Наталия Девятова
Алтай. Первая ступень

1. В отпуск!

Колосья зрелой пшеницы скрывали меня по пояс. Я ступала на влажный жирный чернозем. Ласкающий свет утреннего солнца заполнял все вокруг, и в его лучах была такая нега… Я любила весь мир и хотела его обнять! Огромное желтое поле расстилалось до самого горизонта, расходясь и переливаясь волнами от легкого дуновения ветерка. На мне был красивый алый сарафан, расшитый русскими национальными узорами, белая блузка с пышными рукавами, на голове красный кокошник со сверкающими узорами из бисера. Я не думала, зачем и куда я иду. Мне просто было очень хорошо.

Неожиданно небо разверзлось, и из огромной дыры на мою голову посыпались комья снега и грязи. Они крутились, соединялись, разрастались все больше и больше. Из одного кома вылезло лицо начальника, затем его рука, как в фильме-сказке «Варвара краса – длинная коса», погрозила мне пальцем: «Должок!». А из второго на мою голову посыпались исписанные листы бумаги с расчетами, таблицами и графиками. Я зачем-то пыталась их поймать и сложить стопкой на влажной и рыхлой земле. Третий ком катился на меня, собирал все, что попадалось на его пути, и вырастал величиной с дом. Из него торчали руки, ноги, головы требующих что-то людей, сейчас и я буду в этой куче-мале!..

Я закричала – и… проснулась, задыхаясь. Что это был за странный сон? Но разве бывают не странные сны…

Бегающий по потолку солнечный зайчик возвратил меня на землю: увы, ничего хорошего на работе меня не ждет. Но вот через неделю – другое дело. Нужно подождать всего одну неделю: я собиралась в отпуск. Почему каждый раз перед отпуском, именно перед отпуском мне на голову сваливается уйма работы?!

Еще находясь в состоянии между сном и реальностью, я пыталась вернуться на то поле, убежать от всего. Но как только я возвращалась, опять появлялись комья с начальником, бумагами, руками, ногами, головами… Хотелось рычать, лаять и кусаться, но все незавершенные дела, ставшие замесами из снега и грязи, покрытыми плесенью и паутиной, летели мне на голову.

Ровно в 9:00 я в потоке сотрудников, с трудом удерживая тяжеленую дубовую дверь, зашла в высотное здание у Красных Ворот. Сегодня была пятница, остался один день – и потом еще последняя, самая трудная пятидневка, а также список из почти ста дел. Под ложечкой засосало, а по спине пробежали мурашки от полной безысходности.

День не ждал и быстро уходил, а я злилась, что ничего не успеваю. Во время нескончаемых бесполезных телефонных разговоров меня о чем-то упрашивали, я кого-то упрашивала, пытаясь согласовать то, что было невозможно. Грозящий палец начальника возвращал к сизифову труду, стопка бумаг на столе не уменьшалась, и к концу рабочего дня в списке было вычеркнуто всего несколько пунктов.

Подходя к дому, я мечтала только об одном: скорее бы отпуск! Уже засыпая, подумала о том, что заявление на отпуск я подала, но мы с подругой до сих пор не решили, куда же поедем. Идей было много, но к единому мнению мы так и не пришли. Ладно, утро вечера мудренее. Главное выспаться, а завтра позвоню Наташе, и мы за выходные обязательно что-нибудь придумаем. С этой мыслью, утопая в мягкой пуховой подушке, потянувшись в предвкушении долгого глубокого сна, я и погрузилась в мир сладких ночных грез. Всю ночь мне снились бегущие рядом слоны, непролазные джунгли, которые чудом расступались передо мной и закрывались перед хищниками, чтобы уберечь меня от настигающих облизывающихся тигров. И передо мной появлялась добрая и справедливая Золотая антилопа…

Разбудил меня резкий звонок телефона. Очнувшись, я еще до конца не понимала где я, спасает ли меня Золотая антилопа или за мной все еще гонятся тигры. Телефон не умолкал, и я стала понемногу осознавать, что вовсе не в джунглях, а в своей кровати в Бабушкино, на третьем этаже небольшого желтого домика с белыми колоннами.

