bannerbannerbanner
Княжий сын. Отцовский меч

Наиль Выборнов
Княжий сын. Отцовский меч

Полная версия

Пусть знания и имеются, но кто мне доверится? Даже дядька Игорь ведь к себе позвал работать, не предположил, что я смогу и своим делом заниматься. Показательно, однако.

Да и, если честно, при мысли о такой жизни, мне становилось как-то не по себе. Было ощущение, будто я пытаюсь натянуть старую, но любимую детскую рубаху. И как ты не пытайся втиснуться в нее, ничего не выйдет. Ее время ушло, поэтому лучше отдай одежду из которой вырос тем, кому она еще может пригодиться, а себе подбери что-нибудь по размеру.

Я заглянул в пивную кружку. Пена уже осела, и в ней прекрасно было видно мое отражение. В общем-то, я привык видеть свое отражение в миске с водой или лужах, потому что зеркала стоили безумно дорого, и позволить себе иметь их могли немногие.

Хотя, как мне помнилось, у матери было такое – очень старое, уже успевшее помутнеть, в оправе из неизвестного мне материала: не металл, не глина, и не дерево, что-то очень странное и мягкое, тепло на ощупь. Как-то раз я игрался с ним и случайно уронил на пол, из-за чего зеркало треснуло и одно отражение превратилось во множество мелких. Не зная, что предпринять, я спрятал его в сундук и сделал вид, что ничего не произошло.

Но мать, естественно, все поняла. Тогда она накричала на меня так, как ни разу до этого, и я почти сутки просидел в закрытой бане. Может быть, это зеркало ей подарил отец? Возможно, это была единственная память о встрече с князем Кириллом?

Но почему он не вернулся? Почему не встретился с мамой? Что же между ними такого случилось?

Теперь уже не узнать. Они оба мертвы, а остальные и не подозревают о том, что между ними было. Хотя… Кто-то же должен знать помимо десятника Игната? Не могли такие вещи остаться в тайне. Дружина-то у него была большая. Или попытаться расспросить старого солдата?

Я так и не понимал, почему он пришел за мной. Да, конечно старик рассказал о чувстве долга и о погибших за дело объединения Пяти Княжеств товарищей… Может быть, он действительно был так предан князю Кириллу, но с другой стороны, возможно, что дед просто надеется решить какие-то свои проблемы.

Но я даже не представляю, что это может быть. Остается только признать, что знание политики никогда не было моей сильной стороной.

Допив пиво, я закусил рыбой и налил себе еще, откинулся на лавке, прислонившись к стене, снова задумался.

Ну и что дальше? Этот вопрос никак не давал мне покоя.

Если уж к прошлой жизни не получится вернуться, может быть, стоит попробовать устроить жизнь новую? Получить наследство от отца, которого я не знал? Публично заявить о своей принадлежности к роду князя Кирилла Орловского, о правах на Орловский стол. И заодно на Смоленские, Брянские, Курские и Белгородские земли?

И скорее всего, умереть, пытаясь добиться признания своих претензий. Старый солдат не пугал меня, рассказывая об опасностях такого пути, о последствиях это решения. Хотя на самом деле ни он, ни я не представляем, что в действительно нам предстоит пережить. Готов ли я?

Честно – нет, и вряд ли когда-нибудь буду.

Я не воин. Меня даже нельзя назвать физически сильным, как бы не было обидно это признавать. Но ведь Игнат сейчас здесь, и готов меня учить. И, если я действительно сын Кирилла, то пусть не князя, но воина старик из меня сделает, он ведь десятник, людьми командовал.

И вдруг меня обуяла жажда деятельности. Поддавшись какому-то внезапному порыву, я вскочил с места, оставив на столе кувшин с недопитым пивом и недоеденную рыбу, выбежал из харчевни и быстрым шагом пошел на холм, чтобы не дать себе шанса одуматься, струсить и отвергнуть возможные перспективы.

