Наталья Александрова
Часослов Бориса Годунова
– То-то и оно, что я вас хорошо знаю! – лениво отругивался охранник. – Мне Павлик строго-настрого сказал, чтобы вас не пускать! После того раза…
– Ну, Олежек! – вторила ей девица в бирюзовом платье, оттопырив губу, как капризный ребенок. – Павлик ничего не узнает, да его сегодня вообще нет! А я тебя после смены ждать буду… понимаешь намек? Ну, Павлик, по глазам вижу, что согласен! Пропусти!
– Ладно, что с вами сделаешь! – Охранник посторонился, и девицы проскользнули в клуб.
Ирина тут же заняла освободившееся место и выразительно взглянула на охранника.
– А тебе что нужно? – процедил тот, окинув ее с ног до головы оценивающим взглядом.
– Мне в клуб нужно, – честно ответила Ирина. – Меня там друг ждет.
– Ничего не знаю! – отрезал охранник, выпятив подбородок. – Ты читать умеешь? – и он ткнул толстым пальцем в табличку, висящую возле двери.
На табличке было написано:
«Клуб является частным заведением, и любому посетителю может быть отказано без объяснения причин».
– Ну, конечно, умею! – проворковала Ирина, кокетливо потупившись и опустив ресницы. – Но я не только читать, я и слушать умею. Тебе Павлик не велел этих лахудр в клуб пускать, а ты пустил… думаешь, Павлику это понравится?
– Ты бы сразу так и сказала, что Павлика знаешь! – пробасил охранник. – Ладно, проходи!
Ирина проскользнула в двери – и на нее сразу обрушился шквал оглушительной музыки и человеческих голосов, безуспешно пытающихся эту музыку перекричать. Под потолком вращались цветные прожекторы, заливающие зал мерцающими волнами красного, синего, фиолетового цвета, превращающими лица посетителей в безжизненные и фантастические маски сказочных существ.
Ирина двинулась сквозь толпу, оглядывая посетителей клуба в поисках Гошки. Вокруг нее были неживые, отрешенные лица, окрашенные светом цветных прожекторов.
Возле зеркальной стены Ирина увидела женщину прилично за сорок, которая самозабвенно танцевала с собственным отражением. Наверняка в обычной жизни она была бухгалтером или менеджером, а сюда приходила, чтобы забыть о тоскливых буднях и стать хоть ненадолго другим человеком – свободным, раскованным. Ну, тетя, бог тебе в помощь…
Музыка на мгновение затихла, и тут же зазвучала другая композиция – та самая старая песня группы Uriah Heep, которую так любит Гошка, просто тащится от нее.
И тут Ирина его увидела.
Он не танцевал – он сидел на высоком табурете возле бара, и рядом с ним возвышалась худая долговязая брюнетка с одной прядью, выкрашенной в бордовый цвет.
Та самая девица, которую описывала соседка!
Надо же, а Гошка клялся, что порвал с ней! На колени падал, кулаком себя в грудь стучал, говорил, что все и было-то один раз, о прощении молил! Разумеется, Ирина ему не поверила, но какой артист! Ведь даже слезу пустил…
Брюнетка что-то интимно шептала на ухо Гоше – хотя в таком шуме в этом не было никакой необходимости, можно было говорить в полный голос, – и то и дело поглаживала его по колену. И Гошка ничуть не возражал.
Брюнетка буквально прильнула к этому лживому и коварному типу, шептала ему в самое ухо, Ирине показалось даже, что она его легонько укусила.
На какое-то время Ирина забыла, зачем сюда пришла. От злости у нее в глазах все заволокло красным туманом… но она тут же поняла, что всего лишь попала в полосу красного света, и напомнила себе, что Гошка – это пройденный этап, что ей нет до него никакого дела, и пришла она сюда не для того, чтобы выяснять с ним отношения, а только для того, чтобы разрешить вопрос насчет машины. Потому что машина – это важно, а остальное – ерунда на постном масле, черт с ним, с Гошкой, все равно они расстались.
Она немного успокоилась, и в это время красный свет прожектора сменился зеленым. Музыканты в записи перешли к финальному гитарному соло. И в этот самый момент Гоша что-то резкое сказал своей брюнетке, соскочил с табурета и зашагал через толпу.