«Сейчас кто-нибудь возьмет трубку – и буду спать дальше… Хочу вернуться к Золотой антилопе и мчаться на ней, обгоняя ветер», – подумала я, поворачиваясь на другой бок. Настырные телефонные гудки не позволяли мне спрятаться во сне. Стало очевидно, что дома никого нет, вернуться в джунгли не получится, и единственная возможность заставить телефон замолчать – это подняться самой и снять трубку.

Все еще не теряя надежды на продолжение сна, я побрела на кухню, где стоял телефонный аппарат. Я схватила шнур, хотела выдернуть его из розетки и вернуться в красивый сон, но любопытство взяло верх: не лень же кому-то вот уже несколько минут в это нежное субботнее утро слушать противные гудки, дожидаясь ответа, подумала я и сняла трубку. Не успела открыть рот для традиционного «але», как в трубке зазвенел радостно-возбужденный голос подруги:

– Ты не представляешь, где я! Угадай! – Не дожидаясь моих предположений, она восторженно выпалила: – Я в клубе путешествий! Здесь проходит ярмарка-продажа необычных путевок.

Наполовину находясь еще среди слонов и преследуемая тиграми, я не сразу поняла, что это за клуб и какая ярмарка, а Наташа продолжала:

– Я уже подобрала нам путевки. Хватит ходить пешком, нужно использовать транспорт.

– Мы же собирались в горы. Какой транспорт в горах?

– А вот я нашла: мы идем в десятидневный конный маршрут по горам Алтая!

Окончательно проснувшись, я едва выдавила из себя:

– Конный… Почему конный? Я ведь никогда даже не садилась на лошадь… только на антилопу… и то во сне.

– Это не имеет значения. Надо будет – научишься! Антилопа – это хорошо, пригодится. Главное, маршрут потрясающий, и путевки я уже забронировала. В понедельник надо оплатить. Нам обязательно нужно на Алтай, не спрашивай зачем, я и сама не знаю. Просто мы должны там быть!

Через два часа наши головы склонились над любимой книгой: весь мир в географическом атласе был у наших ног, но нас интересовали сейчас только карты Алтайского края и Горного Алтая. Мелкий масштаб карт заставлял нас скрупулезно учитывать каждый миллиметр, в противном случае расчеты не имели смысла, так как в одном сантиметре было тридцать километров. Это были восьмидесятые, и, в отсутствии всякого вида поисковиков и навигаторов, мы прочерчивали на карте предстоящий маршрут, измеряя ниточкой извилистые дороги. Сначала на карте по всем изгибам и поворотам укладывали нитку, затем вытягивали ее, измеряли, переводили в километры, так планируя свое путешествие: Барнаул, Бийск, Телецкое озеро, горы Алтая, Чуйский тракт. Выходило огромное расстояние.

Наташа радовалась:

– Мы столько всего посмотрим, а главное, так легко – на лошадях и без рюкзаков за плечами. Мы же весь Алтай увидим! Вот нам несказанно повезло. Шикарная идея!

Я не особенно разделяла ее радужный настрой, представляя, как весь день бьюсь своим мягким местом о жесткое седло. А если попадется какая-нибудь норовистая лошадь, то и вовсе караул: сколько уже было таких историй. Вон у Пушкина даже Пугачев упал с лошади, а я-то не чета ему. Приходили на ум и другие истории – у Толстого и Тургенева. Спасибо, дорогой мамочке, преподавателю литературы: даже таким образом она меня берегла… Но я не возражала Наташе, потому что верила: лошадей в конечном итоге не будет. Будет что угодно – слоны, антилопы, тигры… но не лошади.

