bannerbannerbanner
Тень другой женщины

Наталия Антонова
Тень другой женщины

Полная версия

Глава 3

На следующий день утром от переживаний Софьи не осталось и следа. Тем более что муж сам позвонил ей и извинился, смущённо объясняя, что допоздна был занят важными переговорами, а когда увидел её пропущенные вызовы, была уже ночь, и он, побоявшись разбудить её, отложил звонок до утра.

– Как ты там, моя девочка? – спросил он вдоволь наизвинявшись.

– Очень даже неплохо, – ответила она сдержанно, решив, что нечего его баловать всепрощением, но не удержалась и сообщила, что идёт сегодня в салон красоты.

– В какой? – проявил живой интерес супруг, теша своим вниманием самолюбие молодой жены.

– В «Шамаханскую царицу»!

– Не знал, что у нас есть такой салон красоты.

– А ты много чего не знаешь! – вырвалось у Софьи, но она вовремя прикусила язык. Муж-то у неё на самом деле далеко не дурак, так что нечего попусту дразнить гусей.

Но Данила на грубость жены прореагировал спокойно:

– «Есть многое на свете, друг Горацио, что недоступно нашим мудрецам».

Софья невольно хмыкнула в трубку и спросила:

– Надеюсь, ты не возражаешь?

– Нет, конечно. Деньги у тебя есть.

– Если ты имеешь в виду карту, – заныла Софья, – то там денег осталось с гулькин нос.

– Я вчера тебе ещё подкинул.

– Ишь, какой предусмотрительный, – хихикнула жена, – и когда ты только всё успеваешь.

– Всё не всё, – вздохнул Сафронков и заверил жену: – Но ты у меня на первом месте.

– Хотелось бы в это верить, – притворно недоверчиво проворчала она. И тут же спросила: – Ты не забыл, что обещал отвезти меня в Испанию?

– Как я мог об этом забыть, – рассмеялся Сафронков, – я же не совсем старелый дед, хоть и не так молод, как ты, моя красавица.

– Муж и должен быть старше жены, – заверила его Софья и поторопилась закончить разговор: – Ладно, Даня, пока. Мне уже бежать надо.

– Куда?

– Да в салон же! – нетерпеливо воскликнула она. – А ещё хвастался, что не старый! – Софья рассмеялась и отключила связь прежде, чем муж успел что-то ответить или хотя бы попрощаться. Чтобы не дать ему возможность перезвонить, она и вовсе отключила телефон.

Муж Софьи Данила Сафронков тоже был доволен тем, как закончился разговор с женой. Перед тем как позвонить ей, он боялся, что она устроит ему скандал. Вчера Данила со всеми делами закончил ещё в пять вечера, а потом долго разговаривал с Нонной Потаповой. При воспоминаниях о Нонне на губах Данилы появлялась нежная задумчивая улыбка. Ах, Нонна! Ей всего восемнадцать. И она точная копия своей матери. Те же каштановые волосы, мягкие, точно бархатные карие глаза, сочные яркие губы, лёгкая смуглость лица и румянец во всю щёку, появляющийся сразу, стоит девушке хотя бы слегка взволноваться. Нонна так хороша, что сердце сладко замирает, когда смотришь на неё. Но характер у неё кремень. И профессию она выбрала себе далеко не женскую. Окончит институт и станет хирургом-кардиологом. Когда Данила узнал, что Нонна решила стать медиком, то в шутку посоветовал ей:

– Училась бы лучше на стоматолога.

– Это ещё почему? – сдвинув соболиные брови, спросила Нонна.

– Всегда была бы при деньгах, – ответил Данила.

Нонна на это ничего не ответила, только сильнее нахмурилась, и Сафронков догадался, что девушка обиделась. Чтобы загладить свою оплошность, он тотчас же проговорил успокаивающе:

– Нонна, ты что, шуток не понимаешь? Я же пошутил.

– Ну если пошутили, тогда ладно, – оттаяла девушка.

