Наполеон Хилл
Думай и богатей. Издание XXI века
Электричество может приводить в движение механизмы и служить на благо человечеству, если использовать его с конструктивными намерениями, или уносить жизни людей, если им злоупотреблять. Так и закон самовнушения: с его помощью можно проложить путь либо к миру и процветанию, либо к нужде, страданиям и смерти. Все зависит от того, насколько правильно вы его понимаете и применяете.
Если вы наполните мысли страхом или сомнениями, если не будете верить в свою способность установить контакт с высшим разумом и воспользоваться его потенциалом, то вы не сможете этого сделать. По закону самовнушения подсознание будет работать с вашей неуверенностью и сомнениями и материализовывать их в действительности.
КОММЕНТАРИЙ
Вера в свою способность добиться желаемого не только прочно закрепляет идеи в подсознании, но и постоянно усиливается сама.
Если вы верите в себя, то верите и в то, что можете приобщиться к силе высшего разума. Руководствуясь этой верой, сознание не будет противиться этой мысли. Не встречая сопротивления со стороны сознания, подсознание будет свободней посылать ему творческие идеи. Это непременно принесет свои плоды, и чем больше вы будете убеждаться в действенности этого принципа, тем легче вам будет поверить в следующий раз.
Поможет ли вам закон самовнушения? Нет другого способа это выяснить, кроме как перестать сопротивляться и просто поверить в то, что это произойдет.
Подобно ветру, направляющему одни корабли на запад, а другие на восток, закон самовнушения вознесет вас к вершинам достижений или утянет в пучину неудач – в зависимости от того, как вы установите паруса своих мыслей.
Безграничный потенциал закона самовнушения, с помощью которого человек может достичь поражающего воображение успеха, прекрасно описан в приведенном здесь стихотворении. Обратите особое внимание на выделенные слова; они помогут вам постичь тот глубокий смысл, который вложил в них поэт.
Если счел ты себя пораженным, то ты поражен.
Если думаешь ты, что не смеешь, то ты не посмеешь.
Победителем точно не станешь – исход предрешен, —
Если хочешь победы, но в мыслях в нее ты не веришь.
Лишь подумай, что ты проиграешь, и ты проиграл,
Потому что, как жизнь поучает нас снова и снова,
Только тем достается успех, кто его пожелал,
Кто успешным стать мыслью и сердцем настроен.
Коль считаешь, в низах тебе место, так быть посему.
Чтоб вершины достичь, нужно в мыслях парить высоко.
Нужно твердо поверить в себя и в силу свою,
А иначе приз главный тебе получить не дано.
Не всегда побеждает в баталиях жизненных тот,
Кто себя всех сильней, кто себя всех быстрее покажет.
Обязательно первым к желанной победе придет
Тот смельчак, что себе «Я смогу!» уверенно скажет.
КОММЕНТАРИЙ
В начале главы было отмечено, что Наполеон Хилл не намеревался вкладывать в слово «вера» религиозный смысл. Однако он никак не мог оставить без внимания значимость религиозной веры. В следующем отрывке, где автор для иллюстрации силы веры приводит примеры Иисуса Христа и Махатмы Ганди, он подразумевает их личную веру: абсолютную уверенность Иисуса в своих убеждениях и проповедях и твердую убежденность Ганди в праведности своего дела. С этой точки зрения их жизнь и деятельность служат отличным примером силы мысли, укрепленной твердой верой.
Если вам нужны доказательства силы веры, взгляните на достижения тех мужчин и женщин, которые руководствовались ею в своих поступках. И возглавляет их список, несомненно, Иисус из Назарета. В основе христианства лежит прежде всего вера, как бы ни старались многие его противники извратить или представить в ложном свете истинный смысл этой величайшей силы.
Суть учений и деяний Христа, которые иногда называют чудесами, сводилась к вере – ни больше ни меньше. Если чудеса и случаются, то только благодаря человеческой вере.
Вспомните Махатму Ганди, жизнь которого являет собой один из самых поразительных примеров потенциала веры. Ганди обладал большим влиянием, чем любой из его современников, хотя не располагал ни одним из традиционных атрибутов власти, таких как богатство, оружие или армия. У него не было ни денег, ни дома, ни богатого гардероба, но была сила. Как ему удалось обрести такую власть?