В понедельник мы приехали в турфирму оплачивать путевки, и, к моему счастью, то ли фортуна повернулась ко мне лицом, то ли мое имя Надежда сыграло свою роль, но кто-то разогнал всех желающих на конный маршрут, и группа не набралась. Я рассказала свой сон Наташе, и когда мы покупали путевки, она пошутила с ответственным турагентом:

– А на антилопах у вас случайно маршрута нет? А то у нас тут одна девушка умеет ездить на антилопах.

– Нет, такого маршрута у нас ни разу даже не было, – ответила, не моргнув глазом, сверхсерьезная сотрудница, не уловив шутки.

Нам предложили похожий на конный, но уже большой четырнадцатидневный смешанный маршрут: сначала пеший – от турбазы рядом с Бийском до Телецкого озера, затем водный – на катере по Телецкому озеру, следом пеший – по Алтайским горам, и в завершение – на автобусе по Чуйскому тракту. Мысленно порадовавшись за лошадь, которую миновала злая участь десятидневного путешествия со мной, я облегченно вздохнула и со скрытой радостью согласилась на предложенный вариант.

Мы не испугались длинного пешего перехода по горам, так как к тому времени наш опыт горных походов с рюкзаком за плечами был достаточно велик: мы побывали в Карпатах и в Крыму, на Кавказе и Тянь-Шане, поднимались высоко в горы на ледники, спали в палатках, готовили еду на костре. Однажды на Тянь-Шане случилось так, что из-за схода снега нам даже пришлось в экстремальной ситуации в высокогорных условиях лезть вверх по веревке над пропастью и без страховки. Правда, там было всего пять метров, но они в любой момент могли стать десятью шагами (точнее, ухватами руками) к смерти. Вот такие они, горы, непредсказуемые. Поэтому предложение туристического похода с рюкзаком, хоть и на дальнее расстояние, по пологим горам Алтая нас нисколько не смутило. Мы рассматривали его… как прогулку по широкому необъятному парку.

2. Барнаул

От Москвы до Барнаула три тысячи километров. Можно доехать на поезде за два с половиной дня, но мы выбрали самолет, чтобы сэкономить время, так как отпуск был коротким: оставшиеся две недели от горных лыж на Кавказе, плюс три дня за дежурство в народной дружине, плюс один день за обязанности пожарного на работе. Так по сусекам поскребли, по амбару помели, вот и набрали по восемнадцать отпускных дней каждая.

Вылетели на день раньше, чтобы, по нашей традиции, погулять по столице Алтая и прочувствовать атмосферу края. Мы не волновались и не думали, где переночевать, потому что в Барнауле жили закадычные друзья моих родителей со времен службы отца в Хабаровске. Желая сделать им сюрприз, я заранее не позвонила.

Из аэропорта, приготовив столичные подарки, мы сразу отправились в гости и на ночлег.

– Надя, все-таки мне не удобно, ведь они меня совсем не знают…

– Не волнуйся, ты не представляешь, какие это радушные люди. Уверена, тетя Надя вечером обязательно нам приготовит свое фирменное жаркое в горшочках, – я сглотнула слюну, уже вдыхая букет ароматов запеченного картофеля, тушеного мяса и набора специй, известного только хозяйке.

Мы быстро нашли дом, долго звонили в квартиру, но никто не открывал. Решив, что звонок не работает, мы принялись что есть силы колотить в дверь. На шум вышла соседка и, узнав, что мы из Москвы, засмеялась:

– А вы разве не знаете, что хозяева еще вчера улетели в Москву на три недели в санаторий?

– Как в Москву? Мы сами как раз из Москвы.

– Ой! А они хотели сделать вам сюрприз.

Да, это был двойной удар сюрпризами со счетом не в нашу пользу! Мои ноги подкосились; обессиленная, я прислонилась к стене, аромат жаркого предательски проплыл перед носом. Что же я наделала?! Как же я теперь объясню Наташе? Разве я могла предполагать, что люди, которых мы ждали в гости уже несколько лет, именно в это время прилетят в Москву. Это ведь я убеждала Наташу, что проблем не будет, и что теперь…

В горле пересохло, но только я открыла рот, чтобы попросить стакан воды, как соседка, воспользовавшись паузой и, вероятно, опасаясь, что мы можем попроситься к ней на ночевку, поспешно закрыла дверь перед нашими носами.