Ворвавшись во двор, я отыскал Игната, который потрошил какую-то птицу. Судя по размерам, это была его очередная охотничья добыча: тетерка или, может быть, глухарь.

– Я готов, дядька Игнат, – выпалил я, остановившись перед ним, как вкопанный.

– Уверен? – с сомнением посмотрел он на меня.

– Да, – кивнул я, отгоняя малодушную мысль о том, что еще не поздно отыграть все назад. И чтобы окончательно закрепиться в этом убеждении повторил. – Да. Я хочу стать воином.

Глава 4

Брянское княжество. Васильево село. Ранняя осень 54-го года от Последней Войны.

Лежа в постели тем же вечером, я успел пожалеть о том, что все-таки сказал ему это. Проворочался всю ночь, все думая о том, какой же я дурак, и заснул только под самое утро. Но слова оказались произнесены, и обратно их было уже не загнать.

Впрочем, тренировки в тот же день мы не начали. Старый солдат предложил мне помочь ему с готовкой ужина. В четыре руки мы быстро распотрошили очередного принесенного им глухаря, нарезали овощи и приготовили на костре суп. Потом убирались в доме, приводили избу в порядок, а старик заставил меня еще и материнские лекарские запасы перебрать.

А вот на следующий день Игнат разбудил меня ни свет, ни заря. В буквальном смысле – солнце еще не встало, и на Восходе пробивались только первые, ярко-розовые лучи солнца. Он понажимал на места переломов, сдавил мою грудную клетку и, удостоверившись, что ничего не болит, заявил, что я полностью здоров, после чего приказал идти за ним.

Стоило нам покинуть подворье, как старик, не давая никаких объяснений, развернулся и достаточно резво припустил в сторону холма. Естественно, что пришлось бежать за ним. Прямо как есть, в ночной рубахе, портках и босиком.

Примерно на полпути к вершине я почувствовал, что задыхаюсь. Пусть до зимы было еще довольно далеко, но воздух за ночь остыл и сейчас обжигал холодом глотку. Усугублялось все тем, что дорога нещадно пылила под ногами бегущего впереди Игната, а мне приходилось глотать всю эту пыль. А каждый раз, когда я пытался догнать старика, чтобы побежать рядом, он только увеличивал темп, без особого труда снова отрываясь от меня.

Когда мы поднялись на холм, я понял, что сейчас умру. В левом боку кололо, сердце бешено колотилось, а мышцы ног словно свело судорогой и никак не отпускало. Я, конечно, знал, что в плане выносливости мне далеко до десятника князя Кирилла, тем более, что я только восстановился после болезни, но он ведь был уже стар! Тем не менее, дед не выказывал никаких признаков усталости: он стал огибать каменную чашу и старый дуб, по-видимому, планируя сделать вокруг него круг. Я, естественно, стал повторять за ним, уже осознавая, что одним кругом тут не обойдется.

Навернув пять кругов вокруг источника, старик побежал вниз с холма, но не в сторону деревни, а в противоположную, где раскинулась небольшая рощица. Я только крякнул от неожиданности, но выбора не было – пришлось бежать следом. На этот раз по высокой траве.

С одной стороны, было легче, потому что путь вел нас с горы, и ноги не так уставали, но с другой, трава больно впивалась в тело, и я то и дело спотыкался о валяющиеся среди нее камешки. Дед, как будто не замечал этого, просто бежал напролом, приминая густую поросль. А ведь ему, наверное, еще и сложней, он-то первым бежит…

Остановились мы у самой опушки рощицы. К моему удивлению место оказалось подготовленным: трава на круглой площадке диаметром шагов в двадцать была тщательно скошена, но лежала тут же, будто специально, чтобы мягче было. А чуть дальше в лесу, между двумя близко стоящими деревьями и вкопанными в землю столбами висело полотнище. Под наклоном, чтобы вода стекала.

Там же, с одной из веток свисал мешок, явно набитый чем-то тяжелым, вроде песка. К еще двум столбам были прибиты железные крюки, в которых лежало короткое копье. Чуть в стороне, на открытом месте, был вбит еще один столб, потолще, но без коры. Зато на нем углем были нарисованы какие-то метки. Он что тут идола поставил?

