– И зачем мы едем туда? – Амато пришпорил коня.
– Я хочу ещё раз увидеть этого человека.
Снег начинал таять, мокрыми ручейками сползая с крыш.
– Скоро нам в путь, а священник так больше и не появился.
– Дался он тебе, что-то я не замечал за тобой особой набожности! – бурчал Амато, сегодня он был не в лучшем настроении.
– Ты мог не ехать, сам увязался, значит терпи! Есть у меня к нему несколько вопросов…
– Что ты задумал, мой господин?!
– Да так, это неважно.
– Неужто приревновал синьору к синеглазому падре?
– Что, так заметно?! – у меня заходили желваки.
– Я чувствую тебя, Эрнесто, больше, чем хотелось бы. Другие, может, и не заметят… А я сразу же оценил перемены. Только обещай мне не убивать его! А то сельчане нас всех сожгут на костре. Нет, я, конечно, не против умереть рядом с тобой, но совсем недавно обзавёлся ребёнком, не хотелось бы мою принцессу так рано оставлять сиротой.
– Ты рассуждаешь, как почтенный отец семейства!.. – я рассмеялся, похоже, настроение у вассала начало подниматься.
На одном из деревьев, под которым мы проезжали, я заметил белку, рыжая внимательно нас разглядывала, словно прицеливаясь, и попала точно в цель. Прямо за шиворот мне что-то упало. Нащупав рукой, я достал из под ворота лесной орех.
– Спасибо за подарок, красавица! – улыбаясь, припрятал сокровище. А потом подумал, что это возможно какой-то знак от Филоретты. Смертью меня не обманешь! Благодаря Эделине, я знал, что мёртвые чуть ли не живее всех живых. Мысли о ней печалью отозвались в сердце. Она больше так и не появлялась. Я не звал, но если признаться честно, мне её не хватало. Последние дни я полностью посвятил себя Патриции, у нас началось что-то вроде медового месяца. Упиваясь своей любовью, на которую она стала с лёгкостью отзываться, будто и не было всего, что мы пережили, я почти не покидал кровати.
Чувство ревности делало меня отчаянным любовником, а это, как ни странно, пробудило в ней силы к жизни. Благодаря отцу Венченце, наш союз вновь воспламенился и засиял новыми красками. Надо было выразить ему свою благодарность, ну и ещё хоть раз напоследок поговорить. Что-то всё равно казалось мне недосказанным. Ради этого я и отправился его искать, но падре уехал в соседнюю деревню, он обслуживал несколько приходов и был единственным в этой округе действующим служителем Бога.
Заодно разведаем, стали ли дороги видны, пройдёт ли по ним экипаж.
– Что ты опять замолчал, мой синьор. Придумываешь план сладкой мести?!
– Амато, ты бываешь невыносим!
– Ну, дай хоть пошутить, пока никто не видит!
– Ты уверен, что никто? – я поднял голову и увидел снова белку, то ли она бежала за нами, перепрыгивая с дерева на дерево, то ли это была уже другая, проявившая к нам интерес. – И откуда их столько развелось?..
Джюсто почему-то заволновался и тряхнул головой, пофыркивая, это был верный знак того, что он почуял неладное. Я погладил его гриву, успокаивая верное животное. Но вскоре заржал и конь Амато, даже приподнялся на дыбы. Мы остановились и посмотрели друг на друга.
– Что происходит?!
– Может, волки? Прошлой ночью они выли где-то совсем рядом с деревней, – рассуждал Амато.
Я подумал о том, что Валентино бы нам не помешал, его-то Филоретта заговорила от встречи с волками. Вспомнилась белка с метким броском ореха. Предупреждение?
– Не станут же серые нападать среди бела дня на двух всадников?!
– Обычно они охотятся ночью. Но кто их знает! Если очень голодные… – Амато огляделся вокруг. – Может быть, стоит поскорее проехать это место, или ты желаешь вернуться?
– Чтобы Эрнесто Гриманни испугался кучки серых псов?! Издеваешься? Зубы об нас сломают! У меня другие планы и я не собираюсь от них отказываться.
Джюсто вновь заржал, озираясь вокруг испуганными глазами. И то, что я увидел, заставило меня похолодеть. Такого полчища я ещё никогда не встречал. Миграция серых чудовищ на юг или проделки нечистой силы? Это была не стая, а что-то уму не постижимое, серые морды сползались отовсюду, кровожадно и свирепо глядя на нас.
– Пора уносить ноги! – проговорил Амато, ударив ножнами коня. Пригнувшись, мы помчались быстрее ветра.
