Надежда Игоревна Соколова
Леди замка Уотервик
Глава 1
Я пристально осматривала себя в широком напольном зеркале уже несколько минут. Придирчиво так осматривала, тщательно проверяла, соответствует ли отражающийся в зеркале образ моей задумке. Черная вдова, пережившая пятерых мужей, – вот кого должны были видеть мои гости. Перед ними должна была сидеть леди Алисия лорнт Горийская, герцогиня Оршанская. А никак не попаданка Алиса Нарская, внезапно проснувшаяся в странном замке несколько дней назад.
Наряд сидел на мне идеально. Черное платье подчеркивало бледность кожи. Изысканный крой и пышные кружева, тоже черные, позволяли скрывать все недостатки тела и подчеркивать достоинства. Необходимый поясок, чтобы подчеркнуть тонкую талию еще не рожавшей Алисии. Небольшой треугольный вырез на груди. Прямые рукава. Кожаные туфли под цвет платья. Искусный макияж, делающий меня-Алисию чересчур бледной. Волосы, забранные в сеточку, тоже черного цвета. И фамильные драгоценности – рубины, оправленные в золото.
Я в сотый раз осмотрела себя с ног до головы и решила, что готова выходить к ужину в кругу семьи.
Родители, трое братьев, две сестры и их вторые половины, тетушки и дядья, несколько взрослых племянников и племянниц – весь клан должен был собраться сегодня в моем замке за столом. Официально – чтобы пообщаться с неудачливой родственницей, утешить ее, уверить в том, что и в ее жизни наступить счастье. Неофициально – следовало как можно скорей подобрать мне мужа. Шестого, да. Матушка активно настаивала на рождении ребенка. Причем в моем случае, в качестве исключения, можно даже не совсем законно рожденного. Император сделает милость и признает ребенка. Матушка уверяла, что сначала и в постель с женихом лечь не возбраняется, ублажить его, порадовать своим телом. А вот когда ты, Алисия, забеременеешь, брюхатой станешь, тогда можно и к алтарю прогуляться. На третьем-пятом месяце, не раньше. А дальше будь, что будет. Погибнет муж – останется наследник. Что тебе, Алисия, и надо в твои двадцать семь лет. Все же уже почтенный возраст по местным меркам. Давно пора родителей внуком порадовать. А мы уж ребеночка не оставим. Будем всем кланом воспитывать и растить, уму-разуму учить.
Подобные разговоры в разных вариациях я слышала уже дважды за все время своего траура. Но если раньше они доносились до меня исключительно завуалированными намеками, то во время нынешнего ужина, наконец, должны быть расставлены все точки над «и».
Выйдя из спальни, я зашагала по теплому ворсистому ковру в сторону лестницы. Пора было спускаться в обеденный зал на первом этаже.
Я неспешно шла по ступенькам высокой мраморной лестницы, держалась за позолоченные перилла и мысленно подбирала аргументы против.
Я настоящая, Алиса Нарская, могла, не стесняясь, послать и на три веселых буквы. И даже проследила бы, исключительно по доброте душевной, чтобы посланный добрался до места назначения живым и невредимым.
А вот леди Алисия лорнт Горийская слыла женщиной тихой и скромной. И в данный момент мне нужно было поддерживать этот образ. Пока что он был мне выгоден. Сначала следовало разобраться в местных законах, обычаях и порядках и только потом давать понять окружающим, что я уже не тихий испуганный «цветочек».
Я сошла с лестницы и оказалась в шикарно отделанном холле. Мебель из редчайшей древесины ронтарна, дерева, обладающего не только целебными, но и защитными свойствами. На окнах – нежнейший тюль, вытканный кем-то из столичных умелиц. На стенах – гобелены и зеркала. Под ногами – теплый ворсистый ковер, чтобы не мерзнуть в холодное время года. Под потолком – крупные магические шары, включающиеся по хлопку в ладоши. Последний муж Алисии явно имел деньги. А так как после него не осталось родственников, то я должна была унаследовать всю эту роскошь буквально через три недели. Вот тогда можно было и о повторной свадьбе говорить.
