Натализа Кофф
Война по соседству
Глава 5
«Искра» располагалась на другом конце города, и я успела сто раз пожалеть о своих словах, стоило мне представить, что придется не только ехать с Демоном в одной машине через весь город, но и провести с ним некоторое время в общественном месте. Более того – в молодежном клубе.
Но отступать было поздно. Для храбрости я прихватила бутылку вина со столика, уговаривая себя, что, не задумываясь, использую ее в качестве оружия, если вдруг нахальный Чиполино рискнет распустить свои загребущие руки.
Чиполино рук не распускал. И я приняла ответственное решение: Выпью все содержимое до того, как «Искра» встретит нас громкой музыкой. Для храбрости, разумеется.
Стоило миновать входные двери «Трех тузов», как нас уже ждал друг Демоненко – Эдуард. Его я знала весьма неплохо. К тому же Медведев часто покупал у нас в пекарне свежую сдобу, лимонный пирог и эклеры с ванильным кремом. И всегда просил повязать коробку красивым бантом. Мне казалось, что Эдик моими десертами балует даму своего сердца. Именно поэтому я подбирала исключительно нежно розовую ленту для упаковки.
Садясь в пассажирское кресло в машину к Медведеву, хотела поинтересоваться делами Эдуарда, но решила, что лучше будет – промолчать. И ограничилась сухим приветствием.
– Демон, ты ее что, похитил? Она молчаливая какая-то, – заметил Эдик, заводя двигатель, когда Лука сел в кресло рядом со мной.
Признаться, «удивление» – было самым блеклым описанием моих чувств. Лука? Да на пассажирское, еще и заднее сиденье?! Весьма неожиданно! Если не сказать, странно!
– Дама желает танцевать в «Искре», – невозмутимо произнес Демоненко.
Эдик, видимо, чтобы убедиться, что в машине сижу именно я, обернулся, взглянул на меня, перевел взгляд на бутылку вина в моих руках, хмыкнул.
– Танцевать? В «Искре»? Хотел бы и я взглянуть на это, – подмигнул Медведев.
– Тормози, Эдя! – скомандовал Демоненко.
– Молчу, молчу! – мужчина поднял руки вверх, словно принимал поражение. – Я к вашим услугам, леди и джентльмен. «Искра», значит, «Искра».
Я согласно закивала. И тут же сделала несколько глотков непосредственно из горлышка бутылки. Мысленно утешала себя тем, что вино, гадство такое, очень дорогое. Пусть Демону и привозили его по оптовой цене. А, тем не менее, стоило оно прилично. И посему, оставлять недопитую бутылку было, по меньшей мере, кощунством.
Игристая жидкость стремительно порабощала мой мозг вместе с желудком. А я вспомнила, что не успела поужинать. В ресторане мы с Игорем заказали холодные закуски, но так и не добрались до основного блюда. Словом, есть хотелось жутко.
О чем и сообщил мой живот, громко заурчав. Благо, в машине играла громкая музыка. Но я интуитивно сжала рукой живот, пытаясь усмирить разбушевавшегося зверя, живущего в моем желудке.
– Есть хочешь? – догадался Лука, повернув голову в мою сторону.
– Чего это вдруг! – ощетинилась я. – Ничего я не хочу!
Лука попытался отобрать из моих рук бутылку. Но я сопротивлялась, шепотом поведав ему все, что я думала о нем в это мгновение.
– Бургер будешь? – нахмурился Лука, когда понял, что вино я отдам только вместе с рукой.
– Там сплошной холестерин! Это же верная смерть! – покачала я головой, глотнула вина и добавила: – Буду!
Кажется, Медведев заржал. Демоненко хмыкнул. А мне уже было плевать.
Напоил? Вот пусть теперь и кормит! Чиполлино заносчивый!
* * *
В «Искре» было шумно. Пожалуй, это все, о чем я могла думать.
Бургер плотно осел в моем желудке. И чтобы не отравиться, мне пришлось допить бутылку вина. Или это опять для храбрости? Было уже неважно. Но как только мы оказались за свободным столиком, Лука сделал заказ, подозвав официанта.
– А ты, оказывается, не жмот! – похвалила я, как только парнишка принес такое же вино, бутылка которого уже пала смертью храбрых в неравной битве с моим телом.
– Разочарована? – хмыкнул Лука, пряча улыбку за стаканом с порцией виски.
