватила его под руку и повлекла в комнату, щебеча:
– Что же это я, сразу с вопросами… прямо на пороге… вы с дороги, у вас была трудная ночь, а тут я со своим эгоизмом… со своим нетерпением… пойдемте в комнату, я сварю вам кофе! Настоящий турецкий кофе, какой варили в Стамбуле пятьдесят лет назад…
Леня пытался вставить хоть слово, но Саломея Леонардовна махала руками и прижимала палец ко рту, повторяя:
– После, после! Сначала кофе!
В конце концов Леня сдался, сел за стол и мрачно уставился в бархатную скатерть, мысленно подбирая слова, чтобы объяснить хозяйке дома, что у него ничего не получилось и что он отказывается от дальнейших попыток.
Наконец она появилась с серебряным подносом, на котором дымились две крошечные чашечки.
– «Кумир мой, кумир мой!» – пропела Саломея, поставив перед Леней чашку и придвигая ему вазочку с печеньем.
Леня перестал уже чему-либо удивляться, не шарахнулся от старухиного пения в сторону и не расплескал кофе.
Кофе был действительно хорош – крепкий, горячий и сладкий, каким и должен быть настоящий кофе.
Леня выпил его маленькими глотками, отставил чашку и поднял глаза на хозяйку.
Она сидела, молитвенно сложив руки.
– Ну как? Они у вас?
– Нет. – Леня покачал головой и достал из кармана конверт. – Вот ваши деньги…
– А в чем же дело? – горестно проговорила Саломея Леонардовна. – Этот человек не пришел?
– Он пришел. – Леня положил конверт на стол и подтолкнул его к хозяйке. – Он пришел, но с обменом ничего не вышло…
– Отчего же? – В голосе пожилой дамы прозвучало недовольство. – Ведь он сам назвал цену…
– Понимаете, – Леня проникновенно взглянул на Саломею, – наша сделка сорвалась по очень серьезной и уважительной причине.
– Не понимаю, какая может быть причина. – Хозяйка обиженно надулась. – Леонид, мне вас очень хорошо рекомендовали, а вы, я вижу, не справились…
– Причина серьезнейшая, – продолжал Маркиз. – Смерть!..
В комнате на мгновение наступила звенящая тишина. Леня вспомнил свой сегодняшний сон, костлявую смерть, бредущую по дороге, опираясь на посох.
– Что? – переспросила наконец дама, хлопая глазами. – Я не ослышалась?
– Нет, – подтвердил Леня. – Этого человека убили. Дневники пропали. И я вынужден вернуть вам деньги и откланяться…
– Как – откланяться?! – прервала его Саломея Леонардовна. – Артур Альбертович говорил, что вы очень ответственный молодой человек и доводите каждое дело до конца…
– А еще он говорил, что дело самое пустяковое: встретиться с человеком, обменять деньги на дневники и вернуться домой. А тут уже замешано убийство, и черт его знает, что ждет меня впереди… Знаете ли, мадам, при всем уважении к вам и Артуру Альбертовичу я глубоко чту Уголовный кодекс и держусь подальше от таких преступлений, как убийство. Кроме того, дневники все равно пропали, так что нет и предмета для разговора…
– Леонид, если я вам мало плачу – скажите, я увеличу гонорар… в пределах разумного, конечно же!..
– Во-первых, мадам, вы мне пока ничего не заплатили, во-вторых, я ни за какие деньги не буду связываться с делом, в котором замешано убийство!
Леня хотел продолжить, но в это время зазвонил телефон.
Хозяйка сняла трубку, послушала и удивленно протянула телефон Маркизу:
– Леонид, это вас!
Леня, пожав плечами, поднес трубку к уху. Он не имел никакого представления, кто может знать, что он находится в квартире Саломеи Леонардовны. Разве что Руо…
Однако это был не Руо.
Голос был незнакомый и чрезвычайно неприятный – низкий и грубый.