Еще я заметил два тюка на поддоне под навесом и несколько самого обыкновенного вида палок. Да уж. Старик неплохо подготовился.

Скошенная трава вызывала у меня недоверие. Змеи тут в окрестностях водились: ужи, полозы и гадюки. И если первые два вида были неопасны, то гадюка могла и покусать, если на нее наступить. А никак тут в траве кто-то ползает?

– А змей тут нет? – спросил я, остановившись на краю площадки.

– Нет, – ответил Игнат. – Я здесь чеснок разбросал, они запаха не любят. Завтра свежего принесем, раскидаем. Да и через неделю уже Воздвиженье, они в этот день в спячку залегают, можно будет не бояться.

– Фух, – вздохнул я, прошел дальше и остановился, прислонившись к дереву. Сердце, казалось, покинуло грудную клетку и стучало уже где-то в горле, дышать было просто невозможно. – Ну ты и даешь, я даже не ожидал… У тебя попить тут нету?

– Есть, – кивнул старик, который в отличие от меня не остановился, а принялся вышагивать туда-сюда, будто мерил выкошенную площадку шагами. – Но я не дам.

– Это почему? – возмутился я.

– А нельзя, – спокойно ответил Игнат. – Вот лошадь, запаренную после скачки, поить нельзя. И человеку после бега или боя пить не надо, пока не отдышится. И ты пройдись, не подпирай дерево, оно без тебя не падало, и сейчас не упадет. Понял?

– Понял, – с готовностью ответил я и принялся, подражая деду, бродить по площадке. – Учеба началась. Лошадь запаренную не поить. Человеку после бега не пить. Запах чеснока от змей помогает.

– Учеба, – усмехнулся тот. – Это еще не учеба даже, это каждый знать должен, если в голове хоть что-то есть. Ну-ка ответь мне: почему мы сюда пришли?

– Так заниматься, – уже почти нормальным голосом ответил я. Похоже, рецепт деда пройтись после пробежки помогал.

– Я спросил почему, а не зачем. Почему тут, а не в деревне.

– Ну, – я огляделся вокруг.

Эта холстина, она ведь явно маслом пропитана, чтобы воду не пропускать. Видно, что Игнат устроил эту площадку заранее, возможно даже, что еще когда я валялся без сознания… Хотя вряд ли, он же не был уверен, что я выживу, а, значит, зря силы тратить не стал бы. С другой стороны тогда, он был уверен, что я соглашусь на его предложение? Интересно.

– Потому что деревья тень дают, – нашелся я с ответом. – Не жарко будет и солнце голову не напечет.

 

– Осенью-то? – во взгляде старика читалось сомнение. И скорее всего, сомневался он в моих умственных способностях. – Хотя, тут ты прав, до дождей еще далеко. А еще зачем?

– Из деревни не видно.

– Вот, – кивнул он, на этот раз с несомненным одобрением. – Из деревни не видно. А на источник, ваш, как я заметил, никто особо не ходит, люди в основном из колодца воду берут. Если б мы у дома твоего тренировались, то вопросы пошли бы. А то вообще кто-нибудь испугался, чего это мы схватились друг с другом.

– Игнат, – меня как ударило что-то. – Так, может, ты и друзей моих будешь учить? Они бы со мной пошли. Да мы и тренироваться вместе могли бы, между собой драться.

– Приятелей твоих? – старый солдат нахмурился. – Я-то могу, или Витальку попросить можно, мне он не откажет. Только ты послушай сначала. Парней из деревень так и так набирать придется, потому что хорошие воины свободными не бывают. Они либо в наместничьих дружинах, либо в бандах. Можно, конечно, и с кем-нибудь из атаманов сговориться, но ты сам такую ватагу сдержать не сможешь, и… Сам понимаешь, короче. А насчет друзей… Нам драться придется не единожды, а это кровь, смерть. И выживут не все.