А с женой Софьей не всё так просто. Данила невольно вздохнул. Если она узнает, что вместо звонка ей он долгие часы разговаривал с Нонной, то просто взбесится! И станет осыпать проклятиями не только его, но и Нонну. Хотя он сто раз объяснял ей, но что толку, – Данила мысленно махнул рукой. Ситуация с самого начала была запутанной и с каждым днём затягивалась всё туже. Древние говорили, что узел надо разрубать. Мудрые они были, эти древние греки. Не то что он.

Данила женился на Софье очертя голову, увидел ее – и сразу решил, что эта девушка будет его женой. Молодая, красивая, бойкая. Прозрение стало наступать довольно быстро. Первым неприятным открытием оказалось то, что глаза у Софьи вовсе не ярко-голубые, а серые. Голубыми их делали цветные линзы. То, что она не натуральная блондинка, а крашеная, он знал с самого начала. Однако вкупе с линзами и крашеные волосы стали напрягать Данилу, несмотря на то что всё остальное у Софьи было натуральным. Но, в отличие от его первой жены, она не читала книг, только модные журналы. Театр, музыка, живопись были для Софьи пустым звуком. Она не хотела ехать на Байкал или Саяны… Нет, только модные курорты. Музеям она предпочитала бутики. И постоянно требовала денег. Такую сумму он не тратил на всю свою первую семью – жену и двоих детей. Кстати, о первой жене и детях – Софья их не переваривала и постоянно требовала, чтобы он тратил на детей как можно меньше денег. Он пытался объяснить ей, что это его дети и он несёт за них ответственность. Плюс ко всему он их искренне любит и вовсе не собирается отказываться от заботы о них. Сначала Софья презрительно фыркала, а потом начала злиться всерьёз и устраивать ему скандалы. Данила, не привыкший к такому поведению женщины в семье, сначала растерялся, а потом тоже начал злиться. Он старался всеми возможными способами избегать ссор и поэтому лгал Софье всё чаще, изумляясь самому себе. Ведь в первой семье у него с женой были доверительные отношения, при которых лгать и изворачиваться не приходилось ни ей, ни ему. И теперь он всё больше убеждался в том, что правы были те друзья, что предостерегали его с самого начала от скоропалительного брака, а теперь в глаза называют ослом. Дожил, что называется.

И потом, были ещё родители Софьи, её сёстры и братья. Она не общалась с ними и даже отказалась приглашать их на свадьбу. Почему он стерпел? Не насторожился? Ведь он успел выяснить, что все они приличные люди. Правда, простые, деньги на жизнь зарабатывают своим трудом и кроме работы на предприятии кормятся ещё с огорода. С просьбой к нему они обратились всего лишь один раз, когда их бабушке потребовалась помощь. Деньги он дал сразу, и они обещали их постепенно вернуть. Он тогда только отмахнулся. А Софья, узнав о его помощи её родственникам, взбеленилась и не разговаривала с ним целую неделю. Родственники же, как и обещали, начали постепенно выплачивать ему долг, несмотря на все его просьбы не делать этого. Они все переводили ему ежемесячно маленькие суммы и упорно продолжали делать это до сих пор.

Данила снова вздохнул и стал набрасывать карандашом на листе бумаги, случайно оказавшемся перед ним, голову осла.

За окном уже ярко светило солнце, день обещал быть тёплым и радостным. Напевая себе под нос незатейливый припев из недавно услышанной попсовой песенки, Софья красилась, одевалась, крутилась у зеркала, пока не решила, что она неотразима и готова к выходу в люди. Через полчаса её маленький розовый автомобильчик уже остановился перед салоном.

Яркая вывеска с крупными буквами, украшенная завитушками под старину, сразу бросалась в глаза. А за стеклом в витрине салона сидела большая, в человеческий рост, кукла в ярком восточном наряде, с волосами цвета смолы и такими же чёрными удлинёнными глазами. Казалось, что эти миндалевидные глаза гипнотизируют каждого, кто имел неосторожность заглянуть в них. Даму, попавшую в поле их притяжения, ноги сами собой несли к заветной двери. И дверь та мгновенно и бесшумно открывалась перед посетительницей.

