Народное творчество (Фольклор)
Гуси-лебеди. Сборник русских народных сказок
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
Переправа
Подружились как-то раз между собой Лапоть, Соломинка да Пузырь и пошли вместе путешествовать.
Долго шли они, подошли к реке и думают, как через реку им перейти.
Вот Пузырь и говорит:
– Лапоть, а Лапоть, спускайся-ка в воду, мы на тебе и переплывём.
– Нет, – говорит Лапоть, – я боюсь. Пусть лучше Соломинка с берега на берег ляжет, а мы по ней и перейдём.
Так и сделали. Легла Соломинка с одного берега на другой.
Первый пошёл по ней Лапоть. До середины шёл он благополучно, а тут вдруг Соломинка под ним как переломится!.. И полетел наш Лапоть в воду.
Увидал Пузырь с берега, что Лапоть в воде барахтается, и начал хохотать что есть силы.
Хохотал-хохотал да как лопнет! И был таков.
Так все трое и погибли.
Вершки и корешки
Выехал раз старик в лес, вдруг навстречу ему Медведь. Испугался старик, а Медведь ему:
– Старик, а старик! Я тебя съем.
– Не тронь меня, Мишенька, лучше помиримся. Что тебе за корысть во мне, старом; а вот когда буду репу сеять, себе возьму хоть корешки, а тебе отдам вершки.
– Ну ладно, – говорит Медведь, – только смотри: коли обманешь, так в лес по дрова ко мне хоть вовсе не езди.
Сказал и ушёл в лес.
Пришло время: старик репу копает, а Медведь из лесу вылезает.
– Ну, старик, давай делить. Да помни уговор: тебе корешки, а мне вершки.
– Ладно, Мишенька.
И отвёз ему старик в лес целый воз ботвы. Погрыз-погрыз Медведь ботву – невкусно, бросил и пошёл старика искать. А старик наложил свою репу на воз и повёз в город продавать. Вдруг догоняет его Медведь:
– Куда едешь?
– В город, Мишенька, корешки продавать.
– Дай-ка попробовать, каков корешок.
Старик дал ему репу. Попробовал Медведь и заревел:
– А, разбойник, обманул ты меня! Корешки-то получше вершков: сладенькие! Ну, когда будешь ещё что сеять, уж так меня не проведёшь!
На другой год старик стал сеять пшеницу. Сеет, а Медведь из лесу лезет.
– Теперь что себе возьмёшь, Мишенька? – спрашивает старик.
– Подавай мне корешок, а себе бери вершок!
Созрела пшеница, старик сжал её, разделил по уговору; потом намолотил свою долю и напёк себе ситников[1].
– Дай-ка попробовать, – говорит Медведь.
Попробовал и заревел:
– Опять ты меня обманул! Вершки-то получше корешков! Теперь и не показывайся ко мне в лес за дровами: задеру!
Сказал и ушёл в бор.
Яичко
У старика со старухою была курочка Пеструшечка; снесла она яичко в подполице[2]… Положили яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, полочка упала, яичко разбилось…
С того горя со великого старик стал плакать, старуха – рыдать, внучка – криком кричать.
На крик пришёл пастух и спрашивает:
– О чём вы, добрые люди, плачете?
– Как же нам не плакать? Была у нас курочка Пеструшечка; снесла она яичко в подполице. Положили мы яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, полочка упала, яичко разбилось…
– Коли так, – говорит пастух, – и я всё стадо распущу!
Разогнал он всё стадо в разные стороны, неведомо куда; сел у дороги рядом со стариком, со старухою и с внучкой и заревел. Ехал мимо купец с товаром:
– Чего, пастух, плачешь?
– Как мне не плакать? У старика со старухою была курочка Пеструшечка; снесла она яичко в подполице. Положили яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, полочка упала, яичко разбилось… С того горя со великого старик стал плакать, старуха – рыдать, внучка – криком кричать, я всё стадо разогнал…
– Эко горе, эка беда! – говорит купец. – Пропадай мой товар!
И раскидал весь свой товар по полю. Сел у дороги рядом с пастухом и давай плакать. Шёл мимо пономарь:
– Чего, добрые люди, плачете?
– Как нам не плакать? – говорит купец. – У старика со старухой была курочка Пеструшечка; снесла она яичко в подполице. Положили яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, полочка упала, яичко разбилось… С того горя со великого старик стал плакать, старуха – рыдать, внучка – криком кричать, пастух стадо разогнал, а я весь товар раскидал…
– Батюшки! – говорит пономарь. – Эка беда! Побегу на колокольню – все колокола с горя побью!
Побежал пономарь на колокольню и давай со всей силы в колокола звонить; звонит-трезвонит, а сам горько плачет, слезами заливается…
Сбежался со всего села народ:
– Чего ты, пономарь, в колокола бьёшь, а сам горько плачешь, слезами заливаешься?
