bannerbannerbanner
Как избавиться от наследства

Надежда Мамаева
Как избавиться от наследства

Полная версия

Глава 3

Ни о чем не подозревая, я потопала вслед за Гринро. Дух неторопливо плыл над ступенями лестницы. Когда же мы оказались в коридоре, он в полупоклоне остановился у одной из дверей.

– Прошу вас, лэрисса. Горячая ванна и постель уже готовы.

Я скосила глаза на лича. Тот был сама невозмутимость. Осторожно взялась за ручку двери. Толкнула, не спеша заходить. Ведро не упало, водой не облилась, и вообще все выглядело подозрительно спокойно.

– Приятной ночи, – пожелал мой провожатый и растворился в воздухе.

Я с опаской шагнула внутрь. Определенно, назвав это комнатой, Дэймон поскромничал. Посреди огромного зала стояла здоровенная кровать с великолепным балдахином на резных столбиках. Кресла, пюпитр для чтения, секретер – все свидетельствовало о том, что темный не бедствует. Но больше всего меня поразил балкон. Стеклянные двери высотой в три моих роста отделяли его от спальни. Через прозрачную преграду, по которой струилась бронзовая лоза, открывался поистине фантастический вид на погруженную в вечерний сумрак долину.

К спальне примыкала туалетная комната. Посреди нее находилась огромная мраморная ванна на львиных лапах. От воды шел пар. Рядом на тумбе лежали полотенца и халат.

Я закрыла массивную дверь на щеколду и, раздевшись, залезла в воду. Едва не зашипела – так показалось горячо. Но потом тело привыкло, и я поняла, что понежиться в почти обжигающей воде – это именно то, чего мне не хватало для полного счастья.

Вдоволь наплескавшись, завернула волосы в полотенце и надела халат. Правда, он оказался мне длинноват: подол волочился по полу. Зато он был теплым и уютным.

Открыла дверь… Хм. Странно. Когда я сюда вошла – горели свечи и в камине полыхал огонь. Сейчас же комната тонула во мраке. Лишь светильник под потолком туалетной комнаты мягко касался тьмы за дверью. Если не потороплюсь, то и он прогорит. И придется мне блуждать в темноте в поисках кровати. А с учетом местности этот процесс может затянуться до утра.

Я устремилась к балдахиновому плацдарму. Когда до вожделенной посадочной площадки оставалось всего ничего, свет погас. В итоге я почти успела до того, как огонек в светильнике скончался. Добралась до края кровати и на ощупь отдернула одеяло. Легла, укрывшись им, и словно провалилась в мягкий теплый сугроб. Сон навалился на меня мгновенно, напрочь вытеснив из головы все мысли.

Пробудилась я от стука. Настойчивого стука в стекло, от которого дрожало все вокруг.

Сонно приоткрыла один глаз и увидела полоску солнца на белой простыне. Похоже, что наступило утро. Судя по ощущениям – наступило оно на меня.

Дзинь! Дзинь!

Казалось, еще один удар – и я услышу, как на пол посыплется тысяча осколков.

Я села на кровати, с неимоверным усилием распахнула глаза и… И заорала. Лобастая оскалившаяся морда стояла на балконе, щерила на меня клыки и показывала раздвоенный язык. Но хуже того, к морде прилагалось тело – мощное, в отметинах застарелых рубцов и шрамов, со здоровенными кожистыми крыльями. Лапы с длинными черными загнутыми когтями внушали лишь одну мысль: меня разделают такими за секунду.

Не переставая орать, я буквально взвилась на постели, утянув за собой немаленькое одеяло. Кубарем покатилась на противоположный край перины, прошлась бешеным бегемотом по чьим-то ногам и сиганула на пол, под прикрытие кровати.

И только закрыв рот, я поняла, что в спальне воцарилась звенящая тишина. Больше никто не скребся в стекло, зато одеяло, которое я успела намотать на себя, как гусеница – кокон, сейчас кто-то настойчиво пытался отобрать.

Я подняла голову и узрела темного. И ладно бы одетого, хотя бы частично. Этот тип предстал передо мной в знаменитом костюме Адама, только без фигового листочка.