– Понимаю, – я кивнул.

– Ну что, отдышался? – спросил он. – Я тебя пожалел сегодня, думаю, ты еще от ранения не совсем оправился. Но завтра побежим в полную силу уже, ты первым, понял?

Пожалел? И это называется пожалел? Да у меня чуть сердце не выскочило, пока мы бежали! Да уж, похоже, я обрек себя на каторжный труд.

Впрочем, как говорила мать, без труда не вытащишь и рыбку из пруда…

Тем временем старик вернулся из-под навеса и протянул мне два длинных и узких куска полотнища, похожих на те, которыми мы перевязывали мне сломанные ребра. Показал, как перематывать ими руки от костяшек пальцев до середины предплечья. Дождался, пока я замотаю кулаки, проверил, все ли я сделал правильно, потом быстро перевязал свои. Скинул рубаху, жестом показал, чтобы я сделал то же самое. Я повесил свою на низко висящий сук – просушиваться, а то подмышками и вокруг шеи выжимать можно.

Посмотрел на тело Игната. В нем с первого взгляда угадывался воин: под небольшим слоем жира вполне отчетливо было видно развитые мышцы, а на груди и левом плече бугрились уродливые шрамы. Впрочем, не мне было об этом судить: у самого через всю грудь проходят рубцы, оставленные когтями волкулака.

На шее у него висел кожаный шнурок, а на нем болтался небольшой крестик. Так что это, мне тогда не послышалось, он действительно из поклонников мертвого бога? И как же тогда его князь у себя терпел? Да и вообще, многие мертвобожников не любят, хотя, говорят, где-то на Восходе есть целая крепость, где только они и живут…

– Давай, – сказал старик, отвлекая меня от мыслей. – Покажи, что умеешь.

За свою жизнь я, конечно, несколько раз дрался со сверстниками и вполне неплохо себя показывал. Но отпетым драчуном, конечно, назваться никак не мог. Тем более, что мать постоянно твердила, мол, лучшая битва – это та, которой не было. К тому же – одно дело схватиться с такими же деревенскими пареньками, а другое – с опытным воином.

Да и непривычно это было: сходу лезть в драку. Обычно это получалось не так, нужно было потолкаться, раззадорить друг друга обидными словами, а уже потом начинать дело. Вот и сейчас я стал медленно обходить поляну по кругу, думая, с какой стороны лучше напасть на Игната.

Но тот ждать не стал. Старый солдат молниеносным движением сорвался с места, и не успел я моргнуть, как он уже врезался в меня всем своим весом. Что-то ударило по ногам, и я свалился на землю, но благодаря мягкой траве не зашибся.

Впрочем, если б не успел отреагировать и не перекатился в сторону, то и это не помогло бы, потому что Игнат, не давая мне подняться, нанес добивающий удар пяткой. Не знаю, остановил бы он свою ногу или сломал бы мне ребра во второй раз, но я предпочел не проверять, перекатился еще раз и кое-как поднялся, разорвал дистанцию и встал в стойку.

– Враг не будет ждать, пока ты ударишь, – Игнат даже не поднимал руки. Похоже, он был уверен, что успеет отреагировать на любую мою атаку. – Поэтому ты должен быть первым. Заставь врага потерять равновесие, сбей на землю, а потом добивай. Просто и эффективно. Давай!

Я бросился вперед, собираясь всем телом врезаться в Игната и своим весом сбить на землю. От выброшенного вперед кулака я увернулся, отскочив в сторону, а вот от подсечки уже нет, и опять грохнулся на землю. Понимая, что сейчас произойдет, я снова откатился в сторону и встал. Тело уже было покрыто царапинами от сухих стеблей, а дыхание снова сбилось, будто и не отдыхал.

– Бой – это в первую очередь не кто кого кулаками перемашет, а битва умов, – продолжил наставительным тоном старик. – Если враг у тебя в голове, если он знает, что ты сделаешь, то ты заранее проиграл. Действуй непредсказуемо.

