Натали Смит
Блог Бабы Яги – 2. Темная сторона
Бальтазар уселся на кресле:
– На ушах.
– Уже знаешь, что хочешь? – Мастер сел напротив, внимательно разглядывая клиента.
– Да. На одном – молния, на другом – метла.
Маркус быстро набросал эскизы. Несколько правок, и кот остался доволен.
– Будет больно, – предупредил мастер. Бальтазар зевнул, совсем не испугавшись. Маркус закрыл салон, опустил жалюзи:
– Не стоит никому сюда заходить, пока вы здесь. Люди такие любопытные, сплетничают.
Следующие несколько часов мы болтали обо всем на свете, мастер делал свое дело, Исчадие иногда шипел от боли. И все было как-то правильно, нормально, что ли, обычный вечер в моей странной жизни. Никаких натянутых диалогов и неловких пауз. Маркус оказался приятным собеседником, несмотря на то, что иногда я долго подбирала слова – сказывалось отсутствие разговорной практики. Бальтазар прав: совсем одичала, закопалась в учебу и сказочную работу, с этим необходимо что-то делать. Так что я совершила необдуманный поступок.
* * *
В номер мы вернулись под утро. Изумруд встретил нас неодобрительным взглядом, отвернулся – и дальше спать, Тихон зевнул и скрылся в гардеробе – у него там комнатка, – а мы сели на балконе встречать рассвет.
– Скучал, – пискнул Супчик и уткнулся мне в шею.
Пальцы привычно почесали маленькое тельце. Я чувствовала его скрытую мощь, она покалывала на кончиках пальцев; вспоминала его крылья поддержки, когда силы Лукоморья изменяли меня и он без оглядки нырнул в этот атомный реактор за мной. Посмотрела на свернувшегося клубком Бальтазара. Он уже спал и снова, как каждый день до этого, вздрагивал. Видения его не из приятных, и все, что я могу, – взять его на руки, гладить и говорить, что я рядом, что он жив. Ухо с зарубкой-отметиной дергалось из стороны в сторону, на внутренней его части теперь изображение молнии. И он снова бормочет что-то на неизвестном языке.
Тьма настырно цеплялась за небо, не желая сдавать позиции. С пляжа доносилась музыка, но уже какая-то ленивая – дискотеки затихают до следующей ночи. Нежные лучи утреннего солнца только-только набирают силу, разбавляя абсолютную черноту, но ночь уже отступает под напором светила, растворяется, меняет цвет. Розовый свет нового дня рассыпал искры на морской глади, желтый диск показался над горизонтом. Я поморщилась от неприятных ощущений на лопатке – там красовалась татуировка: кошачья лапа с зажатой в ней молнией.
– С днем рождения, Ягуся, – муркнул кот, приоткрыв один глаз.
Глава 3
Случайное знакомство
– Кощей купил деревню, – будничным тоном сообщил мне Черномор, отвернулся и снова рявкнул на бойцов, чтоб не отлынивали, а то «как девки на ярмарке». Понятия не имею, что это значит, но явно нечто обидное: богатыри принялись колошматить друг друга с удвоенным рвением.
– Кощей… что?
– Деревню Косые Ложки купил.
Я подобрала упавшую от удивления челюсть. В Гниль-ноге мы мелких горынычей встретили, а в Косые Ложки еще не наведывались. Чем примечателен этот населенный пункт и что задумал Бессмертный? Кажется, появился повод проведать и его, и деревню.
Это я удачно заглянула в Лукоморье, буквально с пляжа на пляж, души проводить, работу ведь никто не отменял. После разгрома армии захватчиков начали появляться мои «гости» из местных: души мужчин, женщин, стариков. По пути ко мне их теперь никто не перехватывал и не употреблял вместо еды. Хлопот прибавилось.
Бальтазар перестал кувыркаться в песке и уставился на витязя:
– А так можно было?
– На кой ему деревня? – в один голос вопросили мы.
– А я почем знаю, Баба Яга. Он не шибко-то с людьми общается. – Михаил Юрьевич погладил седую бороду. – Я тут дозоры ставлю, покуда все целы, никто не вылазит.