Брюнетка, видимо, не ожидала такого поворота событий. Она еще некоторое время продолжала сидеть на высоком табурете, как ворона на колу, и оторопело смотрела вслед своему хахалю.
А Гошка стремительно пересек зал и скрылся за дверью. Точнее, за занавесом из блестящих нитей, закрывавшим арочный проход в дальнем углу зала.
Ирина направилась в ту же сторону – в конце концов, им нужно поговорить! И очень хорошо, что он сейчас без этой своей чернявой швабры, она не помешает.
Брюнетка, наконец, опомнилась, сползла с табурета и тоже бросилась вслед за Гошей. Она была гораздо ближе к арке, перекрытой блестящим занавесом, и через несколько секунд скрылась за ней.
Ирина расстроилась – теперь Гошку к стенке не припрешь, эта черная ворона ее и близко к нему не подпустит! Еще в драку полезет, судя по внешнему виду – девка задиристая. Еще драки Ирине в ее положении не хватало.
От этой мысли она даже остановилась, пораженная. Какое такое у нее положение? Она ведь ни в чем не виновата, ничего не сделала, закон не нарушала. Но здравый смысл подсказал ей, что Гошка втянул ее в неприятности. Прав охранник Василий: не стал бы следователь так суетиться, если бы дело было несерьезное. И не отстанет от нее этот Дятел, будет долбить и долбить. Нет, нужно взять Гошку за шкирку и вытрясти из него правду!
Ирина сделала решительный шаг в сторону арки, но вдруг случилось нечто совершенно неожиданное.
Блестящие нити раздвинулись, и из них, как Венера из морской пены, возникла та же самая брюнетка. Глаза ее были вытаращены, волосы растрепаны, рот разинут, и выглядела она просто огородным чучелом. Ирина не смогла скрыть злорадства, увидев такое зрелище.
До нее не сразу дошло, что брюнетка что-то кричит.
Но тут как раз гитара замолкла, в зале наступила звенящая, оглушительная тишина, и в этой тишине отчетливо прозвучал истошный крик злополучной брюнетки:
– Убили! Убили! Его убили! Гошу убили!
На мгновение снова наступила тишина – а потом она взорвалась удивленными и испуганными криками.
Ирина на мгновение застыла, пытаясь осознать, что же произошло. Когда она пришла в себя, обстановка в зале переменилась. Музыка больше не играла. Через зал к арке, в которой стояла злополучная брюнетка, проталкивалось несколько охранников. Остальные посетители бросились к выходу, Ирина тоже метнулась было туда – однако там уже стояли охранники, никого не выпуская. А с улицы доносились сирены полицейских автомобилей.
Ирина снова застыла в растерянности.
Что делать?
Неужели Гошку действительно убили? Да не стала бы эта девка зря народ пугать, не похожа она на ненормальную. Значит, точно видела Гошку мертвым. Значит, все-таки вляпался он в какой-то криминал. И втянул, паразит, в него Ирину, потому что машина-то ее. Точно его из-за машины пришили, больше не за что.
Ирина прислушалась к себе и поняла, что не испытывает никакой скорби. Ну, почти никакой. Гоша – это уже пройденный этап. Конечно, они были вместе какое-то время, и он умел ее изредка развеселить – но в остальном был не подарок, и у них не было будущего. И уж точно между ними не было настоящей любви.
Все равно, конечно, жалко человека, но сожалеть о нем она будет потом, в более подходящее время и в более подходящей обстановке. Сейчас же важнее как-нибудь незаметно ускользнуть отсюда. Если ее задержат в клубе, если установят ее личность – это тут же станет известно следователю Дятлу. И он непременно переведет ее из разряда «свидетель» в разряд «подозреваемая». И никакая командировка не поможет, хоть десять билетов на самолет ему предъяви…
Только этого ей не хватало!
Ирина отошла к стене, чтобы не маячить на виду, и снова огляделась по сторонам.
Выход был перекрыт, и рядом с охранниками клуба уже появились мрачные мужчины в черных куртках, в которых нетрудно было узнать сотрудников полиции.