Софья, как зачарованная, шагнула в салон. Премиленькая девушка на рецепции гостеприимно улыбнулась Софье и предложила ознакомиться с набором услуг, предлагаемых их салоном.

Софья уже знала, что начнёт с массажа и обёртываний, но женское любопытство взяло верх, и она с интересом выслушала всё, что говорила ей девушка Лена Королькова – имя её и фамилия были указаны на бейджике. К концу лекции Сафронкова уже была преисполнена уверенности, что перепробует на себе все перечисленные услуги. Но пока…

– Лена, – проговорила она с воодушевлением, – всё, что вы мне рассказали, просто замечательно! Но начать я бы хотела с массажа и обёртываний от целлюлита. Понимаете, – принялась она объяснять, – мы с мужем летом поедем в Испанию, и сами понимаете, что я должна выглядеть на все сто.

– Конечно, конечно, – закивала Лена и как бы невзначай спросила: – А вам кто-нибудь порекомендовал наш салон?

– Да, моя подруга Светлана Кочеткова. Она просто в восторге от вашего салона.

Королькова вспомнила названную девушку и подумала, что как клиентка Кочеткова ниже среднего. Но деньги всё-таки платит, и последнее время её явно кто-то спонсирует. А подруга её – Елена оценивающе посмотрела на Софью – явно денежная штучка. «Видно, муж из богатеньких, – с завистью подумала девушка и тут же успокоила себя: – Небось старичок за сорок-пятьдесят, с соответствующим набором – кошелёк, лысинка, пузико», – Елена невольно улыбнулась.

Софья решила, что улыбка предназначена ей как перспективной клиентке, и подумала самодовольно: «Ничего, вы меня ещё не так облизывать будете».

После подписания договора и оплаты в кассу Софья наконец оказалась в умелых руках массажиста. Она сама настояла на такой последовательности – сначала массаж, потом обёртывание размоченными водорослями. Ей сначала намекнули, что эти процедуры хорошо бы разделить. Но Софья капризно топнула ножкой – я хочу так! И спорить с ней не стали, решив, что клиент всегда прав, особенно если он платит такие деньги.

Хозяйкой кабинета, где делали обёртывания, оказалась довольно симпатичной женщиной лет тридцати пяти или тридцати семи. У неё были добрые глаза и ловкие, мягкие, ласковые руки. Оказавшись в этих руках, Софья ощутила себя маленькой девочкой. Она расслабилась и сладко задремала. Во сне ей привиделась её старенькая бабушка, которая когда-то качала её люльку и пела колыбельную. Много позже Софья узнала, что сочинил эту чудесную вещь о глупом мышонке Самуил Маршак. И говорилась в ней о том, что мышонку не понравилось пение ни одной из нянек, что приводила ему мать. И лишь пение кошки убаюкало мышонка. Как следует из песенки, убаюкало навсегда.

 

«Глупый маленький мышонок», – повторила она мысленно.

Софье было так хорошо, что она даже не слышала звонка телефона, короткого разговора и того, как мастер сказала, что ей нужно ненадолго выйти.

Тем временем массажистка, чертыхаясь, прикрыла за собой дверь кабинета и поспешила к заведующей, ворча на ходу на начальницу за её привычку вызывать работников к себе по пустякам в рабочее время.

Возвращаясь назад, она почти бежала, хотя прошло каких-то пятнадцать минут и клиентка не должна была ещё начать волноваться, что мастер отсутствует. Но тем не менее. Дойдя до двери, женщина перевела дыхание и шагнула в кабинет. Она вымыла руки и подошла к клиентке.

И вдруг дикий крик вырвался в коридор и проник во все расположенные рядом кабинеты. Прибежавшие люди увидели лежащую без сознания женщину и стали приводить её в чувство. И только тут кто-то с удивлением заметил, что клиентка никак не реагирует на поднявшийся переполох. При ближайшем рассмотрении оказалось, что девушка задушена поясом. Перепуганный персонал был вытолкан старшим менеджером в коридор. Тут же были вызваны полиция и «Скорая помощь».