– Там еще не знают, что войско полегло до последнего рядового, да и Ключа у них нет. Не убейте Казимира, не разобравшись, кто пожаловал, когда он вернется, – попросила я.
Не «если» – когда.
Над головой шелестела крона Дуба, тихо рассказывая какие-то истории. Правда, если бы деревья могли говорить, что бы он поведал? С самого сотворения миров стоит, наверное, и нежным росточком никогда не был. Сгусток энергии, именуемый здесь солнцем, а в сказках – котом, содержит память несметного множества душ. Я только раз прикоснулась к нему, прося о помощи, и едва не лишилась рассудка. Не будь рядом Ядвиги, разделившей со мной напряжение… Не знаю, не думаю, что я бы справилась. Вообще туманные, обрывочные воспоминания: помню, как сквозь тело словно лава текла – так было горячо, от цепи через меня в Ядвигу – и снова в цепь, помню слова, что сами слетали с губ, помню, как часть силы покидала тело и темнело сознание. А потом они ответили – все разом, и так больно стало в ушах и глазах от их ответного «да», жгло, и резало, и просилось наружу, пытаясь вырваться прочь из моей головы, разорвать оковы плоти и разлететься воплем по миру… Я зажмурилась, отгоняя воспоминания. Надеюсь, никогда больше не придется обращаться к Источнику. Никогда.
– Да уж не зашибем своего-то. Новобранцам инструкция дана: сначала рога считать, а потом бить, – успокоил Черномор, возвращая меня в настоящее. – Друг ваш, тот, что в голубей обращается, – новый мастер, часто тут появляется, так же говорил. А стоит, бывает, с кошкой своей, на древо смотрит и молчит. Ждет, видать. Потом в море улетает.
– Селину встретить хочет, – сказал кот.
– Русалку, дочь царя морского? – удивился Черномор.
– Бальтазар, не сплетничай! – цыкнула я на компаньона. Тот лишь хвостом махнул на меня:
– Это не сплетни.
– А что тогда?
– Обмен подробностями.
Витязь покачал головой:
– Она – рыба, он – птица, что за диво. Молодо-зелено, конечно. Они все легкомысленны и взбалмошны, девицы эти, приплывут – и ну парней завлекать. Глаз да глаз нужен. Эх!
Мне Селина не показалась такой глупой. Она другая, возможно, думает не так, как человек, живет не как человек, так что с того? Мы распрощались.
– Бальтазар, мне даже в голову не приходило, что она королевских кровей.
Подумать только, какое неожиданно перспективное знакомство!
– Яу тоже не знал, – кот задумался. – У Морского царя их тринадцать, говорят.
А у Тохи губа-то не дура: на принцессу замахнулся.
* * *
Деревня Косые Ложки встретила нас полноценным КПП, будто мы между государствами, а не внутри Лукоморья. Настолько разительное отличие от Гниль-ноги, что я даже опешила от неожиданности. Мы припарковали избу в лесу метров за двести до деревни, на всякий случай. Я переоделась в зеленую юбку до пят и самую простую льняную блузку, какую только нашла в магазине, прикрыла свой пугающий глаз густой прядью волос, взяла документы. Надеюсь, намордник на кота здесь не потребуют. Боюсь, так мирно, как в прошлый раз, Бальтазар подобное заявление не спустит – кротости в нем теперь еще меньше, чем было.
Высокий забор из толстых бревен глухой стеной укрывал деревню от посторонних взглядов, за ним явственно слышался шум масштабной стройки. Массивные ворота из грубо отесанных досок для въезда телег закрыты, небольшая дверца для пеших путников – тоже. За забором – сторожевые вышки с лучниками по всему периметру, и нас уже взяли на прицел. Дверца открылась, вышел дюжий мужик в воинском облачении:
– Чего надобно?
– Добрый день. Хотим посетить деревню, купить еду и кое-какую утварь, – мирно улыбаясь, ответила я. Привратник окинул меня взглядом с головы до ног, двухкомнатного кота – от ушей до хвоста, но документы не попросил.
– Деревня закрыта, никого не впускаем. Отправляйтесь в другую.
– Как так закрыта, где это видано? – не понял Бальтазар. – Что вы там строите?
– Приказ Его Светлости. Секретно.