Перспектива ночевать на вокзале после утомительного перелета не радовала. Совершенно растерянные мы вышли из подъезда.

В те времена, не заказав заранее гостиницу, обращаться туда было бесполезно: гостиниц было мало, свободные номера в них практически всегда отсутствовали. Опустошенные, но хорошо еще, что налегке и без чемоданов, их мы предусмотрительно оставили в аэропорту в камере хранения, брели куда глаза не глядят. Мы не смотрели друг на друга и не разговаривали, мы не сказали друг другу ни слова о том, что случилось. Мы понимали друг друга без слов. Наташа злилась, что я заранее не позвонила, а ведь она просила меня об этом перед отъездом. Я винила себя за все. Мое обессиленное тело под действием силы тяжести с каждым шагом склонялось все ниже и ниже, и, попав ногой в колдобину, заполненную водой, я провалилась и чуть не упала, окатив себя коричневым месивом.

Я стряхивала с белоснежных брюк грязные пятна. Наташа же старалась скрыть свое недовольство и, пожалев меня, увидев кафе неподалеку, неожиданно предложила:

– Вот, что нас спасет! Давай выдохнем, попьем кофейку и подумаем, что делать?

– Ничего не хочу.

Наташа взъерошила свои мелко завитые кудряшки, сложила руки и, демонстративно пытаясь попасть в поворот головы Александра Сергеевича на портрете Ореста Адамовича Кипренского, продекламировала:

– «Выпьем, добрая подружка бедной юности моей, выпьем с горя: где же кружка? Сердцу будет веселей…»

– Да, уж, великому русскому поэту и сказочнику не откажешь. Мне уже веселей!

Народу в кафе было немного, поэтому большая группа молодежи, отмечавшая какой-то праздник, сильно выделялась. Счастливые, веселые, не понимающие, как кому-то может быть плохо, когда им хорошо, заметив наши кислые физиономии, ребята подошли к нашему столику. Мы познакомились и в разговоре поведали о своей беде.

– Пустяки! Поехали к нам в общежитие, здесь недалеко, у нас и переночуете.

Вчерашние студентки, мы прекрасно понимали, что ночевать в студенческой общаге равносильно тому, что ночевать на вокзале: веселая жизнь там затихает только к утру. Особенно бурно летом в каникулы, когда от последнего дня сессии до первого сентября ты паришь в невесомости от счастья, как космонавт, осуществивший свою заветную мечту улететь в звездную систему Альфа-Центавра, лежащую на расстоянии всего каких-то четырех световых лет или сорока триллионов километров. Поблагодарив новых знакомых за радушие и алтайское гостеприимство, мы вышли из кафе и решили все же попытать счастья в гостинице: чем черт не шутит, пока бог спит. Наперекор судьбе выбрали самую лучшую гостиницу – с белыми колоннами и парадной лестницей, на центральной улице города – центрее не бывает! – проспекте Ленина.

Просторный вестибюль, мраморные полы, стрекочущие вентиляторы – и на высокой стойке на самом видном месте табличка, где крупными буквами, чтобы не докучали ненужными вопросами и не отвлекали ответственных работников гостиницы от сверхважных дел, было написано: «Свободных мест нет». Другого мы и не ожидали, но решили все-таки докучить.

Пожилая строгая женщина внимательно выслушала наш сбивчивый рассказ: приехали, уехали, Хабаровск, сюрприз, еще раз сюрприз, – но наши слова ее не трогали. И вдруг при слове «Москва» каменное лицо расплылось в улыбке, взгляд ее потеплел, а из равнодушного уставшего отвечать «нет» администратора она превратилась в добрую мамулечку:

– Вы из Москвы? Правда? У меня там дочь учится в МГУ. Может, знаете? – и она назвала имя и фамилию дочери.

