Натали Альбертовна Якобсон
Лилофея – невеста водяного царя

Существо в клетке

– Страшно, наверное, бывать в открытом море, раз там обитают они, – Лилофея трепала Моррина все утро, но он как воды в рот набрал. Юноша был непривычно неразговорчивым и бледным, как покойник.

– Ты ведь о них уже знал. Так почему же не сказал?

– Если не увидишь в них, то сложно в них поверить, – пробормотал он.

– Я и сейчас не совсем верю. Они так кровожадны.

Но тот водяной, который танцевал с ней на балу, был совсем другим. Галантным что ли? Уж точно лицом он был намного красивее. Эти твари были больше похожи мордами на медуз, устриц и рыб. Больше они не смели заползти во дворец, но иногда с галереи ей казалось, что она все еще видит их рыбьи лица в синеве морских вод. Они мелькали там и исчезали с приливом. Факелы на балюстрадах у дворца теперь пылали на протяжении всего дня. Ночью у берега разложат большой костер, чтобы отпугивать тварей из воды. Только поможет ли это?

– Им нужна я? – шепотом спросила она у Моррина, когда день уже клонился к закату. Это был даже не вопрос, скорее утверждение. По угрюмому выражению лица Моррина было ясно, что ему нечего на это возразить, но вслух он активно запротестовал:

– Нет. С чего ты взяла? Почему именно ты? Им нужны все девушки. Они очень любят приманивать на подарки и похищать молоденьких милашек.

– На подарки? – ей отчего-то стало дурно. Значит, она не первая, кого пытались обольстить с помощью даров духи из вод?

– Ну, да. Если это можно так назвать. Разные цветные ракушки, в которых поют голоса сирен, кораллы, жемчужины, размером с кулак, зеркала, в которых отражается подводный мир, раковины-трубы, которые сами издают звуки. Обычно они оставляют какой-то необычный предмет на берегу, а потом утаскивают в пучину любопытную девицу, которая им заинтересовалась.

– Но зачем? – Лилофеи стало дурно. Выходит, подарки из моря приносили не ей одной, а она уж размечталась, что может стать единственной любовью водяного. Возмущение рвалось из нее бурей. – Они столько дурочек утопили, приманив на диковинку! Для чего же им такие забавы?

– Кто их знает? – Моррин театрально пожал плечами и вдруг опустил глаза, как будто что-то скрывал. – Я слышал, что морские жители очень падки на земных девушек. Что-то они с ними делают под водой. Вероятно, совершают какие-то ритуалы. Те, кому удается ускользнуть из подводного плена, теряют разум и возвращаются к родным безвольными куклами, которые не могут жить далеко от воды. А трупы тех, кто не вернулся, находят на глубине рыбаки. Я сам видел во время плавания тела утопленниц поразительно похожих на пропавших дочерей и жен местных министров. Только никому тут не рассказывай. На громадной глубине в океане я как-то раз видел заросли лилий, как в озере, а в них запутался девичий труп в золотой короне. Я никогда не видел королевну Океанских островов, но по описаниям девушка была уж очень похожа. На миг, когда мой корабль проплывал мимо, она показалась мне живой. Потом мы попали в такую бурю, что с трудом выжили сами.

У Лилофеи упало сердце.

– То есть они заманивают девушек в пучину и топят их. Просто из жестокости!

– Не только! Есть что-то еще.

– Что?

– Я не знаю.

Моррин что-то не досказывал. Она была в этом уверена. Но как его разговорить? Сегодня он сам выглядел таким бледным и усталым, будто видел всю ночь сны о том, как его собственное безвольное тело заворачивают в лен и хоронят на дне океана. Лилофея слышала о морских похоронах, как их называли. Так обычно хоронили тех, кто заболел и умер во время плавания или погиб в сражении в открытом море. Съедали их тела потом рыбы? Или с трупами, упавшими на глубину, происходит нечто более любопытное.

