bannerbannerbanner
Чарана

Наталия Кузьмина Азъ
Чарана

Полная версия

Двойня

В начале апреля Златка родила двойню. Родила сама, с небольшой подмогой Ирис. Гавриил так сильно волновался, что места в доме не находил. Сначала он носил воду из колодца, грел её, а потом бесцельно ходил вокруг дома, пытаясь отвлечься наступившей весной. Понимавшая его тревогу Злата, насколько это было в её силах старалась не пугать его, поэтому почти не кричала. Вот такие мы женщины. Мужчина же ни в чём себе не отказывает. Вы ведь знаете, как они переживают боль и хвори? Словно на горизонте конец света.

Ирис то и дело задавала Злате вопросы.

– Злата всё хорошо? Справишься?

– Отстань Ирис, не нужно. Мешаешь.

– Повитуха рядом живёт сбегать?

– Нет. Справлюсь, – приказным тоном убеждала девочка.

Мальчика назвали Андрэ, а девочку Ганна. У цыган, рождение близнецов или двойняшек недобрый знак, но Злата была убеждена в другом, такое чудо может случиться только от большой любви и у очень счастливых людей.

По древней цыганской традиции, купать в самый первый раз ребенка должна родная бабушка, а лучше обе бабушки – матери родителей. Так как у Златки с Гавром родни не нашлось, то этот почётный ритуал, они попросили совершить старшую женщину в доме и в семье – Ирис.

Злата надела побольше золотых украшений, так положено у цыганских женщин. Она как истинная цыганка, любила золото и должна была носить его всегда не снимая. Но время было не то, чтоб кичиться зла́том да се́ребром. Тем более, что сейчас Злата для всех была русской женщиной – Марфой Егоровной.

Узрив на Злате такие богатства, Ирис опешила.

– Златка, откуда?

– Родительские. Берегу, храню.

– А, родительские? Это святыня.

Перед первым купанием, в роток да на зубок, клали серебряную ложечку, каждому малышу свою. Так жизнь сытой и хлебной станет, да зубки легко прорежутся. Судьба распорядилась так, что Гавр принёс в схроне как раз две мельхиоровые ложечки, словно Господь указал ему истину. Для Андрэ ложечка побольше, Ганне поизящнее. Нужно было проговорить сакральное, заговорное таинство. Цыгане до сих пор глаголят и озвучивают ритуалы своими словами. Важнее не заученные наизусть слова заговорные, а их искренность и любовь мирская. Ирис конечно же была впечатлена золотыми дарами новых друзей, но раз уж велел обряд, а она теперь бабушка, тоже принесла и приобщила свои драгоценности, опустив в корыто. Ведь при первом купании в золоте, следует собрать все золотые вещи родни, находящиеся в доме. Только соблюдая все правила ритуал становится действенным. При первом купании используют магические травы, Злата, заготовила их заранее. Череда, ромашка, любисток, девясил, душица, добавила к ним материнского молока для здравы, да мёда – дабы деньги липли, а жизнь сладкой была. Золото и монеты для богатства. По одной монетке, сохранялось на будущую жизнь каждому дитятку, в качестве талисмана. Сюда же положили два нательных золотых крестика, с которыми позже покрестят малышей по христианским канонам. Злата густо окурила комнату полынью, так делали в её таборе, чтобы дым над полем туманом стоял. Всё это вершат для того, чтобы дети никогда не нуждались в деньгах, чтобы мули – злые цыганские духи не досаждали, да хвори миновали, в пути заплутали. В ванночку к ножкам деток, сложили все золото которое нашлось в хате – чтоб всю жизнь в золоте купались и друг с другом делились.

Малышей окунули одновременно, только Ганну завернули в белую ритуальную пелёнку, чтобы кожа белой была, а на Андрэ одели белую рубашечку-распашонку, чтоб защитником рос. Вот так в одёже да в золоте, детки были посвящены в новый безбедный мир. Помимо всего этого, при купании, Ганне под головушку Злата положила немного пепла из четырех углов печи, чтобы не сглазили и не опорочили. Андрэ под голову обручальное кольцо отца подложили, дабы символически возвести вокруг ребенка магический защитный купол, который будет хранить, когда он подвергнется опасности.