Я точно знала, что Демон улыбается. Видела тонкие ниточки морщинок, которые появлялись вокруг глаз. Они ничуть не портили его лицо. Наоборот, смягчали черты, превращая в красивого молодого мужчину.
Так! Стоп, Муза!
Мысленно осадила себя. Кажется, больше пить нельзя. Еще пару глотков, и я подумаю, что Демоненко – красивый и шикарный мужчина. А этот путь – опасный, и ведет в пункт назначения под названием «Никуда».
Проходили, знаем.
Отодвинула полупустой фужер в центр стола. Голова капельку кружилась, ноги нещадно ныли от высоченных каблуков. Мне хотелось одного – вернуться домой и принять душ. А потом завалиться в мягкую кровать.
Но Демоненко, словно прочитав мои мысли, подмигнул:
– Сдаешься? Танцев не будет? Муза едет домой?
– Еще чего! – из одной лишь вредности воинственно заявила я, залпом допила вино и подскочила с диванчика. – Раскачаем это место!
– Скорее, укачаем, – произнес Лука, успевая перехватить меня за локоть прежде, чем я позорно свалилась на пол с высоты своих каблуков.
– Пусти, Чиполино! – потребовала я. А Лука отпустил мои руки и поднял свои ладони, показывая, что не держит меня.
Я не любила танцевать. Совсем. Признаться, я и не умела это делать. Мои танцы больше напоминали приступ эпилептика. Но вредность жужжала в моих ушах настойчивым: «Не вздумай отступать перед Лукошком!». И моему телу пришлось двигаться в такт музыки.
– Так ты переломаешь себе ноги! – заметил глубокий голос, раздавшийся у самого уха.
Я застыла, не шевелясь.
Выпитое спиртное сделало свое грязное дело. Мое тело остро реагировало на высокую фигуру Демона.
А он, словно и не замечал ничего, пробормотал, едва касаясь моего уха губами:
– Двигайся плавно!
– Руки убрал! – потребовала я, выдыхая, и перевела взгляд на свою талию, закрытую широкими мужскими ладонями.
Лука стоял за спиной, удерживая меня, прижимая к своему телу. А я не могла пошевелиться. Мне приходилось бороться с нахлынувшими мыслями и мечтами, разбившимися о суровую реальность.
– Убери! – процедила я сквозь зубы.
Всего на одно мгновение мне почудилось, что Лука крепче прежнего прижимает меня к себе.
А потом отпускает.
Почувствовав свободу, я торопливо зашагала к столику, где осталась сумочка.
Схватив ее, направилась к выходу.
Да плевать на дурацкий спор! Плевать на вредность и идиотский характер! Мне жизненно необходимо было оказаться как можно дальше от Демоненко. Желательно, на другом континенте. В идеале – в другой галактике.
Выскочив на улицу, подняла руку вверх, надеясь, что машина такси заметит меня.
Но подъехал Медведев. Опустил стекло. Пристально осмотрел меня с головы до пят.
– Демона где потеряла? – спокойно спросил Эдик.
– Он взрослый мальчик, найдется! – пожала плечом.
– Садись, – кивнул Медведев, распахивая передо мной пассажирскую дверцу автомобиля.
Я решила, что спорить не стану. Послушно села в машину. Медведев запер меня в машине. А сам скрылся в здании за дверями клуба.
Мне показалось, что Демона с Эдиком не было слишком долго. Спустя вечность (а на деле – чуть больше двадцати минут), на крыльце появились две высокие и широкоплечие фигуры. Один из них держался рукой за бок. А второй вытирал лицо носовым платком.
В ужасе прикрыла рот ладонью. И, распахнув вмиг протрезвевшие глаза, смотрела, как Лука садится рядом со мной, а Эдик – за руль.
– Какого черта, Лука?! – взвизгнула я, стоило машине двинуться с места. – Тебя не было двадцать минут! Двадцать!
Мои глаза стали еще больше, когда я увидела пятно крови на белоснежной рубашке.
– Не вопи, а! – процедил он, поморщившись.
– Давай я посмотрю! – прошептала я, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте салона.
– Пустяки, царапина, – морщился Лука. Но я настойчиво выдернула полы порванной рубашки из-за пояса брюк и приподняла промокшую от крови ткань.
– Заштопаем? – предложил Эдуард.