– Похищают не только девушек, – наконец признался Моррин. – Русалки, например, очень падки на юношей. Моего рулевого, например, очаровали музыкой из ракушки-рога так, что он ночью оставил пост и пытался сигануть в море. Я его удержал, но голоса из пучины потом так долго и ехидно смеялись. Эти голоса, как яд для слуха. Услышал один раз, и потом их эхо звучит отовсюду, сводит с ума. Мне начало становиться плохо в открытом море. А потом как-то раз после схватки с пиратами… – он замялся. – В общем я заметил, что этим пиратам помогают какие-то странные существа. Они были одеты, как люди, вернее закутаны с ног до головы в восточные одеяния, из-под которых торчали жабры и на палубе оставались мокрые разводы. С теми, кого поддерживают эти твари, жутко сложно драться. Меня чуть не одолели, но я нашел способ выкрутиться. Люблю ставить эксперименты с огнем. Ты не знала, но я еще изобретатель, не только мореплаватель, поэтому при дворе меня ценят. Я многих сжег в той стычке, но одно существо каким-то образом заползло к нам на борт. Прихожу вечером в капитанскую каюту, а там сидит оно… Жуткое и наглое, как хозяин всего корабля. Даже насаженное на острый крюк, оно уверяло, что это я у него в плену, а не оно у меня, потому что кругом море, и мне некуда от них деться. Они тут повсюду, а мы на корабле лишь жалкая горста людей. И мы всецело в их власти.

– Но ты добрался до суши. Они не утопили ни тебя, ни весь корабль.

– Я знаю разные способы от них защититься: амулеты, обереги. Иногда достаточно лишь раскурить над кораблем какое-то благовоние, и оно их отпугнет. Нужно лишь знать определенный набор трав, который вредит их обонянию.

– Тебя этому научила морская гадалка из города? Она любит открывать людям такие секреты за оплату.

– Нет, не она. Я не хожу кланяться ведьмам, сам собираю по крупице разные ценные сведения по всем сторонам света.

– Ты уже вызнал, почему им, подводным обитателям, так нравиться похищать нас, людей. Потому что мы ловим рыбу из их вод?

– Не знаю, – быстро буркнул Моррин.

– Так давай спросим у того, кого поймали!

– Ты серьезно? – он даже вздрогнул.

– Ну, ты ведь и схватил его с целью допросить.

– Почему ты так решила?

– Зачем же еще?

Моррин лихорадочно раздумывал.

– Это опасно, – предупредил он.

– Опасно поговорить с тем, кто посажен в клетку? Я слышала, маг помог изготовить для него какую-то особую клетку, чтобы оно не сбежало.

– Да, заговоренную! Но что-то я не слишком верю, что их можно удержать даже в заговоренных клетках.

– Оно погибнет вдали от воды?

– Скорее ослабнет.

– Давай ты проводишь меня к нему, пока оно еще живо. Я знаю, что тебе дали полномочия сторожить это существо и пользоваться ключами от темницы. Из капера ты превращаешься в нужного королю человека. И все потому, что знаешь, как с ними бороться.

– Лилофея! – он замялся. – Они опасны! Даже внутри клетки.

– Ну, так ты же пойдешь со мной.

Уломать Моррина оказалось совсем не сложно. Закат окрашивал море, подобно крови, а принцесса и капер спускались так низко в подземные казематы, что и покрытых плесенью ступенек уже было не сосчитать. Лилофея сбилась со счета, поэтому решила спросить о более простом, а не о том, как глубоко они находятся.

– Кстати, как давно ты заключил союз с демонами из моря?

Моррин так испугался, что чуть не выронил и факел, и связку ключей, которые нес в руках.

– Ты о чем?

– Думаю в тот день, когда это существо проникло к тебе в каюту и предложило сделку, – настаивала она. – Как можно выжить в открытом море, попав к ним под наблюдение, и не заключив соглашение с ними? Что ты пообещал? Меня? Оквиланию? Еще одну царевну с Океанских островов, к которой ты тоже вотрешься в доверие? Чего они хотят от людей?

– Я не предатель, – Моррин побледнел еще сильнее.

– А я слышала другое. Голос из моря! Наверное, мне показалось.