Надо было продолжать, несмотря на усталость. Я снова поднялся, выставил перед собой кулаки и пошел на сближение. Махнул рукой, имитируя удар и, когда дед повелся и выставил вперед предплечье, обхватил его туловище руками и попытался завалить на землю.

Я давил всем весом, пытаясь опрокинуть старика через выставленную ногу, но тот каким-то неуловимым движением стряхнул с себя мои руки, схватил меня за плечо, вывернул так, что сухожилия захрустели, и резким толчком опрокинул на траву.

– Да ты больше просто и сильнее, – не удержавшись, выкрикнул я.

– А ты думаешь, что жизнь тебе будет соперников по силам подбирать? – ехидно поинтересовался Игнат. – Вставай и дерись. Или скажи, что не будешь, тогда можешь забыть о княжеском столе и идти к Оксане. За свиньями дерьмо прибирать.

Он и об этом знает? И когда успел?

Внутри меня будто что-то закипело. Нечто похожее я ощущал, когда бежал к холму той злополучной ночью, которой в деревню пришел волкулак. Ценой большого усилия мне удалось подавить в себе гнев и собраться. Я вскочил и двинулся к старику, медленно огибая его по кругу. Он спокойно повернулся за мной, и тогда я атаковал: выбросил по широкой дуге левую руку и тут же без замаха ударил правой, рассчитывая, что вот-вот мой кулак встретится с его носом.

Левая рука наткнулась на жесткий блок, правую Игнат без затей перехватил, хлестнул меня по щеке и тут же долбанул открытыми ладонями по ушам. В голове будто что-то взорвалось, и я без всякого участия с стороны старика опрокинулся на пятую точку.

– Ну и последнее: нельзя брезговать подлыми приемами, – услышал я сквозь звон в ушах. – Жизнь – не соревнование, здесь правил нет, и кто победил, тот и прав. Поднимайся, на сегодня хватит. Ты слабый и мелкий. Но как силы набраться, я тебе покажу.

Глава 5

Брянское княжество. Васильево село. Осень 54-го года от Последней Войны.

На следующий день я, конечно же самостоятельно не проснулся. Во-первых, потому что я никогда особо рано не вставал, ведь смысла в этом не было: скот же не надо на пастбище выгонять. Во-вторых, последние две недели я из постели практически не поднимался, вот и расслабился.

Ну а в-третьих, потому что за день я устал так, что мысль о том, чтобы снова взбираться на холм, вызывала у меня стойкое отвращение. Я был готов упасть и умереть прямо там, на площадке, лишь бы никуда не идти. Игнат, похоже, это заметил и решил меня пощадить, поэтому гнать в гору бегом не стал. Да и поднял он меня ближе к полудню, а тренировку ограничил работой на всех этих странных штуках, которые построил на поляне. Правда, как выяснилось, у каждой из них было свое предназначение вполне обычное и понятное.

Но вот на следующий день я понял, что ждать пощады мне больше не придется. Потому что проснулся я из-за того, что Игнат выволок меня из постели, вытащил во двор и тут же вылил на мое бренное тело целое ведро холодной воды. А пока я утирался и лупал глазами, пытаясь осознать, что именно со мной произошло, старый солдат набрал из бадьи еще ведро, облился сам, и пинками погнал меня на тренировочную площадку.

Мышцы болели, синяки и ссадины, оставшиеся после тренировочного боя тоже никуда за две ночи не пропали. А с учетом того, что бежать на этот раз мне пришлось гораздо быстрее, а вокруг источника мы намотали не пять кругов, а семь… Короче, добравшись до обустроенной стариком площадки, я тут же в изнеможении повалился на траву.

Потом, правда, вспомнил, как вчера Игнат говорил, что после пробежки нельзя стоять на месте и обязательно нужно двигаться. Резко вскочил с земли, осознав, что дед ведь может и решить, что нужно вбить в меня науку пинками, и принялся бродить туда-сюда.