Мастера по обёртыванию звали Ева Гордеевна Монина. До приезда «Скорой помощи» она уже пришла в себя и сообщила, что её вызвала к себе заведующая. Она отсутствовала всего каких-то пятнадцать минут. Когда вернулась, увидела, что пациентка задушена своим же поясом. От госпитализации Монина отказалась. Ей вкололи успокаивающий укол и оставили для разговора с полицией.

Глава 4

Оперативная группа, прибывшая на место преступления, была встречена всё тем же старшим менеджером, а выражаясь по-русски – заместителем хозяйки салона. Звали второе лицо салона Павел Антонович Силаев. Саму хозяйку Алевтину Самойловну Горшкову врачи «Скорой» тем временем отпаивали сердечными каплями. А Алевтина Самойловна хваталась то за сердце, то за голову и ежеминутно стонала.

Стоны Горшковой страшно действовали на нервы Леночке Корольковой, но сделать замечание начальнице она не осмеливалась, только кусала губы и молила про себя небеса, чтобы полиция поскорее приступила к расследованию.

Следователь Александр Наполеонов тем временем задержался снаружи. Он увидел сидящую в витрине салона «Шамаханскую царицу» и мысленно плюнул: «Век маркетинговых технологий! Чтоб их разнесло и шмякнуло». И с гордостью подумал о подруге детства – частном детективе Мирославе Волгиной. Вот уж на кого никакие приёмчики не действуют. Невольно Наполеонов вспомнил, как однажды ещё в студенческие годы один гастролёр на спор взялся загипнотизировать никак не реагирующую на него студентку юрфака Мирославу Волгину. Дело тогда закончилось плачевно. Для гипнотизёра, разумеется. Он так старался, что от натуги бухнулся в обморок. Пришлось вызывать ему «Скорую». А студент Долгоносиков, который и затеял всю эту авантюру с гипнозом на спор, не постеснялся отправиться к мэтру в больницу и содрать с него проспоренную сумму. Деньги тогда прокутили в маленьком ресторанчике. Правда, Мирослава категорически отказалась гулять на халявные деньги. Из-за солидарности с сестрой в ресторанчик не пошёл её двоюродный брат Виктор, ну и он, Шура Наполеонов, их общий друг, конечно, тоже остался без маленького праздника. А жаль! Говорят, славная получилась пирушка. Гипнотизёр же, оправившись от потрясения, сразу после выписки из больницы укатил из их города и больше уже никогда не посещал его с гастролями.

Наконец Наполеонов подошёл к двери и, задумавшись, собрался толкнуть её, но она сама открылась перед ним, без всякого «Сим-сим, откройся».

Первым в холл, где собрался почти весь персонал, влетел Валерьян Легкоступов.

– Где? – спросил он.

– Что где? – тихо пискнула Леночка Королькова, глядя на Валерьяна широко раскрытыми глазами. Ей показалось, что она никогда не видела таких молодых и красивых сотрудников полиции. Леночка по неопытности приняла Валерьяна за следователя и теперь мысленно таяла, представляя, как он будет допрашивать её.

– Где труп, спрашиваю? – повторил Легкоступов с нажимом.

– Там, – махнула куда-то неопределённо рукой Горшкова.

Валерьян недоумённо перевёл взгляд с Леночки на Алевтину Самойловну. На помощь ему пришла Ева Гордеевна Монина, которая после укола пришла в себя:

– Идёмте, я вам покажу. – И она направилась в сторону своего кабинета.

Не успел Легкоступов приступить к работе, как в помещение ввалилась вся оперативная группа во главе с Наполеоновым. Сообщение, что именно он и является следователем, огорчило Елену Королькову, и разочарование было так явно написано на её лице, что один из оперативников не удержался и громко фыркнул. Наполеонов бросил на него сердитый взгляд и поспешил на звуки щёлкающего фотоаппарата. Легкоступов к этому времени уже развернулся вовсю.

– Достаточно, достаточно! – замахал руками Наполеонов.

– Ты чего лезешь вперёд батьки в пекло? – недовольно пробасил эксперт Незовибатько.

– Вот именно, порядок соблюдать надо, – жизнерадостно поддержал коллег судмедэксперт Руслан Каримович Шахназаров и склонился над трупом.