– Как же мне, добрые люди, не плакать? У старика со старухою была курочка Пеструшечка; снесла она яичко в подполице. Положили яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, полочка упала, яичко разбилось… С того горя со великого старик стал плакать, старуха – рыдать, внучка – криком кричать, пастух всё стадо разогнал, купец весь товар раскидал, а я в колокола колочу, их разбить хочу…
Пошли люди к стариковой избе, сели рядом и давай плакать-голосить.
Подошла к ним курочка Пеструшечка:
– Чего, – спрашивает, – вы, добрые люди, плачете?
Отвечают ей люди со всего села:
– Как нам не плакать? Снесла ты яичко у старика со старухою в подполице. Положили яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, полочка упала, яичко разбилось… С того горя со великого старик стал плакать, старуха – рыдать, внучка – криком кричать, пастух стадо разогнал, купец товар раскидал, пономарь стал колокола бить… Как же и нам не голосить?
Говорит им курочка Пеструшечка:
– Да я уж новое яичко снесла!
Перестал народ голосить, бросил пономарь колокола бить, купец начал товар собирать, пастух стал стадо сгонять, будет внучке криком кричать, полно старухе рыдать, перестал и старик плакать; положил он новое яичко на полочку…
А завтра ещё яичко курочка Пеструшечка снесёт!
Битый небитого везёт
Наловила как-то Лиса рыбки, села и ест себе. Глядь – по дороге Волк Евстифейка идёт.
– Здравствуй, кумушка! Что это ты, рыбку кушаешь? Дай мне!
– Налови сам да и ешь.
– Да я не умею.
– Эх, ничего-то ты не умеешь. Ну, на вот рыбку, попробуй!
Проглотил Волк рыбку и стал Лису просить, чтобы она научила его, как ему самому такой рыбы наловить.
– Ну ладно, – говорит Лиса, – я тебя научу: ступай ты на реку и спусти хвост в прорубь: рыба сама тебе на хвост нацепляется. Да смотри: сиди подольше, а то не наловишь.
– Спасибо, кумушка, за науку!
Повела Лиса его к проруби, а доро́гой и говорит:
– Когда будешь, Евстифеюшка, ловить, приговаривай: ловись, рыбка, большая и маленькая! А то коли одна большая наловится – смотри, пожалуй, и не вытащишь.
Сел Волк, хвост опустил в прорубь, а сам бормочет:
– Ловись, рыбка, всё большая да большая! Ловись, рыбка, всё большая да большая!
А Лисичка кругом похаживает, на небо посматривает да приговаривает:
– На небе ясни-ясни: мёрзни-мёрзни волчий хвост!
– Что ты, кумушка, говоришь? – спрашивает Волк.
– Рыбку тебе, куманёк, скликаю.
Сидел-сидел Волк у проруби, уж и ночь проходит, светать стало. Попробовал было он приподняться – не тут-то было. «Эва, сколько рыбы привалило, и не вытащишь», – думает.
– Не пора ли, кумушка, тащить?
– Посиди ещё, куманёк: больше наловится.
Занялась заря утренняя, потянулись бабы из села с вёдрами, с коромыслами. Тут Лисичка хвостиком махнула и была такова, а Волк как ни рвётся – всё ни с места: крепко примёрз хвост к проруби, держит его, как на привязи. Увидали бабы Серого, крик подняли; сбежался народ и давай Волка угощать всем, что кому в руки попалось. Волк прыгал-прыгал, оторвал себе полхвоста и убежал.
Пока Волк отдувался своими боками, Лисичка захотела попробовать, не удастся ли ещё что-нибудь стянуть. Забралася она в одну избу, где бабы блины пекли, да и попади невзначай головой в кадушку с тестом; вымазалась вся – и бежит. А Волк, избитый, ей навстречу.
– Так-то ты, Лиса, меня учишь? От твоей науки я принял такой муки, что без хвоста остался.
– Эх, куманёк, – говорит Лиса, – с кем беда не живёт! Тебе без полхвоста ещё с полгоря. А мне-то каково? Меня ещё больней твоего прибили: у тебя хоть кровь выступила, а у меня-то мозг! Видишь, насилу плетусь.
– Батюшки! – говорит Волк. – Как тебя изуродовали! И то правда, кумушка, где уж тебе идти: садись на меня, я тебя довезу.
Села Лисичка Волку на спину, и повёз он её. Вот она сидит да потихоньку приговаривает: «Битый небитого везёт, битый небитого везёт».
– Что ты, кумушка, говоришь?
– Я, куманёк, говорю: битый, мол, битого везёт.
– Правда, кумушка, ох, правда.