Надежда Волгина
Я и оборотень

Глава 6

После разговора с Лилей Гордей так и не смог уснуть. Остаток ночи он провел в лесу, бродя косолапой задумчивой тенью и распугивая ночных зверьков.

Лиля была очень сильным медиумом, которая пользовалась своим даром в исключительных случаях. Считалось, что чем реже ты обращаешься к миру духов, тем сильнее становятся твои способности.

Первый раз Лиля заглянула в душу Гордея, вскоре после того, как он примкнул к клану отшельников. Тогда она впервые пришла к нему ночью, отдалась со всей страстью молодой и горячей медведицы, а потом он почувствовал, как она замерла в его объятьях и напряглась. Даже ее дыхания он не улавливал.

– Вижу боль твою… – заговорила Лиля не своим голосом, и Гордей понял, что она находится далеко. – Тоску, стыд, потерю… Но тебя уже давно простили, утешься этой мыслью и живи дальше.

Тогда он первый раз столкнулся со способностями медиума и узнал, что они не видят конкретные события, в особенности те, что произошли в прошлом, но могут улавливать настроение как прошлого, так и будущего. Из слов Лили Гордей понял, что брат его простил. И вернись он сейчас в клан, возможно, смог снова стать альфой. Не простил себя он сам, да и осознание наступило далеко не сразу. На первых порах, когда скитался и вел жизнь дикого зверя, в нем бушевала злость и жажда мести. И лишь по прошествии времени он начал понимать, что уже давно вел себя как самодур, наделенный неограниченной властью. Эта власть и вскружила голову до такой степени, что покусился на святое – невесту брата, на которой тот оставил метку собственности и неприкосновенности. Он нарушил один из непреложных законов клана, и его позорно изгнали.

И вот сегодня Гордей просил Лилю второй раз отправиться в мир духов, чтобы заглянуть в будущее той, что занимала все его мысли.

– Что ты почувствовал? – спросила Лиля, когда вернулась из транса.

Гордей в подробностях описал собственные ощущения. Лиля слушала молча, не перебивая, периодически кивая каким-то своим мыслям.

– Эта опасность уже очень близко, и исходит она не от живого человека, – произнесла Лиля, когда Гордей замолчал. – Я не вижу ту девушку. Ее скрывает от меня белый туман. Он же и защищает ее. Но каждый раз, когда она пользуется магией, в стене появляется брешь. Таких брешей уже много, и скоро защита падет. Тогда и придет он.

– Кто он, Лиля? Ты сказала, что это не человек…

– Я так не говорила. Он пришел из мира духов и мстит. В нем возродилась магия тех, кто убил его когда-то. И теперь он разыскивает по всему свету их потомков.

– Кто он? – Гордей почувствовал, как кулаки его сжимаются. – Как его найти?

– Этого я не могу сказать, – печально отозвалась Лиля, а потом добавила: – Береги свою девочку, – и грустно так улыбнулась.

– Что будет, Лиля?..

Медведица призадумалась и не торопилась с ответом. На этот раз она не унеслась разумом в мир духов, а лишь прикидывала, как лучше ответить – Гордей это видел по ее лицу.

– Ей здесь не место. Она бежит от любви. Жизнь ее висит на волоске… Как я уже сказала, ее я не вижу и почти не чувствую. Но я вижу рядом тебя. Потому и говорю – береги ее. Кто знает, возможно и получится избежать предначертанного и спастись из лап смерти.

Никогда раньше Гордею не было настолько страшно, как после разговора с Лилей. И боялся он не за себя. Едва забрезжил рассвет, он отправился в поселок. Затеряться в ее небольшом саду, стать незаметным другими не составило труда, он уже очень давно овладел навыками подчинения себе чужой воли. Сидя под яблоней, он прислушивался к тишине в доме. Не пропустил пробуждения и уловил ту радость, что испытала в первый момент девушка. На смену радости пришла злость, и она его оглушила, настолько отчетливо он ее услышал. Она злилась на себя, ненавидя его всей душой. Но даже это не заставило его хотеть ее меньше. Даже сейчас он больше всего желал оказаться рядом, прижать ее к себе, успокоить, пообещать, что ничего плохого с ней не случится… А потом он почувствовал вибрацию ее энергии. Когда распахнулась дверь, и ураган вырвался из дома, срезая траву вдоль тропинки, словно по ней прошлись газонокосилкой, Гордей окончательно осознал, насколько мощная сила в ней таится, и каких трудов ей стоит ту сдерживать. Сейчас сила вырвалась из-под контроля, пробивая еще одну брешь в защите, делая девочку уязвимой.