Как быть?
И тут рядом с ней раздался негромкий голос:
– Пойдем!
Она обернулась.
У нее за спиной стоял плечистый, немного сутулый парень лет тридцати. В его коротко стриженных темно-русых волосах выделялась седая прядь.
– Это вы мне? – удивленно осведомилась Ирина, пристально оглядев незнакомца.
– Тебе, тебе, кому же еще! Пошли! Ты еще долго будешь стоять тут, как Эйфелева башня?
– Я что – такая же высокая?
– Нет, ты такая же заторможенная! Говорю тебе – пошли! Время дорого!
– И куда это мы пойдем?
– Слушай, мне уже надоело тебя уговаривать! Ты идешь или нет? Решай быстро!
– Но куда? – все еще упрямилась Ирина.
– Куда – это следующий вопрос. Для начала нужно уйти отсюда, и проблемы нужно решать по мере их поступления. Мне, например, совсем не хочется общаться с полицейскими, а тебе?
Ирина не стала отвечать. Впрочем, ответ был и так очевиден. Он был написан у нее на лице.
– Так ты идешь? – Парень развернулся, не дожидаясь ответа, и пошел через зал, раздвигая плечом растерянную толпу.
В это время пространство перед баром расчистилось, там появился высокий лысоватый мужчина в темном костюме и проговорил голосом, уверенно перекрывшим шум зала:
– Господа, прошу соблюдать спокойствие! Очень скоро вы все сможете покинуть клуб, только перед этим мы должны проверить ваши документы. Вы должны уяснить себе серьезность происходящего и проявить гражданскую сознательность!
Эти слова произвели эффект масла, выплеснутого в разгорающийся огонь. Они только усилили панику. Ирина поняла, что раздумывать больше нельзя, и бросилась вслед за тем незнакомым парнем, который звал ее за собой.
Его седая прядь мелькала уже возле двери, на которой висела табличка «Только для персонала». Ирина ввинтилась в толпу – и догнала его в тот самый момент, когда он открывал эту дверь.
Парень покосился на нее, но ничего не сказал, только чуть прибавил шагу.
Они оказались в полутемном коридоре.
Откуда-то спереди тянуло пряностями и жареным мясом. Еще несколько шагов – и они оказались на кухне. Здесь было шумно, жарко и тесно, суетились люди в белых поварских колпаках и куртках. Один из них повернулся к Ирине и ее спутнику и проговорил с сильным восточным акцентом:
– Здэсь нэльзя!
Парень отмахнулся от него, прошел через кухню и вышел в другой коридор. Впереди раздались громкие голоса и приближающиеся шаги. Парень поднес палец к губам, схватил Ирину за руку и втянул ее в какую-то дверь.
Оглядевшись, Ирина поняла, что они находятся в туалете, причем туалет был мужской.
– Мне сюда нельзя! – попробовала она протестовать, но ее спутник снова поднес палец к губам, потом повертел этим же пальцем у виска, а потом показал на стену.
Стена была облицована розовым кафелем. На высоте человеческого роста была вмонтирована пластмассовая решетка, закрывающая вентиляционную трубу.
– Пилочка для ногтей есть? – вполголоса спросил парень Ирину.
– Пилочка? Зачем? – переспросила она.
– Не спрашивай! – прошипел он. – Некогда! Просто дай!
Ирина открыла сумочку, нашарила в ней пилочку и протянула ему. Парень ловко вывернул пилочкой шурупы, снял решетку и повернулся к Ирине:
– Полезай!
– Куда? – спросила она испуганно. – В вентиляцию?
– Ну да!
– Но там темно… и грязно…
Он не удостоил ее ответом, и тогда она выдала самый главный аргумент:
– Я туда не влезу!
– Влезешь. Я прикинул. Нормально пройдешь. Вот мне точно не пройти, – он пожал широкими плечами.
От такой расчетливости Ирина растерялась. С другой стороны, кое-что стало ясно. Вот, значит, зачем она понадобилась этому парню! А он уже подхватил ее за талию и приподнял, чтобы она могла пролезть в темный проем.