– Говорю, ерунда. Домой давай, – скомандовал Демон, откидываясь на спинку кресла. – Нервные там бармены. И охрана.
– Да я бы тоже занервничал, столкнувшись с буйным Демоном, – подал голос Эдуард.
– Захлопнись! – скомандовал Лука Ильич, прикрывая глаза.
– Эдик, отвези нас к моей маме, – приняла я решение, о котором, вполне возможно, что уже утром, очень сильно пожалею. – Я так понимаю, в больницу нам нельзя?
Медведев неопределенно пожал плечом и развернул машину.
– Давненько я не пил фирменный чай твоей матушки, – пробормотал Лука.
А я вздохнула. Кажется, на моем горизонте маячат крупные неприятности.
* * *
Глава 6
Эдик остановил машину у самых ворот. За последние двадцать минут я начала нервничать, тревожно глядя то на дорогу, то на непривычно молчаливого Луку. Мужчина сидел, придерживая рукой пропитавшуюся кровью рубашку и закрыв глаза. А я сто раз просила Медведева повернуть в сторону ближайшей больницы и не валять дурака.
Но Демоненко твердо стоял на своем. И я сдалась. Если у мужчины есть силы на спор, значит, все не так уж и плохо.
Район города, где проживала моя матушка, ничем не выделялся. Абсолютно. Здесь всегда было спокойно, как на кладбище. Вернее, это и было заброшенным кладбищем. Сейчас администрация города предоставила новое место для последнего пристанища усопших. А этот район зачах, но жители небольших домишек никуда не уехали. Крайне редко можно было встретить машины, а об общественном транспорте жители этих мест давным-давно позабыли.
И моя мама проживала именно здесь. Из ее окон открывался чудесный вид на могильные плиты. И никакие уговоры о смене места проживания на что-то более подходящее не помогали.
У меня, признаться, была очень своеобразная матушка, любившая прогуляться в свободное время по заброшенному кладбищу. Но работала она хирургом в небольшой районной больнице. А для меня всегда было странным сочетание: призвание спасать людей от смерти и наслаждаться кладбищенским покоем.
Несмотря на позднее время суток, родительница не спала, а сидела в своем любимом кресле на веранде. Увидев нашу троицу, мама отложила рукоделие на столик и внимательно взглянула на нас.
– У тебя там кетчуп, или ты опять подрался, Луняша? – строго поинтересовалась мама, не заморачиваясь по поводу приветствия.
– Здравствуй, мама. Как дела? О, у меня тоже все отлично! – отчеканила я.
– Это я, Юмелия Никоновна, по вашему фирменному рагу так соскучился, – заулыбался Чиполлино. А мне захотелось шандарахнуть его чем-нибудь тяжелым, или в идеале – продырявить и другой бок. Для симметрии.
– Еще парочку ваших любезностей, и меня стошнит! – отчеканила я и поднялась по лестнице к маме.
Родительница бросила на меня укоризненный взгляд и вновь переключилась на своего обожаемого «Луняшу».
– Моя дочь так тебя и не кормит? – хмыкнула мама. – Кожа да кости!
– Кости там! – махнула я рукой в сторону кладбища. – А тут тонна гов…
– Муза! – повысила голос мать, а я закатила глаза и вздохнула. – Проходи, Луняша. А вы двое накрывайте на стол. Чай я заварила. Пироги в духовке.
– Сытые мы, – фыркнула я.
– Муза Эдуардовна! Живо на кухню! – скомандовала мать, а я предпочла не спорить. Скорее бы она уже подлатала Чиполлино, чтобы вернуться домой. Слишком много стресса для одного вечера. Недолго и умом тронуться. Не хватало еще переехать к маме и гонять с ней на пару всяких полтергейстов.
* * *
– Ты, Луняша, аккуратнее. Наступит день, когда моей дочери не с кем будет воевать, – заметила Юмелия Никоновна, накладывая на рану аккуратный шов.
Приятного было мало. Но мама Музы управилась быстро.
– Она умрет со скуки, если будет жить мирно, – хмыкнул я, едва заметно улыбаясь. Очень часто меня забавляли военные действия, которые вела Малышко.
Укол обезболивающего препарата еще действовал, да и рана была не особо глубокой. Меня больше заботила тишина, повисшая в соседней комнате.