Они спустились в темницу больше напоминавшую каменные мешок. Тут дежурила целая рота солдат. В углу стоял бочонок с порохом. Если что-то произойдет, достаточно лишь будет поднести факел к шнуру, и каземат взорвется. А вместе с ним и существо, зловеще шипящее внутри просторной клетки. Завидев Моррина, оно издало глухой утробный звук, напоминающий смех.

– Предатель!

Оно действительно это произнесло? Или ей только послышалось? Знает ли оно вообще нормальную человеческую речь? Отдает ли себе вообще отчет в том, что произнесло или всего лишь копирует случайно услышанные от людей слова? Все звуки, издаваемые им, были глухими, напоминающими рокот потока. Лилофея заметила, как зеленые пальцы с перепонками и черными когтями обвились вокруг прутьев клетки. Склизкая рыбья морда прижалась к решетке.

– Ты предал одного из нас, – теперь оно уже четко это произнесло. Палец с плотным острым когтем погрозил Моррирну. – Больше тебе не плавать по морям. Сделка, к которой ты так стремился, нарушена. Все в воде уже об этом знают. Там все новости распространяются куда быстрее, чем по суше. Ты теперь изгой! И все ради тонкого стана принцессы.

– Замолчи, Урун!

Моррин назвал его по имени. Для Лилофеи это стало полной неожиданностью. Но Урун и не думал молчать.

– Наш царь тоже хочет эту глупую куклу, – его рука с перепонками каким-то образом прошмыгнула сквозь прутья клетки и потянулась к принцессе. Реакция Моррина оказалась мгновенной. Он выхватил оружие. Блеснула сталь. Существо в клетке взвыло от боли. Моррин каким-то образом отсек ему конечность. Теперь она валялась рядом на дне клетки. И она шевелилась! Его клешня все еще живая? Лилофея невольно попятилась от такого зрелища. А Урун нагнулся с чавкающим звуком и поднял ее, попытался приставить назад к обрубку. Не вышло! Края раны расходились, и по ним текла не кровь, а зеленая жижа.

– Дай воды, принцесса! Немного! Лишь глоток! Поднеси мне влагу на своей ладони! – он не попросил, скорее потребовал, но она послушно потянулась за кувшином. Стражники не посмели ее остановить.

– Не надо! – предостерег Моррин. – Он хочет тебя подчинить.

Лилофея не слушая протянула пленнику кувшин. Ему действительно потребовался лишь глоток, но не чтобы пить. Он полил водой клешню и чудо, та приросла к обрубку, как приклеенная.

– Так вода вас исцеляет? – вопреки опасениям Моррина она приблизила лицо к клетке, чтобы внимательнее все рассмотреть. Его громадный хвост с зелеными шипами едва умещался внутри. Шипы были такими острыми. Из-за них хвост напоминал булаву.

– Нас? – Урун вопросительно поднял на нее глаза, которые уже не казались пустыми. В чистых блеклых белках не появилось зрачков, но выражение стало осмысленным. Таким лукавым!

Лилофея вздрогнула. Он не водяной, а бес из моря! Все же она его не боялась. Ее пальцы смело обхватили прутья клетки.

– Осторожно, маг наложил заклятие на железо, – прошептал Моррин, но ей было все равно. Да, прутья слегка обжигали кожу, но она не отнимала руки. Хотя знала, что существо в клетке может обрубить ей пальцы одним взмахом острого плавника.

Но Урун не спешил нападать. Он присматривался к ней.

– На дне тебя кто-то ждет. Очень давно. Еще раньше, чем ты родилась, принцесса.

– Это абсурд! Как можно кого-то ждать еще раньше, чем он родился?

– А как можно жить в одиночестве всю вечность, столетие за столетием, тысячелетие за тысячелетием? Хочется завыть, как волку в лесу, хоть ты и находишься на дне океана. Время идет, ничего не меняется, и приходит боль еще более острая, чем наши жабры и шипы. Эта боль от того, что рядом нет существа подобного тебе.

– Но вас много. И все вы подобны друг другу, – хотя Урун немного отличался от прочих, хотя бы своим коралловым гребнем на спине.

– Но царь у нас один.

– А я думала ты их предводитель.

– У каждого царя есть армия, которая делиться на легионы, когорты, роты. Я всего лишь предводитель одного из отрядов.