– Ты? – выдохнул брюнет, все еще держа в руках одеяло. – Откуда ты вообще здесь взялась? В моей спальне? Я же вчера, как зашел, дверь закрыл и зачаровал, прежде чем отруб… уснуть.

Несмотря на то что смотрела на него снизу вверх, я пошла в наступление. Выпростав из одеяла руку, я демонстративно ткнула пальцем в пространство со словами:

– Вообще-то это моя комната. Меня сюда твой Гринро привел!

Темный отпустил одеяло и скрестил руки на груди. Кажется, нагота его ничуть не смущала. Но и я не была невинной девицей, краснеющей при виде обнаженных тел. Как-никак и в стиле ню приходилось снимать. Поэтому тоже плевать хотела на этого недоделанного Аполлона Бельведерского. И на его заявление: «Вон из моей спальни!» – тоже плевала. Причем трижды.

– Слушай, иди-ка ты сам из МОЕЙ спальни. – Я наконец встала с пола, хотя укутанной в одеяло сделать это было нелегко.

В комнате резко потемнело и похолодало. А взгляд у чернокнижника стал таким, будто он решил меня им без криокамеры сохранить для будущих потомков.

И тут в стекло деликатно поскребли коготком. Чернокнижник махнул рукой, створки распахнулись, впустив в спальню мороз и ветер. Визитер тут же переступил порог и аккуратно затворил двери, помогая себе не только лапами, но и хвостом. Обернувшись к чернокнижнику, он чуть заискивающе уточнил:

– Мессир, может, мне попозже залететь, когда вы ее убьете?

В ответ Дэймон только глянул на летуна. Тот нервно переступил лапами и… И тут его глаза округлились и едва не выпали из орбит: он увидел на запястье чернокнижника браслет.

– Мессир… Вам можно посочувствовать? Вы все же женились на той светлой?

– Да. – Чернокнижник, поняв, что одеяло я так просто из рук не выпущу, потянулся за своей одеждой, что лежала на стуле недалеко от изголовья кровати. То, с чем не справились смущение и стыд (по той причине, что оных у Дэймона попросту не было), с легкостью удалось банальному холоду, ворвавшемуся в спальню. Темный таки решил прикрыться.

– Ты еще здесь? – обернулся ко мне чернокнижник. – Я же сказал, уйди!

– Куда и в чем? – Одеяло сползло к моим ногам. Я осталась в халате, растрепанная и злая, как ведьма. – Разгуливать босой и голодной по замку, кишащему склеротичными привидениями, которые не помнят, где покои хозяина, а где – гостей, я не собираюсь.

– Тут еще есть зомби и умертвия, – натягивая через голову рубашку, злорадно отозвался чернокнижник.

Я не подала вида, что сказанное меня удивило. Улыбнулась, сделала выводы и прикинула, чем эффективнее всего убивать чернокнижников.

Наверное, на моем лице отразилось нечто такое, отчего крылатый гость нервно сглотнул и тихо спросил:

– Мессир, а вы точно уверены, что вам в жены подсунули светлую? У нее такой взгляд… Подобный был у верховной ведьмы, когда она недавно пообещала пожирателю смерти лично его прикончить. Я сам видел…

– Но ведь пожиратель все еще жив? – как само собой разумеющееся уточнил чернокнижник, натягивая сапог.

– Ну как вам сказать… Почти… – осторожно ответил летун и бочком-бочком начал придвигаться к двери. Не иначе, чтобы дать деру.

– Стоять! – увидев маневр гостя, рыкнул Дэймон. – Рух, ты зачем ломился ко мне в спальню в столь ранний час? Не поверю, что чтобы пожелать мне приятного утра и отличного дня. Вам, горгулам, вроде бы подобная дурость не свойственна – с утра без повода вламываться к темным магам.

Визитер поджал губы и дернул похожим на лопух и лишь чуть заостренным кверху ухом.

– Вы, как всегда, проницательны, мессир. Меня прислал к вам капитан пограничного гарнизона. Ночью в одной из деревень вспыхнул мятеж. Его подавили, но…

– Передай Таргусу, что лично буду вести допрос зачинщиков, – жестко перебил чернокнижник.

– Да, мессир. – Крылатый склонил голову.

– У тебя что-то еще?

– Нет. Позвольте удалиться.