По ковру я прошла до открытой двери в обеденный зал, перешагнула порог и лучезарно улыбнулась.
– Добрый вечер. Надеюсь, я не опоздала.
Народ, пожиравший жадными взглядами блюда на столе, посмотрел на меня мрачно и недовольно. По этикету никто не имел права приступать к трапезе, пока хозяева дома не займут свои места. Я как могла оттягивала этот момент, в том числе и из вредности, врожденной вредности попаданки-землянки. Но теперь пора было усесться во главе стола, как будущей хозяйке замка, и приниматься за ужин.
Так что я дошла до своего места, опустилась в предназначенное мне кресло, которое слуга сразу же придвинул к столу, и произнесла ритуальные фразы:
– Будьте моими гостями. Рада разделить с вами трапезу.
Дальше можно было ничего не говорить. Вся семья пришла в движение и начала активно работать столовыми приборами.
Повар у нынешнего мужа Алисии был любителем своего дела. На столе стояли не традиционные каши и пироги, принятые в этой местности ради экономии, а кое-что более изысканное. Морской окунь, запеченный с овощами и картофельным пюре, отлично сочетался с салатом из свежих овощей и зелени с оливковым маслом и сладко-кислым уксусом. Запеченная утка с яблоками и апельсинами стояла рядом с каре ягненка с овощами. А сырная тарелка с фруктами и орехами находилась неподалеку от торта с ягодами и взбитыми сливками. В качестве напитков предлагались два вида лимонадов в графинах и холодный чай с лимоном и сахаром в заварном чайнике. Супруг Алисии считался первым гурманом в этой провинции и славился своим гостеприимством. Я, из-за траура, не приглашала в гости никого, кроме близких родственников. Так что повар, привыкший к пышным обедам, сегодня рад был стараться и ради моей не особо богатой родни.
Глава 2
– Очень, очень вкусно, – похвалила еду матушка, Агнесса лонт Шортайская, невысокая плотная брюнетка с синими глазами, отрываясь первой от своей тарелки. Она ценила уют, вкусную еду и возможность тратить деньги направо и налево. И очень жалела, не скрываясь, что не родилась в свое время близкой родственницей императора. Вот тогда она точно развернулась бы по полной. – Твой повар, родная, готовит просто превосходно. Впрочем, так и должно же быть. Он ведь прибыл сюда из самой столицы. А там, поговаривают, отличная поварская школа.
Уж не знаю, что именно было в столице, какие конкретно поварские школы, и правда ли оттуда прибыл повар, чтобы трудиться здесь, в провинции, но я бы поостереглась считать все вокруг своим, пока официально не вступлю в наследство. Мало ли, кто и где из дальних наследников, якобы не существующих, появится. Захочет получить часть наследства, полагающуюся ему по закону. Поэтому я улыбнулась, как радушная хозяйка, и просто промолчала.
Семейство Алисии по местным меркам было не особо богато. Вернее даже не семейство, а клан. Большой и сильно разросшийся клан тех, кто старательно размножался последние десятилетия, раз за разом производя на свет себе подобных. Выходить замуж тут, в округе, было особо не за кого. Самые богатые аристократы этого региона большую часть времени проводили в столице и ее пригородах, оттуда и провозили сюда жен, тоже богатых и именитых, готовых своим наследством закрыть брешь в состоянии супругов. И привозили буквально на пару месяцев, в особо жаркое время, пережить столичный зной и немного отдохнуть в родовых поместьях. Потом же, ближе к осени, возвращались обратно, в столицу. Поэтому сестры Алисии выбирали из тех, кто не особо родовит и богат. Впрочем, как и ее братья. А потому все пары, кроме детей, имели довольно серьезные проблемы с деньгами.