А потом было совсем плохо. Сначала я, как и вчера, делал отжимания и болтался на турнике, пытаясь подтянуться хотя бы пару раз. Потом получил у Игната вчерашние полотнища, перемотал руки и под его руководством колотил мешок с песком до полного изнеможения. Дед учил меня работать ногами, постоянно быть в движении, не забывать о защите, и, самое главное – бить правильно, вкладывая в каждый удар свой вес.

Когда с меня сошло семь потов, старик пригласил меня на площадку и показал несколько способов, как можно быстро подняться с земли, если тебя все-таки повалили. Мы тут же принялись осваивать эту хитрую науку: он бросал меня на траву разными способами, а я должен был подниматься, уклоняясь от добивающего удара и резко рвать дистанцию.

За этот день мне пришлось поваляться на земле, наверное, раз сто. Пожухшее сено было разметано по всей площадке, и после тренировки я граблями и вилами снова равномерно распределял траву и добавил соломы из тюков, хранившихся под навесом.

А когда мы вернулись домой, Игнат приказал мне колоть дрова и в очередной раз убраться в избе. Потом поругался, что я орудую колуном неправильно, показал, как нужно это делать, и ушел по своим заботам. Вернулся уже только вечером с очередной парой пойманных зайцев, которых мы ободрали и приготовили.

На третий день я проснулся уже самостоятельно. Имелся соблазн облить деда водой прямо в постели, но я понимал, что он после этого мне голову отвернет. Да и не вышло бы: не успел я подойти к нему, как он уже открыл глаза, будто и не спал совсем. Вот, что значит – старый солдат.

И все пошло по наработанной схеме: пробежка, но уже с десятью кругами вокруг источника, упражнения на тренажерах, а потом учеба. Отрабатывали падения, кувырки, захваты и броски. На пятый день старик притащил откуда-то два стеганых поддоспешника и пару подшлемников, и мы принялись разучивать удары и блоки. Мне все еще было очень далеко до своего наставника в плане умений, но теперь я валялся на земле гораздо реже, а если и падал, то мгновенно вставал через перекат или кувырок и снова бросался в бой.

Так прошла целая неделя. От тренировок однозначно был толк, хотя бы потому что мысли о смерти матери и своем неясном будущем как-то отошли даже не на второй план, а на третий. Тем более, что с соседями я почти не виделся и больше не натыкался на их сочувственные взгляды.

Даже друзья и Маша перестали заходить, но я понимал, в чем дело и не обижался: они сейчас целый день от зари до заката проводят в поле, убирая посадки. Зерно-то сжали еще раньше, а вот до овощей дело дошло только сейчас. А так, как от домашних обязанностей их никто не освобождал, времени, чтобы навестить меня, у них не находилось.

Это означало, что скоро приедут люди наместника за налогом. В целом меня это не касалось, потому что мать уже давно передала нашу долю старосте. Платили мы мазями, настоями и сырьем для лекарств, которые потом передавали в городской госпиталь. А на следующий год меня все равно в Васькином селе уже не будет, так что задумываться об этом смысла нет.

В общем, без напоминаний память о последних событиях стала притупляться и как-то меркнуть что ли. И теперь единственным, что меня волновало, была боль в мышцах, но постепенно я перестал ее чувствовать, она стала восприниматься как должное.

На седьмой день, когда мы вернулись с тренировки, Игнат выдал мне небольшой прямой нож, показал, как прятать его за голенищем сапога, и приказал выстругать несколько таких же, но из дерева. Со столярной работой я был всегда не в ладах и первые две заготовки попросту сломал. Да и из пяти готовых ножей дед признал годными лишь два, остальные, по его словам, подходили только для растопки. Но и это было лучше, чем ничего.

Он сделал несколько таких же для себя и на следующий день стал показывать, как ими пользоваться. Нож в руках старого солдата буквально порхал, он двигался так быстро, что я частенько даже не успевал заметить момент удара, а реагировал, только на болезненный тычок деревяшкой через поддоспешник. Но работа с засапожником стала логичным продолжением моей учебы. Постепенно я стал осознавать, что Игнат следует какому-то плану, и что ему явно можно доверять.