Темный кивнул, и Рух поспешил ретироваться. Даже стеклянные дверки вежливо и аккуратно после себя закрыл.

Во время этого короткого диалога я так и стояла посреди комнаты. Отмерла только тогда, когда горгул улетел, и тут же удостоилась тяжелого взгляда чернокнижника.

– Больше. Никогда. Не перечь мне. При свидетелях, – отчеканил он.

Я сглотнула и кивнула:

– Хорошо.

А потом увидела, как маска холодного и решительного темного мага слетела с Дэймона. Он протер лицо ладонями, будто умываясь, и устало произнес:

– Это и есть та причина, по которой владыка приказал мне взять тебя в жены.

– Я не совсем уловила связь между свадьбой и восстанием, – осторожно начала я. – Может, если ты мне объяснишь, в чем, собственно, дело…

– Просто изображай в течение пары седмиц юную покорную деву, и все, – вместо ответа потребовал темный.

– Я не умею делать две вещи на голодный желудок: быть покорной и худеть. А сейчас я жутко голодна… – Я чуть склонила голову и скрестила руки на груди.

Не знаю, чего ожидал от настоящей Кэролайн этот темный, но я всегда считала, что если хочешь добиться чего-то, то нужно уметь договариваться. А еще – понимать намеки.

Судя по моему недолгому опыту общения с чернокнижником, к первому он был не склонен категорически. Интересно, как обстоит дело со вторым?

Темный не был бы темным, если бы не понял того, что я не только недосказала, но даже еще и недодумала.

– Обычно женщины требуют украшений, денег, внимания, услуг… Но первый раз я встречаю согласие в обмен на сочный кусок буженины. Я так понимаю, что к завтраку должна прилагаться беседа? – Он вопросительно изогнул бровь.

– Ты удивительно понятлив. Расскажи мне, почему этот брак был так для тебя важен.

– Ведь не отстанешь, пока всего не узнаешь? – с какой-то обреченностью протянул темный.

– Видишь, мы всего ничего женаты, а отлично понимаем друг друга, – улыбнулась я.

Чернокнижник хмыкнул:

– И почему ты такая язва?

– У меня замечательный характер. Но я же не виновата, что у кого-то просто слабые нервы.

– Кэролайн… – он покатал это имя на языке, словно пробуя, примеряя его на меня.

Я чуть поежилась, словно на меня надели платье с чужого плеча. Но мне теперь его носить, если хочу жить, конечно. Между тем темный продолжил:

 

– Привыкай, что теперь тебя зовут именно так. И я заодно тоже постараюсь привыкнуть. Так вот, Кэролайн, в двух словах этого не объяснишь, а я тороплюсь.

– Я поняла: восстание, допрос и прочие гадости жизни…

– Как вернусь, в общих чертах расскажу тебе, почему наш брак был так важен.

– Точно расскажешь? – тоном сварливой тещи уточнила я.

– Точно, – теряя терпение, прорычал Дэймон.

– Обещаешь? – не унималась я, доводя темного до состояния кипящего чайника.

– Достала! Клянусь первым уровнем Бездны… – после этих слов его руку на миг окутала тьма. – Надеюсь, клятвы будет достаточно, чтобы ты от меня отцепилась?

Я не знала тогда, что эта самая клятва про первый уровень, звучавшая столь весомо, на самом деле полная ерунда. Ее невыполнение грозит чернокнижнику разве что насморком или занозой. Первый уровень – самый слабый из ста… Но пока я не нашлась что сказать, а Дэймон, посчитав, что на этом разговор окончен, развернулся и ушел.

Я так и осталась стоять одна посреди спальни, с коконом из одеяла у ног. На горизонте занимался рассвет, окутывая густым туманом, словно муаром, лощину. А я наконец-то смогла в полной мере осознать, что же со мной произошло. Да, я в другом мире. Но главное – я могу снова сама ходить, чувствовать свое тело… Жить, а не существовать заживо погребенной в собственной постели, когда тело опутано системами и датчиками! И сейчас моя задача – выжить, не упустить второй шанс.