Насколько я успела узнать из дневника Алисии, который она прилежно вела все эти годы, вплоть до моего появления в данном мире, имущество и первого, и второго усопших мужей полностью отправилось на закрытие долгов ее многочисленной родни. И только после смерти третьего что-то получила для самой себя и сама простушка Алисия. С таким не особо большим приданным она вышла замуж четвертый раз. Все четыре якобы по любви. По крайней мере, мужья ее точно боготворили и делали единственной наследницей, завещая лишь ей свое не особо шикарное имущество. Пятого мужа, появившегося в провинции непонятно откуда, она не любила и откровенно побаивалась. Почему – я не до конца поняла. Кроме того, нигде в записях я не заметила объяснений, чем же не отличающаяся красотой, умом и богатством Алисия привлекла внимание горделивого сноба. Однако же он, увидев ее на одном из балов в роли вдовы, без колебаний попросил ее руки у ее отца, получил согласие и… довольно быстро умер после свадьбы. Алисия в своем дневнике уверяла, что у них даже брачной ночи не случилось.
Теперь же меня хотят побыстрей сбыть с рук в шестой раз. Видимо, родне снова понадобились средства для покрытия долгов. И они понятия не имеют, что деньги можно заработать самостоятельно, не третируя при этом богатую родственницу.
Я только хмыкнула про себя. В отличие от простушки Алисии, я кормить эту толпу нахлебников не собиралась. И совсем скоро они об этом узнают.
– В это время года хорошо к столу дичь подавать. Ее много в наших лесах развелось, не отстреливают практически, – прогудел отец, Стивен лорнт Шортайский, высокий широкоплечий шатен с военной выправкой. Особо не отличавшийся умом, он полностью подчинялся воле матери Алисии, любил поесть и поохотиться. – Заодно и деньги сберечь можно. Пара-тройка зайцев, десяток рябчиков – и весь замок неделю сыт.
О да. Всю неделю питаться одной дичью. Ни круп, ни овощей, ни хлеба – вообще ничего. Что подстрелил, то и съели. Шикарная, просто великолепная экономия. Впрочем, отца Алисии понять можно. Заядлый охотник, он только благодаря частым отлучкам в лес вместе со слугами смог вырастить шестерых детей, если верить дневниковым записям Алисии. С деньгами у семьи было не очень, питались тем, что боги пошлют. Частенько сидели на подножном корме. Не брезговали ягодами и грибами, которые те же слуги или малолетние дети приносили из леса. Так что теперь отец посматривал на уставленный блюдами стол с неодобрением, считая все блюда здесь ужасной расточительностью. Заботился о наследстве дочери, волновался, как бы она все не растратила, с ним не посоветовавшись.
Да и не собирался он скрывать свой шкурный интерес, как-то притворяться, что не интересуют его мое наследство. Интересует. Еще как интересует. И не только его. Матушка вчера, едва появившись в замке, прямым текстом заявила, что ждет от любимой дочери в самое ближайшее время финансовой помощи. И чем больше денег дочь даст, тем лучше. Мол, крыша в замке совсем прохудилась, конюшню новую отстроить надобно – в старой уже лошади не помещаются, слугам жалование за полгода выплатить. Да и вообще, кровиночка ты наша, не будь жмотиной, вручи нам мешочек с золотыми монетами.
Я тогда мило ресничками похлопала, слегка шокированная подобной наглостью, и напомнила, что еще не вступила в наследство. Но подобные мелочи родню не интересовали.
– Ах, какой ягненок! – словно в пику отцу воскликнула одна из дочерей, пухлая Ингрид лорнт Карийская, миловидная шатенка с зелеными глазами, точеными чертами лица и алыми губами, которые она так любила накрашивать. – Так и тает во рту! Алисия, тебе очень повезло с прислугой!