Парень, что танцующей походкой вошел в калитку, не понравился Гордею с первого взгляда. Ему даже не интересно было, кто тот и что тут делает. Этого гарцующего молодца не должно быть рядом с его девочкой и все тут. И если понадобится, он ни перед чем не остановится, чтобы устранить того.

Гордей следовал за ними до самого озера, оставаясь незамеченным. Парень не замолкал ни на секунду – каков болтун и самохвал. Рита же по большей части вела себя задумчиво и осторожничала, хоть Гордей и чувствовал между ними связь, идущую из прошлого, но настолько тонкую сейчас, что того и гляди оборвется. Если она не оборвется сама, то этому поспособствует он. Впрочем, этот индюк – ему не соперник, как ни крути.

Взгляды, что бросал на Риту паршивец, пока она раздевалась и опускалась на покрывало, бесили Гордея сверх всякой меры. Ему хотелось перегрызть ненавистную глотку прямо сейчас. Ну ладно, пусть не перегрызть, не убийца же он, в конце концов. Но напугать наглеца так, чтоб больше не смел приближаться к его девочке на пушечный выстрел. И такой момент представился, когда тот протянул свои руки к той, кого никто не имел права касаться, кроме него. Тут уж у Гордея окончательно снесло крышу. Он даже не понял, как обернулся медведем и кинулся в воду. А когда его девочка начала тонуть, страх погнал его вперед еще быстрее, заставив забыть обо всем остальном.

***

Нога болела просто адски. Удушливо пахло мокрой шерстью, в которую я вцепилась изо всех сил. А мысли работали примерно так: сейчас он меня вытащит на берег и сожрет, потому как в таком состоянии я ему даже отпор дать не могу. А все эта проклятущая боль, что простреливала каждый раз, стоило мне только шевельнуться. И когда зверь выбрался со мной на спине на берег и довольно небрежно стряхнул меня в траву, то кажется, я и вовсе сначала взвыла, а потом потеряла сознание, правда на совсем короткое время.

Стоило очнуться, как я поняла, что лежу на животе, придавленная чем-то тяжелым, а по моей мышце на ноге елозит что-то влажное и шершавое. И, о чудо! С каждым таким елозиньем боль притуплялась, а мышца расслаблялась. А вот утробное рычание, что временами раздавалось так близко, и фырканье, ввергали меня в ужас. А когда спину оцарапало что-то острое, и я поняла, что прижата медвежьей лапой, то и вовсе чуть снова не лишилась чувств.

Зато ко мне возвращались силы, да таким мощным потоком, что покалывание я ощущала всей кожей. Действовать решила тоже немедленно, потому как знаю себя – начну раздумывать, случится что-то еще, или я просто не успею. А зверя надо было обезвреживать, пока он не вылизал меня начисто и не озверел окончательно.

– Откинуть и обездвижить, – пробормотала я про себя, стараясь не шевелиться и не подавать признаков жизни. И тут же выкрикнула заклинания.

По-моему, я перестаралась, потому что медведя от меня отбросило на несколько метров, и он со всего маха врезался с дерево. А сверху его и так ошарашенного еще и заклинание обездвиживания припечатало. Зато я была свободна и проворно вскочила на ноги. Мышца еще побаливала, но то были уже отголоски судороги.

Первой мыслью была бежать отсюда и как можно скорее, но стоило только бросить взгляд на медведя и встретиться с его грустными глазами, как мне захотелось подойти поближе. Я точно знала, что он меня видит и слышит, а потому тихонечко проговорила:

– Что же тебе нужно от меня, косолапый? Только не говори, что я тебя случайно встретила сегодня в третий раз.

Он так смотрел на меня… словно понимал каждое слово. И снова мелькнула мысль, что передо мной не обычный медведь, а оборотень, как бы нелепо это не звучало. Но с другой стороны, если есть ведьмы, то почему бы не быть оборотням. Уж кому, как не мне, верить во всякую нечисть. Эх, жаль я не знаю заклинания, способного обернуть его человеком… Наверное, такое есть, да только знала я лишь те, которым обучила меня бабушка.