– Слушай меня, Леонид! – проговорил этот голос без всякого выражения. – Приедешь сегодня в два часа ночи в Педагогический сад. Наш человек будет ждать тебя там около статуи Анатомии со старухиными тетрадками. Только, сам понимаешь, после того, что произошло, цена повышается. Привезешь десять тысяч – получишь дневники…
– А теперь ты меня послушай! – прервал Леня незнакомца. – Никуда я не поеду! Я выхожу из дела, и можешь засунуть эти дневники сам знаешь куда…
– Нет, это ты слушай! – Голос в трубке стал громче, но остался таким же низким. – Думаешь, ты самый умный? Думаешь, если ты приехал на заправку на чужой машине, то и следов не осталось? Тебя видели несколько человек, они тебя опознают. Кроме того, на месте преступления остались твои отпечатки. Так что не выпендривайся и делай, что я сказал! Запомнил? В два часа ночи около статуи Анатомии в Педагогическом садике с десятью тысячами баксов! Никаких журналов не нужно, наш человек знает тебя в лицо!
Леня хотел что-то ответить, хотел возразить – но слова застряли у него в горле, а из трубки уже неслись сигналы отбоя.
Он положил трубку и медленно повернулся к Саломее Леонардовне.
У него было такое чувство, как будто его руки и ноги налились свинцом, и каждое движение сделалось мучительно тяжелым.
Его поймали в ловушку! Он лишился своей воли, оказался в безвыходном положении!
– Что с вами, Леонид? – проговорила пожилая дама. – На вас буквально лица нет! Вам сообщили какое-то трагическое известие?
– Да… то есть нет… мне снова предложили обменять ваши дневники на деньги…
– Но ведь это же замечательно! – Саломея Леонардовна оживилась. – Я надеюсь, вы доведете дело до конца?
– Но они повысили цену. Теперь они хотят десять тысяч.
– Так вы из-за этого так расстроились?! – Пожилая дама рассмеялась. – Леонид, десять тысяч – это, конечно, большие деньги, но эти дневники… они мне так дороги! Я сделаю несколько звонков и, возможно, наберу эту сумму. Есть еще люди, готовые мне помочь!
– Постойте! – Маркиз поднял руку. – Что же там такое важное?
– Там вся моя жизнь, молодой человек! – наставительно проговорила Саломея Леонардовна. – А за свою единственную жизнь мне не жаль никаких денег!
На миг, только на один миг, Лене показалось, что старуха слишком ярко блеснула глазами, произнося свой напыщенный монолог. Но нет, перед ним была почтенная старая дама, немножко со странностями, конечно, но их можно было отнести за счет преклонного возраста. Однако ему очень и очень не нравилась история с дневниками и убийством, в которую он попал по собственной доверчивости. Лолка права, он пошел на поводу у Артура Альбертовича и согласился на сомнительную авантюру. Какие еще дневники? Если они для нее так ценны, то хранила бы их в банковском сейфе!
– Тогда ответьте на другой вопрос. Ведь вы, кажется, говорили, что у вас никого не бывает?
– Совершенно верно, – кивнула старуха. – Я живу очень одиноко…
– Но тогда каким образом у вас пропали эти дневники? Чудес не бывает! Припомните-ка, когда именно они пропали и кто посещал вас за это время.
– Когда они пропали? – Старая дама задумалась. – Кажется, последний раз я в них заглядывала месяц назад. Потом убрала на прежнее место, а когда снова заглянула туда на прошлой неделе, их уже не было…
– Значит, месяц назад! – повторил Маркиз. – И кто же у вас побывал за этот месяц?
– Да говорю же вам – никого! – Саломея Леонардовна наморщила лоб. – Ну, один раз заходил участковый врач, я знаю его лет двадцать, не на него же думать…
– Да, не на него… – задумчиво проговорил Маркиз.
– Еще Алик, но он такой славный молодой человек…
– Алик? – Леня насторожился. – Кто такой Алик?
– Ну, Алик из химчистки. Он забирал в чистку мои шторы, а потом привез их обратно… – Она показала на тяжелые бархатные портьеры, закрывающие окна.
– Алик, значит! – Леня привстал.
– Ну, на него я ни за что не подумаю! Он просто прелесть! Сам повесил шторы и не взял с меня за это ни копейки!
– Это вдвойне подозрительно! Скажите, что это за химчистка? Где расположена?
– Понятия не имею, где они расположены! Я звоню им по телефону, и приезжает Алик…
– Но у вас по крайней мере есть телефон этой химчистки!