Я поднесла ладонь к лицу. Еще вчера заметила, что она тонкая и изящная, не знавшая грубой тяжелой работы, холеная. Такой была и вся Кэролайн. С пшеничными, чуть волнистыми волосами, длина которых позволяла закрыть ягодицы. С аккуратными ступнями и лодыжками. Невысокая, я бы даже сказала, миниатюрная. Полная противоположность чернокнижнику, чье тело было украшено шрамами и странными татуировками. Последние отчетливо врезались мне в память, когда Дэймон, встав с постели, показал себя во всей обнаженной красе. Особенно одна, занимавшая едва ли не всю спину, – черный ястреб, расправивший крылья.

Не знаю, сколько я так простояла бы, если бы не лич, выплывший из стены. Дух имел невероятно унылый вид.

– Жаль, что хозяин вчера был столь невнимателен, что не заметил вас, лэрисса… – в голосе полупрозрачного было столько сарказма, что его можно было черпать половником.

– А что произошло бы, случись у Дэймона приступ бодрости? – Я изогнула бровь.

– Вообще-то мы на это и рассчитывали. Даже ставки делали: просто нагишом он вас в коридор выставит или еще заклятием каким засветит, для науки, так сказать, чтобы знали свое место и в его покои носа не совали. Мессир ненавидит светлых. И то, что вы его жена, ничего не меняет.

– А если бы он поверил моим словам? Что это ты меня сюда привел?

– Я бы сказал, что это не так. И даже поклялся бы, что вы без моей помощи переступили порог его спальни. И не соврал бы ни словом: вы ведь сами взялись за ручку двери, сами явились сюда… И мессир поверил бы мне, ведь сила клятвы незыблема.

Я лишь поразилась тому, как этот… призрачный паразит так легко мог жонглировать фактами. А потом ухватилась за его фразу про клятву:

– А что в этих клятвах такого? Почему Дэймон должен был поверить тебе? Только потому, что ты просто сказал «клянусь»? Так слова же не деньги – их можно наговорить множество, и от тебя не убудет…

Лич закашлялся. Натурально закашлялся. Даже постучал себя по груди.

– Как это «просто слова»! – наконец нашелся дух. – Как это не убудет! Еще как убудет. Когда клянутся, то в залог оставляют частицу себя: крови или души. И зароками просто так не разбрасываются.

– А если бы твой темный поклялся мне в чем-то? – Я переступила через одеяло и сделала пару шагов к личу.

– Да ни в смерть такого не будет! – уверенно возразил дух. – Мессир не поступит так опрометчиво.

– Уже поступил. Поклялся! – обрадовала я привидение.

Гринро эту новость просто так переваривать не пожелал:

– И что же он вам пообещал, госпожа?

– Кое-что рассказать, – я не стала вдаваться в подробности.

Если Дэймон не поставил слугу в известность, что я Кэролайн лишь отчасти, телесно, так сказать, а вот душой – не совсем, то и мне этого делать не следует.

– Фых, – как-то облегченно выдохнул дух. – Всего-то рассказать… А я уж было подумал… Тогда, лэрисса, у меня для вас две новости. И обе не очень хорошие, что лично меня не может не радовать. Во-первых, судя по всему, вы настолько разозлили мессира, что он дал это обещание, лишь бы от вас отвязаться. А во-вторых, рассказать все можно и трупу. Или, на худой конец, вам спящей, валяющейся в бреду, или…

– Достаточно, я поняла, что тебе, личу Гринро, как юристу цены бы в суде не было!

– Да я в жизни, собственно, почти им и был, – с гордостью ответил дух. – Защищал права пожирателей душ в случаях, когда были спорные вопросы: съедена была душа уже мертвого мага или еще чуть-чуть живого…

– И как же тебя самого-то не сожрали твои благодарные клиенты?

– Не могу сказать, что они не пытались, – хмыкнул лич. – Но я после смерти предпочел служение роду Райос…

«Сомнительному удовольствию быть съеденным» хоть и не прозвучало, но это было легко домыслить. Я прошлась взглядом по этому полупрозрачному деликатесу для пожирателей душ и прищурилась.

– И ты без страха рассказываешь мне об этом. А вдруг я найду способ договориться с этими самыми пожирателями, чтобы они плотно пообедали тобой?

– Не выйдет, – самодовольно усмехнулся лич. – В замок им нет хода. А я не собираюсь покидать эти стены.

– И все же вдруг я найду способ?