– Ты не волнуйся, долго таким не пробудешь, – сочла нужным предупредить я, чувствуя себя немного диковато, разговаривая с медведем. Сейчас я его не боялась, потому что в себе и своих способностях была уверена. И даже от себя не ожидала, что захочется прикоснуться к его жесткой шерсти. Правда я тут же застеснялась своего порыва и отдернула руку. – Спасибо, что спас!..

Направляясь к берегу, я размышляла, что он ведь правда спас меня, а я с ним так… С другой стороны, откуда я знаю, чего можно ожидать от него. Ведь зверь же? Зверь. Ничего, скоро оклемается.

Обходить озеро было долго и неудобно, потому что берег далеко не везде был окультуренным и проходимым. На противоположный я решила добраться вплавь. И уже ныряя в воду и переплывая озеро со скоростью метеора, я сообразила, что совсем потеряла бдительность. Эх, прости меня бабушка! Плохо я следую твоим наставлениям. Но и силу свою больше не могу держать глубоко внутри. Выходя на берег и отжимая волосы, я отчетливо поняла, что как только впервые выпустила энергию, она словно зажила собственной жизнью. И теперь уже не я была главной, а она.

Костика, конечно же не было, а все наши пожитки преспокойненько дожидались на берегу. Все еще находясь в задумчивости, что рождала в душе грусть и не понятно чем была вызвана, я собрала свои и друга вещи и направилась в сторону дома. И там, на лавочке возле своей калитки, я и увидела Костика, который…

– Ты плачешь? – потрясенно замерла я, заметив влагу на его щеках. Никогда, даже в нашем общем детстве, этот мальчишка не плакал. С деревьев падал, коленки расшибал, да много чего было… Губы кусал, злился, но слез не проливал. А сейчас, будучи взрослым мужчиной, он плакал.

– Ритка!.. – он смотрел на меня так, словно я вернулась с того света. – Ты живая!

– Еще какая! – усмехнулась я, опустилась рядом с ним на лавку и протянула ему шорты с футболкой. – А вот ты на стриптизера похож. И завтра все кумушки будут трындычать, что ты возле моего дома голый сидел.

– Но как?.. – он даже не обратил внимания на мою реплику, произнесенную самым что ни на есть беспечным тоном. Шок не проходил, и с этим что-то надо было делать.

– Кость, ну я же отлично плаваю, забыл? – натянула я на него сама майку. С шортами он уже справился сам. – Я удрала от него следом за тобой. А вот он чуть ко дну не пошел и повернул обратно, – продолжала самозабвенно врать.

– Да? – все еще с недоверием смотрел он на меня, но я-то видела по его глазам, как сильно хочет он верить. И опять я не сдержалась – самую малость подтолкнула его, с удовлетворением подмечая, как он успокаивается, и из глаз исчезает страх.

Так мы посидели еще немного. Наверное, можно было пригласить его домой и напоить чаем, но мне не хотелось. Напротив, я ждала, когда Костик попрощается и уйдет. Даже сама не знаю, почему, но видеть его сейчас не хотелось.

– Рит, я трус? – вдруг спросил он, посмотрев на меня глазами побитой собаки.

– Нет, Костик, ты мой самый лучший друг, – широко улыбнулась я и приобняла его за плечо. Лучший и единственный. Зато теперь я точно знала, что никаких поползновений с его стороны больше не будет. Это я тоже прочитала в его глазах.

– Я пойду?

– Иди, – милостиво разрешила я, едва сдерживая радость. Саму меня почему-то клонило в сон, хоть и сроду не любила спать днем. А сейчас еле сидела, глаза сами слипались.

Глава 7

Лиля увидела Гордея издалека. Тот шел, пошатываясь, временами останавливаясь и приваливаясь к деревьям. Лицо его периодически кривила гримаса боли. Да и весь его вид был какой-то бледный и помятый. Поняв, что тому нужна помощь, Лиля поспешила из дома.

– Что с тобой случилось? – подставила она ему плечо и тут же с губ его сорвался стон. Тогда Лиля и увидела синяк сбоку, что стремительно разрастался.

