Надя Торба
Пять градаций чистой любви
Несмотря на то, что обе они действительно очень хотели стать инспекторами, формат подачи материала совершенно точно не способствовал запоминанию информации.
– Вселенская лажа! Какой век на дворе, не пойму? 20-й что ли? Что она, как в древности, рассусоливает. Накидала бы нам на онлайн-платформу ссылки на научные труды и другие источники, я бы перед сном все усвоила и быстрее разобралась бы! – возмущалась соседка Елисеи, рыжеволосая кудрявая Тирания с точеным профилем, невероятно пухлыми губами и четко прорисованными глазами бирюзового цвета.
«Да уж, когда отец – художник, ребенок получается как картинка». – Часто с завистью думала Елисея, рассматривая подругу. Особенно, когда та злилась, казалась совершенно прекрасной. «Не то что моя мать – вселенская переводчица и книжный червь… Как будто и не творческая личность вовсе. Наградила меня на стадии разработки проекта прямыми и очень тонкими русыми волосами, серыми непримечательными глазами среднего размера, обычной фигурой и очень большим размером ноги. Я, в целом, вся какая-то средненькая, не считая ног, конечно. Это – прям моя гордость: длинные, стройные с 42 размером ступни – идеальные пропорции». – Вспомнив свое отражение в зеркале, Елисея горько усмехнулась, но решила переключиться на подругу, ответив на ее страдальческие возгласы.
– Тирания, прекрати. Нельзя критиковать формат подачи информации и, тем более, самого преподавателя. Сама же знаешь, можно и за решетку угодить, и быть сосланной куда-нибудь к двукопытным единорогам на общественные работы. Оно тебе надо?
– Ладно, ладно, – буркнула в ответ подруга и уставилась на преподавательницу, будто пытаясь просверлить в ней дыру.
Когда прозвучала мелодия окончания занятия, казалось, что весь поток вздохнул с облегчением, а лекторша посмотрела на всех так, будто они публично признались, что ненавидят ее формат подачи. Однако говорить ничего не стала.
Подружки направились к выходу, когда Елисею вдруг окликнул кто-то сзади:
– Эй, Мышь! – Так ее называли все сокурсники, как мы с вами уже убедились, за ее средненькую серенькую внешность. – Подожди!
– Ну, что тебе, Лис? – Не очень радостно отозвалась девушка, увидев, что задержать ее решил человек, присутствие которого раздражало больше всего. И если среди общего потока сокурсников он отлично терялся, то, подходя к ней близко, выделяясь из толпы, заставлял сильно нервничать и хотеть бежать, куда глаза глядят. – Мы спешим вообще-то, не видишь? – как обычно, раздраженным тоном уточнила Елисея.
– Ой, знаю я вашу спешку: опять в кафешку куда-нибудь назвездились. Успеете. Я спросить хотел: ты уже выбрала, куда на практику отправишься? – Этот вопрос прямо выбил почву у нее из-под ног. Несмотря на то, что о практике им сказали еще в начале светового года, она напрочь забыла об этом и теперь стояла растерянная, чуть не плача.
– Я забыла! Тира, я забыла!!! Ну, и что теперь делать? – Вопрошала Елисея у подруги, внезапно совсем позабыв про однокурсника Лиса, который по-прежнему ждал ответа.
– Меня папа устроил в свою художественную галерею на планете Живопись, так что я уже упакована. – Безразлично сообщила Тирания, уставившись на свое отражение в зеркале, поправляя непослушные, но нереально красивые мелкие кудряшки.
– Мышь, я ж поэтому к тебе и подошел. Знаю, что ты с памятью не дружишь. И как только учишься! – Возвращая внимание к своей персоне, протараторил Лис.
Елисея перевела на него невидящий взгляд и задумалась. Конечно, фантазии на имя у его родителей не хватило, но зато мама и папа основательно позаботились о его когнитивных функциях и внешности. И то, и другое, Елисею жутко раздражало, потому что Лис всегда пытался выделиться, показать свое превосходство. Сложно сказать, делал он это специально, или так тоже было заложено на этапе формирования личности в фито-репродуктивной теплице. Его черные, как межгалактическая запретная дыра, волосы, такие же темные и бездонные глаза, широкое лицо и архитектурно заостренные скулы, аккуратные, но бледноватые губы… губы… «Ну, как же бесит!»
– Елисея! – Вывел девушку из транса бархатистый голос – раскат грома в майскую грозу. – Ты где? Говорю, можешь со мной полететь в Особняково, там есть пара коттеджей пустых, продажи еще не открыты. Думаю, неплохой вариант для первой практики. Ты как? Зная твою «любовь» ко мне, гарантирую: пересекаться не будем. Два коттеджа в разных концах туманности, два отдельных проекта.
– Аааааа. – Немного заторможено протянула Елисея. – Я подумаю. – Процедила она сквозь зубы, резко развернулась и направилась к выходу.