– Да вы, лэрисса, даже развоплотить меня не сможете. В вас я не чувствую ни капли магии.

Я открыла рот, чтобы спросить о метах, но тут же захлопнула. Не хватало попасть впросак, как с этими клятвами. Поэтому решила сменить тему:

– Наверняка, Гринро, у тебя было немало врагов при жизни?

– Как вы догадались, лэрисса? – чуть удивившись, спросил лич.

– Уж больно ты общительный…

Призрак подозрительно на меня покосился. Я на него. Он на меня.

– Лэрисса, признаться, когда хозяин сказал, что ему в жены прочат набожную светлую, у которой кроткий нрав, я представил себе немного другую девушку…

– Увы, вынуждена разочаровать. Думалась такая, а сбылась я. Но могу тебя заверить, что все же я отчасти, но соответствую заявленным ожиданиям. Я истинно верующая.

Призрак, чуя подвох, тут же уточнил:

– И в кого же вы верите?

– В себя, разумеется. – А ведь это я не упомянула, что еще и пощусь регулярно: пару постов в «Фейсбуке» за месяц точно выкладываю…

Лич ответил полным сомнения взглядом и задумчиво произнес:

– Хм… Похоже, в Светлых землях за две сотни лет в воспитании благородных дев многое изменилось…

И тут в наш с личем милый и интересный разговор вклинился третий – мой желудок. Он заурчал, напоминая, что ему нужна пища не только духовная. Это ведь бесплотным призракам хорошо. А мой молодой и слегка растущий восемнадцатилетний организм хотел есть. Вот только просить Гринро проводить меня до кухни… Ну уж нет. Окажусь еще в каком-нибудь подвале. Запертая. В качестве шведского стола для голодных крыс.

Спровадив лича, я решительно направилась туда, где вчера оставила свои тапочки, – в ванную комнату. Там же умылась и привела себя в порядок. А затем, вооружившись каминной кочергой, отправилась на добычу провианта, а если удастся – и подходящей одежды. Не ходить же мне все время в халате темного и тапочках его любовницы.

Я шагала по коридору с кочергой наперевес, и настроение у меня было прямо-таки волшебным: хотелось сжечь кого-нибудь на фиг, сесть на метлу и улететь в туман. Но, увы, меня окружала суровая замковая реальность. Пока спускалась по лестнице, не встретила никого из зомби и умертвий, популяция привидений тоже, судя по всему, решила мигрировать от меня подальше. В очередной раз шагнув, я почувствовала, как ступенька уходит из-под ног.

Что же, отчасти мое желание сбылось: я таки полетела. Правда, не верхом на метле, а с кочергой под мышкой и вниз по лестнице. Но полетела же.

Уже внизу, чудом не свернув шею, с одной тапкой на ноге, я простонала:

– Господи, когда же моя задница потеряет маршрутный лист и прекратит искать приключения?

Сверху кашлянули, и раздался звук, словно кто-то отщелкнул костяшки на счетах.

Я подняла глаза и увидела белку. Плешивая была занята ответственным делом, ради которого повернулась ко мне хвостом. Она отвешивала смерти щелбаны.

– А я тебе говорила, что она не умрет! – Щелк. – А ты не верила! – Щелк. – Куда! Еще два осталось! – возмутилась белка.

Но смерть только недовольно перехватила косовище.

– Чтобы я с тобой еще раз поспорила… Дудки. Давай теперь без меня ее с ума своди!

Смерть обиженно оседлала косу и взвилась под потолок, а оттуда – через стрельчатое окно, что находилось на стене почти в самом конце лестницы.

Белка осталась сидеть на перилах.

Во время их милой беседы я успела поправить одежду, крепче ухватила кочергу и вообще приняла стоячее положение, в котором гораздо легче и убегать, и сражаться. Хотя, не спорю, поза на четвереньках устойчивее, но все же…

Белка улыбнулась мне столь доброй улыбкой, что я поняла: однозначно к такой спиной поворачиваться нельзя.

– Ну что, Ада, или лучше Кэролайн? Готова сойти с ума?

– Лучше Кэролайн. – Я решила, что незачем пропадать столь благодатному риторическому вопросу. Пусть он послужит началом беседы. Даже если оная – с моей шизофренией. – А ты, случайно, не знаешь, где здесь кухня?