Мы переглянулись и слукавили:

– Лена Смирнова? Ну да, где-то слышали эту фамилию…

Женщина наклонилась к нам и заговорщическим тоном произнесла:

– Есть один номер – бронь крайкома. Я вам его дам. Но по этой брони могут приехать в любой момент, и тогда придется комнату немедленно освободить. А это может быть в любое время: и в два часа ночи приезжают, и в три.

Выбора не было, и мы согласились. Сжимая заветный ключ, поднимаясь на второй господский этаж по белой мраморной, покрытой красным ковром, лестнице с выступающими толстыми мраморными балясинами, развеселились:

– Да, сказать матери, что в многомиллионной Москве мы можем не знать Лену Смирнову из МГУ, было бы странно… Да простит нас Лена Смирнова и ее наидобрейшая из добрых мамуля!

Уставшие, едва добравшись до пышных крайкомовских кроватей, мы мгновенно уснули. По счастью, высокая бронь никому не понадобилась, и сон наш никто не нарушил. А знакомство с городом Барнаулом, хоть и крохотное, все-таки состоялось после пребывания в гостинице и утренней прогулки по проспекту Ленина. Затем мы забрали чемоданы в аэропорту и отправились к речному вокзалу.

3. Турбаза

Наша турбаза находилась недалеко от Бийска, до которого удобнее и интереснее всего было добраться по знаменитой реке Бия на теплоходе. Путь был неблизкий, по расписанию теплоход должен был идти около трех часов, поэтому, заняв лучшие места на верхней палубе и удобно устроившись, мы приготовились созерцать красоту алтайской природы. Но, вопреки ожиданиям, пейзаж был однообразным и скучным. Маленькие деревушки по берегам сменялись просторными полями, ничто не предвещало никаких интересных событий. Мы быстро потеряли интерес к окружающей действительности и лишь ожидали прибытия.

Фото из личного архива.

Переступив же порог турбазы, мы очутились в настоящей сказке. В глухом лесу под высокими деревьями тут и там были раскиданы маленькие домики, эдакие рубленные избушки Бабы-яги на куриных лапках, на веретенных пятках.

Душа пела голосом разухабистых Бабок-Ежек:

– «Растяни меха, гармошка,

Эх, играй, наяривай.

Пой частушки, бабка-ежка,

Пой, не разговаривай»¹.

Приглядевшись, мы даже увидели вместо ножек у избушек белые столбики-сваи. Ну и слава богу – значит, не будут поворачиваться туды дворцом, сюды крыльцом, отдохнем и выспимся перед походом. Украшенные белыми резными наличниками и белыми резными юбочками на крышах, домики казались легкими, вырезанными из бумаги. Но внутри бревенчатые стены разрушали эту невесомость, толстые струганные бревна сидели друг на друге прочно и добротно.

На территории при этом никого не было видно, турбаза напоминала мертвое царство. Оказалось, что мы прибыли одними из первых, остальные должны подтянуться в течение дня.

Мы пообедали и заскучали, уже хотелось каких-нибудь приключений, потому решили прогуляться. Турбазу окружал смешанный лес, белоствольные березки чередовались с темно-зелеными елями. Мы пошли по тропинке вглубь леса. Порой он расступался, открывая ромашковые поляны, среди которых выделялись то лиловые головки колокольчиков, то ярко-малиновые соцветия иван-чая.

Набредя на земляничную поляну, мы полакомились ягодами, не замечая, что уходим вглубь леса: вот перелесок и новая поляна – и так все дальше и

Фото из личного архива.