Еще минуту назад Муза громыхала тарелками. А сейчас – словно мы с ее матушкой одни в доме.
– Скучаешь? – догадалась Юмелия Никоновна.
Думаю, ответ эта мудрая женщина знала и без моих слов.
Веселье исчезло, а я шумно выдохнул, провел рукой по лицу, думая, как лучше ответить. Скучал ли я по Музе и по минувшим дням?
– Прошлого не вернуть, – продолжала она. – У всех есть тайны. И все ошибаются. Но я видела, как светились глаза моей дочери год назад, и вижу в них печаль сейчас. Тебе нужно что-то делать, Луняша.
– Я как раз работаю над этим, Юмелия Никоновна, – признался я по секрету.
А мама Музы изогнула бровь, словно говорила: «Плохо ты стараешься, Луняша!».
– Хорошо, – кивнула, наконец, женщина. – Можно пить чай.
– И есть рагу? – подмигнул я.
– Врун ты, Луняша, – хохотнула Юмелия Никоновна. – Мое рагу несъедобное. Им мух хорошо по осени травить.
– А вы ко мне в ресторан приезжайте! Кузьмич приготовит ваш любимый суп. Да и мясо у него всегда готово, – предложил я.
– Гиблое там место, Луняша. Душно мне в городе, – призналась Юмелия. – Лучше вы ко мне чаще наведывайтесь. Без повода. Просто так.
С благодарностью улыбнулся. Эта женщина, несмотря на свои странности, с которыми не захотел мириться ее муж – отец Музы, была чудесной.
– Что-то они там притихли, – поделился я опасениями.
– Думаю, Эдуард получил сковородкой по темечку, – предположила гостеприимная хозяйка.
– Нужно срочно спасать сковородку, – вздохнул я, поднимаясь со стула.
Рубашка была испорчена. Решил позже надеть пиджак, а рубашку выбросить. А поскольку никуда не спешил, то на кухню я так и вышел, с бинтами на теле, в одних брюках, носках и ремне.
Муза сидела на диване. Юмелия Никоновна оказалась права. Сковорода уютно разместилась на столе перед девушкой. А Эдик опасливо косился на ладонь девчонки, но молчал. Будто Малышко выпытывала все секреты человечества.
* * *
Меня бесила эта сладкая парочка. Вот вечно они вдвоем воркуют, как голубки. «Луняша»! Пф! Свет клином на нем сошелся?
Ну ничего! Поест он у меня лимонный пирог! Так поест, что мало не покажется!
– Все, доволен?! – прошипела я, глядя на Эдика, который сопротивлялся и отказывался увозить меня домой, пока мама вышивала крестики на животе Демона. – Теперь мы можем ехать?
– Мы еще чай не пили! – хохотнул Лука, а я прищурилась, бросив короткий взгляд в его сторону.
– Тебе и виски хватило! – бросила я, поднимаясь на ноги.
– Езжайте, – одобрила мама, подошла к комоду и вынула серый мешочек. – Вот, Луняша, возьми. Дома заваривай. Твой любимый чай с травами.
– Спасибо, Юмелия Никоновна! – заулыбался мой враг номер один.
– Меня уже тошнит от ваших соплей! – прошипела я, выходя из кухни в коридор, а затем и на улицу, громко хлопнув входной дверью.
Я стремительно дошла до машины. Что я делаю не так? Почему родная мать моему злейшему врагу говорит «Луняша», а меня даже по имени не назовет?
Эдуард распахнул заднюю дверь передо мной. И я торопливо села в кресло, только бы не видеть и не слышать тех любезностей, которыми обменивались моя мама и этот….этот… Демон – Чиполлино!
Когда Лука, вопреки моим желаниям, сел на сиденье рядом со мной, я отвернулась к окну. Весь хмель выветрился из головы. И теперь мне хотелось только спать. А еще задушить своего соседа по месту и по рабочему зданию.
Не знаю, что было в том чае, чашку которого я успела выпить у мамы дома, но уже через несколько минут я уснула. Странные сны плясали в моей уставшей голове. И мне чудились нежные прикосновения к волосам, словно кто-то гладит по лицу, а потом и вовсе поднимает на руки. Мерещилось сильные удары сердца. И казалось, что я в безопасности. А потом я крепко уснула без сновидений и забот о завтрашнем дне.
* * *
Глава 7
Я не успела открыть глаза, как тошнота уже подступила к горлу.