Ирис после ритуала купания в золоте, подарила своим внукам перстни, доставшиеся ей от благородных родителей. Она искренне приняла малышей, словно была их кровной бабкой. В этом мире Господь не оставил ей никого для любви и заботы, да и она сама была никому не нужна. Отец её в Российской Империи, слыл не последним человеком при царском дворе. Обер-егермейстер, чин второго класса, позволял Авксентию Илларионовичу заведовать императорской охотой. Был он царским ловчим, государевым стременным и руженосцем, распоряжался и заведовал хозяйственной частью.

Именно поэтому, с приходом советской власти Ирис стала изгоем. Вероятнее всего лишь в силу своей мудрости, покладистости, возраста и магических способностей, она не подверглась расстрелу или каторге. Жила тихо, не выделяясь и смиренно подчинилась новой власти. Также как и Злата с Гавриилом, старалась свести к минимуму свои контакты, не считая редких старых знакомых, забегающих за мистической помощью. Тяжело было Ирис привыкнуть к постоянно меняющимся жильцам, тем более что сейчас, она была с ними на равных, не хозяйка-владелица, а временно проживающая на данной территории гражданка. Ирис каждый божий день благодарила Господа и судьбу, что именно к ней они направили Гавриила и Злату. С тех пор как молодая пара появилась в доме, жизнь наполнилась иным, невиданным доселе смыслом.

Время шло и Гавриилу становилось всё сложнее готовиться к занятиям. Находясь в одной комнате с малышами, сосредоточиться было невероятно тяжело, а про сон, вообще лучше не вспоминать. На счастье, студенты летом разъехались по домам и целых три комнаты оказались в распоряжении молодых родителей. Гавр подал запрос на имя директора школы, об увеличении жилплощади и ожидал ответа.

На подмогу молодой семье в качестве любящей бабули, с радостью приходила Ирис. Если бы не она, то ни Злата, ни Гавр не имели бы возможности справляться с детьми. Благодаря Ирис они могли хотя бы высыпаться. Пока Злата кормила одного, Ирис занимала вторую, разговаривая или напевая песенки. Затем Ирис шла гулять с сытым младенцем, а Златка кормила следующего. Покормив, Злата выносила Ирис второго и вместе они гуляли ещё какое-то время. Потом Злата забрав первого уносила его в дом и ждала возвращения Ирис с малышкой. Такая схема и круговерть, длилась пока малышам не исполнилось пять месяцев. Они заметно повзрослели, относительно выросли, научились играть и заниматься друг другом. Не особенно стремясь к контактам с другими людьми, они довольно болезненно реагировали на разлуку. Даже минутная разлука, вызывала у них панику. С пяти месяцев их начали прикармливать, жизнь стала гораздо проще и разлучать их теперь не приходилось. К тому же, появилась возможность с ними договориться, отвлечь, перевести взгляд либо интерес на другой предмет. Мгновенно они реагировали на пение Златы и на сказки бабушки Ирис, постепенно успокаиваясь, расслабляясь и засыпая.

Рози

В заботах о детках, вихрем промчалось лето и вновь наступила осень. Однажды, в один из сентябрьских дней, оставив детей с бабушкой в послеобеденное время, Злата отправилась на базар, прикупить кое-каких продуктов и отрез материи. Необходимо было сшить новую одежду малышам, да парочку рубах для Гавра не помешало бы. Казённый мундир выданный ему в том году был ещё справен, но рубашка совсем истрепалась. Чтобы не бросалось в глаза нужно было купить ткань, подобную той, из которой была прежняя рубаха и носить так, словно это одна и та же вещь. Важно дабы не взбрело в голову «добрым людям» что учитель зажиточный кулак, а не пролетариат. Кулачества в жизни Гавра было итак более чем достаточно и вновь за это пострадать, было глупо. Хотя понятно, что черта зажиточности и запасливости была у него в крови. Он привык трудиться чтобы иметь желаемое, ничто и никогда, не доставалось ему задарма. Но на одни и те же грабли, наступает лишь олух царя небесного. Прикупив обновки себе и Ирис, словом купив всё нужное, Злата направилась домой. Но на выходе с базара, увидела цыганскую девочку, лет двух с небольшим. Девчуля молча сидела на обочине, рядом с кучей конских лепёх и грызла грязное яблоко.