– Какой такой светлости? – уточнила я, впрочем, догадываясь, о ком речь.
– Князя Андрея Бессмертного.
Второй раз за день поражена до глубины души. Охранник безразлично смотрел на нас бледно-голубыми глазами с красными опухшими веками. От него несло чем-то кислым и костром.
– Кощея?! – выдавила я из себя.
– Он не велит себя так называть. Прощайте, – и охранник потопал обратно.
– Подождите, а он сам здесь?
– Нет, ускакал утром.
Дверца с грохотом закрылась, мы с минуту постояли, притворяясь статуями, переглянулись и давай хохотать, аж до слез.
– Князь Андрей! – ухихикивался кот.
– Его Светлость! – поддакивала я.
– Какой откат по карьерной лестнице: из царя в простые князьяу!
Шутки шутками, а с какого перепуга царь пустоши вылез к нам, объявил себя князем и бес знает что творит с деревней? Как это возможно – купить людей вместе с их жильем? Не во времена крепостничества живем. Можно слетать к Соловью, расспросить, но мне неохота. Охрана деревни тоже примечательна: не мужики от сохи, а специально обученные воины. Подозвала ступу, и мы взлетели над Косыми Ложками.
Ничего ужасного, на самом деле, за забором не происходит: народ снует туда-сюда, куда ни кинь взгляд, что-то пилят, строят, кнутами никого не бьют. Как говорится, никогда такого не было, и вот опять – ничего не понятно. Лучники заметили нас, полетели стрелы. Не долетели, но моя темная половина сразу возмутилась:
– Может, парочкой молний их угостить?
– Окстись, безумная! – покосился на меня компаньон. – Народ чем виноват?
И то правда. Напишу лучше Кощеюшке, расспрошу, как живет, что удумал.
* * *
Два с половиной месяца прошло, как Каз ушел. Черепа его сородичей вокруг Изольды перестали цеплять взгляд. Пейзаж как пейзаж, не хуже других. Подумываю сделать из них светильники – как в сказке, да пока не знаю, каким образом. Получить знания можно, но для этого необходимо погрузиться в себя, а мой внутренний мир сейчас место не из приятных. Там лабиринт, построенный не мной, где за каждым поворотом – чужие голоса и воспоминания, и в них так легко потеряться. О чем не мог написать летописец просто потому, что не знал: в ночь потери Бальтазара в меня влилось множество чужих жизней. Они похожи на атомные тени людей в Хиросиме: вот здесь был человек, а осталась только тень – память о нем. Эти тени что-то в жизни не успели, не смогли и хотят быть услышанными, но, начав говорить, долго не замолкают. Им только дай повод, покажи, что нуждаешься в знаниях поколений, и они зашепчут наперебой, вначале тихо, затем громче и громче. Расскажут, что такое лукоморское «солнце» и какие слова надо сказать, чтобы попросить помощи, а потом возьмут свою плату – поглотят тебя. В ночь битвы я пыталась слушать только себя, отгоняя эхо чужих, и так яростно била врагов, как будто свет молний мог разогнать древние тени, загнать их в самые дальние углы лабиринта, чтобы сидели и боялись показаться без разрешения. В какой-то момент они меня побороли, словно я раздувалась изнутри под напором силы, кричала от боли, не контролируя себя, пыталась сбросить напряжение, разбивая врагов. Ядвига спасла меня.
Не хочу сойти с ума, как Кощей, но, кажется, в воспоминаниях я слышала тот язык, на котором иногда во сне говорит кот. Риск велик, но так любопытно. Поделилась с Бальтазаром своими мыслями.
– Знаешь, Ягуся, переживешь ты без светящихся черепов, а нет – сделаем их на солнечных батареях, здесь всегда отличная погода. И мои разговоры расшифруем сами, не стоит рисковать.
Из женского черепа, кстати, вышло отличное кашпо. Я его покрыла лаком и сделала подвесным для горшка с кактусом, чтобы не разбился при наших перемещениях.
Доспехи так и лежат кучей в углу, и мои, и кота. Надо бы им сундук купить для хранения. Пальцы как-то сами потянулись к подарку Ядвиги, погладили крышку. Я закрываю глаза и чувствую шероховатость старого дерева, железа, полосами обвивающего крышку, энергию древности… Отдергиваю руку – нет, рано еще открывать.