Своим влиянием он обязан пониманию принципа веры и умению вселять эту веру в умы и сердца сотен миллионов людей.
Ганди удалось сплотить 200 миллионов человек, заставив их сердца биться в унисон, а их умы – устремиться в едином порыве.
Какая еще сила на земле, кроме веры, на это способна?
Идея, превратившаяся в состояние
КОММЕНТАРИЙ
Хотя изложенная ниже история касается не только веры, а о самовнушении и подсознании речь вообще не идет, во всех изданиях «Думай и богатей» она приводится именно в этом месте. По словам самого Хилла, эта история иллюстрирует как минимум шесть из тринадцати принципов успеха. Если бы главное действующее лицо этого сюжета, Чарльз Шваб, не соединил свою «грандиозную идею» с абсолютной и неоспоримой верой в возможность ее осуществления, то вся история американской промышленности могла бы сложиться совершенно иначе.
Описанные ниже события происходили в 1900 году, когда была сформирована крупнейшая сталелитейная корпорация того времени «United States Steel». Чтобы понять, каким образом можно превращать идеи в огромные состояния, следует иметь в виду несколько немаловажных фактов.
Во-первых, корпорация «United States Steel» сначала зародилась в облике идеи, и это стало возможным благодаря богатому воображению Чарльза Шваба. Во-вторых, он вложил в эту идею всю свою веру. В-третьих, он разработал план воплощения своей идеи в физическую и финансовую реальность. В-четвертых, он начал осуществлять свой план, и первым шагом стала его знаменитая речь в Университетском клубе. В-пятых, с твердой решимостью и упорством он продолжал следовать своему плану до тех пор, пока не довел дело до конца. В-шестых, он вымостил путь к успеху страстным желанием преуспеть.
Если вас всегда интересовал вопрос, как создаются огромные состояния, то история рождения «United States Steel» поможет пролить свет на эту загадку. Если вы до сих пор сомневаетесь, что человек способен разбогатеть силой своей мысли, то эта история развеет ваши сомнения. В ней нашла отражение бoльшая половина изложенных в данной книге принципов успеха.
Автором этого впечатляющего рассказа о потенциальной силе идеи является корреспондент «New York World-Telegram» Джон Лоуэлл, с любезного позволения которого и перепечатывается эта статья.
КОММЕНТАРИЙ
Чтобы современный читатель мог по достоинству оценить всю значимость изложенных в нижеследующем рассказе событий, будет нелишним предоставить ему некоторые сведения об основных действующих лицах.
Чарльз М. Шваб был правой рукой Эндрю Карнеги и президентом корпорации «Carnegie Steel».
Эндрю Карнеги был богатым и влиятельным «королем» сталелитейной промышленности, компания которого контролировала 25 процентов производства железа и стали в США.
Дж. П. Морган был богатым и влиятельным банкиром с офисом на Уолл-стрит, компания которого в начале ХХ века оказывала финансовую поддержку многим из крупнейших коммерческих предприятий США.
Что касается всех остальных упомянутых в статье фигур, то читателю достаточно будет знать, что в начале прошлого столетия мир финансов, бизнеса и промышленности контролировался несколькими сотнями личностей, большинство из которых приобрели огромные состояния благодаря тому или иному отношению к железным дорогам, многократно увеличившим торговые возможности в стране. Читателям «New York World-Telegram» все эти люди, в силу своего финансового влияния, были хорошо известны.
Приведенная ниже газетная статья не только представляет собой увлекательный рассказ о силе веры в идею, но и служит замечательным примером того, насколько неуважительно порой относились к героям своих сюжетов журналисты того времени.
РЕЧЬ НА МИЛЛИАРД ДОЛЛАРОВ
Собравшись вечером 12 декабря 1900 года в банкетном зале Университетского клуба на Пятой авеню на ужин в честь какого-то молодого человека с Западного побережья, восемьдесят с лишним воротил финансового мира США даже не подозревали о том, что станут свидетелями одного из самых судьбоносных эпизодов в истории американской промышленности.
