Надежда Тэффи
Бабья доля
– А я специально для него купила шляпу с голубем.
– Шляпу с голубем амортизируйте в смысле Саблукова. Он ведь вам нравился.
– Да, но ведь это не то.
– И слава богу, что не то.
– А вы знаете, что этот негодяй теперь ухаживает за Кротовой. Она дура и урод и совершенно мне не нравится.
– А вам нужно, чтоб человек выбирал вам соперницу непременно по вашему вкусу?
– Ну, знаете, все-таки не так обидно, если изменил из-за красавицы. А то променял на урода.
– Напротив, гораздо обиднее, если из-за красавицы. С уродом нет-нет да о вас и вспомнит с удовольствием, а с красавицей, если и вспомнит, так только вам же к не выгоде.
– Все-таки все это очень трудно пережить! – вздыхает покинутая.
– А что же, он был очень интересен, этот тип?
– Он? Интересен? Да вы смеетесь надо мной! Это такое ничтожество, такой негодяй! Плечи косые, ноги кривые, морали никакой, менталитета ни малейшего. Тощища с ним адовая. Сама не знаю, как я могла столько времени с ним вытерпеть. Четыре раза – подумайте только! – четыре раза обедала. Прямо дурман какой-то. И обеды длинные, в пять блюд с кофием. Ведь все это надо было вытерпеть. Молчит и ест. Жует, как овца, – нижней челюстью из стороны в сторону. И при этом, заметьте, никакой морали. Я даже не понимаю, почему я так страдаю от его измены. Ну добро бы красавец, темпераментный, светский. Такая дрянь, да еще, изволите ли видеть, охладел. Охладевшая дрянь. А я расстраиваюсь. И почему?
– Дорогая моя, – говорит Маргарита Николаевна. – Если сидишь под деревом и птичка испортила тебе шляпку, то тебе совершенно безразлично, что это за птичка – соловей или ворона. Так вот. Изменил ли тебе шекспировский Ромео или приказчик из башмачной лавки – одинаково неприятно.