– Ну разумеется! – Саломея Леонардовна встала из-за стола и подошла к буфету. Она выдвинула верхний ящик и принялась рыться в нем, приговаривая: – Ну никогда не поверю, что это Алик! Он такой вежливый, обходительный…
– Вы не поверите, мадам, какие обходительные люди встречаются среди серийных убийц! – парировал Маркиз.
– Леонид, вы циник… Да где же эта квитанция? Это за телефон… это вообще рецепт… а это давно нужно выкинуть, она уже просрочена… Ах, вот же! Видите – химчистка!
Леня взял смятую желтоватую квитанцию и нашел в ее верхнем углу не только телефон, но и адрес химчистки.
Располагалась она в мрачном районе неподалеку от печально знаменитого Лиговского проспекта, издавна славящегося повышенной криминогенной обстановкой.
– Что вы хотите делать, Леонид? – испуганно спросила хозяйка квартиры.
– Не волнуйтесь, я только взгляну на этого Алика и попытаюсь понять, что он собой представляет. Обещаю его не трогать. Кстати, как он выглядит, чтобы мне не вдаваться в долгие расспросы?
– Ну, такой узкоплечий, волосы светлые, глаза серые, рост небольшой… ах да, в ухе серьга, такое обычное колечко…
– Что ж, думаю, что в той химчистке он такой один. Так что я поеду, побеседую с этим Аликом. А вы пока, если хотите все же получить обратно свои дневники, постарайтесь достать нужную сумму…
Маркиз распрощался с Саломеей Леонардовной и отправился на поиски подозрительного Алика, стянув напоследок с полочки под зеркалом ту самую фотографию, где была сцена из оперетты «Летучая мышь», и старуха утверждала, что слева в роли Адели она сама. За ней нашелся и другой снимок – вовсе уж маленький, любительский. Там трое в мексиканских костюмах исполняли, надо думать, какой-то танец. Руки их были подняты в одинаковом приветствии, двое мужчин и девушка стояли друг за другом, изображая, что едут на лошади. Мужчины были в сомбреро, у девушки шляпа сползла назад, и Леня с трудом, но узнал в ней Саломею Леонардовну. Леня сунул в карман и эту фотографию.
Маркиз решил играть по своим правилам и между делом поинтересоваться, кто же такая была в молодости Саломея Леонардовна и какие у нее сейчас друзья, если согласны выдать ей безвозмездно десять тысяч баксов на такую ерунду, как старые тетрадки.
Выходя из подъезда, он машинально насвистывал куплеты Адели: «Милый маркиз, вы первый приз сумели заслужить…» Однако настроение у Лени было отвратительное, так что на припеве он даже слегка сфальшивил.
По уже сложившейся привычке Маркиз оставил свою машину в нескольких кварталах от дома, где находилась химчистка. Правда, в этом районе надолго оставлять машину было небезопасно: с нее запросто могли снять колеса, а то и вовсе угнать. Но Леня надеялся обернуться быстро, быстрее, чем местная шпана разберется с машиной.
Он прошагал пару кварталов и оказался перед стеклянным кубом торгового центра, втиснутым между двумя мрачными краснокирпичными домами позапрошлого века. Этот стеклянный куб выглядел в своем окружении нелепо и вызывающе, как золотая коронка среди гнилых зубов старого бомжа.
Леня прошел сквозь стеклянные двери центра. На стуле возле дверей мирно дремал пожилой охранник. Кроме него, в холле не было ни души. При появлении Лени охранник негромко всхрапнул, проснулся и вытаращил глаза на посетителя: видимо, живой человек был редкостью в этом заведении.
– Служивый, – обратился к нему Маркиз, – а где здесь химчистка?
Охранник пробормотал что-то неразборчивое, затем откашлялся и произнес более внятно:
– Вон указатель на стене! Читать умеешь?
– Я много чего умею, – обиженно отозвался Маркиз. – А ты тогда для чего сидишь?
– В целях соблюдения общественного порядка, – отозвался охранник и снова задремал.
Леня подошел к лифту и действительно увидел на стене указатель расположенных в торговом центре магазинов и мастерских.
Нужная ему химчистка называлась почему-то «Ручеек» и располагалась здесь же, на первом этаже, только немного левее по коридору.
Леня дошел до нужной двери.