– Долго вокруг наследства ходить будешь? – без надежды на внятный ответ спросил кот. Я пожала плечами, он промолчал – другого и не ожидал.
* * *
Чем хорошо иметь Убежище: купил в другой стране сувениров целый чемодан, а в самолет можно не тащить. Складываешь кучкой на бережку, а дома просто открываешь дверь и забираешь. Вот раковины всяких форм и размеров – пара десятков (не спрашивайте зачем, просто хочу), вот изрядное количество магнитиков, футболок, а вот сундук для доспехов. Мы совершили вылазку на местный рынок, и я купила то, что хотела.
Наверное, с сундуком я все-таки погорячилась.
Слух обо мне разошелся по отелю, добив репутацию «странной постоялицы» до уровня «какая-то сумасшедшая». Ну да, местный носильщик приволок немаленьких размеров сундук в номер на глазах у других жильцов и персонала. Подумаешь. Ну да, вчера ночью я варила снадобье для скорейшего заживления ран – кожу щиплет, все чешется, татуировка заживает. Сработало отлично: как новенькая, уже сегодня можно отправиться на корректировку.
Коротала время до вечера прогулкой по пляжу и созерцанием прекрасных видов, пока все мои спали под кондиционером, изнывая от жары в своих мехах. Ближе к закату написала Кощею. Никакой информации он мне не дал, мол, потом расскажет, как достроит. Договорились как-нибудь встретиться в Лукоморье. Все. Многословным Кощея не назвать. Ой, нет, князя Андрея, конечно.
* * *
Маркус колдовал иглой над моей кожей, корректируя рисунок, и между делом рассказывал о себе. Говорил, что приехал однажды, как я – в отпуск, и остался, открыл свое дело. Вообще его специализация – охранные знаки. Набивает амулеты, которые не потерять, за этим к нему приезжают со всех концов планеты. Нечасто, конечно, очередь не стоит, но он, как говорится, «широко известен в узких кругах».
– Сначала думал, может, тебе предложить, но, полагаю, оно без надобности. Слышал я о могущественной корпорации, промышляющей среди восточных славян.
– И что слышал?
– Несладко вам приходится, крепко держат, и сценарий жизни написан за вас. Но и бонусы тоже немаленькие. – Мастер замолчал ненадолго, убирая капли крови. – Вот взять твоего фамильяра…
– Мне больше нравится слово «компаньон» или «друг».
– Не важно. Любая ведьма руку отдаст за такого, и, мне кажется, в нем скрыто больше, чем можно увидеть. Он недавно покидал свое тело, чувствую.
– Да, Маркус, он погиб и вернулся. – Больше ничего не скажу, нечего малознакомым колдунам знать подробности.
– Он что-то приволок с той стороны. Будьте аккуратны.
– Эй, яу здесь, вы не забыли, голубки? – щелкнул зубами Бальтазар.
– Спасибо за предостережение, попробуем разобраться, – ответила я, поглядывая на кота. С виду тот же, что был, значит, прорвемся.
– Мы закончили. Думаю, больше корректировать не будем. – Колдун улыбнулся, плеснул жидкости в железную миску и поджег. Моя кровь на бумажных полотенцах вспыхнула ярко, сильно, татуировщик отступил назад. В его блестящих – черное на черном – глазах отражалось пламя. Я вздрогнула:
– Что ты делаешь?
– Сжигаю твою кровь. Для кого-то это ценный трофей.
– В прошлый раз ты тоже сжег? Не видела. – Насторожилась, но ничего угрожающего не почувствовала. Бальтазар напрягся и выпустил когти.
– Да не переживай, я с кровью не работаю – не мой профиль. Это меры предосторожности. Мало ли кто в мусоре роется.
Новая пища для размышлений: можно ли на меня воздействовать с помощью магии?
– Возьми визитку, здесь мой номер. Позвони, если захочешь прогуляться, выпить коктейль.
Взяла.
* * *
Мысли о проблемах с котом и магии крови не отпускали меня несколько дней: гуляла, ныряла с аквалангом, нежилась на пляже, но как-то неспокойно. Вот гадаю, испорчен отдых или еще не совсем?