– Вот еще. Делать мне больше нечего, как экскурсоводом работать, – уничижительно фыркнула белка. – Моя задача – чтобы у тебя крыша поехала, а не вот это все… – Она выразительно развела лапами в стороны.

– С ума сходить надо на сытый желудок. А на голодный мозги, наоборот, лучше работают. Если не скажешь, где кухня, я скорее с голоду сдохну, чем с ума сойду.

Белка недовольно пошевелила усами и поскребла лапой меж ушей.

– Не-э-э, мертвая ты мне ни к чему. А Хель план и так выполнила. Ладно, пойдем, покажу, где тут можно раздобыть еды.

Она шустро заскакала по перилам, а потом спрыгнула на каменный пол.

– Ну, чего встала, пошли. – Белка махнула лапой, зовя меня за собой.

Пока мы добирались туда, где, со слов рыжей, «много и вкусно», я успела ее спросить о том, какой такой план у смерти, который та выполнила. Узнала о случайниках, плановиках и повестках. А ведь у меня тоже за месяц до злополучной аварии случилась такая «весточка», только я ей значения не придала. Я тогда чуть не упала на рельсы в метро прямо перед идущим поездом. В последний момент удержалась. Значения не придала, а оказалось, что это было предупреждение.

Потом речь зашла и о самой белке: неужели и она работает по плановой системе?

– Нет, – обиделась рыжая. – Еще чего! Я вольный охотник за разумом. Как это будет на языке твоего мира… – Она на миг задумалась и, что-то вспомнив, воздела лапу с оттопыренным коготком вверх. – Я… фри-лан-сер! Во!

Я глянула на этого рыжего «фри-лан-се-ра», который был размером чуть больше моей ладони, но наглости имел на трех менеджеров по продажам. Причем не просто менеджеров, а топ-менеджеров, круглогодично носящих звание «лучший продавец отдела».

– Пришли! – счастливо объявила белка. – Вот, – она развела лапы в стороны, будто хвастаясь богатствами, – выбирай.

И тут я поняла, что понятия «много и вкусно» у нас с белкой разнятся. В отличие от меня она мыслила масштабно. Очень масштабно. А лучшей едой считала вино. Ибо иных причин, почему мы оказались в винном погребе, я не видела.

У одной стены в ряд стояли закупоренные бочки, у другой – лежали покрытые пылью, запечатанные сургучом бутыли. Я втянула носом воздух и… То ли я действительно начала сходить с ума, то ли у меня случилась обонятельная галлюцинация, но я уловила запах копченого.

Как пес, взявший след, я пошла вперед. Нюх не подвел: винный погреб оказался смежным с кладовой, где вызревали головки сыра, а с потолка свисали, ожидая своего звездного часа, копченые колбасы и окорока.

Белка, резво прыгавшая рядом, обиженно проворчала:

– Вот так всегда! Стараешься для них, все самое лучшее предлагаешь, а они…

– Ладно, не переживай, – подмигнула я насупившейся рыжей. – Возьмем мы эту жидкость для обработки ран…

– Каких ран? – Белка с сомнением оглядела целую и почти невредимую меня.

– Душевных, слава небу, исключительно душевных…

– А-а-а… – протянула рыжая.

А потом мы с ней полчаса спорили, какое вино лучше брать к сыру – красное или белое. И если белое, то сухое или полусухое. У меня, как у свадебного фотографа, кое-какой вкус относительно благородного напитка имелся. Но на стороне белки был многолетний опыт.

 

Наконец, экспроприировав из кладовой сыр, кольцо колбасы и бутылку вина, мы пошли обратно. Вывела белка меня на кухню. Абсолютно пустую кухню, из которой, по ощущениям, сбежали все. Даже огонь из очага… удирал? Я пригляделась, сморгнула и помотала головой… но нет, пламя медленно ползло в угол и сжималось.

– Это… – Я ткнула в сторону языков пламени.

– А, не обращай внимания, – махнула лапой белка. – Огненная саламандра, как и прочие обитатели замка, меня и Хель отчего-то побаиваются. Смерть – в основном живые, конечно. А вот меня все. – Она важно задрала нос.