Помещение химчистки было отделено от коридора стеклянной стеной, оно было ярко освещено люминесцентными лампами и прекрасно просматривалось из коридора. Внутри не было видно ни души, но на прилавке лежала аккуратная стопка вычищенных вещей, и раздавался мерный звук какого-то работающего механизма, из чего Леня сделал резонный вывод, что кто-то из сотрудников находится поблизости и только ненадолго отлучился.
Дверь была открыта, Маркиз вошел внутрь и проговорил:
– Есть здесь кто-нибудь?
Ответа не последовало.
– Эй! – крикнул Леня погромче. – Есть кто в «Ручейке»? У вас тут все растащат…
Ответа снова не было. Вообще в химчистке царила какая-то странная тишина, нарушаемая только мерным механическим звуком, доносящимся из-за прилавка.
Звук этот показался Лене знакомым.
Он обошел прилавок и увидел за ним огромную стиральную машину. Барабан машины быстро вращался, издавая тот самый ритмичный звук, который Маркиз услышал еще из коридора. Потому-то звук и показался Лене знакомым – примерно такой звук издавала их стиральная машина, когда Лола запускала ее, чтобы постирать свои и Ленины вещи или многочисленные одежки Пу И.
Лола к стиральной машине относилась чрезвычайно трепетно и Маркиза к ней не подпускала: она считала, что он, как большинство мужчин, ужасно неуклюж и непременно что-нибудь сломает в замечательном устройстве…
Леня машинально взглянул на стеклянное окошечко машины… и удивленно захлопал глазами. Конечно, барабан вращался слишком быстро, чтобы можно было как следует разглядеть его содержимое, но Маркизу показалось… нет, ерунда, такого просто не может быть!
Он отступил в сторону и завертел головой.
В помещении химчистки по-прежнему никого не было.
– Да что же это такое!.. – пробормотал Леня раздраженно. – Как люди работают? Неудивительно, что в стране кризис…
В это время звук, издаваемый стиральной машиной, изменился. Он стал тише и как-то басистее.
Барабан постепенно замедлил свое вращение.
Леня снова опасливо взглянул на него… и попятился.
Ему ничего не показалось.
Внутри замедляющего ход барабана находились не шторы, не гардины, не предметы верхней одежды, не чехлы от автомобильных сидений и даже не использованные парашюты.
Внутри барабана находился человек.
Не веря своим глазам, Леня подошел ближе…
Барабан повернулся последний раз и остановился.
За стеклянной дверцей действительно находился человек. Руки и ноги его были нелепо подогнуты, а лицо прижалось к стеклу, как будто несчастный пытался выбраться наружу. Рот его был широко открыт в безмолвном крике.
Разумеется, человек был мертв. Вероятно, он был очень хорошо выстиран – как Леня заметил, машина была поставлена на режим длительной стирки. На таком режиме Лола стирала постельное белье, покрывала с диванов и джинсы.
Внимательно приглядевшись к постиранному человеку, Леня заметил слипшиеся, падающие на лоб светлые волосы и серьгу в одном ухе. Именно такую серьгу, какую описывала Саломея Леонардовна, – простое золотое колечко.
То есть человек в барабане был, безусловно, тот самый Алик, о котором Маркиз хотел разузнать в химчистке.
Разузнал, ничего не скажешь!
– Да что же это такое! – проговорил Леня вполголоса, ни к кому не обращаясь (благо никого, кроме него, в помещении химчистки не было). – Что же это такое! Куда я ни приду – везде обязательно обнаруживается труп! Что у нас – эпидемия какая-то? Пандемия? Птичий грипп? Чума, холера?
Ему, разумеется, никто не ответил. Леня и не ожидал никакого ответа, он произнес свою фразу вслух только для того, чтобы немного успокоиться, взять себя в руки…
Ситуация действительно была пренеприятная.
Мало ему, что какие-то подлые люди угрожают повесить на него убийство на заправке, – теперь еще этот труп в химчистке… охранник торгового центра видел его и наверняка опознает, несмотря на то что был в полудреме…
Но еще одна мысль не давала ему покоя.
Если кто-то неизвестный так безжалостно расправился с Аликом – значит, Алик здесь не случайная фигура, как Маркиз и подозревал, значит, он несомненно причастен к пропаже дневников Саломеи Леонардовны. А скорее всего именно он их и украл. Но тогда… тогда почему его убили именно сейчас, когда Маркиз приехал, чтобы навести о нем справки? Не раньше и не позже?