Похоже, лошади от страха сами были рады выложиться по полной. Теперь главное – удержаться в седле, потому что при другом исходе, нас ожидает неминуемая смерть. Несколько крупных особей вначале кинулось за нами, но уже скоро отстали, и мы на полном скаку ворвались в деревню.
– Ты что-нибудь понимаешь?!
– Чертовщина какая-то!.. – откашлявшись, сказал я и посмотрел на вассала.
– Мне стало по-настоящему страшно, даже стыдно сказать! – Амато улыбнулся, у него блестели глаза. – Как возвращаться-то будем? Скоро вечер.
– Поживём-увидим, – уклончиво ответил я, спешившись возле местного храма, больше похожего на деревянный сарай. – Странное безлюдье, не замечаешь?
– Может, это мы всех испугали, влетев на всём скаку?
– Шутишь? А вот мне как-то даже не до смеха.
Несколько домов, стоящих невдалеке друг от друга, не проявляли признаков присутствия в них людей. Отсутствовали и обычные звуки крестьянских поселений, такие, как крик петуха или лай собаки… Дверь в храм заперта. Мы обошли его вокруг, не заметив ничего подозрительного. Снег хорошо подтаял, но местами были ещё видны следы человеческих ног, оставленные прежде, а также следы многочисленных лап… Холод пробежал по спине.
– Слушай, Эрнесто, а может быть, наш падре уже того… Ну, не доехал. Не у всех здесь есть скаковые лошади, как у нас, крестьянские гораздо медлительней и неповоротливее, а если с телегой, так и вовсе никаких шансов удрать. Ты видел, сколько их там? Такому полчищу и деревню сожрать мало будет.
– Мы бы увидели хотя бы то, что от людей осталось. Или ты думаешь, что волки полизали пятна крови, а кости припрятали в лесу, чтобы нас не пугать раньше времени?!
– Что-то мне это всё совершенно не нравится!
Мы продолжили обследовать хижину за хижиной. Стук в двери ничего не дал, судя по всему, поселение опустело. Подъезжая к одному из домов, я увидел кровь на снегу, и кишки сжались в животе не то от тошноты, не то от страха, а может быть, от всего сразу. Кровавые пятна привели к луже, в которой лежала обглоданная голова собаки.
– Вот это совсем плохо! – сказал Амато. – Теперь точно можно сказать, что эти звери побывали здесь. Но куда делись люди?
Меж тем, волчий вой приближался.
– Никого здесь нет.
– Эрнесто, нужно убираться отсюда!
– Куда? Обратно?! Лошади не пойдут, и не прорваться нам, через эту гигантскую стаю. А если они двинутся туда, где наши?..
– Господи, там же дети! И никто не знает, что надвигается такая беда…
Словно подтверждая его слова, кони заржали, предчувствуя опасность.
– Значит, нужно ехать дальше, пока не найдём людей и не соберём достаточно охотников, чтобы перебить эту чудовищную свору.
Я присмотрелся к останкам собаки.
– Следы свежие, возможно, вчера…
– Скорее всего, люди успели сбежать. Только как им удалось выбраться?!
– Как думаешь, их заранее кто-то предупредил?
– Вероятно, наш доблестный падре, если ему удалось выжить? Вот поэтому он и не вернулся домой, и не навестил вас.
Я задумался и вспомнил силу его воздействия. Может быть, и на животных он умеет влиять? Тогда остаётся шанс, что он смог прорваться.
– Не знаешь, сколько здесь до ближайшего поселения?
– Откуда? Мы ехали с той стороны.
– Да… Дилемма, и не спросишь ни у кого!
– Даже и думать не хочется о том, что будет, если ночь застанет нас в пути.
– И всё же нужно попытаться.
Мы обскакали ещё два дома, там тоже убитая скотина во дворе: куриные перья треплет ветер, и останки козы, судя по рогам, совершенно обглоданные.
– Боже Милосердный!
– Скорее, не будем терять драгоценного времени!
Джюсто не надо было подгонять, он летел как стрела, еле касаясь земли. Конь Амато не отставал. Близился вечер, а мы всё дальше уезжали от своих. И обратная дорога не предвиделась, до тех пор, пока стая не уйдёт, или мы не заставим её уйти.
Сколько их там? Десятки, сотни кровожадных морд, считать было некогда, но такого я ещё не встречал.