– Наказан маленькой ведьмой, – усмехнулся Гордей, но и это далось ему с трудом и отозвалось резкой болью.

Лиля помогла Гордею дойти до дому и уложила на топчан в сенях.

– Позову Матвея, – и метнулась вглубь дома, что-то сказать Гордей не успел.

Да и мыслями он был далеко, там – на озере. Как она на него смотрела… С любопытством, замешанном на страхе. Стройная, крепкая и такая красивая. Он видел, как блестят ее глаза – торжеством и справедливостью. До чего же ему в тот момент хотелось сжать ее в объятьях, но он только и мог, что смотреть на нее, скованный недвижимостью.

Заклятие ослабело довольно быстро – она не обманула, и сразу же Гордей понял, что наказали его неоправданно жестоко. Маленькая ведьма не рассчитала свои силы. Но как хороша была чертовка в момент торжества!

Дверь в сени распахнулась и вошел высокий старец. Гордей не знал точно, сколько лет Матвею, но тот был главным и самым мудрым в клане отшельников. Правда альфой себя называть отказывался и другим запрещал. Да и поселение из пятнадцати особей с трудом можно было назвать кланом. Все они жили в большом добротном доме, построенном когда-то тем же Матвеем. Не принял он и дара, что хотел преподнести ему Гордей, когда разрешили ему обосноваться в клане. Все, как один, отшельники отвергали материальные блага. Что ж, к их добровольному выбору стоило отнестись с уважением, и о деньгах Гордей больше не заикался.

Матвей склонился над Гордеем и аккуратно ощупал его бок.

– Сломано два ребра, – прозвучал ровный и сильный голос старейшего. – Пойду, приготовлю компресс. Пару дней придется отлежаться…

И все. Больше он ничего не сказал и не спросил. В этом был весь Матвей – чуждый любопытства и чужих проблем. Настоящий отшельник.

От травяного компресса боль сразу притупилась. В травах Матвей знал толк, ими и лечил своих медведей.

Гордей задремал, и разбудил его приход Лили. Она тихо опустилась на его кровать и спросила:

– Как ты?

– Лучше, – улыбнулся он и только сейчас понял, что проспал до вечера, за окном уже сгущались сумерки.

– Завтра будешь как новенький – Матвей знает в этом толк, – кивнула Лиля, но осталась все такой же серьезной.

– Лиля, – позвал Гордей. – Что тебя тревожит?

Женщина с неохотой оторвалась от созерцания леса за окном и перевела взгляд на него. Теперь на ее лице он отчетливо читал работу мыслей, как и не желание ими делиться.

– Лиля, ты что-то узнала?

Интуиция Гордею подсказывала, что речь пойдет о Рите, если, конечно, Лиля захочет говорить. Молчание продлилось еще какое-то время, но в итоге медведица вздохнула и произнесла:

– Духи показали мне ее. Защита пала и теперь она уязвима. И враг совсем близко, – совсем тихо добавила. – Это еще не все, – вскинула она голову, хоть Гордей и не собирался перебивать ее. Он размышлял, как ему быть дальше, как оградить Риту от опасности. Голова его оставалась холодной, хоть сердце временами и заходилось от страха. – Она опасна! Для тебя… Она не простит тебе того, что ты с ней сделал. И она будет бороться с собой и с тобой! – твердо закончила Лиля и встала с кровати. – Думай, Гордей, так ли тебе это надо.

Лиля ушла, так и не дождавшись от него ответа. Да и что он мог сказать? Что и сам не знает, почему так печется об этой девчонке, которая способна его убить одним заклинанием. Он и сам себя не понимал, разве что каждый раз думая о ней, чувствовал прилив неконтролируемой страсти. Вот и сейчас он захотел ее до боли в паху, стоило только вспомнить ее в лощине.

Уже наступила ночь, когда Гордей понял, что должен делать дальше. Он встал, ощутив легкое покалывание в боку. Резкой боли уже не было, и это радовало. Спасибо Матвею! Покинув свою комнату, Гордей прокрался по дому, в котором уже все спали. На поляне обернулся и углубился в лес.

Сначала он шел медленно, но постепенно поступь медведя становилась все быстрее. Чем ближе становилось село, тем больший страх он испытывал. Интуиция уже даже не предупреждала, а кричала дурным голосом. Что-то случилось! Что-то страшное.