У самой Ингрид, как я успела узнать из записей Алисии, из прислуги были повар, горничная и кучер. Все. На остальных денег семьи не хватало. Ее муж, Адам лорнт Кариийский, унаследовал многочисленные долги своего отца, разорившегося баронета, вынужден был продать часть земли, чтобы хоть что-то оплатить и явно не мог шиковать. Понятное дело, что теперь семья с тремя детьми и пожилой родней Адама – его матерью и двумя тетушками старыми девами – с трудом сводила концы с концами.
– Да, нынче хорошая прислуга – редкость, – согласился с супругой Адам, высокий широкоплечий брюнет, одетый в старый потрепанный сюртук и видавшие виды штаны черного цвета, активно налегая на утку с яблоками.
Моей реакции не требовалось – гости отлично развлекали и друг друга, и сами себя. А потому я молчала, изредка тыкая в овощной салат вилкой и делая вид, что ем.
Глава 3
– Говорят, в этом году в Листере будет чудесный Шартанай, – вздохнула одна из сестер, самая младшая, Дара лорнт Зерская, высокая блондинка с пышным бюстом, одетая в старомодное темно-серое платье с белоснежными кружевами. Она сидела за столом с большим животом и со дня на день собиралась рожать. Двойню, как уверяла местная повивальная бабка. – Я так мечтала там побывать!
Листер, самый большой город в округе, с населением в двадцать тысяч человек, славился своими частыми ярмарками и праздниками, в частности праздником зимы, Шартанаем. Собственно, за счет этих развлечений Листер и набирал в бюджет деньги. Как писала Алисия, «самые дружелюбные в Листере купцы и подмастерья в крупных лавках, особенно тех, где торгуют продуктами. Они всем стараются угодить и живут за счет заработка от покупателей, как прямо заявил мне один из купцов».
Добираться в Листер было проблематично из-за не особо хороших дорог с уймой ям и рытвин. И конечно же, никто не пустит туда будущую мать, которой, вообще-то, положено сидеть в своем доме, а не разъезжать по гостям. Чепчики там шить, к родам готовиться и так далее
Но семейство Зерских, получивших титул баронетов за свои заслуги перед отечеством совсем недавно, происходило из мелких купцов, было не особо богатым и старательно считало каждую медяшку. А потому муж Дары, молодой Алистер лорнт Зерский, наследник своего отца, баронета Патрика лорнт Зерского, мудро решил, что пребывание в гостях у богатой родственницы благополучно скажется на его финансах. И поэтому собиравшуюся рожать Дару привезли ко мне, в Уотервик.
– Самый лучший Шартанай будет в столице, – буркнул вечно всем недовольный Уильям лорнт Шартайский, старший брат Дары и Алисии, наследник состояния Шартайских, ну и их долгов, разумеется. Высокий брюнет с синими глазами, он пошел фигурой и лицом в отца. Только выглядел чуть моложе. У него было пятеро детей, жена, беременная шестым, и выводок борзых, которых он тщетно пытался разводить. В этой глуши борзые в таком количестве были никому не нужны, их даже по дешевке брать не желали. Как по-другому заработать деньги, Уильям не знал. Да особо и не желал знать. Потому и смотрел на мир раздраженно и – часто – злобно. – Вот только там уж точно нам не побывать.
Да, столица находилась очень далеко, в семи, а то и десяти, днях пути на лошадях или в карете. Алисия, никогда там не появлявшаяся, часто вздыхала в своем дневнике, мол, хорошо бы попасть туда с очередным мужем. Людей посмотреть, себя показать. Да и город крупный, и родственники далеко. О последнем она писала, уже не стесняясь. Похоже, достала ее родня, ой как достала.