Дж. Эдвард Симмонс и Чарльз Стюарт Смит, преисполнившись благодарности к Чарльзу М. Швабу за оказанный им роскошный прием в Питтсбурге, организовали этот банкет в Нью-Йорке с целью ввести тридцативосьмилетнего бизнесмена в финансовые круги Восточного побережья. Однако никто не ожидал, что в итоге он станет гвоздем программы. Его даже заблаговременно предупредили, что местные богачи без особой благосклонности отнесутся к избыточным упражнениям в красноречии, и дабы не утомить всех этих Стиллманов, Гарриманов и Вандербильтов, благоразумнее ограничиться дежурным дипломатически вежливым спичем на пятнадцать-двадцать минут.
Даже Джон П. Морган, восседавший по правую руку от главного гостя, как и подобает его императорскому величеству, намеревался уделить достопочтенному собранию лишь несколько минут своего драгоценного времени. Что касается прессы, то с точки зрения интересов общественности данное мероприятие представлялось настолько малозначительным, что на следующий день газеты даже не сочли нужным о нем упомянуть.
Вечер шел своим чередом. Хозяева банкета и их высокие гости достойно выдержали традиционные семь или восемь смен блюд. Говорили мало, а если кто-то и подавал случайные реплики, то весьма сдержанно. Лишь некоторые нью-йоркские банкиры и биржевые маклеры были лично знакомы со Швабом, предпринимательская деятельность которого была сосредоточена в Западной Виргинии, но ни один из них не мог сказать, что хорошо его знает. Между тем, еще до окончания званого ужина всем им, в том числе и денежному королю Моргану, суждено было попасть под действие чар Шваба и принять участие в зачатии нового младенца стоимостью в миллиард долларов – корпорации «United States Steel».
Пожалуй, история многое потеряла оттого, что никто не удосужился дословно записать выступление Чарли Шваба, состоявшееся после трапезы.
Правда, скорее всего, это была простая, «свойская» речь, местами с грамматическими ошибками (Шваба никогда не волновали лингвистические изыски), насыщенная эпиграммами и пронизанная тонким остроумием. Как бы то ни было, она произвела магнетическое действие на кошельки гостей, в которых, по примерным подсчетам, лежало не менее пяти миллиардов долларов. После выступления, затянувшегося на полтора часа, пока собравшиеся пребывали под впечатлением от услышанного, Морган отвел оратора в укромный уголок, к самому дальнему окну зала, где они, свесив ноги с высоких неудобных стульев, шептались еще не менее часа.
Немаловажную роль сыграло личное обаяние и харизматичность Шваба, однако наибольшее впечатление произвел его четкий, убедительный, беспроигрышный план создания сталелитейной корпорации. До него многие пытались заинтересовать Моргана перспективой создания треста в сфере сталелитейного производства по подобию уже существовавших объединений в области производства кондитерских изделий, сахара, резины, виски, нефти или жевательной резинки.
КОММЕНТАРИЙ
Словарь дает определение «треста» как «незаконного объединения промышленных или коммерческих компаний, капитал которых контролируется центральным советом попечителей, что позволяет управлять ценообразованием на рынке и подрывает свободную конкуренцию».
Многие промышленные компании США росли так быстро, что не успевали достичь точки прибыльности. В поиске финансирования для стремительного расширения они влезали в огромные долги и в то же время вынуждены были уменьшать себестоимость продукции и снижать цены, чтобы не вылететь из бизнеса. Единственным выходом для многих из них было объединение с конкурентами с целью создания так называемых трестов или союзов.
После принятия в 1890 году антитрестовского закона Шермана тресты стали незаконными, однако многие компании по-прежнему пытались найти способ монополизировать свои отрасли, и если создаваемые ими объединения технически не были трестами, то, во всяком случае, чем-то очень похожим.
Крупным компаниям, создававшим эти тресты, требовались деньги для поглощения более мелких конкурентов, устранение которых было необходимо для установления на рынке монополии. Дж. П. Морган и был тем банкиром, который финансировал многие из подобных поглощений.
