Сегодня ничего не произошло. Предпосылок к бурной ночи тоже нет. Только думаю и пишу стихи, что, конечно, выставляет меня бездельником, однако ещё хуже оставлять абсолютно чистые листы и оправдывать это символизмом.
* * *
Во мне одном две сущности живут,
Борьба идёт меж ними постоянно,
Я чувствую: они меня на части рвут,
И это очень страшно, очень странно.
Мой разум – ринг для состязания,
Ох, мне приходится страдать…
Я медленно теряю волю и сознание,
Не в силах больше с ними совладать.
Нет правил, нет судей, нет зрителей,
А значит это бесконечная война,
Я не способен выбрать победителя,
Ведь каждая из них по-своему сильна.
Вы скажете: «Нельзя так мучиться,
Наверное, есть какое-то спасение»
Но нет, я лишь сосуд для сущностей,
И в этом всё моё предназначение.
Едва наступил рассвет, Дик принялся чертить на песке разметку, снова девять квадратов, как возле шалаша. Я хотел присоединиться, внести лепту, пусть даже не разобравшись в сути процесса, но вдруг вспомнил судью сына. Приговор был ошибочным, безосновательным, так что он его не вынес. Забрали моего мальчика прямо в наручниках в больницу с сердечным приступом, а оттуда уже в колонию строгого режима отправили. Я бы этого верховного ублюдка самого засудил, не будь ответная ответственность на родине признана тавтологией. Всё действительно на словах держится, по этой причине за них и цепляются. Ей-богу, словарь Ожегова не спасут ни поправки, ни переиздания. Срочно необходима альтернатива от современника.
В квадратах расположились ростки, древесная кора, сосуды различного размера, инструмент, напоминающий кирку, и, собственно, конные консервы. Меня охватил приступ смешенных ощущений. Грань между голодом и волнением стала ещё более тонкой, чем обычно, когда на горизонте появились признаки какого-то движения. Я не мог поверить своим глазам, однако взгляд Дика устремился туда же. В нашу сторону двигалась лодка, несколько человек гребли вёслами. Ох, хвала небесам, обо мне спохватились, не оставили. Сразу столько спутанных мыслей: кто делегирован, откуда? Да и неужели Дик наконец подготовился к открытию консервов, а я уплыву, как ни в чём не бывало, не попробовав?
Существование без меня не изменится, разве что придёт в норму. Просто на прощание захотелось подарить ему украшение. Очень зря. Пока целую вечность тёр и бил палец о палец, пытаясь снять кольцо, случилось то, о чём даже писать больно в здравом уме, если не опускать подробности: патлатые в набедренных повязках сошли на берег… Один месте с Диком загружал лодку, в частности моими вещами. Другой, агрессивно настроенный, преградил мне путь и поставил в положение, которое я сохранял до отплытия варварской троицы на недосягаемое расстояние. Затем достал голову из песка, убедился, что вокруг ни души и заплакал навзрыд, хотя не стоило лишний раз выводить жидкость из организма.