– Ползи вперед, там недалеко. С другой стороны тоже решетка, выбьешь ее ногами, вылезешь в бойлерную, слева увидишь дверь, закрытую на задвижку, откроешь ее…
Ирина ничего не успела ответить – он уже втолкнул ее в вентиляционную трубу. Она поползла вперед – ничего другого не оставалось. В трубе действительно было темно и пыльно, у нее сразу зачесалось в носу, захотелось чихнуть. А потом по руке проползло что-то противное, многоногое… Паук!
Ирина вскрикнула, но тут же взяла себя в руки. Ну, паук, противно, конечно, но не смертельно. Вот если бы тут была подруга Наташка, которая боится пауков до одури, до обмороков, тогда, конечно, поднялся бы крик. А она потерпит.
Но пауков становилось все больше, она едва не запуталась в липкой, противной паутине, чувствуя себя беспомощной мухой, и тут увидела впереди свет.
От света ее отделяла вторая пластмассовая решетка.
Как велел ее спутник, она пнула эту решетку ногами.
С первого раза ничего не получилось, но с третьего решетка вылетела, и Ирина выбралась на волю.
Она оказалась в большом полутемном помещении, где стояли какие-то котлы. В памяти всплыло слово «бойлерная».
Слева от нее действительно была железная дверь, запертая на толстую стальную щеколду. Ирина с трудом отодвинула эту щеколду, дверь тут же распахнулась, и в бойлерную ввалился ее странный спутник.
– Молодец! – одобрительно проговорил он, запирая за собой дверь. – Все сделала правильно!
И тут до Ирины окончательно дошло.
– Так ты меня позвал только для того, чтобы я пролезла в вентиляцию и открыла эту дверь?
– Ну да, – ответил он как ни в чем не бывало, – а ты, интересно, что подумала?
– Да ничего я не подумала, некогда думать, уходить надо, – проворчала Ирина.
– Вот это ты верно заметила, за то тебя и выбрал, что не орешь, не визжишь, не паникуешь попусту, опять же не толстая, везде пролезешь, – с этими словами парень устремился в дальний конец бойлерной, где отыскалась небольшая обитая железом дверца, запертая на проржавленный висячий замок.
– Ого-го, – весело сказал парень, – отгадай загадку: не лает, не кусает, а в дверь не пускает, что такое?
И ловко сбил замок одним ударом ноги.
– Прошу! – сказал он.
Из двери пахнуло сыростью. Ирина замешкалась, тогда он прошел первым. Потянуло легким сквозняком, и дверь за ними захлопнулась. Они очутились в полной темноте.
Иринин спутник включил телефон, который давал слабый свет, но все же видно было, что на стенах старая кирпичная кладка.
– Не отставай, а то потеряешься! – бросил парень и ходко устремился вперед.
Глядя на бледное пятно света впереди, Ирина вдруг ощутила панический ужас. А что, если этот подозрительный тип убежит и бросит ее тут? Одна, в темноте…
Тигриным прыжком она бросилась за ним. Захотелось взять его за руку или лучше пристегнуть собачьим поводком. Но у нее нет поводка, так что придется обходиться своими силами.
– Куда мы идем? – спросила она.
– Нужно выйти отсюда на поверхность, – ответил он, – так, где-то тут рядом есть поворот к продуктовому складу. Только осторожней, здесь крысы ходят…
Крик, который издала Ирина, ощутив, как по ноге пробежало что-то пищащее и лохматое, дал понять, что продуктовый склад близко. И точно, они оказались перед старой деревянной дверью. Может, она и была закрыта с той стороны на засов, только он давно отвалился, так что на склад они вошли беспрепятственно – как видно, хозяева не ждали с этой стороны неприятностей.
Большое помещение было уставлено ящиками и коробками, наверху горела тусклая лампочка в сетчатом металлическом наморднике, как у доктора Лектора.
– Теперь не отставай, а то сторож услышит, у него собаченция ужас какая злобная, – сказал парень и устремился в проход между стеллажами.
Шел он уверенно, из чего Ирина сделала вывод, что бывал тут не раз.
«Кто же он такой?» – мелькнула мысль, но Ирина сочла ее несвоевременной и выбросила из головы.