С таким предложением когда-то обращался профессиональный картежник Джон У. Гейтс, но Морган не питал к нему доверия. Братья Мур, Билл и Джим, биржевые маклеры, способствовавшие созданию спичечного треста и крекерной корпорации, тоже пытались заинтересовать банкира, но безуспешно. Элберт Гэри, набожный провинциальный адвокат, тоже заикнулся об этом, но его персона не произвела на финансового магната должного впечатления. До того момента, когда красноречие Шваба вознесло Дж. П. Моргана на высоты, с которых он мог восхищенно взирать на манящие перспективы самого смелого из когда-либо задумывавшихся финансового предприятия, этот проект считался бредовой идеей полоумных мечтателей о легких деньгах.
К тому времени финансовый магнетизм, еще поколение назад заставивший тысячи мелких и порой неэффективно управляемых фирмочек объединяться в крупные, сметающие на своем пути любую конкуренцию корпорации, уже затронул сталелитейную промышленность, и произошло это стараниями известного весельчака и пирата от мира бизнеса Джона У. Гейтса. Из группы мелких предприятий Гейтс создал единую компанию «American Steel and Wire» и вместе с Морганом дал рождение еще одному участнику отрасли, компании «Federal Steel».
Однако рядом с гигантским вертикальным трестом Эндрю Карнеги, которым владели и управляли пятьдесят три компаньона, все остальные объединения казались сущим пустяком. Сколько бы они ни объединялись, все равно не смогли бы не то чтобы пробить брешь, но даже оставить вмятину в броне треста Карнеги, и Морган это прекрасно понимал. Понимал это и эксцентричный старик шотландец.
КОММЕНТАРИЙ
Эндрю Карнеги родился в Шотландии и попал в Америку еще мальчиком. Первую попытку приобщиться к сообществу американских промышленных магнатов он предпринял, когда бросил работу «шпульного мальчика» на хлопкопрядильной фабрике, где зарабатывал один доллар двадцать центов в неделю, и устроился на телеграфную станцию. Самостоятельно обучившись управлять телеграфным ключом, он сумел получить должность личного телеграфиста и секретаря главы железнодорожной компании «Pennsylvania Railroad». Достаточно быстро он дослужился до управляющего Питтсбургским отделением компании, что, в свою очередь, позволило ему стать одним из первых инвесторов компании Пулмана, ставшей лидером на рынке производителей железнодорожных вагонов. Инвестиции в компанию Пулмана и несколько удачных сделок с недвижимостью обеспечили Карнеги необходимый капитал для собственного дела.
В конце гражданской войны Карнеги ушел из железнодорожной отрасли и основал компанию по строительству железных мостов-путепроводов. В шаге от железных мостов оказался собственный сталелитейный завод, затем покупка чужих заводов, затем приобретение угольных месторождений для снабжения топливом плавильных печей, а потом и судов и железных дорог для транспортировки руды и угля. Благодаря вертикальной интеграции и использованию передовых технологий Карнеги имел возможность предлагать потребителю сталь высочайшего качества по самым низким ценам. Ему удалось снизить цены на сталь со 140 до 20 долларов за тонну. К 1899 году компания «Carnegie Steel» контролировала 25 процентов производства стали и железа в США.
Мелкие сталелитейщики не могли конкурировать с Карнеги, поэтому обращались за помощью к Дж. П. Моргану. Он обеспечивал финансирование и тем самым способствовал созданию крупного объединения всевозможных компаний, занимающихся производством изделий из стали. Одним из условий вступления в объединение был отказ от покупки сырья у Карнеги.
Эндрю Карнеги это не смутило. Он заявил, что купит или сам построит заводы и наладит собственное производство продукции из стали.
С головокружительной высоты своего шотландского замка Скибо он наблюдал – сначала с любопытством, затем с раздражением – за попытками мелких компаний Моргана навредить его бизнесу. Когда эти попытки стали слишком дерзкими, на смену терпению Карнеги пришло негодование и жажда мести. Он решил построить точно такие же заводы, как у конкурентов. До этого он не интересовался производством проволоки, труб, обручей или противней и довольствовался продажей сырья производителям подобной продукции. Теперь же при поддержке своего главного помощника и сообщника Шваба он решил припереть своих врагов к стенке.