Девчёночка

Ребёнок, коляска, девчоночка, сказка.

Конфетка, качелька и с кремом печенька.

Кокетка, с помадой, а в сумке – расчёска.

Коса на затылке, на выпуск – причёска.

И бальное платье, на выпускном.

И вот уже в ВУЗ, отнесла ты диплом.

Уроки, зачёты, любовь и признанья.

А за поворотом, ждёт новый экзамен.

Я верю, ты сможешь… Я знаю, ты станешь…

В замужестве ты, от других не отстанешь.

Родится девчонка, а может мальчишка

И будешь ты им читать на ночь те книжки,

Которые мама тебе прочитала,

С которыми ты, вот такая вот стала.

Кузьмина Наталия АЗЪ

– Дубри дин. Где твоя дае?

Дае, мама по-цыгански. Девочка проигнорировала вопрос, словно не расслышала. Она смотрела мимо, куда-то вдаль.

– Как твоё имя? – Спросила Злата по-цыгански?

Почуяв родство крови и разобрав говор, она ответила:

– Рози, – и снова отвернулась, грызя ржавое, замусоленное яблоко.

Торговцы, стоявшие здесь с самого утра пояснили, что малышка здесь одна. Когда ранним утром они пришли, девочка уже здесь сидела. Кто-то дал ей ломоть хлеба, потом и яблоко.

– Авэн, пойдем со мной Рози.

Рози протянула к ней холодные, грязные ручонки. Злата вложила ей в руку свою юбку и сказала:

– Держись Бэнгори.


Так вместе, они вошли в тёплый и чистый дом, пахнущий хлебом и кашей.

Как только Ирис увидела на пороге своего дома этого чертёнка, именно так переводится – бэнгори, всплеснула руками, не в силах сказать ни слова.

– Это Рози. Думаю, она будет жить с нами, если мамка её не отыщется.

– Ты что Злата, тебе своих мало? Веди в милицию.

– Никто цыганку в милиции искать не станет. Объявится мать, отдам. Торгашки видели что я её забрала.

 

– Сумасшедшая, – сказала Ирис.

– Поможешь искупать?

– А я могу отказаться?

– Можешь.

– Помогу, – сказала Ирис, вытирая слёзы и надувшись как рыбий пузырь.

Она никогда не думала, что прожив пол жизни в одиночестве, судьба наградит её шумной говорливой семьёй и любящими внуками.

Войдя после учительствования в дом, Гавриил не сразу понял что произошло. Явно что-то изменилось, но что с наскоку не разберёшь. Проходящая мимо Ирис встретила его гневным взглядом, удалившись внутрь квартиры. Малыши визжали как всегда будучи заняты друг другом, Злата вывела из комнаты кучерявую малявку, жавшуюся к её юбкам как котёнок.

– Гавриил, это Рози. Если её мать не найдётся значит она наша дочь. Ну или моя, – уточнила Златка, сверкнув глазами.

– Ты ж моя цыганочка. Где ты её взяла? Украла?

– Ты же знаешь, – фыркнув и взяв Рози на руки, Злата резко отвернулась. – Я дала тебе обет, жить по христианским канонам. Не укради, это та заповедь, которую я чту.

– Прости. Виноват солнышко. А Ирис отчего так сердита?

– Так ты поди её и спроси, она в комнате с малышами. Подождём месяц, если мать её не объявится, сделаешь ей метрики.

– Договорились, – вздохнул Гавр.

На следующий день, Злата отвела маленькую Рози к врачу. Осмотрев её, доктор сказал что ребёнок здоров, даже вшей нет, вот только немного отстаёт в развитии. В свои два года, Рози почти не разговаривала, не особенно реагировала на людей, будто бы вокруг не было ни души. Была замкнута сама в себе.