Они пропустили три поворота, свернули в четвертый, затем протиснулись в совсем уже узкий проход и оказались перед заколоченным оконным проемом.
– И что? – спросила Ирина. – Как дальше-то?
– Не боись, все учтено могучим ураганом, – отмахнулся парень и ловко вытащил две доски.
– Это бомжи придумали, чтобы продукты со склада тырить, – объяснил он, – ну, они не зарываются, берут понемножку, так что никто и не хватится. Полезай!
Окно выходило во двор, безлюдный по позднему времени.
Ирина огляделась, пока ее спутник пристраивал доски на место, и увидела только полосатого помойного кота, что сидел на лавочке и наслаждался ночной прохладой.
– Лучше бы крыс ловил! – сказала она коту, на что он даже не повел ухом.
Парень провел ее через два проходных двора и вывел в безлюдный переулок. Вдали виднелись огни проспекта, Ирина, наконец, узнала, где они находятся.
– Ну, теперь сама, – сказал парень, – пока-пока.
И исчез. Вот только что стоял рядом и исчез, как не было. Ирина моргнула и направилась к проспекту.
И, оказавшись на освещенной улице, пришла в ужас. Она собрала на одежде всю грязь из вентиляции и из подвала. Да в таком виде ее и в маршрутку не пустят!
Кое-как почистившись, она подняла руку. Остановилась только третья по счету машина – самая раздолбанная и неказистая. И то водитель, оглядев Ирину с ног до головы, укоризненно покачал головой и сделал попытку уехать. Не тут-то было, Ирина живо юркнула в машину и захлопнула дверцу.
Всю дорогу таратайка грозила развалиться прямо на ходу, но Ирине уже было все равно.
Она еле-еле поднялась в квартиру, потому что какая-то сволочь снова сломала лифт.
Закрыв за собой дверь, Ирина ощутила, что упадет тут прямо у порога на коврик и будет лежать до утра. Сил не было ни на что, ноги и руки стали ватными, в ушах стоял ровный громкий шелест, как будто стрекотали тысячи кузнечиков.
Помогло зеркало, которое наперекор всяким принципам фэншуй Ирина повесила напротив двери. И в этом зеркале отразилось такое, что Ирина со стоном поднялась и потащилась в ванную.
После душа стало легче, Ирина даже вспомнила, что ничего не ела, считай, целый день. Варварино печенье не в счет.
Холодильник, разумеется, ничем не порадовал, сама же перед командировкой его основательно почистила. И даже морозилка пуста, как зимняя тундра.
Вот когда жил здесь Гошка, она забивала морозилку пельменями, блинчиками и готовыми котлетами. А потом, когда он съехал, с радостью отказалась от всего вредного и калорийного и решила перейти на здоровый образ жизни. Да, очень полезно для здоровья – целыми днями вообще ничего не есть.
И тут до нее дошло, наконец, что Гошка мертв. Вот только несколько часов назад она с ним говорила – и нате вам, его убили.
Ужас какой! Гошка, врун и лоботряс, который дико раздражал ее своим пофигизмом, больше никогда ничего никому не соврет. И не позвонит. И не возьмет без спроса ее машину…
Трясущимися руками Ирина налила себе чаю, едва не обварившись кипятком.
После чая она обрела способность соображать. Значит, Гошку убили. Не просто несчастный случай, а именно убийство, уж больно та его девка, похожая на ворону, орала громко. Стало быть, зарезали ножом. Или застрелили.
Там такой шум стоял, хоть из пушки пали, никто не услышал бы. И с чего вдруг в довольно приличном, известном клубе такие вещи творятся? Раньше такого у них не было, отморозки всякие в этот «Вудсток» не ходят. Так что не тот случай, как если бы Гошка случайно попал под раздачу в чужой криминальной разборке.
И вообще, ни в каких криминальных делах Гошка не замешан, она, Ирина, прожила с ним почти год, она бы знала, Гошка непременно бы проболтался.
Значит… значит, все началось недавно, когда они расстались. И как ни крути, а получается, что все связано с машиной. У Гошки кто-то попросил достать машину, и этот дуралей не придумал ничего лучше, как взять Иринину.