Медведь вылетел из лесу и рванул через поле, не в силах оторвать взгляда от огромного ярко-полыхающего факела на том месте, где еще утром находился дом Риты.

***

Проспала я до самого вечера, а проснулась какая-то разбитая, больная. И настроение было такое отвратительное, словно сделала что-то плохое. Интересно, как там медведь? Жив ли?.. Если днем я была уверена, что ничего с ним не будет – поваляется в отключке и придет в себя, то сейчас сомнения все больше отравляли душу. И испытывала я стыд и раздражение одновременно. В конце концов, не выдержала – решила по-быстрому сбегать на озеро.

Я остановилась возле примятой травы, отчетливо представляя себе медведя, вспоминая его грустный взгляд. Потом зачем-то ступила на то место. И тут же меня окатило волной боли. Слезы выступили на глазах, когда поняла, как же плохо было зверю, как сильно ранила его моя энергия. Имела ли я право так поступать? Нет, конечно же!

– Дурная сила – бесполезная и опасная вещь. Нужны годы, чтобы овладеть ею, направить в правильное русло, научиться сдерживать. У тебя такой возможности нет, потому и надо прятать силушку от посторонних глаз и умов. Не станешь показывать ее – проживешь дольше.

Так говорила бабушка, и ее наветы я отлично помнила, как и старалась им следовать. До последнего времени… Что же случилось? Почему теперь мне кажется, что не я хозяйка над самой собой? И так мне грустно от всего этого стало, что не выдержала, опустилась в траву и заплакала. Сейчас, когда меня никто не видел, я могла себе это позволить.

Я оплакивала все и сразу: свою жестокость; глупость, что поддалась страсти и уступила ночному гостю; расставание с детством, ведь сегодня я потеряла друга; одиночество… Со слезами приходило облегчение и понимание того, что если ты не можешь изменить свою жизнь, то нужно с ней смириться. Только вот об одном я тогда не догадывалась, что мою жизнь уже стремительно меняют и делают это насильно.

Уходила я с озера, когда уже окончательно стемнело. Даже страшновато стало, когда пробиралась сквозь заросли ивы. Что если где-то здесь меня поджидает тот самый медведь? И на этот раз он пришел, чтобы отомстить. От всех этих мыслей я пришла в такой ужас, что к поселку практически бежала. Остановилась только возле яркой вывески магазина, вспомнив, что надо бы поужинать, раз уж пообедать не получилось.

Костик с Диной мило ворковали у окна, когда я вошла внутрь. Завидев меня, друг детства сразу же отодвинулся от моей сменщицы, хоть до этого и склонялся очень близко. Смешно, честное слово. Да не ревную я, глупенький, делай, что хочешь, у меня и своих проблем хватает. Вслух я ничего не сказала, кивнула им и скрылась в зале.

С выбором продуктов я управилась очень быстро, а на кассе меня уже поджидал Костик. Видно, Дина решила для разнообразия поработать.

– Как дела? – спросил друг детства.

– Просто замечательно! – улыбнулась ему я, складывая продукты в пакет.

– Пойдем, провожу, – забрал он у меня пакет и двинулся к двери.

– Кость, я и сама доберусь, – догнала я его и попыталась отобрать продукты. – Тут идти-то…

– Через все село, – усмехнулся он. – Я провожу, – повторил таким тоном, что спорить с ним перехотелось. Хочет тащиться рядом, пусть.

Когда магазин остался позади, и нас окружила темнота (с фонарями в поселке была напряженка, уж не знаю почему), Костя вновь заговорил:

– Рит, ты прости меня, за то что вел себя как дебил сегодня.

– Я уже и забыла, – махнула я рукой, хоть это и было неправдой. Гаденькое чувство вновь вспыхнуло в душе, стоило мне только увидеть друга.

– Врешь ты все, – мазнул он по мне взглядом, и я подумала, что Костик знает меня гораздо лучше, чем я хочу думать. – Знаешь… это я по привычке. Забыл уже, какие у нас девчонки недотроги, – теперь в голосе его слышалась улыбка вперемешку с грустью.

– Там не такие?

– Там все другое.