Время шло, но малышку не искал. Так в свои 15 с небольшим, Злата умудрилась стать многодетной матерью.

Гавра Розита по-прежнему боялась, то прячась от него то за юбку Златки, то забравшись под стол. Хорошо уже что не рычала и не шипела, как дикий котёнок. У Гавриила совсем не было времени втираться к ней в доверие, больше времени он старался уделить своим малышам, которые тянулись к нему как подсолнухи к солнцу.

На Покров в дверь постучали, открыла Ирис. Злата услышала из своей комнаты шум и поняв, что возникла какая-то конфликтная ситуация, поспешила на помощь. На пороге стояла колоритная цыганка. Сложив руки на груди, она молила Ирис о позволении войти в дом. Ирис спорила, пытаясь закрыть дверь выставляя вперёд руки, пытаясь вытолкнуть нахалку. Но цыганка, поставив ногу на порог, всячески этому препятствовала. Злата собрала всю свою волю в кулак и стараясь выглядеть взрослой, русской дамой спросила:

– Чего изволите дорогая?

– Да какая она тебе дорогая? Гони её взашей, – огрызнулась Ирис.

– Я на счёт моей Рози, – быстро прекратив любые разговоры, заявила цыганка.

– Жди во дворе, – сказала Злата и захлопнула дверь прямо у неё перед носом.

– Ирис, драгоценная моя, это мать Рози. Посиди с малышами, я ненадолго.

– Поняла уже чья это мать. Посижу, – сказала Ирис. И вслед уходящей Злате крикнула, – С удовольствием посижу со своими внуками, а ты бестолковая, будь аккуратнее.

Злата вышла во двор слегка усыпанный первым снежком.

– Чего хотела то?

– Рози хотела навестить.

– Навестить? А забрать не хочешь?

– Нет, – почти шёпотом ответила цыганка, потупив взгляд.

– Что за мать ты? Змея! Ребёнка бросила!

– Не шуми. Тебя же Златка зовут?

– Нет. Имя моё Марфа Егоровна. Злата, я для мужа и для мамы.

– Я же вижу, ты цыганка.

– Не туда смотришь, не то видишь. Что тебе надо?

– Не скандаль, выслушай. У меня итак сердце разрывается.

– Что у тебя разрывается? Сердце? Не смеши, нет у тебя его. Где это видано чтоб цыгане дитя бросили?

– Имя моё Аза. В июле я двойню родила. Ты же знаешь, что у нас это дурной знак. Семья моя, приняла мальчика, а девочку велели утопить, я ведь её даже окрестить не смогла.

– Ну ты и дура Аза. У меня тоже двойняшки, но счастливее меня в мире нет.

– Ты же русская.

– Определись уже рома, то ты меня цыганкой речёшь, то русской величаешь.

– Ладно, будь кем хочешь. Вижу девка ты добрая, станешь хорошей мамой моей дочке. Я её у бедняков прятала, а потом они отказались её держать, попросту прогнав. Ты сейчас не сердись и прими ради Бога то, что я приготовила… У цыган так принято, тем более ты взяла моего ребёнка, приняв за свою. Тебе её ещё поднимать, замуж отдавать. Заботься о ней как о родной.

Царские драгоценности

Аза упала на колени перед Златой прямо в грязь, обняла её за ноги и зарыдала в голос, а в протянутой руке свёрток держит.

– Бери, не отказывай.

– Знаю я твои традиции цыганка. Возьму. А ты ступай с миром. Но гляди, в мой дом больше ни ногой, иначе пеняй на себя. Рози, моя дочь.

– Клянусь Златка. Всю жизнь за тебя Бога молить стану.

Она схватила руки Златы, прижала их к своему сердцу, поцеловала и не оглядываясь кинулась наутёк.

Дома Злата развернула замусоленный свёрток. Там оказались чрезмерно дорогие украшения. До неприличия статусные и шикарные. Злата даже не подразумевала, что такие бывают. Если не считать даров семейства Гавриила, то речная жемчужина на тесёмке, была единственным украшением Златы, долгие годы.