Однажды в детстве, ещё подростком, я встретился с волками и был свидетелем того, как они стаей завалили лося. В тот день я сбежал из дворца, обманом и хитростью ускользнул от своих нянек навстречу приключениям и заблудился. Конь ускакал, а я таскался по лесу в поисках дороги, но так и не нашёл её. Уже темнело, я вскарабкался на высокое дерево, чтобы оттуда осмотреться, и если повезёт, разглядеть хоть какое-то человеческое жилище. Это обстоятельство меня и спасло. Ох и страху я натерпелся, когда внизу пронёсся огромный зверь, а следом за ним целая стая серых хищников. Лось ревел, отбивался копытами, бодал рогами, но врагов было слишком много, они впивались клыками в его бока и рвали живьём с него мясо. Пока один, наиболее сильный, не вцепился в глотку и не прекратил страдания бедного животного. Потом я полночи с ужасом наблюдал, как они его объедают и делят между собою. Под утро я услышал издалека гудки рожков и лай собак, как на охоте, меня нашли люди моего отца с факелами в руках. Ощутив опасность, животные ушли. Я, дрожащий от усталости, голодный и смертельно напуганный, спустился на землю и пошёл навстречу приближающимся огням… Стараясь не смотреть на останки лося. Возможно, он спас тогда мою жизнь. Что за дурацкие мысли вечно лезут мне в голову?!
В следующем поселении оказалось многолюдно. Дома переполнены, в сараях томятся лошади. Собаки со всей округи, как перед большой охотой. Всё это подействовало на нас успокаивающе.
Амато спешился и постучал в дом, более-менее напоминавший постоялый двор, по крайней мере, достаточно большой, чтобы разместить путников. Дверь открыл неопрятного вида старик.
– Примите на постой, хозяин? Мы с дороги, голодны и ужасно устали!
– Заходите, примем, чего ж не принять, вон вас сколько понаехало! Все запасы скоро съедят, зимой палец сосать будем… – ворчал дед.
– Тебе заплатят втридорога, купишь себе ещё продуктов.
– Так всех объели ж, не только меня. На разносолы не обольщайтесь! Чем богаты…
Мы заглянули внутрь, все столы уже заняты людьми, ужин в самом разгаре.
– Очень прошу, позаботьтесь о наших лошадях! – я вручил ему несколько золотых.
– Непременно! – глаза у старика сверкнули алчным блеском, и он сразу же стал расторопным и гостеприимным. – Своих выведу, Ваших, господин укрою, волкам всё равно, если что, но Ваши скакуны дороже! Даст Бог не доберутся демоны до нас до утра.
Все собравшиеся здесь люди готовились к решающему бою с серой нечистью, в основном охотники, крестьяне, зажиточные господа из тех, кто уже пострадал от нашествия. Разогнав работяг, старик протёр рукой стол. О чистоте здесь можно было только мечтать. Но я бы сейчас и сырое мясо съел, лишь бы утолить зверский голод. Лишь насытив желудок несколькими чарками и съев кусок свежевыпеченного хлеба, Амато промолвил:
– Сам превращаюсь в волка, когда не поем!..
От его слов все замолчали, образовалась просто звенящая тишина.
– Голодный человек не менее опасен, – мой друг имел в виду именно это.
Все снова оживлённо заговорили и больше не обращали на нас внимания. К нашему столу подошёл мужчина средних лет, почти лишившийся зубов, с уже раскрасневшимся от выпитого лицом:
– Вы тоже будете участвовать в охоте?
– Непременно, – ответил я, – такие многочисленные стаи опасны для всех. У нас есть близкие и родные, их нужно защищать. Много народа тут собралось?
– Полсотни взрослых мужей, не считая подростков.
– Негусто.
Вчера отец Венченце ещё три семьи вывез, правда добрались не все.
– Он ещё здесь?
– Да, синьор, он в соседнем доме расположился. Досталось бедняге, говорят, отбивался от волков кнутом, только всё равно покусали твари. Им без разницы, священник перед ними или нет. Кровь у всех одинаковая на вкус.
– Ты откуда знаешь? – спросил Амато. – Пробовал?
– Слава Богу, не довелось, – мужчина бесцеремонно сел рядом, даже не спросив позволения. В другое время и в другом месте я бы возмутился такой фамильярности, но не сейчас. Всех нас объединила одна общая опасность, и мы стали своего рода стаей, без титулов и без церемоний сплотились ради того, чтобы покончить с кровожадными убийцами.
– Я должен его повидать!
Амато, вздохнув, отодвинул в сторону тарелку с чечевицей заправленной оливковым маслом с перцем.
– Когда выступаем?
– Завтра с рассветом, все ждут господина Капорали с людьми. Их поместью тоже крепко досталось.