Урун наклонился. Его жуткое рыбье лицо стало вровень с ее. Она смотрела прямо в его пустые глаза и видела в них белое море, груды жемчуга, плоть устриц. Он сам был похож на устрицу только, что выползшую из громадной раковины и украшенную морскими самоцветами. Жуткий, опасный, но манящий, как ларец с сокровищами. Его чешуйчатые руки тоже обхватили прутья клетки с другой стороны от нее. Сейчас их пальцы соединяться: его перепончатые, и ее человеческие, унизанные колечками с жемчугом из шкатулки водяного.

– Ты правильно делаешь, что их носишь, – шепнул Урун. – Так ему легче будет призвать тебя. Часть нас всех живет в жемчугах или раковинах. Море это мы, – его легкий вздох был похож на морской бриз. Кто бы подумал, что от жуткого лица дохнет свежестью волн.

– Что вы имеете против суши? Зачем уничтожаете людей и грозитесь затопить их земли? Вы ненавидите почву, потому что не созданы, чтобы ходить по ней?

– В той же степени, что люди ненавидят море, потому что не созданы обитать под водой? Зачем вы ловите рыб, ставите сети, выковыриваете жемчужины из устриц?

– Не знаю! Так задумано людьми, не мной.

– Вот именно, людьми. Но ты другая, – его пустые белки друг опасно сверкнули. Он сжал ее пальчики своей влажной клешней, которая еще минуту назад была отрублена, а теперь снова прижилась на его кисти и двигалась.

– Я бы все изменила, чтобы заключить союз с вами, – попыталась подкупить его она. Лучше дать щедрые посулы сейчас, чем воевать всю жизнь с коварными врагами из морей. – Став королевой Оквилании я бы ввела запрет на ловлю рыб, отправила бы рыбаков и ныряльщиков за жемчугом работать в полях. Надеюсь, в земле не живет существ подобных вам, которые заявит свои права на пашни и станут с нами воевать, как подобает коренным обитателям. Мы не захватчики, хозяева моря вы. Если вы родились тысячелетия назад, то вы старше и мудрее нас. Я уговорю отца отказаться от всего, чтобы добыто из воды, наши подданные будут питаться лишь фруктами, хлебом и скотом. Рыбой – никогда. Новый закон принять не так просто, но он будет введен. Я хочу мира с вами. Оставьте землю нам, а море – ваше.

– Так не пойдет, – в ответ на щедрое предложение Урун лишь обозлился. – Я даже не стану упоминать о том, что каждый из людей пьет воду и таким образом частично уже принадлежит нам. Пройдет тысячелетие-другое и все люди либо выродятся, либо станут нашими рабами. А может мой великодушный царь утопит все людские острова в море уже сейчас. Но не тебя, моя принцесса. Ведь ты другая, не такая, как все люди… Ты с рождения была иной.

Он почти ласково погладил ее кожу, но от его острых чешуек остались царапины. Что ему стоило вцепиться ей в волосы прямо сейчас, подставить острый плавник к ее горлу, взять в заложницы и потребовать, чтобы его освободили. Но Урун не спешил. Он обращался с ней почтительно, как с царской особой и упускал таким образом свой шанс вырваться.

Чем объясняется такая обходительность, если уж он глубоко ненавидит всех людей?

– Мой царь – великое существо. И он очень мудрый. Он основал наше государство на дне, когда все мы думали, что скоро погибнем. Ты знаешь, что величие мешает подыскать себе достойную пару. Чем более силен ты сам, там меньше тебе подходят все слабые создания кругом. Морская корона оставляет в одиночестве на тысячелетия. Но однажды появляться на свете редкий морской цветок, и мы готовы на все, чтобы этот цветок стал нашим. Если потребуется затопить сушу, на которой он случайно расцвел, то мы это сделаем.

– Зачем?

– Слишком сложно иногда забрать назад то, что всегда предназначалось именно нам, – загадочно ответил он.

Моррин нервничал. Беседа принцессы и узника длилась уже четверть часа. Смолянистые факелы начали оплывать.