Вечер выдался особенно нежным – знаете, такое тепло, как благодать после жары, без резкого перепада температур. В голову приходит только «освежающее». Странно употреблять это слово в отношении тепла, но так я чувствую.
Исчадие что-то с утра не в духе, просился размять лапы вечером, сходить в прибрежный ресторанчик. Солнце падало в море багровым шаром, свежайшие креветки манили ароматом, кот чавкал со своей тарелки – здесь к нам уже привыкли. Естественно, никто не подозревал, что это мой кот, думали, прибился к туристке, а она, дурочка, его кормит. Все это не важно. Сейчас волны что-то шепчут, рассказывают истории океанов и морей, вспоминают о диковинных животных и затонувших кораблях.
За соседним столиком отец с дочкой. Я уже упоминала, что здесь много наших, эти тоже не исключение. Светловолосая голубоглазая девчушка лет восьми хихикает, играя с куклой, папа смотрит в телефон, ничего необычного. И мы сидим, пока девочка не замечает Бальтазара. Мгновение – и вот она уже за нашим столиком. Показывает мне жестом, мол, можно я поглажу. Я смотрю на кота, он обреченно прижимает уши и вздыхает. Девочка осторожно гладит его по голове.
– Детка, я же просил тебя не трогать чужих животных! – напоминает отец.
– Это мой кот, и он здоров, не переживайте, – как можно спокойнее улыбаюсь я ему. – Вы откуда?
– Из Екатеринбурга.
Мы разговорились. Оказалось, вдовец, выбрался с дочкой развеяться, завтра уже улетают. Побеседовали о местном сервисе и разошлись, потом смотрю, а куколка девочки осталась на стуле. Тряпичная такая, с глазками-пуговками, самодельная. Девочка расстроится, наверное.
– Найди хозяйку, – говорю коту, и Бальтазар отправился по следу.
Мы лавировали среди туристов и пару минут спустя ее увидели. Она бежала навстречу с испуганным личиком, за ней отец. Схватила девочка куклу, прижала к себе, чуть не плача.
– Спасибо вам, – сердечно поблагодарил отец. – Это ей мама сшила перед смертью, памятная вещь. Пойдем, Василиса, спать пора, завтра тяжелый день.
– Мама звала меня Василиса Прекрасная, – улыбнулась девочка и растворилась вместе с отцом в толпе.
Глава 4
Снежные бабочки
– Тихон, что-нибудь узнал?
Я нависла над малышом-летописцем в ожидании ответа на вопрос: та ли это была Василиса, что в сказке обитает? Да, отправила своего соглядатая на разведку. Шпионские страсти, конечно. А что поделать, если с тобой играют, можно и перевербовать.
– Узнал. – Осведомитель деловито поправил манжеты на чистенькой рубашке и прокашлялся. – Василиса Прекрасная вместе с отцом числятся спящими агентами.
– Это как?
– Это значит, что они стоят за кулисами сцены и ждут своего выхода. Время не пришло, – пояснил Тихон.
– Насколько яу помню, там матушка была очень сильная колдунья, раз смогла такую куколку сделать. По сказке она умерла, а на самом деле? – лениво протянул Бальтазар.
– Я не искал такие записи, – признался летописец. – Не просите сейчас идти – и так чуть не выдал себя, отираясь полдня в картотеке. Отец девочки работает в филиале ООО «Лукоморье», маленькой строительной фирме. Пока это все. Василисе надо повзрослеть, прежде чем сказка повторится.
– Сколько винтиков у машины, – задумчиво сказал Изумруд и окинул нас всех неприязненным взглядом. – Один сломается – другим заменят, и все будет работать как часы.
Конечно, он опять про Ядвигу.
– Ты не один горюешь, кот. Я потеряла подругу.
Стараюсь говорить с ним как можно спокойнее, не хватало снова спровоцировать скандал. Он злится на нее, на самом-то деле, что ушла, не попрощавшись, получается, бросила его. Но ей не выскажешь, остаюсь я во всем виновата. Со мной предшественница тоже не простилась, но я знала, что это конец, когда она отдала свой последний дар. В тот момент пелена безумия упала с моих глаз, время остановилось посреди битвы, я четко видела ее лицо, легкую теплую улыбку с налетом грусти… Она что-то шептала – не помню точно, древние, как мир, слова из глубины своего существа. Я не могла шевельнуться, не могла ей помешать.