– Алисия, детка, – снова вспомнила обо мне матушка, доедая кусок торта со взбитыми сливками и запивая его горячим сладким чаем. Она ела сладкое в немеряных количествах и требовала подавать ей чай с тремя ложками сахара, никак не меньше, – ты бы приказала своему казначею, чтобы он выделил нам с отцом деньги. Нам давно пора карету новую купить, да четверку лошадей к ней. Стыдно же в старой ездить, рассохлась вся уже, ветер в щелях гуляет. В гостях никак в такой не покажешься.
Казначей у меня и правда был. Как ни странно. Вообще, конечно, у местных аристократов казначеев не имелось. Не то положение на социальной лестнице. Но я так подозревала, что и его, и повара бывший муж Алисии привез из столицы. Для чего только, непонятно. Вполне можно было экономке поручить деньги считать. Но, возможно, хотел пыль в глаза пустить перед соседями. Ну или та же экономка не умела управляться с какими-нибудь магическими амулетами, необходимыми для охраны казны в замке. В любом случае, всеми крупными тратами заведовал именно казначей. А уж по мелочи надо было взыскивать с экономки.
Я мысленно прикинула. Кареты тут стоили примерно столько же, сколько стоил замок, приличный, не разваливавшийся, как сказали бы на Земле, с капремонтом и отделкой. В далекой провинции цены, конечно, были далеки от столичных. И жилье тут стоило не в пример дешевле. Но роскошь всегда ценилась высоко, даже среди местных полунищих аристократов.
Насколько я знала из подробного дневника Алисии, сразу после смерти ее второго мужа ее родители не только покончили с неподъемными долгами, но и прикупили себе пару молодых гнедых красавцев, в том числе и «на развод», как выразился тогда отец. Это произошло года два-два с половиной назад, не позже. Скорее всего, лошади еще здравствовали, если их, конечно, голодом не заморили. Тогда вопрос: для чего покупать к паре коней еще четверку? Исключительно для форсу, как говорил мой дед на Земле? Показать, что у семьи улучшилось благосостояние? Четверка лошадей… Это ж пару-тройку деревенек средней руки можно почти год кормить на такие деньги. Да еще и дома кирпичные там отстроить, вместо обычных деревянных.
Нет, я, конечно, подозревала, что родителям Алисии было неведомо слово «стыд». Да и «совесть» для них была пустым звуком. Но не до такой же степени! Нельзя же настолько сильно любить деньги, чтобы беззастенчиво выпрашивать их у собственной дочери, к тому же совсем недавно лишившейся мужа. Надо ж хотя бы элементарные приличия соблюдать.
– Матушка, а чем вас предыдущая пара гнедых не устраивает? – невинно поинтересовалась я.
– Ты мне отказываешь? – обиженно уточнила та, как и следовало ожидать, проигнорировав мой вопрос.
Правильно, лучшая защита – это нападение. Вот матушка и напала на Алисию.
И по идее, тут по сценарию я должна была непременно устыдиться, покраснеть, буквально залиться краской, и смиренно сообщить, что куплю любимым родителям не четверку, а даже шестерку, лишь бы вернуть утраченное доверие. Но обойдутся.
– Отказываю, – кивнула я. И даже не подумала покраснеть. Не видела, почему должна стыдиться. Я, вдова, была полностью в своем праве. Только я могла решать, куда пойдут деньги, входившие в мое наследство. И если родителям что-то не нравилось, они всегда могли покинуть замок. Насильно их удерживать здесь я точно не стала бы. – Потому что не вижу смысла в подобных излишних тратах. И лошади у вас есть, молодые красавцы, и карета не так уж рассохлась. Да и починить ее можно при желании. Все дешевле выйдет.
За столом воцарилось молчание. Пока что недоуменное.
Глава 4
– Алисия, – грозно свел брови к переносице отец, вмешавшись в наш с матушкой диалог, – как ты разговариваешь с матерью?!
– Со всем почтением, батюшка, – уверила я его. – Я вас с матушкой люблю и почитаю. Но не вижу смысла в излишних тратах.