Ирина рывком села на кровати. Значит, Гошка делал такое и раньше, когда они еще жили вместе. А она-то ему доверяла…
В его оправдание можно только сказать, что он понятия не имел, для чего в этот раз машина нужна. Хотя какое это оправдание, глупость просто, тот же пофигизм.
И очевидно, что машина замешана в каком-то серьезном преступлении, раз уж этот следователь Дятел так сурово настроен.
События развивались так: Ирина сразу после разговора со следователем позвонила Гошке, он наврал ей, что машину не брал, но испугался. И тут же стал звонить тому человеку, который пользовался ее машиной. В то, что сам Гошка был за рулем, Ирина не могла поверить, Гошка раздолбай и пофигист, ему никакого серьезного дела никто не поручит.
Тут она вспомнила, что Гошки нет в живых, но отчего-то еще больше разозлилась. Ему-то уже все равно, а ей теперь разбираться. Следователь ведь не отстанет.
Значит, тот тип договорился с Гошкой о встрече – либо сказал, что все объяснит, либо посулил денег, а Гошка и поверил. Тот его и убил, чтобы на него не вышли.
«Жалко все-таки Гошку».
С этой мыслью Ирина заснула.
И проснулась рано в твердой уверенности, что нужно что-то делать. Необходимо узнать, что же случилось двадцатого мая на углу Загородного проспекта и улицы Скабичевского (ведь следователь спрашивал ее именно об этом месте и об этом времени), а для этого съездить туда и попытаться выяснить все на месте. Потому что следователь Дятел вряд ли ей про это расскажет (век бы его не видать).
Все сегодня ей удавалось, Ирина быстро собралась на работу и решила взять машину. А то как-то подозрительно получается: машина на парковке, а она в маршрутке трясется.
Возле парковки было небольшое кафе, которое открывалось в половине восьмого, и к восьми там подавали уже калорийные завтраки.
Съев огромный омлет с грибами и помидорами и выпив большую чашку кофе с молоком, Ирина почувствовала прилив сил и уверенность в себе. Ничего, она выкрутится.
«Мазда» приветливо мигнула огнями при ее приближении, как будто обрадовалась.
– Моя девочка, – тихонько умилилась Ирина, – как же я по тебе соскучилась.
В салоне было чисто, и больше не было никаких незнакомых запахов.
Начальник был так доволен результатами командировки, что Ирина решилась отпроситься с обеда. Ничего, прокатило.
Ирина, наконец, пробилась через пробки, проехала Владимирскую площадь, слева мелькнули сверкающие свежей позолотой купола собора, и машина покатила по Загородному проспекту.
Немного не доезжая до нужного перекрестка, Ирина нашла свободное место, припарковала машину и вышла.
По проспекту в обе стороны текла река прохожих. В одном месте эта река закручивалась водоворотом и раздваивалась, обтекая какого-то человека, как поток обтекает застрявшую в реке корягу.
Ирина двинулась наперерез потоку, приблизилась к месту завихрения. Там стоял парень с длинными светлыми волосами и глупой жизнерадостной улыбкой. Заметив интерес в глазах Ирины, он еще больше оживился и протянул ей яркий листок:
– Только на этой неделе вы можете получить в салоне красоты «Офигения» грандиозную скидку на процедуру ядерного пилинга, электронного лифтинга и лазерной криотерапии! Не упустите свой шанс, девушка!
– Спасибо, – Ирина взяла у парня листовку и проговорила вполголоса: – А вы здесь все время стоите?
– Да, все время… здесь место хорошее, людей всегда много, купоны хорошо разбирают…
– И вы, наверное, все замечаете?
– Ну, вообще-то да…
– И двадцатого числа вы тоже здесь были?
– Двадцатого? – Жизнерадостности во взгляде парня заметно поубавилось, он что-то начал мысленно подсчитывать. – А это какой был день недели?
– Вторник.
– А в чем дело? Почему вас именно этот день интересует?