Поистине, вещицы в свёртке были драгоценны. Филигранное колье с пятью крупными сапфирами. Сапфиры в свою очередь – обрамлены бриллиантами. Алмазы естественно были меньше на несколько порядков. Далее в комплекте был браслет с такими же камнями и почему-то, одна серьга…

Разбирающаяся в драгоценностях Ирис, взглянув на этот шик, резюмировала:

– Комплект разрознен, копейка ему цена, а каторга пожизненная за него светит. Поди докажи потом что не ты украла.

– Не преувеличивай Ирис. За это ведь можно хороших коней купить.

– Кого купить? Коней? Каких коней? Мне здесь ещё коней не хватало. Совсем с ума что ли посходили? Ещё слона в дом приведи.

Пришедший со службы Гавр, определил сразу:

– Ворованные царские драгоценности. Стоят больших денег, но могут стоить и жизни. Жаль конечно, что не комплект. Но это принадлежит не нам, наша задача сохранить и передать Рози, она сама решит, что с этим делать. Да детка? – спросил он обращаясь к Розите.

Девчушка улыбнулась Гавру и застеснявшись, убежала целовать двойняшек.

– Жизнь меняется. Всяко может обернуться. Пусть лежат до лучших времён. Пить, есть не просят, подтвердила Ирис. – Ведь никто не предполагал, что рухнет такая империя. Хотя переменами пахло давно.

Детки

– Гляди Гавр как жизнь поворачивается, она настойчиво окружает нас двойнями. Я и мой брат Петша – из двойни, моя мама из двойни, у нас с тобой Ганна и Андрэ, Рози – тоже из двойни.

– Может быть это божий знак?

– Да… Наверное. Не иначе Божий промысел.

– Может благословение? – сердито пробубнила уходя Ирис, – будете всех собирать, по миру пойдёте и я за вами поковыляю… Мы ж теперь семья, – язвительно добавила она.

– Не обращай внимания, – сказал Гавр Злате, – поворчит и успокоится, она ведь не привыкла к большой семье. А мы с тобой цыгане. Да?

Злата улыбнувшись в ответ пошла заниматься своими делами.

В конце октября у Ирис произошло торжественное событие. С ней, неожиданно для всех, приключился юбилей.

– Двадцать лет уж мне в обед, – шутила она, – двадцать до ста осталось.

Ирис, конечно же ждала что к ней приедет сынок, но он не приехал, не телеграфировал, не написал. Словом, не давал ничего о себе знать. А каково это для любящей матери?

– Значит так я ему нужна, – сетовала барыня.

Злата втайне от неё раскинула карты и знала причины его отсутствия. Благородные короли шепнули ей, что он сейчас в большой беде, буквально на грани жизни и смерти. Огорчать дорогую Ирис Злата не хотела, поэтому утаила сей факт.

Торжество прошло отлично. Заметив накануне то что Ирис всё время мёрзнет, возраст как ни крути, Гавриил и Златка подарили ей ковёр. Ну не то чтобы ковёр, небольшой коврик был из натуральной шерсти. Купили его с рук, у старого еврея, испытывающего как и все в то время материальные трудности. Продавая ковёр, он его словно от сердца его отрывал. На прощание, старик даже положил на него руку, как на плечо брата. Потом буквально обнял туго свёрнутый рулетом коврик. Шерстяной приятель, явно был членом его семьи и служил верой и правдой немалое количество лет.

– Нет дети, – твёрдо сказала Ирис, – ковёр оставьте внучатам, пусть по нему ползают. Мне не нужно. Ходить умею, на пол не падаю, домашние туфли справные. Для чего он мне, пыль собирать?

– Ирис если им понадобится, мы купим, – сказал Гавр.

– «Богатеи». Купят они. Нет и точка, – упёрлась наотрез бабуля.

– Ну ладно, ты в семье главная, тебе и решать.

Домовладение их, было устроено так. Комната Ирис святая святых. Туда не то чтобы не дозволялось входить… Если очень было нужно, то добро пожаловать, но даже уборку там было делать воспрещено. А уборкой дома занималась, естественно Злата.