Выходит, что убийца знал о Лениных намерениях?
Но откуда, как он мог о них узнать, если сам Леня всего лишь час назад узнал о существовании Алика и еще позже выяснил адрес этой химчистки?
Мысль эта была очень неприятная. Лене показалось, что кто-то следит за каждым его шагом, он даже на всякий случай обернулся…
Но за спиной у него, к счастью, никого не было…
Как бы то ни было, нужно скорее удирать отсюда, пока его кто-нибудь не застукал около трупа.
Леня бросил последний взгляд на круглое окошко стиральной машины.
Несчастный Алик прижимался к стеклу, как будто просил о помощи. Руки, как уже было сказано, нелепо подогнуты, но одна из них тоже была прижата к самому стеклу, и Леня увидел на запястье покойника татуировку – синий скорпион в красной зубчатой короне…
– Знакомая татуировочка! – прошептал Леня, медленно пятясь к дверям. Повернуться спиной к мертвецу он почему-то не мог.
Знакомая татуировочка… точно такая же, как та, что была на руке у человека с заправки…
Леня выскользнул из помещения химчистки и крадучись вернулся в холл торгового центра. Там было по-прежнему пусто. Охранник мирно дремал, время от времени уютно всхрапывая.
Маркиз на цыпочках прокрался мимо него. Автоматические двери бесшумно открылись, и он выбрался на улицу.
Здесь он перевел дыхание, оглянулся… и увидел над входом в торговый центр черный тубус телекамеры.
Значит, он в любом случае заснят на пленку, и его могут найти, когда будут расследовать убийство Алика…
Почувствовав себя крайне неуютно, Леня прибавил шагу. И дернула же его нелегкая поехать разбираться с этим Аликом! Да и вообще, дело с дневниками, казавшееся вначале пустяковым, постепенно превращалось в неподъемную громаду, придавившую Леню, как снежная лавина маленькую железнодорожную станцию в горах…
– Эй, мужик! – окликнул его кто-то. – Купи зеркало!
– Что? Какое зеркало? – Маркиз недоуменно поднял глаза и увидел потертого типчика с бегающими глазками, который заступил ему дорогу. Красный бугристый нос «продавца» и его маленькие глазки в склеротических прожилках явно указывали на предпоследнюю стадию алкоголизма.
– Хорошее зеркало, от «тойоты»! – зачастил тот и вытащил из-под полы боковое автомобильное зеркало. – Купи, мужик! Дешево отдам! Мне на лекарство не хватает, так бы в жизни не продал… жена болеет, лекарство ей нужно…
– Знаю я твое лекарство… – Леня хотел оттолкнуть алкаша, но, взглянув на зеркало, с удивлением увидел, что оно того редкого голубовато-стального оттенка, которым отличалась его собственная машина, тоже, кстати, «тойота». Сегодня он приехал на собственной машине, поскольку не ожидал никаких неприятностей.
– Мужик, ты где это зеркало взял? – рявкнул Маркиз и схватил алкаша за воротник.
– Где взял, где взял? – забормотал тот. – Со своей машины снял! Говорю, дочке лекарство нужно…
– Ах со своей? – Маркиз прибавил шагу, волоча за собой алкаша. – У тебя, значит, голубая «тойота» последней модели? Я тебе, козел винторогий, сейчас такое лекарство пропишу, разом вылечишься… и ты, и жена твоя, и дочка! Которой, кстати, у тебя никогда не было!
– Отпусти! – верещал тот, безвольно перебирая ногами. – Отпусти, падла, хуже будет!
Маркиз только ускорил шаг и через минуту уже подходил к своей машине. Как он и подозревал, одного зеркала уже не было, а над вторым возился толстый мужик с короткой рыжей щетиной на голове.
Не поднимая головы, мужик прохрипел:
– Ну что, Васильич, загнал зеркало? Щас я второе отвинчу… крепко, зараза, приделано…
– Я тебе сейчас самому все, что надо, отвинчу! – выкрикнул Маркиз и свободной рукой ухватил рыжего ворюгу за шкирку. – Вам, козлы, жить надоело? Так мы эту недоработку быстро исправим! Пойдем навстречу пожеланиям читателей!