– Кто успел, тот и поспел, – огрызнулся на них Легкоступов и тут же добавил успокаивающе: – Да ничего я тут не трогал, успокойтесь уже, пожалуйста.

– Зато натоптал, как жираф, – проворчал Наполеонов.

– При чём тут жираф? – обиделся фотограф.

– А ты посмотри на свои ноги!

– У жирафа не ноги длинные, а шея, господин зоолог, – не остался в долгу Валерьян.

Никто ему не ответил, все уже занимались делом.

– Ну что скажешь, Руслан Каримович? – спустя некоторое время спросил Наполеонов.

– Сейчас могу только сказать, что задушена она поясом и смерть наступила не позднее одного часа назад. Остальное, сам знаешь, после вскрытия.

Наполеонов махнул рукой и отправился опрашивать свидетелей. Легкоступов и Шахназаров уехали. В комнате, где было совершено убийство, остался только Незовибатько с помощником.

Павел Антонович любезно уступил следователю для работы свой кабинет, а сам остался сидеть со всеми в холле. Войдя в кабинет, Леночка растерянно огляделась, точно попала сюда впервые, потом покорно опустилась на стул, указанный следователем.

– Ваше имя, отчество, фамилия?

– Елена Олеговна Королькова, – тихо ответила девушка.

– Где работаете?

– Да в салоне же!

– Это понятно. Кем?

– На рецепции.

– Как давно вы здесь работаете?

– Третий год пошёл с февраля.

– Насколько я понимаю в делах вашей конторы, – он окинул взглядом кабинет, но Лена догадалась, что следователь имеет в виду весь их салон, – с клиентами первой общаетесь именно вы.

– Да, это так, – со вздохом согласилась Елена.

– Расскажите мне о визите убиенной клиентки.

– Да что рассказывать? – воскликнула Королькова и воздела руки к потолку. – Нечего рассказывать!

– И всё-таки, – мягко, но настойчиво проговорил следователь.

– Она пришла, сказала, что хочет привести себя в божеский вид к лету.

– В божеский вид? – удивлённо переспросил следователь. – Она вроде и так хорошо выглядит. – Он запнулся.

Много вы понимаете в женской красоте, говорил посланный ему исподлобья взгляд Корольковой. Вслух Елена сказала:

– Она хотела избавиться от целлюлита перед поездкой в Испанию.

– Это она вам сказала? – уточнил следователь.

– А то кто же ещё?

– Больше она ничего не хотела?

– Ну, вообще-то, – замялась Елена, – я рассказала ей обо всех предоставляемых услугах салона.

– Зачем?

– Затем! Мы всем клиентам об этом рассказываем, – быстро добавила Королькова.

«Знамо дело, – подумал про себя Наполеонов, – вам главное – заарканить какую-нибудь глупышку и высасывать деньги из кармана её мужа с мощностью хорошего пылесоса».

Угадав его мысли, Королькова пожала плечами:

– Это просто ознакомительная лекция, никто никого не неволит. Вот взять хотя бы Сафронкову. Она выбрала только массаж и обёртывания.

– А об остальном обещала подумать, – язвительно заметил следователь.

– Ну обещала, – не стала отрицать Королькова.

– Так, – следователь побарабанил по столу пальцами, – идём дальше, вы оформили её и послали.

Королькова удивлённо посмотрела на Наполеонова.

– Я имею в виду – к массажисту?

– Да, – кивнула девушка.

– Сафронкова, случайно, не говорила, кто ей рекомендовал ваш салон?

– Почему же случайно, – неожиданно для следователя обиделась Королькова – где ему было знать, что это входит в обязанности Елены. Она должна была по мере возможности узнавать, кто именно рекомендовал их салон новым клиентам. И она со своими обязанностями справлялась на отлично. По крайней мере, хозяйка салона Алевтина Самойловна была её работой довольна.

– Так кто же рекомендовал Сафронковой ваш салон? – повторил следователь свой вопрос.

– Светлана Кочеткова.

– А отчество у Кочетковой есть?

– Геннадьевна она.