Так получилось, что в речи Чарльза Шваба Морган нашел ответ на свой вопрос об эффективном объединении компаний. Трест без Карнеги, самого большого гиганта, вовсе не будет трестом. Это все равно что, как сказал один писатель, сливовый пудинг без слив.
В выступлении Шваба тем вечером 12 декабря 1900 года явно слышалось предположение, хотя и не прямое обещание, что все огромное предприятие Карнеги может перейти под крыло Моргана. Шваб рассуждал о будущем стальной промышленности, о реорганизации отрасли с целью повышения производительности, о специализации, о ликвидации нерентабельных предприятий и о поддержке наиболее прибыльных, об экономии на транспортировке руды и на административных расходах, о захвате зарубежных рынков.
Более того, он указал присутствовавшим на ужине «пиратам» на явные огрехи в их незаконной деятельности. Они стремились к созданию монополий, повышению цен и получению огромных дивидендов. Шваб не скупился на критику в адрес такого подхода к делу. Недальновидность этой политики, говорил он, приводит к сужению рынка, в то время как новый век требует расширения. За счет снижения цен на сталь, утверждал он, можно будет создать условия для непрерывного наращивания рынка: потребители будут придумывать все новые способы использования этого материала, что позволит производителю завоевать львиную долю мировой торговли. Сам того не зная, Шваб, по большому счету, возвещал пришествие сегодняшнего массового производства стальной продукции.
КОММЕНТАРИЙ
Все экономические выкладки Шваба и его рассуждения о расширении и завоевании новых рынков для Дж. П. Моргана означали только одно. До этого вечера предполагалось, что Эндрю Карнеги будет и дальше строить свои заводы, чтобы конкурировать со стальными трестами, в создании которых участвовал Морган. Банкир понимал, что это потребует огромных финансовых затрат, и знал, что Карнеги всегда был против продажи доли в компании инвесторам.
Судя по всему, на этот раз Карнеги, вместо того чтобы обращаться на Уолл-стрит за финансовой поддержкой для борьбы с трестами, готов был рассмотреть вариант продажи бизнеса.
Званый ужин подошел к концу. Морган отправился домой обдумывать прогнозы Шваба. Шваб вернулся в Питтсбург к управлению предприятиями Карнеги, а Гэри и остальные участники банкета – к своим биржевым махинациям в предвкушении следующего шага гигантов.
Ждать пришлось недолго. Моргану хватило недели, чтобы переварить медоточивые речи Шваба. Удостоверившись в том, что его финансовой системе не грозит несварение, он пригласил молодого человека в свой офис, однако тот отказался. Шваб опасался, что работодателю может не понравиться тот факт, что президент его компании, которому было оказано такое высокое доверие, флиртует за его спиной с властелином ненавистной Уолл-стрит, на которую Карнеги поклялся никогда не ступать ногой. Тогда Джон Гейтс, выступавший посредником в этом деле, выдвинул предположение, что если Шваб «случайно» окажется в отеле «Бельвью» в Филадельфии, то там же мог «случайно» оказаться и Морган. Однако, приехав в Филадельфию, Шваб обнаружил, что его визави весьма некстати слег с простудой, и был вынужден принять настойчивое предложение Моргана посетить его в Нью-Йорке.
Некоторые историки полагают, что весь спектакль от первой до последней сцены был задуман и поставлен Эндрю Карнеги, что хитроумный шотландец устроил и званый ужин в честь Шваба, и его знаменитую речь, и встречу молодого человека с «денежным королем» Морганом. На самом деле все как раз наоборот. Придя на переговоры по сделке, Шваб даже не был уверен в том, что его «босс» согласится хотя бы выслушать предложение о продаже компании, особенно от людей, которые, по мнению Эндрю, пользовались далеко не безупречной репутацией. Тем не менее он захватил с собой шесть собственноручно изготовленных экземпляров расчетов, отражавших потенциальную стоимость и доходы всех компаний, которые считал ярчайшими звездами на новом небосводе стальной промышленности.