Как уже неоднократно отмечалось, Маркиз не любил и не уважал физическое насилие во всех его формах и разновидностях. Но сейчас, после ужасной сцены в химчистке, у него было самое скверное настроение и он готов был буквально на куски разорвать двоих уличных умельцев.
Проще говоря, они подвернулись ему под горячую руку.
– Ты что, падла японская, делаешь? – взвыл рыжий. – Ты на меня, трудящего человека, руку поднимаешь? Нам с Васильичем на водку не хватает, а ты по нашим родным улицам на иномарке раскатываешь? Да мы тебя сейчас в этот… в бараний рог!
– Ты, «трудящийся человек», где всю жизнь трудился? Гардеробщиком в бане или грузчиком в винном магазине?
– Грузчиком… – необдуманно ляпнул толстый.
– Оно и видно! В магазине такую ряху наел! Я вас сейчас обоих в канализацию спущу и крышкой закрою! – Леня сшиб страдальцев лбами, при этом раздался сухой деревянный стук, как от ударившихся друг о друга бильярдных шаров. Алкаши немузыкально взвыли на два голоса, а Леня, не на шутку разозлившись, действительно тащил их к канализационному люку, накрытому тяжелой чугунной крышкой…
– Прости, братан! – первым опомнился Васильич. – Мы же не знали, что это серьезного человека тачка! Мы думали – так, лох какой-нибудь припарковался, а лоха надо учить…
– Не знали! – выдохнул Маркиз, приходя в себя. – Ладно, ваше счастье, что мне некогда! Но если еще раз попадетесь – честное слово, спущу в канализацию!
Он отшвырнул незадачливых добытчиков, подхватил зеркало и поспешил к своей машине, пока от нее не отвинтили еще какую-нибудь нужную деталь.
Увидев физиономию своего компаньона, Лола ничего не спросила – и так все было ясно. Маркиз сбросил куртку прямо на пол, вылез из ботинок и в одних носках пошлепал к себе. Лола подняла куртку, потрясла ее над полом в тщетной надежде, что вывалится что-нибудь полезное, однако ничего не обнаружила.
Она на цыпочках подкралась к двери в Ленину комнату и заглянула в щелку. Все эти предосторожности она проделала для того, чтобы не попасть под горячую руку.
Как уже говорилось, Лола прекрасно изучила своего компаньона и соратника и давно поняла, что он ничем не отличается от среднестатистического мужчины. Ну, поумнее, конечно, порасторопнее, не такой ленивый, но в общем такой же, как все. Вот как поступит женщина, если поймет, что сделала все неправильно, насажала ошибок, в общем, опростоволосилась? Повинится, покается мужу там или начальнику: извини, мол, дорогой, по собственной глупости впросак попала, все потому что тебя, такого умного и замечательного, не послушалась. Виновата во всем сама и впредь больше никакой самодеятельности.
Ну, мужчина сразу приободрится, посмотрит свысока, особенно когда про глупость услышит, тут же на себя всю ответственность возьмет и все силы бросит, чтобы ситуацию разрулить. Иногда у него это получается. А не выйдет, он жену ругать не станет – сам ведь попробовал, да тоже не получилось.
А мужик? Ни в жизнь не признается даже самому себе, что сам напортачил, что ума да предусмотрительности не хватило. Все у него кругом виноваты, а больше всего та, кто рядом находится, – жена, подруга, сотрудница. Лола совершенно не хотела оказаться в такой роли, потому и топталась на пороге.
Маркиз сидел на кровати и нервно почесывал кота за ушами. Видно было, что Аскольду это не очень нравится, но он терпит из хорошего к хозяину отношения.
– Кофе не хочешь? – заискивающе спросила Лола.
– Напился уже! – буркнул Леня.
Он поерзал на месте, потому что в комнате была открыта форточка и по ногам дуло. Лола хотела было принести ему тапочки, но решила, что это уж чересчур. Она не дрессированная собачка, чтобы бегать по квартире на задних лапах с хозяйскими шлепанцами в зубах! Этак Ленька захочет еще, чтобы ему завтрак в постель приносили. Или на ночь пятки чесали! Благодарю покорно!
Кот Аскольд внезапно зашипел и вырвался из Лениных рук, слегка царапнув левой лапой.