– Да, собственно, ни в чем… – Ирина замела хвостом. – Я просто вижу, что вы такой наблюдательный, сообразительный, внимательный человек, так вот хотела спросить…
Обычно такая грубая лесть действовала на мужчин, но на этот раз она не сработала. Парень настороженно взглянул на Ирину и проговорил, понизив голос:
– Девушка, я вам купон на скидку дал? Дал. Если хотите, могу еще дать. Мне не жалко, чем больше раздам, тем лучше. А насчет остального… вот зачем вам вопросы эти задавать?
– А я в газете работаю! – на ходу сочинила Ирина. – Наши читатели хотят знать…
– Ах, в газете! Так вот вы лучше ее спросите! – Парень показал на кого-то за спиной Ирины.
Ирина обернулась, но не увидела никого заслуживающего внимания. Только обычные прохожие, стремящиеся куда-то по своим обычным делам. Она снова повернулась к парню, но того и след простыл.
– Вот черт! – не сдержалась Ирина и снова завертела головой.
Парень исчез бесследно.
Неожиданно рядом с Ириной прозвучал низкий, хрипловатый, словно простуженный голос:
– Ты кого ищешь, девонька? Ты никого не ищи, незачем тебе кого-то искать, ты лучше с Лялей поговори! Ляля – она все видит! От Ляли ничего не укроется!
Вместе с голосом до Ирины докатился тяжелый запах давно немытого тела. Она резко обернулась и увидела совсем рядом существо неопределенного возраста и предположительно женского пола, облаченное в лиловый спортивный костюм немыслимого размера, покрытый пятнами всевозможных оттенков, как политическая карта Африки, и кокетливую соломенную шляпку с грязно-голубой шелковой лентой. В руке у этого колоритного создания была большая пластиковая сумка из сетевого супермаркета, наполненная какими-то подозрительными пакетами, свертками и коробками.
Существо это имело круглое, излишне румяное лицо, на котором выделялись крючковатый нос и круглые, выпученные глаза. Все это в сочетании с соломенной шляпкой создавали сходство с Совой из мультфильма о Винни-Пухе.
– Ляля – она все видит! – повторило существо и погрозило кому-то пальцем.
– Кто это – Ляля? – удивленно осведомилась Ирина, стараясь держать безопасную дистанцию.
– Так я же и есть! – ответила незнакомка и слегка присела, изображая что-то вроде книксена.
– И что же вы видели?
– А вот ты послушай… – Ляля схватила Ирину за локоть неожиданно твердыми пальцами и забормотала:
– Есть трава сулея, она по кладбищам растет, особливо по заброшенным да запущенным, где кресты покосившиеся да могилы провалившиеся. Ее надо непременно в полнолуние собирать и бросать в корзинку через левое плечо. Она от головной боли и от душевных хворостей помогает. Еще есть трава – зовется ведьмины слезы, эта растет по оврагам, где кто-нибудь сгинул, где чьи-то кости лежат. Ее надо собирать перед самым рассветом, когда выпь закричит. Если ее в подол зашить, никто на тебя гневаться не будет. А еще есть кабурлык-трава, она на болотах растет. Как болотный огонь увидишь – иди за ним, он тебя непременно к той траве приведет. А трава это хорошая, кто ее отвар выпьет, тому всегда веселые сны сниться будут…
– Еще есть разрыв-трава, – бормотал колдун, глядя перед собой пустыми белесыми глазами, в которых отражалось пламя свечи. – Растет она вдоль старых заброшенных дорог, собирать ее надо в тот час, когда утренняя звезда взойдет. Эта трава любой замок, любой запор легко откроет…
– На что мне чужие замки открывать? – перебил колдуна молодой боярин. – На что мне чужая казна, чужие сокровища? У меня своих довольно! Ты мне, старик, такую траву дай, чтобы меня гнев грозного царя миновал, чтобы не попасть мне на дыбу и на плаху! Чтобы быть мне у грозного государя в милости да в почете! Признавайся – есть у тебя такая трава?
Пламя свечи закачалось, едва не погаснув, но потом вспыхнуло ярче прежнего, осветив жалкую лачугу, ее хозяина – старого слепого колдуна и его ночного гостя – молодого боярина в дорогом кафтане и мягких сафьяновых сапожках.