– Не проводишь нас к священнику?
– Не боитесь к нему идти? У нас укушенных волками побаиваются. Говорят, сами они могут зверем стать.
– Ерунда всё это, страшилки для детей. Только бы заразу не подхватил! – необразованные люди готовы верить в любую чушь.
Он провёл нас к дому, где расположился падре, я подал ему монету, работник сразу же оживился. Выпить ещё вина сегодня никому не помешает, кто знает, скольких не досчитаются завтра…
– Эрнесто, а ты слышал про оборотней?
– Тьфу ты! И ты туда же, Амато! Крестьяне развлекаются такими историями перед сном. Не нужно во всё верить! Ты же образованный человек!
– А я вот подумал, может, поэтому стая такая большая?
– Ага, и ночью к ней присоединится святой отец! Амато, не забивай себе голову всякой дурью!
Молодая женщина, отворившая дверь, оценила нас взглядом и сразу же поняла, что перед ней господа.
Поклонилась и провела в комнату Венченце. Он лежал на кровати, руки и ноги были замотаны чистой белой тканью, но сочились кровью.
– Раны я обработала, а дальше на всё воля Божья, – грустно сказала женщина и, ещё раз поклонившись, ушла.
– А, это Вы, Эрнесто! – Венченце попробовал приподняться, но не смог. – Что Вы делаете в этих краях, неужели и до нас дошла беда?
– Не знаем, – я горько вздохнул. – Мы встретили волков по пути к Вам.
– Господи, спаси и сохрани! Как же вам удалось вырваться?
– Повезло с лошадьми… Вижу, сильно Вам досталось.
– Пока жив, – мы встретились глазами.
Показалось или нет? Может быть, освещение слабое. Горело всего несколько свечей, но глаза его стали обычного карего цвета, такие же, как у сестры.
Я присел на скамью рядом с кроватью и протянул к нему руку, прикосновение ничего необычного не дало. Передо мной лежал раненый человек из обычной плоти и крови.
– Патриция просила передать Вам это… – я достал из-за пазухи небольшое украшение из драгоценных камней. Примите на память и в благодарность за исцеление, которое принесли Ваши молитвы.
Он посмотрел на меня с интересом, но ничего не сказал, взяв украшение, зажал в ладони, подержал и вернул обратно.
– Драгоценности мне ни к чему, спасибо. Со мной последнее время странные вещи происходят. Словно я внезапно засыпаю, но при этом продолжаю ходить, разговаривать, молиться… Будто разум покидает меня, и мною руководит кто-то другой. С Вами не случалось такого?
– Нет, отец Венченце.
– Всё когда-то бывает впервые, – он устало закрыл глаза.
– Я могу Вам чем-то помочь?
Он снова посмотрел на меня:
– Помолитесь, чтобы Бог спас этих людей и помогите им. Жаль, я так многого не успел!
– Вы же спасли несколько семей, пострадали за них. Теперь нужно только поправиться и продолжить борьбу за души. У Вас это прекрасно получается! Жена моя будто воскресла. Я благодарен вам всем сердцем.
– Передайте ей, что она сама – чудо! И ступайте с Богом, боль становится невыносимой, – он перекрестил нас перевязанной рукою. – Храни, Господь, во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь.
Мы вышли, над деревней светила полная Луна, зловеще поглядывая на нас бледным ликом. Едва мы отошли немного, из комнаты донёсся крик, и он не предвещал ничего хорошего. Амато молчал, я тоже. На душе было тяжело. В ту ночь мы спали рядом, его присутствие успокаивало меня. Старался не думать о плохом, но это сложно. Забытьё в ночь перед охотой было коротким. Я помолился за отца Венченце и за нас всех, а также вспомнил матушку, Эделину и Филоретту, мою любимую Мичелэнджелу, Анастасио… Мне нужна была их поддержка и покровительство. Нас ожидала нелёгкая схватка с сильным и свирепым противником.
Утром очнулся, потому что почувствовал чей-то взгляд и ощутил близкое дыхание. Чёрные глаза Амато обожгли мне душу.
– Прости, мой господин! – мучительно выдавил он из себя и отступил на пару шагов. – Я всего лишь хотел разбудить, пора собираться.
Странные, непонятные мне чувства, на которые я никак не могу ответить, ведь неприятна даже сама мысль о таких отношениях. А он с этим живёт и, наверное, страдает от неразделённой любви. Чисто по-человечески мне его жаль. Но Амато и жалость несовместимы. Поэтому лучше всего сделать вид, что я ничего не заметил.