Это был ее выбор.
– Изя, хорош, – угрожающе протянул Бальтазар.
Коты зашипели друг на друга, Тихон на всякий случай отошел подальше. Но Изумруд не стал продолжать, он знает, что слабее.
* * *
Сегодня прогуливалась в компании Маркуса.
Присматриваюсь, изучаю человека. У меня мало знакомых в обычном мире, в Лукоморье – не намного больше, и крайне любопытно, что представляет из себя колдовской мир вне сказки. Ночь Бельтайна не в счет, я тогда ни понять толком ничего не успела, ни познакомиться. Мне казалось, что я там лишняя. Месяцы с момента приема на работу пронеслись бешеным галопом, синдром самозванца не успел пропасть. Каждое утро просыпаюсь с мыслью, что все нереально, будто попала в этот мир по ошибке и в любой момент меня разоблачат. Вот он – колдун иностранный, ответ на вопрос «есть ли жизнь на Марсе», то есть в других странах. Сколько таких еще ходит по миру? Может, не каждая гадалка – шарлатанка, не каждый экстрасенс обманывает доверчивые души, а целители и правда лечат наложением рук.
Бальтазар меня одну не пустил, молча шел рядом, а Супчик прятался на плече под волосами.
– Яга. С тобой, – сказал он перед выходом, и я не стала возражать.
– Жаль, что я здесь маленький, – проворчал кот. Он предпочитал свою крупную форму.
Мои любимые охранники.
Маркус вел ненавязчивую беседу, шумно прихлебывал пиво и, кажется, совершенно не старался мне понравиться. Думаю, велика вероятность, что и меня изучают. Слово за слово, и оказалось, что у него даже вполне человеческая профессия имеется – автомеханик.
– Люблю механизмы, – улыбнулся он. – Собрать своими руками и увидеть, как оно оживает, работает, – это доставляет мне такое же удовольствие, как нанесение татуировок.
Я что-то отвечала, между делом пытаясь понять, сколько же ему лет. Знаете, такие люди без возраста – на первый взгляд не скажешь, сколько, да и на второй засомневаешься. На самом деле не важно, конечно, спрашивать не стану. Мне самой больше пятисот полагается, если главы корпорации от меня не избавятся раньше. Не представляю, как жить так долго: не надоест ли, не стану ли равнодушным наблюдателем, пресытившимся вообще всем в жизни, и в погоне за ощущениями не переступлю ли черту, как старый Кощей. Думаю, это от человека зависит. Ядвига была нормальной, а какой стану я? Учитывая два совершенно полярных дара во мне – произойти может все что угодно.
За разговорами мы покинули оживленные улочки и попали в нетуристическую часть города. Здесь даже воздух другой: в ветре не чувствуется влаги, только экзотические ароматы фруктов и цветов. Людей вокруг почти нет, эдакий спальный район поздним вечером, по сторонам дороги стоят маленькие уютные домики местных жителей, горят немногочисленные фонари, превращая путь в чередующиеся пятна света и темноты.
– Ягуся, я пробегусь, – сказал кот и умчался, задрав хвост, в сторону перекрестка, наперерез случайному прохожему. Человек от неожиданности шарахнулся в сторону, шикнув на кота. Мы с Маркусом остановились в тени, наблюдая. Исчадие развлекался на свой манер в непонятной игре, где имеется черный кот, перекресток и человек. Очевидно, прохожий оказался крайне суеверным, поскольку решил кота обойти, свернув влево на другую дорогу. Не тут-то было: мой компаньон кинулся туда же, перебежал дорогу туда-обратно и сел посередине пути. Человек остановился, оглянулся, выругался и быстро пошел направо. Кот, конечно же, оказался быстрее. Несчастный прохожий застыл, растерянно озираясь. Путь оставался только назад.
– Странный твой кот, – сказал колдун. – Что он затеял?
– Не знаю, – честно ответила я.
Иногда он делает странные вещи, не удивлюсь, если окажется из серии «я всю жизнь об этом мечтал».