Развивать эту тему и дальше мне не хотелось. Видно, Костик в этом вопросе был со мной солидарен, потому что до самого моего дома мы шли молча. И лишь у калитки он остановился и повернулся ко мне лицом.

– Знаешь, ты очень изменилась, – вновь заговорил он.

– Просто мы повзрослели и давно не виделись.

– Нет, дело не в этом, – в голосе его прозвучало упрямство и желание что-то доказать мне. В этот момент мне захотелось скрыться в доме и больше никогда не видеть друга детства, как и не говорить с ним. – Ты стала жестче и увереннее в себе. Там, на озере, мне даже в какой-то момент стало страшно.

Ну вот, приехали. Меня боится друг детства. Во что же ты превратилась, Риэтта? От этой мысли на глаза навернулись слезы. Благо было так темно, что заметить их Костя не мог.

– Мне страшно за тебя, Рит, – ошарашил он меня следом так, что даже слезы моментом высохли. – Не могу это описать словами, – тряхнул он головой, напоминая мне того мальчишку, что знала раньше. – Это как… Ну как будто ты отправляешься на войну, и я не знаю, какая участь ждет тебя там, вернешься ли. Я волнуюсь за тебя, – добавил совсем тихо.

Ну вот что на это можно было ответить? Я растерялась и пока подбирала слова Костик произнес:

– Спокойной ночи, Рит. И… береги себя, – он склонился и быстро коснулся моих губ, сунув пакет в руки. А потом ушел.

Я еще какое-то время смотрела в том направлении, где темнота поглотила друга, и размышляла над его словами. Что же он увидел или почувствовал на озере такого, что ему стало страшно? В конечном итоге я пришла к выводу, что глупости все это, и поплелась в дом.

Несмотря на то, что выспалась днем, уже за ужином меня снова начало клонить в сон. Я опасалась, что вчерашняя ночь может повториться и долго читала перед сном, делая это через силу. А потом еще включила телевизор, чтоб не засыпать в тишине и темноте. На этот раз я усилила защиту дома, но все равно, на нее особо не надеялась. Если он смог проникнуть в дом вчера, то и сегодня моя магия вряд ли станет серьезной помехой. С этой мыслью и уснула.

Какая же душная ночь! Я задыхалась, и тонкая простыня казалась тяжеленым прессом, что давит на меня, не позволяя скинуть, заставляя плавиться от жары. И легкие горят так, словно расплавляются в этой духоте с каждым вздохом. А запах!.. От запаха я и проснулась, сильно закашлявшись, чувствуя, что задыхаюсь на самом деле, а не во сне. И виной тому была гарь, что повисла в воздухе черными мерцающими хлопьями. И только тут я заметила, что весь мой дом охвачен огнем. Голубые языки пламени просачивались сквозь стены, лизали пол и потолок. Жарко было как в аду. И весь дом трещал, словно того и гляди обрушится на мою голову.

Медлить было опасно, и я сконцентрировалась, стараясь прогнать панику, что подступала к горлу и тоже перехватывала дыхание. Вода заструилась из моих пальцев, стекая на пол водопадами, что становились все больше. Через несколько секунд водные потоки устремились к стенам дома, вздымая вверх, преграждая путь пламени. Но почти сразу же я в ужасе наблюдала, как вода шипит и испаряется, а огонь все ближе подбирается ко мне. Я попыталась затушить его ветром, создав вокруг завихрение, но сделала только хуже – пламя вспыхнуло еще ярче. Заморозить его тоже не получилось. Странный заколдованный (теперь я в этом не сомневалась) огонь приближался ко мне со всех сторон, делая пятачок, на котором я и стояла, все меньше.

Когда первые языки лизнули мои ноги, поджигая края сорочки, я закричала от всепоглощающей боли, с ужасом осознавая, что пришла моя смерть, что сейчас я сгорю заживо. И тут произошло что-то еще более невероятное – ко мне метнулся человек. Он тоже горел весь, но это не помешало ему схватить меня, обжигая и заставляя кричать еще громче, и вынести на улицу. Отбежав со мной на руках от тут же рухнувшего дома, он бросил меня на землю, и я почувствовала, как земля поглощает пламя, а тело мое окутывает холод, замораживая ожоги. Последней мыслью, что мелькнула в ускользающем сознании, была, что с этого момента, если выживу, жизнь моя изменится коренным образом.