Дом оживал, наполняясь звуками, люди спешили поесть, утолить жажду, перекинуться парой слов. Прибыли те, о ком вчера упоминал крестьянин. Синьор из знатной семьи, вырядился, как на королевскую охоту.
«Он бы ещё легавых взял!» – подумал я и, приглядевшись, увидел, что недалёк от истины, собак было много и все породистые, холёные, так сказать, на один клык тем монстрам, с которыми нам предстояло встретиться. Но как отвлекающий манёвр вполне могут сойти!
День предстоял «весёлый». Подкрепившись, мы отправились к падре. Я хотел его проведать. Амато, как тень, неотступно следовал за мной, молчаливый и погруженный в свои переживания. Открыла дверь, утирая слёзы, всё та же женщина.
– Что-то случилось?
– Господин священник умирает, – ответила она и пригласила нас жестом войти.
Венченце и на самом деле выглядел скверно: пылающее лицо, покрытое испариной, тёмные круги под глазами, потрескавшиеся до крови губы. Его терзала тяжёлая лихорадка, но он находился в сознании.
– Это Вы, Эрнесто, – простонал он, – видите, Господь всё же решил меня призвать на службу в миры иные.
– Не говорите так, святой отец! – я посмотрел в его глаза ещё раз, но и при дневном свете они были тёмно-карими, никакой таинственной синевы.
– Люди захотят сжечь моё тело. Не препятствуйте им. Они побоятся, что я обращусь в волка, если этого не сделать.
– Чушь и суеверие!
– Пусть, но так им будет спокойнее. Скажите своей жене, что я был тронут её подарком, так же, как и встречей с ангелоподобной донной. Берегите её! Душа Патриции прекрасна, и она искренне любит вас, – он закатил глаза, и его лицо исказилось от боли.
Я взял его за руку, потому что не знал, как ещё выразить моё сочувствие.
– Общение с вами с самого начала показалось мне судьбоносным… – продолжил падре, – я погружался в необычное состояние и меня переполняли странные чувства.
Цвет его глаз снова начал меняться, приобретая синий оттенок.
«Эделина, ты?» – спросил я чуть слышно.
«Нет», – ответил бархатный голос в моих мыслях, вызвав дрожь, пробежавшую по телу.
«Кто бы ты ни был, помоги ему!»
«Я за этим и пришёл».
Отец Венченце преобразился в лице, словно благодать сошла на него свыше и прекратила страдания.
– Благословляю вас на этот бой! «Не убий» – не значит «не защити»! Господи, помилуй! – падре поднял руку и благословил нас.
С макушки головы до пят прошла теплая волна.
– Спасибо, отче.
Глаза у него были столь глубокого и насыщенного цвета, что стало не по себе.
Последний выдох. Погас свет жизни. Рука беспомощно упала…
Меня душили подступившие к горлу слёзы, но я не выпустил их наружу. Сложив руки отцу Венченце на груди, закрыл ему веки. Тело, ещё теплое и такое молодое, покинуто душой, храм опустел. Лицо покойного выражало умиротворение. Страдания закончились, путь земной завершён. Но скольким людям будет его не хватать! Мир осиротел и уже никогда не будет прежним.
Амато обнял меня за плечи:
– Он своё отмучился. Пойдём!
Целая толпа народу с оружием в руках ворвалась в помещение. Агрессивно настроенные мужики остолбенели.
– В самом деле преставился?!
– Похоже, что так…
– Может для надёжности пронзить осиной?
– Оставьте умершего! – я с трудом сдерживался.
– Эрнесто, вспомни его слова, – тихо шепнул Амато, вытаскивая меня за руку. – Он уже свободен, а им так будет лучше.
Крестьяне расступились и дали нам пройти. Уже через несколько минут во дворе был сооружён костёр, на который взвалили ещё не остывшее тело священника, пронзённое деревянным колом в сердце, и подожгли.
– Господи, в каком мире мы живём!.. Чем мы лучше зверей? Этот человек умер, потому что спасал их жизни… Чтобы они потом с кольями и мечами пришли его убивать, а после сожгли на костре останки?! Дикий тёмный народ, плебеи!
– Не убивайся ты так, он выполнил свой долг и с честью отправился к Творцу. Прекрасная смерть! Не всем так повезёт, – Амато посмотрел на меня с любовью, – а нам пора в бой, чтобы истребить это поганое волчье племя! Нет ничего лучше для воина, чем сражение с достойным противником! Нам некогда горевать. Все уже в сборе…