Супчик слетел с моего плеча и приземлился рядом с Бальтазаром. Человек издал невнятный звук и попятился в ту сторону, куда изначально собирался идти. Кот великодушно не стал преследовать. Вдали слышались затихающие возмущенные реплики. Я бы на месте этого человека запульнула в кота ботинком.
– Смешно, – пискнул мыш и взлетел, отправляясь на охоту, а кот остался на месте, довольно щурясь.
– Посмотри, Янина, – Маркус указал на него рукой. – Ничего не замечаешь?
Колдун так смешно выговаривает мое имя: вместо «Янина» получается «Джьянина». Исчадие сидел в свете фонаря, кот как кот, ничего необычного.
– Нет.
– Бальтазар, если ты закончил развлекаться, мы идем обратно. Ты с нами? – спросил Маркус.
– Конечно, ты же не думаешь, что яу хозяуйку оставлю с тобой наедине? – ответил компаньон и лениво направился к нам.
– Посмотри на его тень, – тихо сказал Маркус.
В свете фонаря я отчетливо видела тень кота сбоку от него. И еще одну – в несколько раз больше, которая тянулась следом. Это что за?..
– Странно, – согласилась, а руки похолодели.
– Как я и говорил – он кого-то привел с той стороны. Если нужна будет помощь, скажи, попробую узнать, что с твоим фамильяром.
Кивнула, настроение испортилось. Маркус все понял, обратно шли молча. Мое внимание привлекли музыка и люди, всполохи огня и аплодисменты – представление фаерщиков в самом разгаре. Люблю огонь, остановились посмотреть. Исчадие сел рядом, постучал хвостом по моей ноге, заглянул в лицо, промяукал:
– Что случилось, Ягуся? Он обидел тебяу? Хочешь, яу его съем?
Я покачала головой. Маркус бросил на нас быстрый взгляд, но промолчал. Хорошо, что колдун по-кошачьи не понимает и не знает, что этот котик и правда может съесть, хоть и не в этом мире. Бальтазар, мой Бальтазар…
– Вот еще что: как справитесь с проблемой, приходи на сеанс, набью оберег от одержимости, – тихо сказал Маркус пару минут спустя. – Чтобы больше не повторилось.
Мы смотрели, как вращающиеся пои рисуют в воздухе огненные узоры, как смельчаки выпускают огонь изо рта, и мне казалось, что ответ где-то рядом, но я не могу разобрать слов в тихом шепоте ветра. Только гипнотический танец огня и равномерный гул цепей, разрезающих воздух. На это можно смотреть и смотреть, не замечая, как проходит вечность.
* * *
Пользуясь тем, что коты днем никуда не хотят, я отправилась на пляж, чтобы в тени под пальмой спокойно поговорить с Тохой.
– Ян, ну что за дела? Че раньше не позвонила? – завелся друг, когда услышал рассказ про чужую тень и странные разговоры во сне.
– А чем тут поможешь?
– У меня есть Братан, – с неким оттенком гордости ответил парень.
– Кто у тебя есть?
– Монстр мой подкроватный, я ему имя дал, те нравится? Пусть послушает, че там Исчадие бормочет, может, он разберет, – бодро отозвался Тоха. На заднем фоне послышался голос Бастет, строго поправляющей «че» на «что». – Мэл Би привет передает.
– Взаимно. – Привет, как же! Скорее когтистой лапой подзатыльник она передаст, за неправильное произношение. – Братан… Ну ничего вроде звучит, не Мурзиком же его звать.
– Короче, как вернешься, дуй к нам, будем решать проблему. Мы с Баст сейчас тему перетрем, позвоним тебе, если мысли будут. – Глюк немного помолчал. – А я это… снова вижу тени животных и призраков. С тех пор как в Питер приехал, не было, уже отвык. Может, неспроста это, Ян?
Может, и неспроста, но я не чувствую, что должна прямо сейчас вернуться домой, разбираться можно и отсюда. Думаю навестить Ворлиана, он ведь спец по котам. Заодно узнать, есть ли необходимость варить Бальтазару зелье.
– Тоха, может, твой монстр просто послушает, если запишу?