Всю ночь четверка финансовых гениев тщательно изучала цифры. Возглавлял собрание, разумеется, Морган, будучи уверенным в том, что миллионы долларов наделяют его неоспоримой божественной властью. Поддержать его пришел верный партнер – аристократ Роберт Бэкон, ученый муж и джентльмен. Третьим был Джон У. Гейтс, которого Морган презирал за шулерство, но без зазрения совести использовал как орудие для своих махинаций. Завершал четверку Шваб, разбиравшийся в производстве и продаже стали лучше, чем кто-либо из его современников. Никто из собравшихся ни разу не поставил под сомнение финансовые расчеты питтсбургского гостя. Если он утверждал, что какая-то компания будет стоить столько-то, значит, она стоила именно столько, не больше и не меньше. Кроме того, он настаивал на вхождении в объединение только названных им предприятий. По его задумке ни один из компонентов корпорации не должен был дублироваться, даже в угоду алчным союзникам, жаждавшим водрузить свои убыточные компании на могучие плечи Моргана.
Когда за окном забрезжил рассвет, Морган встал и устало потянулся, потирая затекшую спину. Невыясненным остался только один вопрос.
«Как вы думаете, удастся ли вам убедить Карнеги продать свое предприятие?» – спросил он.
«Я попробую», – ответил Шваб.
«Если у вас получится, я возьмусь за это дело», – пообещал Морган.
На том и порешили. Но согласится ли Карнеги продать свой бизнес? Сколько денег он затребует? (По предположениям Шваба, около 320 миллионов долларов.) Что он согласится принять в качестве оплаты? Обыкновенные акции или привилегированные? Облигации? Наличные? Никто не сможет собрать треть миллиарда долларов наличными.
В январе на покрытой изморозью траве Вестчестерского поля для гольфа встретились два игрока. Эндрю прятался от холода под слоем нескольких толстых свитеров, а Чарли, чтобы не дать себе замерзнуть, по обыкновению бойко и многословно о чем-то разглагольствовал. О делах не было сказано ни слова, пока парочка не устроилась в уютном тепле расположенного неподалеку коттеджа Карнеги. И уже там с той же убедительностью, которая загипнотизировала восемьдесят миллионеров в Университетском клубе, Шваб начал рисовать перед своим собеседником радужные перспективы беззаботного и комфортного времяпрепровождения «на пенсии», говорил о баснословных богатствах, способных удовлетворить любой каприз немало повидавшего на этом свете человека. В конце концов Карнеги капитулировал, написал на клочке бумаги сумму и передал его Швабу со словами: «Хорошо, я продам компанию за эти деньги».
Он назначил цену в 400 миллионов долларов, взяв изначально предложенные Швабом 320 миллионов и приплюсовав к ним еще 80 миллионов, обозначавших прирост стоимости основного капитала за два предыдущих года.
Много позже, стоя на палубе трансатлантического лайнера, шотландец пожаловался Моргану: «Жаль, что я не потребовал на 100 миллионов больше».
«Если бы вы попросили эти деньги, вы бы их получили», – весело ответил его собеседник.
Сделка не могла не вызвать шумихи в прессе. Зарубежный рынок стали «ужаснулся», узнав об этой исполинской комбинации. Хедли, ректор Йельского университета, заявил, что если не будет ужесточено антитрестовское законодательство, то «в течение ближайших двадцати пяти лет в Вашингтоне может появиться император». Однако виртуоз биржевых операций Кин ловко распродал публике акции на 600 миллионов долларов. Карнеги получил то, что просил, синдикат Моргана заработал 62 миллиона долларов за «труды», а все остальные «парни», включая Гэри и Гейтса, тоже не остались без своей доли.
КОММЕНТАРИЙ
Тридцативосьмилетний Чарльз М. Шваб тоже был вознагражден по заслугам. Он стал президентом новой корпорации, названной «United States Steel», и оставался ее главой вплоть до 1930 года. Покинув этот пост, он основал собственную гигантскую компанию «Bethlehem Steel», которую сам и возглавил.