Вторая комната спальня молодожёнов. Спали они прямо на полу, на нескольких матрацах. Самые нижние, матрацы, были набиты соломой вперемешку с полынью. А вот верхние, были уже перьевыми.

Третья комната детская. В ней по большей части находилась Злата с малышами, там она в последнее время и засыпала. Спальня где спал Гавр, стала временно нелюдимой. Так вот в детскую и был положен ковёр.

Четвёртая, временно пустовавшая, теперь была гостиной. В ней поставили клавесин, кучу времени простоявший в комнате Ирис невостребованным. Оказалось Ирис отлично музицировала, у неё сохранилось много нотных книг. Даже одарённая музыкальным слухом Злата начала брать уроки игры на пиано. На звуки музыки пробивающейся сквозь закрытые и запотевшие окна, в дом потянулись любопытствующие. Таким образом, Ирис взяла на платное обучение несколько учениц. Пенсии в то время не платили, а жалование в этом возрасте было уже не доступно. Престарелых родителей содержали обычно дети или коммуны, артели, пансионы. Гордая Ирис была одна и репетиторство стало неплохим подспорьем к её давно оскудевшим закромам. В то время, позволить себе оплачивать уроки музыки, было доступно узкому кругу жителей города. Поэтому и желающих постичь эту науку, было немного.

В гостиной иногда принимал учеников и Гавр, беря репетиторство на дом. Кстати сказать, Злата начала помогать ему с проверкой школьных тетрадей. Проверяла конечно по предоставленному Гавром шаблону и нужно сказать, что у неё выходило отлично.

Свободное время дарованное паре бабушкой Ирис, принесло к концу зимы новое событие. Наслаждаясь друг другом, отдавшись страстям, Злата вновь забеременела. Вначале она испугалась.

– Что же делать? – суетливо теребя юбку ручонками, тревожилась Златка.

– Будешь рожать, – сказал Гавриил, – но впредь, нужно быть сдержанней и осторожней. Хотя это в первую очередь касается меня. Для чего я это тебе говорю? Прости Злата!

– Низкий поклон нашей дорогой бабушке Ирис, чтобы мы без неё делали? – заключила Злата меняя тему, поняв всю сложность возникшей ситуации.

Течение времени. неспешно тянущееся от родов до родов, Злата успевала заниматься хозяйством и малышами, читала им книги, рассказывала цыганские байки, не умолкала ни на минуту…

В нашей семье сохранились воспоминания этих цыганских историй. Планирую выпустить на эту тепу отдельную книгу «Цыганские притчи».

Успехи были удивительно плодотворны, как для развития малышей, так и для самосовершенствования дикой, цыганской молодой женщины.

Рози после такого пристального к себе внимания, начала хорошо разговаривать и знала уже несколько стихотворений.

Через девять месяцев, в ноябре 1919 года, Бог дал им малыша. Мальчонку, нарекли Богданом. Он родился с чёрным курчавым чубом, с синими глазами как у Гавра и со смуглой кожей.

Впереди были тяжёлые, голодные времена. В 1920 году по карточкам выдавали даже овес. Никогда еще страна не переживала такого трудного времени, как в зиму двадцатого года. Это была эпоха бесконечных голодных, хвостатых очередей перед пустыми продовольственными распределителями.

Никаких дров не продают, топить печь нечем. Гавру и Злате приходилось ходить в лес за дровами, валежником и хворостом или покупать в три дорога дрова на базаре из-под полы, по знакомству. Какую-то мизерную часть дров, выделяла гимназия. Всё семейство перебралось спать в кухню, ближе к печи. Там же была установлена железная печурка – буржуйка, от которой до потолка тянулись самоварные трубы. Трубы были подогнаны одна к другой и выводились в отверстия на дощатых форточках. На стыках труб висели баночки, чтобы горячие испарения и смола не капали на пол и на головы. Для обогрева приходилось неимоверно изворачиваться. Золотые запасы ещё оставались, но их было уже не так много.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15 
Рейтинг@Mail.ru