 

В трудах время летело очень быстро, но они стали приносить свои плоды. Старому солдату больше не нужно было меня подгонять по утрам, я без проблем выдерживал заданный Игнатом темп. В драке в сравнении с ним я по-прежнему ничего не стоил, но у меня уже кое-что получалось. Да и подтягивания я освоил и мог даже, подтянувшись, вытянуть себя наверх и, опершись о перекладину, выпрямить руки.

На десятый день после тренировки я посмотрел на свое отражение в бадье, из которой мы умывались. Странное дело, вроде бы и занимаюсь всего ничего, а как будто в плечах раздался. Да и мышцы на груди больше стали, и шрамы как-то иначе бугрятся…

– Ты не засматривайся особо, – заметил Игнат, вытиравшийся полотенцем. – Мышцы больше кажутся, потому что они кровью налились после тренировок. Завтра с утра уже меньше будут, а если бросишь заниматься, то сдуются за три дня. Я сейчас схожу к Витальке домой, принесу кое-что из вещей своих.

Так вот, где у него все эти вещи хранятся: копья, ножи, поддоспешники… Только как же он это все в город притащил? Караванов не было, значит, пришел один. Хотя, у него, наверное, и лошадь есть, просто в конюшне стоит вместе с конями стражников, он ведь туда часто ходит, я заметил… Да и не одна, наверное, у дружинников вроде еще и заводные бывают.

– Через пару дней стрелять учиться начнем, – продолжил он.

– А почему не завтра? – удивился я.

– Так праздник завтра, уборочная закончилась, – ответил Игнат. – Виталик сказал, сборщики из Брянска приехать должны. При них лучше ничем таким не заниматься. Сам понимаешь, им этого видеть не нужно.

– А на праздник-то пойти можно? – спросил я.

– Я не пойду, а ты как хочешь. Только возвернись пораньше и на пиво не налегай, иначе не встанешь на следующий день. Тогда иди воду таскать, баню будем топить. И завтра все равно буди, хотя бы пробежаться и с мешком позаниматься все равно нужно.

– Так, может, и баню завтра затопим, если все равно завтра заниматься пойдем? – с надеждой в голосе спросил я.

– Баня за ночь не остынет, вода теплой будет, – развеял мои надежды Игнат. – Так что бери ведра и иди на холм.

Я и забыть успел про праздник. А ведь да, каждый год, после уборки урожая, у нас устраивают большое гуляние с плясками и соревнованиями. Иногда в этом участвуют и дружинники, которые приходят вместе со сборщиком налогов. Староста специально так подгадывал, чтобы устроить празднества к их приезду. Наверное, считал, что так проще будет договориться с мытарем.

Хотя я был полностью уверен, что старик не разрешит мне никуда пойти. Да он бы так и сделал, скорее всего, если бы не боялся, что наши тренировки увидят люди наместника. А если его еще и узнают, то непременно возникнут вопросы. И главным из них будет: зачем вообще старый ветеран учит сражаться какого-то деревенского отрока? Какой у него в этом интерес?

Не то, чтобы мне так уж хотелось куда-то идти. Просто я очень соскучился по Машке. Да и она наверняка обижается, что мы не видимся. А ведь девчонка и не знает ничего.

Не знает, что я княжеский ублюдок. Понятия не имеет о моих тренировках с Игнатом. Даже не подозревает, что скоро я уйду из деревни добывать себе отцовский престол. И с очень большой долей вероятности не вернусь, потому что шансов на успех не так уж и много. И ведь для нее нет никакого смысла ждать меня.

Так, может быть, лучше поступить честно? Разорвать наши отношения? Как-то помягче, конечно, объясниться, дать понять, что я – совсем не тот человек, который ей нужен. Совета бы у кого спросить, но под рукой только Игнат, а ему задавать такие вопросы я не хочу.

Оставалось только взяться за ведра и идти за водой.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15 
Рейтинг@Mail.ru