– Значит, Светлана Геннадьевна Кочеткова – ваша постоянная клиентка. Я вас правильно понял?

– Можно сказать и так, – задумчиво проговорила Елена.

– Почему можно сказать?

– Видите ли, если бы вы спросили меня об этом с полгодика назад, я бы назвала Кочеткову нашей постоянной клиенткой с натяжкой.

– Это ещё почему?

– Потому что раньше она ходила к нам хоть и регулярно, но редко. А в последнее время зачастила.

– Вы подозреваете, что у неё появился богатый спонсор или небедный постоянный любовник.

Королькова пожала плечами.

– Хотя это одно и то же, – вздохнул следователь.

– Не скажите, – не согласилась девушка.

Следователю было недосуг выяснять, в чём же, по её мнению, состоит различие, и он задал другой вопрос:

– А кем Кочеткова доводилась Сафронковой?

– Подругой, как она мне сама сказала.

– Что ещё вы могли бы сказать мне об убитой?

Елену невольно передёрнуло, и она торопливо ответила:

– Больше ничего.

– После того как она ушла к массажисту, вы её уже не видели?

– Нет.

– Вы не заходили в кабинет после случившегося?

– Нет.

– Кто вам сказал, что клиентку убили?

– Павел Антонович. А до этого все услышали, как Ева орала благим матом. Во всех кабинетах от её децибел чуть двери не повышибало.

– Вы не знаете, кто первым прибежал на крик Мониной?

– Там рядом кабинет татуажа. И кажется, Инна Витальевна на крик Евы первой прибежала. Потом примчался наш охранник Корней. А он уже доложился Павлу Антоновичу.

– Почему не Горшковой?

– Откуда мне знать, – пожала плечами девушка.

– Как фамилия Инны Витальевны и Корнея?

– Она Лагутина. А он Горячев.

– Хорошо, вы можете пока идти. И пригласите ко мне Лагутину, если она сидит в холле.

– Куда же она денется, – проворчала Королькова и скрылась за дверью.

Дверь вскоре снова открылась без стука.

– Можно? – спросил женский голос.

– Да, если вы мастер татуажа Лагутина Инна Витальевна.

– Она самая, но вам, надеюсь, татуаж не нужен, – попробовала пошутить женщина.

Но следователь на шутку не отреагировал, он окинул вошедшую быстрым взглядом с ног до головы и кивнул на стоящий напротив него стул.

– Садитесь, Инна Витальевна.

Она села и, с интересом разглядывая его, проговорила:

– Только я ведь ничего не знаю.

– Когда вы впервые увидели убитую?

– Я её вообще не видела.

– То есть?

– Не видела, и всё. Что же тут непонятного?

– Вы вошли в кабинет Мониной…

– Не вошла, а вбежала, – прервала Наполеонова Лагутина. – Ева так кричала!

– Хорошо, вбежали и не обратили внимания на труп?

– Я не всматривалась. Видела, что там кто-то лежит. Но не думала, что она неживая. Зато я увидела на полу Еву. Вот тогда у меня и промелькнула мысль, что её убили.

– Монину?

– Ну да.

– А потом?

– Сразу после меня вбежал Корней. Он тоже сначала кинулся к Еве. Стал приводить её в чувство. Вызвал «Скорую». И только тут заметил странную позу клиентки, а главное, то, что она никак не реагирует на переполох. Тут-то Корней и увидел.

– Что увидел?

– Что её шея стянута поясом. Вызвал полицию и доложил Павлу Антоновичу.

– А не наоборот?

– Может, и наоборот, – смутилась женщина.

– Дальше?

– Силаев всех выгнал из кабинета в холл, где уже собрались остальные сотрудники. Ну и к этому времени сначала приехала «Скорая», потом вы.

– Хорошо, Инна Витальевна, идите и пригласите Силаева.

Павел Антонович постучал в кабинет, как это и полагается интеллигенту уже неведомо в каком поколении, и, только когда следователь сказал «да-да», вошёл в собственный кабинет.

 

– Чего же вы стучите, Павел Антонович, кабинет-то ваш, – пряча улыбку в уголке рта, проговорил следователь.