дальше. Потом нам захотелось полежать на теплой земле. Мы рассматривали причудливые облака на пронзительно синем небе, вдыхали ароматы цветущего разнотравья. Нас так разморило, даже говорить было лень. В тишине было слышно только жужжание пчел: казалось, мы попали в какой-то райский уголок. Какой же интересный белый цветок… Да, это же белая королевская лилия! Здесь, в лесу – откуда? Можно было разглядеть тонкие изогнутые лепестки лилии с красной каемкой, коричневый пестик и тычинки. Тычинки не были продолговатыми, скорее круглыми, и напоминали детские головки. Они заморгали глазками и улыбнулись мне. От цветка исходило пульсирующее волновое свечение, над ним появилась радуга. Я склонилась, пытаясь увидеть стебель. Он оказался тонким с маленькими парными листиками. Я стала опускаться по стеблю вниз, все дальше и дальше. Но, погружаясь, я не видела ни конца, ни края. Стебель был таким длинным, что мне казалось, что я проваливаюсь, потому я спрашивала себя: а будет ли конец?

И вот я достигла чего-то черного – видимо, земли. Лилия росла из нее, она не была срезана и не стояла в вазе с водой, она не росла в горшке. Это была просто земля. Мне захотелось удостоверится, потрогать землю, я это и сделала. Земля оказалась черной, влажной, удобренной и напоминала плодородный чернозем. Мои руки тоже стали влажными, тепло разлилось по телу.

Я вернулась к белоснежным лепесткам. Теперь лилия благоухала незнакомым пряным сладким ароматом, напоминая запах каких-то духов, но точно не цветочный, а приторно сладкий… возможно, я его когда-то даже нюхала, но вспомнить не могла. Пестики и тычинки куда-то исчезли, вместо них появилась воронка, а из нее – белое свечение. Я заглянула внутрь. Да, именно оттуда исходил свет и освещал лепестки. Свет менялся и становился то голубым, то желтым. Свет заполнял уже все пространство вокруг, и в нем уже растворились и исчезли и лепестки, и стебель цветка. И мне так сильно захотелось опустить туда руку, в эту воронку, – и я это сделала, после чего блаженство разлилось по всему моему телу, а свет, как прожектор, приятно ослепил меня, и я купалась в этом свете.

Цветок стал таким огромным и, в тоже время, таким нежным, как ребенок, что мне захотелось его обнять. Мы стояли, обнявшись, и мне не хотелось двигаться. Я разглядывала его прожилки, и они напоминали мне человеческие кровяные сосуды. Я никому тебя не отдам, хотела сказать я ему, ты мой цветок, и я буду тебя беречь и заботится о тебе. Цветок, кажется, услышал меня и стал еще больше источать пульсирующий свет, который заполнил всю поляну. Рядом вдруг оказалась трава, а наверху – голубое небо с облаками. Непонятно, где я вообще находилась… и что это был за диковинный цветок. И сколько прошло времени?..

Как гром среди ясного неба раздался страшный громкий звук, похожий на рычание, и лилия исчезла. Исчез свет, а вместе с ним и нега, и блаженство. Я приподнялась. Теперь очень отчетливо я услышала нечто, похожее на рычание медведя, а в это время и Наташа приподняла голову, и новое рычание раздалось уже совсем близко. Не спрашивая ни о чем друг друга, мы вскочили и побежали в сторону турбазы что есть мочи. Мы даже не заблудились, четко вышли к воротам, забежали внутрь и остановились, пытаясь отдышаться в полусогнутом состоянии, затем завалились в траву и захохотали.

– Оборотень? – спросила Наташа.

– Оборотень, – подтвердила я.

* * *

На ужине мы прочли объявление, что завтра утром нам предстоит знакомство с инструктором, который будет сопровождать нас во время туристического похода. А рядом висело другое объявление, написанное крупными буквами: «Дорогие туристы! Просьба за территорию турбазы временно не выходить. Это опасно. В лесу бродит дикий медведь».

– Нет, не оборотень, – сказала Наташа, и мы засмеялись.

Хорошее начало: медведь – лучший символ для успешного путешествия, символ защиты и выносливости. А у меня теперь еще будет и второй символ – моя королевская белая лилия.