– Сходи за другими, – велел один из гвардейцев оруженосцу. Мальчишка кинулся выполнять поручение. А Лилофея все смотрела на существо из моря.

– Можно ли унести отсюда бочку с порохом? – краем глаза она заметила, что один из факелов поднесли слишком близко к фитилю.

– Нет, если оно попытается сбежать, то здесь придется все взорвать.

– Ты так боишься его упустить. Клетка по твоим же словам зачарована.

Но вот, она ссорилась с Моррином из-за морской твари. Как так вышло, что враг из волн стал ей ближе, чем наземный давний приятель.

Урун ее околдовывал? Или дело здесь в другом? В том, что она ощущает именно ту близость с тварями из воды, о которой он ей твердит.

Как такое может быть? Она красива, они безобразны. Стоит лишь поднести зеркало к лицу, чтобы проверить, что она человек. Она не подобна им. Зеркальце как раз за кушаком – тоже дар водяного. Стоит посмотреться в него и проверить прямо сейчас. Но она почему-то стеснялась. Вдруг в нем и впрямь отразиться лицо русалки с раковинами вместо бровей и ушей вместо ее собственного? Такие мысли уже абсурд. Но разве не поразительно то, что внутри нее, как будто бунтует море. Так и хочется отодвинуть тяжелую стальную задвижку и выпустить водную тварь из клетки.

– Ты мне ближе, чем они все, – прошептала она одними губами, но он ее услышал, и дьявольски усмехнулся.

Что ее побудило к таким чувствам? Колдовство? Они решили заколдовать дочь короля, чтобы она ушла с ними в море? Морские жители хотят за что-то отомстить королю Оквилании, утопив его дочь? Или же ответ намного более простой и пугающий – они действительно ей ближе, чем все люди земли, потому что она одна видит в них то, что не видят другие – живую волшебную душу.

От Уруна веяло подводной магией и всеми неразгаданными тайнами морского дна. Она хотела уйти с ним, куда бы он ни позвал, но кругом были люди. Ее саму запрут в клетку, если она подчиниться внезапному зову сердца.

– Я еще вернусь, – прошептала она так же беззвучно. Она поняла, что он слышит ее, даже если она просто думает, а не произносит слова вслух.

И, кажется, он был горд тем, что ему удалось достигнуть с ней взаимопонимания. Редкий случай, когда заключенный в тюрьму вдруг ощущает себя триумфатором. Урун смотрел из темноты клетки, как принцессу уводят, а его самого окружают бочками с порохом и факелами. Он был в ловушке, а вел себя, как только что победивший в войне герой.

Нефритовый мост

Она спит? Ей сниться волшебный сон? Нефритовый мост под ее ногами переброшен не через реку или пруд, он протянулся через все море. Откуда взяться такому длинному мосту? Разве только его построили волшебные существа из морских вод. Ощущение такое, что они до сих пор звенят под водой своими молоточками, забивая основы моста. Так вот, что такое Морская Радуга! Это мост из нефрита с балюстрадой из ракушек, по которому пешком можно перейти на другую сторону огромного моря. Интересно, идти придется несколько дней? И что если в дневное время мост исчезает? Лилофея видела его только по ночам. Ракушки на балюстраде живые. Они движутся. Откуда-то доноситься тихое пение:

– Почему ты не пришла раньше, принцесса? Ведь я тебя звал! Я жду здесь тебя каждую ночь! Морская Радуга построена с помощью магии для тебя одной.

Голос музыкой разливается над морем. Нефритовая поверхность под ногами начинает скользить, как лед. С моста так легко упасть. Перила, свитые в форме русалочек, тритонов и медуз – единственное предохранение от падения прямо в море. Такое ощущение, что мост за ночь выстроил какой-то сказочный великан, которому все море по колено.

Какой-то золотой экипаж катит по мосту, источая дивное сияние. Он подъезжает и вдруг оказывается, что размером он не выше ее колен. И это вовсе не карета, а какое-то существо с жабрами из золота. Оно поднимается с карачек и вдруг становиться с нее ростом.

– Прости, я не привык ходить по земле, – говорит оно. – Плавать намного удобнее. Ты поймешь, когда сама испытаешь.