– Пока вы в нём работаете, он ваш, – серьёзно ответил Силаев.

– Понятно, – неопределённо протянул Наполеонов и спросил: – Как вы узнали о ЧП, произошедшем в вашем салоне?

– Мне позвонил Корней Горячев, наш охранник, и отрапортовал.

– И вы поспешили на место происшествия?

– Конечно, – удивлённо ответил Силаев.

– Лично вы убитую не знали?

– Нет. Откуда же?

– Мало ли…

– Нет, я её не знал, – твёрдо заявил Силаев.

– И вы понятия не имеете, кто мог её убить?

– Не имею.

– Вы давно работаете в салоне?

– Уже одиннадцать лет.

– И всегда были замом Алевтины Самойловны?

– Не всегда, – задумчиво проговорил Силаев. – Много лет я преподавал на кафедре пединститута.

– И какой же предмет, разрешите полюбопытствовать?

– Историю, – тяжело вздохнул Силаев.

– Прежнее место работы оставили по материальным соображениям?

– Нет, – покачал головой мужчина. – Просто раньше салон принадлежал Юрию Самойловичу Горшкову.

– Это муж нынешней хозяйки?

– Нет, старший брат. У Юры с Алей большая разница в возрасте. Как и у нас с ней. Юра был моим другом. А Аля росла у меня на глазах. – Павел Антонович снял очки, достал из кармана пиджака белоснежный платок и тщательно протёр стёкла, прежде чем снова водрузить очки на нос.

– Почему же салон не перешёл к наследникам прежнего владельца?

– Так Аля и есть наследница! – удивлённо воскликнул Силаев.

– А как же жена, дети вашего покойного друга?

– Какая жена и дети? У Юры никогда не было семьи. Вернее, Аля и была его семьёй.

– Понятно. Но это всё не объясняет, почему вы стали её замом.

– Так Аля меня попросила!

– Она не нашла никого другого?

– Никому другому она не доверяла. А я… Я уже говорил вам, что знал её с детства.

– Понятно. Павел Антонович, вы можете что-то ещё добавить по существу?

– По существу? – переспросил Силаев.

– Да, может, вам что-то известно о деталях убийства.

– Да помилуйте, откуда же? – Силаев всплеснул руками. – Вы полиция, вам и узнавать все детали.

– Что ж, спасибо за помощь. Позовите, пожалуйста, охранника Горячева.

– Сию минуту, – ответил Павел Антонович, поднялся со стула, неспешно подошёл к двери, осторожно открыл её и так же тихо, но уверенно закрыл.

Вскоре в коридоре послышался топот, потом в дверь громко постучали и, не дожидаясь ответа, распахнули её. На пороге стоял высокий накачанный парень лет двадцати восьми.

– Вы меня звали? – спросил он и кивнул назад. – Павел Антонович сказал.

– Да, я просил вас зайти, – ответил Наполеонов, стараясь не улыбнуться. – Вы ведь Корней Владимирович Горячев?

– Ага.

– Присаживайтесь.

Устойчивый на вид стул ворчливо заскрипел, когда на него уселся Горячев.

– Расскажите мне, пожалуйста, о случившемся.

– Да тут и рассказывать нечего, – тяжело вздохнул Корней. – Слышу я, значит, кто-то орёт. Кто именно – сообразил не сразу. Ленка Королькова мне подсказала, что вопль несётся из кабинета Евы Мониной. Я и ломанулся туда. Захожу в кабинет. Там уже стоит Инна Витальевна, и Ева на полу лежит.

– А убитая?

– Её мы не сразу заметили. А как заметили, то я сразу вызвал полицию, то есть вас. – Горячев облизал губы.

– Вы, Корней, правильно поступили, – ободрил его следователь.

– Так у меня же инструкция, да и свои мозги имеются. – Он выразительно постучал пальцами по лбу.

– Когда вы увидели убитую в первый раз?

– Когда она входила в салон.

– А до этого вы с ней не встречались?

– Нет, она вообще не в моём вкусе.

Следователь удивлённо посмотрел на охранника, но ничего не сказал.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13 
Рейтинг@Mail.ru