– А тебя-то почему? – озадачилась я.

– Как это почему? – Белка аж поперхнулась. – Я же могу с ума свести. А если мертвый перестанет отличать реальность от бреда, то его развоплотят. Развеют в тот же миг, как поймут, что призрак или умертвие того… ку-ку. Потому как сумасшедший становится опасен даже для некромантов. Так что все обитатели замка опасаются за свое посмертие.

– И мозги, – добавила я, имея в виду разум.

– Не, у многих тут мозгов давно нет. Те же скелеты, что занимаются уборкой. У них там… – Белка выразительно постучала по пустой кружке, стоявшей на столе. Звук вышел гулким и впечатляющим. – Пусто.

– И только я такая… смелая.

В последний момент я заменила нелестный эпитет «дура» на более благозвучный.

– Ну зато ты сытая, – возразила белка и потянулась за ножом, который был размером больше нее.

– Пока еще не сытая. Но планирую. – Я отобрала у рыжей нож.

Пока я нарезала сыр и колбасу, белка умудрилась каким-то невероятным образом открыть бутылку и даже нашла где-то засохшую краюшку хлеба.

Увы, вчерашний гевейк почил смертью храбрых, оставив после себя лишь обглоданные кости. Жаль. Пернатый киллер-неудачник, решивший атаковать чернокнижника, был вкусным.

Впрочем, спустя час и две трети бутылки я забыла о гевейке. Плотно позавтракала, продегустировала вино, отметив его тонкий вкус, и ныне слушала исповедь белки:

– Вы, люди, вообще такие… Без меня, белочки, ни подвиг совершить, ни свет повидать… Ик! – Рыжая, осоловев от еды едва ли не больше, чем от вина, пьяно подперла впалую щеку лапой.

– А свет-то повидать тот или этот? – поинтересовалась я, дожевывая кусочек сыра.

Скосила глаза в сторону. Там уже полчаса на нас тайно глазели несколько зомби и пара призраков. К тому же нет-нет да и мелькала полупрозрачная макушка Гринро. Саламандра свернулась в самом углу и тлела углями, изредка высовывая мордочку и с любопытством поглядывая на нас.

– А большая ли разница? – парировала накушавшаяся рыжая.

– В принципе, нет. – Я пожала плечами, а потом посетовала: – Вот только какой бы ни был мир, но попадать в нем в приключения лучше на сытый желудок. И нормально одетым!

Я запахнула поплотнее халат. Белка окинула меня чуть затуманенным взглядом, икнув, подняла кружку с вином и провозгласила:

– Ну, давай еще по одной и пойдем делать из тебя приличного, в смысле одетого человека. Мать твоего нынешнего супружника была непростительно красивой черной ведьмой. Наверняка от нее остались наряды. А вы с ней… ик!.. вроде одной комплектации…

– Может, комплекции?..

– Нет, комплектации! – Белка даже стукнула кулачком по столу. – Стандартной ведьминской базовой комплектации, где вредность заявлена как одна из основных ходовых характеристик.

– И в чем же я вредная?

– Ты с ума сходить не хочешь. Я тут с тобой уже второй удар колокола беседу веду, а у тебя сумасшествия ни на волос.

– Может, мне просто не с чего сходить? – хихикнула я.

– Хм… – Белка призадумалась, а потом возразила: – Да не, разум у тебя есть.

Потом она глянула на опустевшую бутылку вина и, воинственно встопорщив усы, объявила:

– Все, пошли за платьем!

Оценив решительный настрой белки, я бодро пошлепала следом за резво скачущим рыжим мячом.

Сначала в крыле лэриссы Райос мы искали гардеробную. Это оказалось непросто – найти ее среди более чем трех дюжин комнат. И это я еще не упомянула о проходных галереях. По сравнению с убранством спальни Дэймона женские комнаты имели поистине королевский интерьер. Одно то, что вместо ванной тут была целая купальня с бассейном, уже говорило о многом. Это я еще не упомянула о специальной комнате для одевания, капелле, гроте, он же зимний сад, кабинете для рукоделия.

Между женским и мужским крылом, словно нейтральная территория, располагалась библиотека. Белка заверила, что в подвале еще есть алхимическая лаборатория, да и много другого интересного. Я предпочла поверить ей на слово.