У него трезубец в руках, а во лбу растут крупные жемчужины. Золотые и коралловые жабры сверкают. С ним рядом приятно и страшно!

Лилофея проснулась, а коралловый гребень в форме трезубца уже лежал на туалетном столике. Еще один подарок неизвестно от кого и невесть кем доставленный. Она уже к ним привыкла. Хотя нет! Теперь она знает, от кого они. От водяного царя!

Раньше ее голова разрывалась от вопросов и домыслов: «откуда подарки? Если б кто-то их приносил, то слуги бы его заметили и начали бы чесать языками, пока сплетни не дошли бы до царедворца, а там и до самого короля. Разве только кто-то, договорившийся с прислугой, приносит их тайком, когда она не видит. Но павлин бы заметил и тут же обличил посыльного. А вдруг он с ним в сговоре? Может приносить вещи и сам. Ведь если подумать, то подарки стали появляться во дворце одновременно с появлением самого павлина».

Больше мучатся домыслами не приходилось. Теперь все было предельно ясно. От кого дары она уже не сомневалась. А вот насчет сна не была уверена. Что это за сон, который ярче, чем реальность? В голове все еще гудело от скрежетания золотых жабров по мосту, к этому примешивался другой звук – скрип клетки, где держали морское существо.

– Урун! – Лилофея произнесла его имя вслух, как будто это могло дать ему шанс выбраться из темницы и прийти на ее зов. Ощущение было такое, будто тварь из моря стоит рядом и смотрит на нее своими хитрыми глазами. Даже на ковре виден мокрый след. Но Урун не может быть здесь. Если б он нашел способ сбежать из казематов, то в замке давно бы уже подняли тревогу.

Вчера Моррин наотрез отказался рассказать что-либо про Уруна. Например, откуда он его знает и что у них за отношения? Но Лилофея догадалась и сама. Наверняка, Моррин уже встречал его во время своих плаваний и, похоже, он заключил с существами из моря какую-то сделку. Его не стоило за это осуждать. Моряку, попавшему в шторм, даже пакт, предложенный дьяволом, покажется милостью судьбы. Все лучше, чем погибнуть в волнах. Почему же Моррин стыдиться того, что пошел на вынужденную уступку морскому народу? Урун как раз и был морским дьяволом. Только он попросил с Моррина не незримую душу, а что-то более весомое. Любопытно что?

Она ломала голову, а Урун как будто присутствовал рядом, шептал ей на ухо, распространял по спальне вонь морских водорослей и соленой воды.

– Спустись ко мне! Давай поговорим еще! – звучал его зов в голове.

Лилофея схватила зеркальце, подаренное водяным. Если оно способно показывать морское дно, то сможет показать и Уруна. Оно услышало ее, еще до того, как она высказала вслух пожелание. Вместо нимф на коралловых рифах, в зеркале вдруг появились решетки и цепи. Зеркало, как глаз шпиона, заглянуло в темницу. Урун уже успел добраться до одного из стражников и теперь пожирал его останки. Другие охранники пытались травить существо в клетке огнем, но оно только хохотало и напевало что-то на незнакомом Лилофее языке. Песенка была похожа на издевку, а еще на зов, обращенный к тем, кто живет на дне моря. Лилофея чувствовала, как вибрирует зеркальце вместе с тем, что выплывает из глубин.

Нужно остановить Уруна. Но как? Моррин сказал, что не поведет ее больше в темницу, потому что это слишком опасно. И вообще он сделал ошибку, что отвел ее туда в первый раз.

Сенешаль, насидевшийся в клетке, притих и уже не пел. Второй министр смилостивился и разрешил иногда выпускать павлина из клетки, но удерживать его на золотой цепочке, колечко от которой крепилось к лапе птицы. Он почему-то боялся, что говорящий павлин может куда-то улететь из Оквилании. А вдруг он шпион, способный разболтать кому-то секреты государства, которые подслушал, пока свободно летал над окнами? Вот как опасно болтать, не закрывая клюв, под носом у родовитых чиновников. Никогда не знаешь, как они отреагируют даже на птичью болтовню.