– Ему контакт нужен. В детстве, когда страшный сон снился, я никогда его не досматривал благодаря Братану. Всегда просыпался, а его щупальца на мне были, типа обнимали, он сон забирал, и легко было. А в самых страшных даже слышал его голос, он пел успокаивающую песню. Может, он мне во сне передаст, что с Бальтазаром происходит, хотя я не пробовал такое раньше. – Друг снова замолчал, в динамике раздавался только звук лузганья семечек. Я тоже молчала.
Ноги утопали в мокром песке, теплые волны гладили кожу, подол длинного платья намок и потяжелел от влаги и налипших крупинок. Я всматривалась вдаль, где белели яхты и виднелись разноцветные паруса, до рези в глазах, не мигая. Песок поглотил ступни и принялся за лодыжки, а я все стояла, все смотрела и отдавала морю свою тревогу.
– Мы справимся, обязательно справимся, главное, что все живы, остальное поправимо, – сказала я и повесила трубку.
* * *
Вечером на семейном совете обсудили план по прояснению нынешней ситуации. Мой кот не знал, что у него две тени, не поверил, решили выйти посмотреть. В лучах закатного солнца тень была только одна.
– Было две, радость моя двухкомнатная, – стояла я на своем. – Буду контролировать.
Странности на странностях. Исчадие повертелся на месте, делая вид, что занят тенью, а на самом деле гонялся за своим хвостом. Судя по выражению морды, его ничто не беспокоило: курортная обстановка настраивает на несерьезный лад.
– Тихон, можешь передать директору Ворлиану, что мне поговорить с ним надо?
Летописец кивнул и исчез.
Спросила у компаньона по поводу развлечений на перекрестке. Почти угадала его мотивы.
– Так положено, нас в Академии учили: «У черного кота множество обязанностей, одна из них – пугать суеверных людей», – продекламировал он важным тоном, очевидно пародируя учителя. – При каждом удобном случае.
Ночью записывала абракадабру, которую несет во сне кот, на диктофон и буквами в блокнот. Все равно ничего не понятно. Сидела остаток ночи за книгами, все искала хоть что-то похожее на нашу ситуацию, нашла только упоминание одержимости. Книги из доставшейся мне библиотеки принадлежат Лукоморью, где Баба Яга не занимается сущностями и их изгнанием – не та специализация. На рассвете захлопнула последний тяжелый том с желтыми потрепанными страницами и металлическими уголками на обложке. За эти часы стало понятно только одно: когда заканчивается логика, начинаются ритуалы.
* * *
Спать не легла, отправилась гулять по еще пустому пляжу. Солнце только вставало, прохладный воздух заставлял ежиться, но я упорно шла сама не зная куда, как будто надо было идти. Холодный песок и холодная вода совершенно не взбодрили, и я села под пальмой, устало прислонившись к стволу. На секунду закрыла глаза, а когда открыла, очутилась в Лукоморье, под Дубом. Напротив меня сидела девушка с длинными темно-русыми косами, стелющимися по земле, и в сарафане, на котором распускались цветы. Подол на моих глазах обрастал бутонами, и они раскрывались. Вокруг кружились снежинки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся бабочками с прозрачными голубоватыми крылышками, они порхали, оставляя в воздухе крошечные кристаллы светящейся пыльцы. Какие красивые, подумала я, а потом увидела медуз, тоже в воздухе. Ну все, точно сплю, уснула под пальмой.
– Здравствуй, – улыбнулась девушка.
– Здравствуй, – ответила я.
И стало так просто, будто я всю жизнь ее знаю, словно подругу встретила. Не было неловкости в разговоре, не было сомнений, что тебя не поймут.
Мы долго сидели среди корней Дуба, она спрашивала, как я поживаю, что нового, а я рассказывала о жизни, о радостях и потерях, о друзьях, по кому скучаю, о чем беспокоюсь. С каждым словом становилось все легче, и мы уже смеялись над шутками, а вокруг летали снежные бабочки.
– Пора, – сказала девушка с косами, но я не огорчилась: была уверена, что мы встретимся снова.
– Когда? – спросила я.
– Когда будет нужно, – ответила она. Ее образ растворялся, последними исчезли лукавые мудрые глаза. Я точно ее знаю, я…