Собралась резво подскочить с постели и мчаться в ванную. Благо, моя квартирка была крошечной, а, значит, белоснежный фаянсовый друг находился в шаговой доступности.
Подпрыгнув в кровати, рванула вперед.
– Твою же бабушку! – прошипела я, понимая, что спала я не в своей квартире.
Спальня была чужой, незнакомой, и где именно располагалась уборная, я не знала. Пришлось мчаться по неопознанной жилплощади, распахивая все двери подряд.
Ужасное утро! Чудовищное! Скорее бы оно закончилось, голова перестала бы гудеть, а весь мир – вертеться!
На пути поисков ванной комнаты я натыкалась на картонные коробки с вещами, пару раз ударилась о них ногой и один раз локтем. Мой утренний квест оказался настолько увлекательным, что в его процессе тошнота отступила. Когда обнаружилась уборная, я уже никуда не спешила и внимательнее рассматривала интерьер, редкие предметы мебели и стены.
Моя гудящая голова соображала крайне медленно и очень плохо. Я никак не могла понять, кому принадлежит квартира. А потом на обратном пути из ванной комнаты я наткнулась на просторную кухню.
В отличие от других помещений, это было полностью меблировано и оснащено всевозможной бытовой техникой, начиная от дорогущей кофемашины, заканчивая новомодным духовым шкафом, о котором мне приходилось лишь мечтать.
Но не техника привлекла мое внимание, а небольшой блокнот с белоснежными листами, оставленный на столе. Шагнув ближе, всмотрелась в размашистые буквы, красовавшиеся на бумаге.
«Вернусь к ужину. Спасибо за незабываемую ночь. Твой Чиполлино.»
Я задохнулась. Возмущение, негодование и злость вмиг отрезвили мой сонный мозг.
– К ужину?! – шипела я. – За какую ночь, твою ж за ногу?!
Но в квартире было тихо. И я начала подозревать, что кроме страдающей от похмельного синдрома Музы на территории врага никого больше не было. Ни души.
Мне не хотелось верить в то, что Демон оставил меня в своей квартире одну до самого вечера. Ну, в самом деле! Ведь не может он не понимать, что у меня дел – выше крыши: заказы, клиенты, личная жизнь, наконец!
Но короткая пробежка в поисках входной двери, а потом и ключей от нее, увенчалась неудачей. И я вернулась на кухню.
Меня могло спасти лишь кофе. Поколдовав над кофемашиной, я загрузила нужную программу и взглянула на тот же стол. Рядом с блокнотом лежал мой телефон. Индикатор батареи сообщал, что заряд вот-вот закончится. Но на звонок должно было бы хватить.
Недолго думая, выудила из списка контактов тот самый номер, который уже полгода стоял в моем «черном списке». И набрала заветные цифры.
Абонент ответит сразу же. Голос Демоненко звучал бодро, я бы даже сказала – ласково. Если это слово вообще применимо по отношению к Луке Ильичу.
– Что ты творишь, Лука Ильич?! – без приветствий выкрикнула я.
– Прямо сейчас пью кофе, – невозмутимо ответил Чиполлино. – С пирогом. И да, малышка, ты была права: он лимонный.
– Я – Малышко! – рявкнула я так громко, что голова зазвенела от резкой боли. – Где ключи от входной двери, черт рогатый? И как я оказалась в твоей квартире?!
– На ручках донес, – продолжал любезничать мой враг номер один. – По поводу ключей. Ты сама виновата, милая, выбросив свой ключ от нашего будущего дома полгода назад. Теперь не жалуйся.
– У нас не было «будущего дома», Лука Ильич! – вспыхнула я, силой воли отгоняя ненужные картинки из прошлого.
– Был, и ты сейчас находишься именно в нем, – еще тише произнес Демоненко. – Не скучай, Мурзик, я скоро вернусь.
– За «Мурзика» выбью тебе пару зубов при встрече, Демон! – пошипела я свои угрозы.
Но в ответ услышала лишь тихий смех. Ну, ничего, Чиполлино еще пожалеет о том, что притащил меня к себе!
Выпив кофе, взглянула на часы. По сути, если я потороплюсь, то успею к открытию «Изюминки». Вот только на прощание оставлю заносчивому Чиполлино парочку сюрпризов.