– В следующий раз меня запрягут в королевскую колесницу, – шумно жаловался Сенешаль, пока Лилофея наматывала цепочку от кольца на его лапке себе на запястье.

– Ты сам доболтался! Нужно было хоть иногда держать язык за зубами… то есть за клювом. Даже не знаю, есть зубы у птиц? По-моему у тебя только клюв и как бы в следующий раз на него не закрепили колечко.

– Твоему кавалеру сейчас не до меня. Твари из моря куда большая напасть, чем говорящий павлин.

– Господин второй министр Болдуин не мой кавалер.

– Рассказывай!

– Я серьезно. Он вечно занят государственными делами.

– И наблюдением за тобой.

– Ну, – она пожала плечами, – я тоже государственное дело. Я ведь королевская дочь.

– Кстати, единственная. С таким приданым, как у тебя, сразу ясно, почему этот Болдуин от тебя глаз не отводит. Уломать совет министров, отдать тебя за него замуж, и вся Оквилания у него в кармане. Страна озер, фонтанов, банановых рощ, кокосовых пальм, тропических лесов – райский куш для министра Болдуина. Да еще и красавица в придачу.

– Ты говоришь так, как будто сам был бы не прочь на мне жениться, – отшутилась она.

– Конечно! – радостно замахал крыльями Сенешаль. – Если я буду твоим мужем, то стану королем Оквилании, и мне не придется сидеть на цепи. Скажи, что сейчас ты на полном серьезе сделала мне предложение!

Лилофея промолчала. Зачем его расстраивать? Бедняга и так насиделся в клетке.

– Я буду носить корону, которую изготовят лучшие ювелиры Оквилании по размеру моей головы, – размечтался павлин, – буду порхать над троном, пока ты на нем сидишь и правишь, и давать тебе мудрые советы. Со мной тебе и министры станут не нужны. Если ты заметила, то моя голова крошечная, но столько умных мыслей, как в ней не уместилось бы и во всех библиотеках мира.

– Кстати, а как ты узнал о вторжении морген, то есть морских жителей, во дворец? – прервала она его радужные мечты.

– Увидел в твоем зеркальце.

– То есть оно, как всевидящий глаз, наблюдает за всем кругом?

– Нет, только за теми объектами, которые выползли из глубин. Оно всюду их видит. Как и подводное царство.

– То есть если я захочу, чтобы оно показало мне огненных драконов из Тиории, то этого оно не исполнит.

– Почему же нет? Если они будут дышать огнем на волны или вступят в контакт с морскими жителями, то ты их увидишь.

– А в любом другом случае нет?

– Зеркало показывает лишь те уголки мира, куда вторглось море. Например, если водяной царь придет с предложением к королю любого государства, то будешь видеть весь тронный зал лишь до тех пор, пока от морского посланника по окончанию разговора не останется лишь мокрая лужа на полу.

Занятно! У нее есть всевидящее зеркальце с ограниченными ресурсами. Но это лучше, чем ничего.

– Значит, ты – окно в подводный мир, – обратилась Лилофея напрямую к зеркальцу. – Покажи-ка мне Морскую Радугу!

И оно показало! Нефритовый мост возник в зеркальце, а ощущение было таким, будто она очутилась прямо на нем. Даже скользкий нефрит под ногами был таким реальным. И вдруг он превратился во что-то другое. По какой поверхности она ступает? Мост то из кораллов и жемчужин. То из красного золота. То из костей мертвых рыб, в которых застряла живая русалка. Лилофея попыталась ее освободить, а та вдруг накинулась на нее.

– Мы соперницы, – прошипела она. Это была Нереида, и видение оборвалось.

Все из-за того, что Сенешаль больно клюнул ее в плечо.

– Очнись! – верещал он.

– Ты не сказал мне, что это зеркальце способно не только показывать, но и переносить куда-то.

– Не тебя саму, лишь твое сознание. И это опасно! Ты можешь заглядеться на подводный мир и уже не очнуться. Будешь ходить всюду с зеркальцем в руках, как сомнамбула, и ничего не соображать.

Печальная перспектива. Сознание, действительно, будто затягивало в зеркальце. Лилофея поспешно его отложила.