– И ты, Аскольд… – горько сказал Леня, – все против меня.
Лола хотела было возмутиться – кто это все, но решила промолчать. Леня поджал одну ногу, не в силах определить, отчего это ему так некомфортно. Кот перепрыгнул с кровати на кресло и уселся там, аккуратно подогнув под себя лапы и глядя прямо перед собой непроницаемыми изумрудными глазами.
И тут чуткое ухо Лолы уловило доносящуюся из прихожей возню и визг. Лола стрелой метнулась в прихожую, вообразив, что ее обожаемому песику грозит нешуточная опасность.
Звери давно уже не враждовали друг с другом, даже попугай Перришон, у которого был довольно скверный характер, перестал устраивать мелкие пакости Пу И, как то: прятать высоко на шкафу его игрушки, сбрасывать песику на голову газеты и журналы. С котом у него такие номера давно уже не проходили – с тех пор как разъяренный Аскольд выдернул у попугая из хвоста красивое разноцветное перо. Не то чтобы попугай боялся кота – он запросто мог бы выйти победителем из честной схватки, действуя одним только крепким клювом, просто не хотелось доводить дело до открытой конфронтации, потому что тогда в борьбу неминуемо вступили бы хозяева квартиры, а с Леней у Перришона и так долгое время были натянутые отношения. По первости попугай вздумал было гадить на Ленины безумно дорогие пиджаки, так что никакая химчистка не принимала.
Лола утверждала, что попугай делает это из воспитательных соображений – дескать, она, Лола, никак не могла заставить своего ленивого компаньона вешать вещи в шкаф, убирать грязное белье в корзину, ставить обувь на специальную полочку в прихожей и так далее. Теперь же, с появлением в квартире Перришона, быт понемногу упорядочился.
Стало быть, рассуждала Лола на бегу, если кот тут, в кресле, а попугай на кухне в клетке, то Пу И визжит, потому что с ним случилось что-то действительно ужасное. Ведь был же случай, когда на него упала шляпа и бедный песик чуть с ума не сошел со страха, когда оказался в кромешной темноте! Страшные мысли кончились, поскольку Лола добежала до прихожей.
– Леня! – послышался ее крик. – Леня, скорей иди сюда!
– Ну что там еще, – заворчал Леня и нехотя поплелся в прихожую. В коридоре плитка неприятно холодила ноги, и он осознал наконец, что забыл надеть домашние тапочки.
В прихожей он застал такую картину. Пу И, крошечный капризный Пу И, пытался принести Лене домашние тапочки! Тапок был больше песика раза в два, так что тащить его в зубах не получалось. Песик толкал его носом, пытался подпихивать лапами и наконец утомился и теперь отдыхал в том же самом тапке совершенно без сил.
– Дружище! – растрогался Леня. – Один ты меня любишь! Один ты обо мне заботишься!
– Ну уж! – не выдержала Лола. – С чего это ему вздумалось?
– Он просто хотел показать мне свою любовь! – запальчиво ответил Маркиз. – Иди ко мне, мой дорогой…
Он подхватил песика на руки, влез наконец в тапки и поплелся на кухню.
– Приходишь домой весь на нервах, измученный, – приговаривал Маркиз на ходу, – едва живой от усталости… А от них пустого чаю не допросишься!
Лола переглянулась с котом, бесшумно возникшим на пороге кухни. Аскольд пренебрежительно фыркнул и удалился. Лола попыталась сделать то же самое, но вместо фырканья получился какой-то хрюк, тогда ей стало смешно.
– Др-рама! – присовокупил попугай из клетки. Он всегда любил оставить за собой последнее слово.
Лола мигом заварила чай – крепкий и ароматный, как учил ее в свое время сам Леня, выставила на стол вазочку с шоколадными конфетами и крекеры. Из всех видов печенья она покупала только ореховое для Пу И, сдобное и жирное не брала – все же фигуру надо беречь. По этой же причине в доме никогда не бывало тортов с кремом, и Маркиз примирился с такой постановкой вопроса.
Однако сейчас, увидев сухие крекеры, Леня поднял брови в немом удивлении. Лола мысленно пожала плечами и добавила еще пакетик вяленых абрикосов, присланных тетей Калей.