Наконец мы добрались и до гардеробной. Платья пышные… Платья с турнюрами… Платья, облегающие как вторая кожа, короткие и в пол, красные, черные, насыщенно-синие, лиловые – все оттенки и цвета ночи. Целая шеренга. Что ж, матушке чернокнижника во вкусе не откажешь. Да, смелом, но не вульгарном. А еще я поняла, что выбор для женщины – это зло. А большой выбор – просто армагеддец головного мозга.

Белка с деловым видом перебегала от вешалки к вешалке, цыкая зубами.

– Где они?.. – Ее усы непрерывно шевелились. – Ну где же они?.. А, вот! Нашла. Иди сюда.

Я двинулась на зов. Белка стояла в самом углу. Там висело с десяток симпатичных платьев светлых оттенков. Одни – белые, летние, с открытыми плечами – вызывали у меня стойкую ассоциацию со свадебными, но фаты не было ни у одного. Посему решила, что это наряды для прогулок, сохранившиеся с тех времен, когда их хозяйка переживала пору тургеневской барышни. Вторые – нежных пастельных оттенков, полностью закрытые, с ровным рядом маленьких пуговичек, начинавшихся едва ли не от талии и доходящих до горла, – напоминали о Викторианской эпохе.

Мне приглянулся наряд из тонкой шерстяной ткани нежного мятного оттенка. В таком я точно не замерзну: в замке воздух был хоть и не морозно-стылым, но вполне пригодным для хранения быстро портящихся продуктов. Помимо платьев в гардеробной имелись и другие необходимые в дамском туалете вещи, как то: теплые чулки, башмачки, нижние рубашки и панталоны… В общем, я оделась и почувствовала себя счастливой.

За разговорами, поисками еды и одежды я не заметила, как начало вечереть.

Осенью это особое время суток, когда вроде бы еще светло, но чувствуешь: еще немного – и обнаженные ветви деревьев начнут погружаться в сумрак, на холодное ясное небо выкатится дебелая луна, и все вокруг до рассвета закутается, как в шаль, в звенящую тишину.

Я взглянула в окно. В гардеробной оно было узким, стрельчатым, с мутным стеклом. А вот пейзаж за ним манил своей красотой. Захотелось рассмотреть получше, куда же я попала.

Мы с белкой решили поискать окно или балкон и вышли из гардеробной. Проходные галереи оказались широкими, длинными и располагали к прогулке и неспешной беседе.

Белка, которую я пробовала расспросить о том, кто такой чернокнижник Дэймон Райос и зачем я ему нужна, лишь хмыкнула, что она-де в политику не лезет, поскольку у нее от этой самой политики начинается несварение желудка и головная боль. А у той, кто отвечает за сумасшествие, голова должна всегда хорошо соображать. Но поскольку это говорилось чуть заплетающимся языком, в правдивости слов рыжей я слегка усомнилась. И все же кое-что о темном я узнала.

– Еще недавно список личных врагов Дэймона можно было охарактеризовать одним словом: кладбище, – пробормотала белка, язык которой мне таки удалось развязать.

– А что случилось после? – полюбопытствовала я.

– А дальше случилось то, что Райос, вольный темный маг, вынужден был вступить в права наследования. Хотя он и отчаянно упирался.

– Кроме него не нашлось наследников? – удивилась я.

– Еще как нашлись… И дядя, и сводный брат, и тетка с племянницей… Да всех и не перечислишь. Но вот беда: никто из них не годился на ту роль, которую уготовил темный властелин для своего стража, хозяина надела приграничных земель. Немалого надела, который занимает едва ли не одну пятую от всех Темных земель.

– Подожди, я запуталась. – Я помотала головой. – Разве эти земли не принадлежат этому… Темному плас… властелину, ну, здешнему императору?

– Нет, – огорошила меня белка. – В Темных землях есть темный властелин. Он закон и верховный правитель, а еще хранитель Врат Бездны. А есть стражи. Это не должность, а скорее титул. – Рыжая на миг задумалась и, почесав затылок, пояснила: – В твоем мире ближе всего к этому титулу князь. Стражам принадлежат независимые земли – они вроде бы и подчиняются монарху, но не совсем…

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17 
Рейтинг@Mail.ru