Больше всего меня мучил вопрос, что именно произошло между нами с Лукой этой ночью. Насколько далеко зашел он? Я старалась не смотреть на широкую футболку, в которой проснулась. Очень радовало наличие белья под нею. Но ведь не сама я ее надела? Значит, Демон распускал свои загребущие руки!
Моя душа требовала мести. И первой остановкой в квартире Луки оказалась просторная гардеробная, заполненная лишь наполовину. Словно второй жилец квартиры еще не успел перевезти свои вещи.
Предпочла не задумываться над тем, для кого же именно Демон подготовил пустые полки и шкафы. Вместо этого замерла перед ровным рядом рубашек, держа в руках обнаруженные в ванной комнате ножницы.
Спустя полчаса, одетая в свое вчерашнее, немного мятое вечернее платье и размахивая сумочкой, я спускалась по лестнице, собираясь сесть в такси, ожидавшее меня у входа. На сердце было радостно. Ведь Демон вернется в квартиру, искренне удивиться и поймет, что нельзя запирать вредных девушек в своем доме без присмотра. Сам виноват!
Мелькнула мысль: хорошо, что в когда-то я так и не выбросила ключи, подаренные Демоном. А носила их все это время в сумочке. Как оказалось, не зря носила.
* * *
– Мурзик, что же ты сделала с моими рубашками? – в шесть часов вечера раздался звонок на рабочий телефон «Изюминки», а я не могла не ответить, ведь номер был неизвестным. Но честное слово, лучше бы проигнорировала входящий вызов.
– В твоих интересах, Лукошко, перестать меня так называть. Иначе я подкину Кузьмичу на кухню сорок дохлых тараканов, а потом позвоню в СЭС! – пригрозила я, скрепя зубами.
– Коварная женщина! – проворчал Демоненко, а мне показалось, что в его голосе появились лаковые нотки.
Но я тут же заставила себя не думать об этом. Это ведь Демон! Ему плевать на чувства других!
– Вы тратите мое драгоценное рабочее время, Лука Ильич! – ледяным тоном ответила я, намереваясь сбросить вызов.
– А мой рабочий день уже закончился, и я планирую навестить Вольку, – вкрадчиво проговорил Демоненко, а я затаила дыхание.
Вот же гад, а не Лукошко!
– Рабочий день Демоненко Луки Ильича не может заканчиваться в шесть вечера! – возразила я, мысленно уговаривая себя не соглашаться ни на что.
Да только тщетно. И Демон прекрасно знал о моих слабостях и огромной любви к Вольке, которого не видела больше полугода.
– Сейчас все иначе, Муза Эдуардовна, – вздохнул Демон, а потом недовольно взмутился: – Чем трусы мои тебя не устроили?!
– Радуйся, Демон, я добавила им лоска и гламура! – заявила я, пряча смех и представляя недовольную физиономию мужчины, когда он обнаружил крупные сердца, вырезанные ножницами на всем нижнем белье.
– Заеду через полчаса, Волька будет рад тебе, он очень скучает, – заявил Демоненко и сам прервал разговор.
Я раздраженно бросила трубку. Никуда я не поеду с ним! Фигушки! Да скорее Северный Ледовитый океан превратится в мелкую лужу, а арктические льды – в мороженку!
Взгляд замер на стене моего крошечного офиса непосредственно на большой фотографии, помещенной в рамку. Красавец Волька гордо позировал в камеру, демонстрируя всю свою красоту.
– Прости меня, Волька, но я не могу приехать! – прошептала я, обращаясь к фотографии. – Только не с Демоном. Ты ведь все понимаешь, да?
Волька молчал. Я придумывала массу отговорок и причин, согласно которым не могу покидать «Изюминку» в половине седьмого вечера. Ведь работы – за глаза. Нужно много чего успеть. Да и Лука будет последним человеком на Земле, с кем я хочу сидеть в замкнутом пространстве на расстоянии вытянутой руки.
Сама с раннего утра задавала себе один и тот же вопрос: Зачем я вчера уехала с Демоном? Зачем поддавалась на провокацию? А потом и вовсе отвезла его к маме.
«Дура» – другого ответа не нашлось. И точно так же я отвечала самой себе, когда сидела в просторном салоне массивного внедорожника, а молчаливый водитель мчал автомобиль в пригород, где жил Волька.
«Бесхребетная дура!» – говорила я себе. И была права.