Чем пялиться в него, лучше поискать возможность еще раз встретиться с Уруном? На этот раз это будет сложно. Придется применить всю свою изобретательность. Ей очень хотелось остаться и побеседовать с ним наедине без присутствия рядом настороженных стражников. Возможно, тогда он раскроет ей какие-то тайны, о которых не смеет заикнуться при свидетелях. Но как к нему попасть без помощи Моррина. Отец точно не разрешит навестить чудовище в клетке. Разве только кто-то из придворных шутки ради поможет.

На крытых галереях замка, по-прежнему, пылали ряды факелов. Приезжим гостям днем такое зрелище казалось довольно странным. Только коренные жители Оквилании понимали, в чем дело.

По галерее с видом на море лениво прогуливалась одна из придворных дам в роскошном зеленом наряде. Бедняжка обмахивалась веером, полностью игнорируя пажа, который шел за ней еще и с опахалом. Леди Моралла вечно страдала от жары.

Лилофея направилась к ней, сжимая цепочку, вынуждающую Сенешаля не отставать от нее. Такое приспособление и впрямь навевало мысль, что она обручена с павлином, и ей некуда от него деться. Не цепочка, а обручальная цепь! Но леди Моралла не заметила в этом ничего странного.

– Тут, как в печи, – пожаловалась она.

– Что-то я давно тебя не видела, – Лилофея остановилась рядом с ней.

– Разумеется, – Моралла усиленней замахала веером, создавая целый ветерок. – Ты ни на кого не смотришь кроме своего павлина. Кстати, правдивы ли слухи, что он говорящий?

– Ну… – Лилофея лишь потянула за цепочку, за которой вынужден был лететь Сенешаль. Обычно он упрямо молчал в присутствии свидетелей, но сейчас вдруг крякнул что-то о том, что прекрасная леди Моралла должна держаться как можно дальше от огня.

– Дамам с кожей прозрачной, как у водяниц, близость пламени противопоказана, – проворковал он явно где-то заученную льстивую фразу.

– Спасибо, дружок. Я сама это знаю, – благосклонно ответила она.

– Подойдете чуть ближе к огню, и ваша кожа запузырится, покроется сыпью, – продолжал верещать Сенешаль.

– Он хоть понимает, что говорит? – на этот раз Моралла обратилась уже к Лилофее.

– Вряд ли, – отмахнулась принцесса. Ей вдруг почудилось, что из-под зеленого шлейфа Мораллы высовывается мокрый хвост с раздвоенным плавником. Видение длилось мгновение, пока леди Моралла не одернула шлейф.

Наверное, показалось! Должно быть, у нее солнечный удар. Лилофея приложила руку ко лбу. А Сенешаль у нее над головой усиленно замахал крыльями. Цепочка с кольцом для лапки – была хитрым изобретением. Она не давала улететь ему далеко, но оказалась достаточно длинной, чтобы он мог взмыть под самый потолок. Так они с Сенешалем никогда не расстанутся.

– Ты будто с ним помолвлена, – пошутила Моралла и лучезарно улыбнулась. Зубы у нее были красивыми, мелкими и ровными. Ну, прямо как жемчужины! И кожа на лице такая тонкая и прозрачная, что, кажется, сквозь нее просвечивают вены. А еще у нее скулы чуть приподняты и изогнуты, прямо как бугорки на мордах морских жителей. Но ей это шло. Моралла была рыжей, зеленоглазой, статной и чем-то напоминала морскую фею.

Ну, вот. Теперь она всех будет сравнивать с морскими жителями. Лилофея поймала себя на мысли, что ее тянет назад к Уруну и тем странным существам, которые приходят из глубин и которые так опасны, что от них лучше бежать без оглядки.

– Кстати, ты не видела в сумерках необычного корабля в виде русалки или необычный мост над морем, скажем, из нефрита? – спросила Лилофея.

– А ты шутница!

– Я серьезно!

– Нет, я ничего такого не видела. По вечерам я музицирую и обращаю внимание только на свою арфу. Она будто оживает, когда я касаюсь ее струн. Как-нибудь послушаешь мою музыку?