Видно было, что боярин неловко, неуютно чувствует себя в этой нищей лачуге, что привычнее ему богатые боярские хоромы и даже царские палаты. Не пришел бы он посреди ночи в эту лачугу, коли не было бы крайней нужды.
– Есть, боярин, как не быть! – Колдун захихикал, пальцы его зашевелились, как белесые черви. – Та трава называется одолень, ее надо в ночь после Духова дня собирать, непременно чтобы на новую луну, а растет она на погостах…
– Это мне знать без надобности! – резко оборвал его боярин. – Ты ведь уже ту траву собрал, дай мне ее, да дело с концом. А я тебе за нее звонким золотом заплачу. Ты ведь слепой, да не глухой, звон монет услышишь!
– Твоя правда, боярин, твоя правда… – колдун открыл маленькую шкатулку темного дерева, и по его землянке расползся тяжелый, пряный запах.
– Ох, духовитая эта трава! – огорчился боярин. – Как бы не почуял ее грозный царь! Как бы не обвинил меня в чародействе! Он с чародеями да знахарями суров!
Вспомнил он, как на прошлое Крещение в Александровой слободе, где помещался теперь царский двор, казнили двух дворян и одного мещанина из немцев. Изобличили их в чародействе, схватили по доносу дворянского слуги да подвергли жестоким пыткам на сыскном дворе.
Не выдержали все трое, признали свою вину, покаялись в том, что через свое чародейство хотели извести государя.
По вине и казнь – закопали всех троих на выгоне в землю по самую шею да выпустили на тот выгон свиней…
Ох, как кричали несчастные!
Хорошо хоть, недолго – быстро их муки кончились.
Некоторые опричники наблюдали за казнью, а сам молодой боярин отговорился тяжким похмельем – не любил он таких кровавых развлечений…
– Не бойся, боярин! – проговорил колдун, поглядев на молодого боярина своими белесыми незрячими глазами, словно прочел его самые черные мысли. – Ты эту траву заверни в рыбий пузырь, запаха-то и не будет!
Он достал из шкатулки маленький мешочек, обнюхал его со всех сторон и с неохотой протянул боярину.
– Вот она – одолень-трава! Носи ее в ладанке, и не будет тебе беды от грозного государя!
Боярин спрятал мешочек с травой на груди под кафтаном, бросил перед колдуном несколько золотых монет.
– На, как договаривались – пять золотых ефимков… да вот тебе еще три, помни мою доброту!
– Благодарствую, боярин!
Колдун замолчал, словно к чему-то прислушиваясь, потом заговорил тихо, значительно:
– Добр ты был ко мне, боярин! Добр и справедлив! И я не подведу тебя, открою тайну. Трава, что я тебе дал, сильная да чудодейственная, да только государь Иван Васильевич – не простой государь, в гневе он страшен да коварен…
– Ох, мне ли этого не знать! – вздохнул боярин. – Часто, ох, часто вижу я его в лютом гневе!
– Чтобы отвести его гнев, мало одной травы… может и не помочь эта трава…
– Что же ты мне голову морочишь! – Боярин вскочил, схватился за саблю.
– Погоди, боярин, не гневайся! Трава, что я тебе дал, хорошая, но, чтобы она в полную силу тебе помогла, нужно еще особое заклинание знать.
– Ну, так говори его скорее! Говори свое заклинание! Не томи меня, старый чародей!
– Погоди, боярин, не торопись!
Колдун опустился на колени, подполз к дальнему углу своего жилища, отвалил от стены замшелый камень, пошарил за ним и вытащил небольшую старинную книжицу в потертом кожаном переплете, открыл ее.
Желтоватые страницы этой книги были покрыты аккуратно выведенными, выцветшими от времени письменами.
– Что это за книжица? – спросил боярин отчего-то дрогнувшим голосом.
– Часослов это, – ответил ему колдун вполголоса, словно кто-то мог их подслушать.
– Не похожа она на часослов!
– Твоя правда, боярин. Не похожа. Потому как не простой это часослов. Черный это часослов…
– Как это?
– До меня принадлежал он великому чародею. Большой силы был колдун… часть его силы в этом часослове заключена.
– Где же он сейчас?