– Мы тебя вырастили! Ночами не спали! Куска не доедали! – запричитала обиженная матушка. – А ты, неблагодарная, чем отплатила за наши старания?!
– Отдала вам наследства после трех мужей, – сообщила я ровным тоном, ничуть не впечатлившись устроенным концертом. Родственники на Земле и не такое устраивали, когда считали, что я должна разориться им на новый автомобиль или на покупку квартиры. Обязательно в элитном поселке, угу. Я же так много зарабатываю! Просто обязана поделиться с малоимущей родней! Мне ж ничего не надо – семьи и детей у меня нет! А потому надо работать исключительно на детей родни. Но со мной такое не прокатывало. У меня давно выработался иммунитет к подобного рода истерикам и крикам. – И вам, и братьям с сестрами. И считаю, что этого достаточно.
Атмосфера за столом сгустилась, превратилась практически в угрожающую. Клан осознал, что я отказываюсь тратить на них очередное наследство, мало того, я хочу оставить эти деньги себе. И клану подобное мое поведение совершенно не понравилось. Впрочем, мне было плевать на их настроение. Как и на то, что им там нравится, а что – нет. Перетопчутся.
С поверенным, или законником, как называли здесь юристов, разговаривала уже я, успевшая к тому моменту переселиться в тело Алисии. И я же узнавала все условия вступления в наследство, расспрашивала о том, что именно получит в свое время Алисия. Да, денег ее муж оставил предостаточно, как и драгоценностей, и золотых слитков. Да, будущие земли Алисии находились не в таком плачевном состоянии, как у многих соседей вокруг. Да, имелся довольно приличный особняк в столице, который при желании можно было продать. И тем не менее существовало довольно много проблем, особенно в деревнях. И эти самые проблемы необходимо было решать, причем чем раньше, тем лучше. Иначе они могли привести к серьезным «дырам» в экономике замка. Но тут уже нужен был управляющий. С ним я тоже побеседовала, узнала, куда и на что требуются средства, получила подробную смету расходов и перечисления мест, которые приносили доход, и собиралась вкладываться в теперь уже мои земли. Как минимум отстраивать дома крестьян, улучшать их существование, думать о зверях в лесах и рыбе в прудах. Развлечения родни или их долги меня не интересовали ни капли. У клана было достаточно средств, отданных Алисией после первых трех браков. Даже тетушки, практически не имевшие дел с той, настоящей Алисией, получили приличное содержание. Если при этом родственники умудрились не только не закрыть старые долги, но и наделать новые, значит, необучаемы. И пусть теперь выкручиваются сами.
Именно это и было написано у меня на лице. Здесь и сейчас я не собиралась скрывать свои мысли и чувства. И отец, осознав это, еще больше нахмурился и затем уточнил:
– Ты действительно веришь в то, что те копейки, которые мы от тебя за эти годы получили, могут считаться достойной помощью?
Ой, зря он так. У меня ж было время навести справки, узнать в подробностях, что и куда тратилось. Я ж теперь женщина подкованная, могу дать финансовую справку не хуже своего поверенного или казначея.
А потому я ответила ровным тоном, тщательно сдерживая свое превосходство и продолжая изображать дочернюю почтительность.
– За эти, как вы говорите, копейки, батюшка, вы с матушкой и лошадей новых купили, и обстановку в замке полностью обновили, и крышу перекрыли, и даже плодовый сад высадили, вырубив старые деревья. Рассказать, как распорядились полученными средствами мои братья и сестры?
Тяжелое массивное кресло, созданное именитым краснодеревщиком из торанга[1], с грохотом отодвинулось. Ножки заскрежетали по паркету. Что называется, не свое – не жалко. Обиженный в лучших чувствах отец, даже не подумав позаботиться об имуществе дочери, резко поднялся и тяжелым шагом вышел из обеденного зала. Молча.
На меня сразу же уставились оставшиеся родственники. Смотрели с неодобрением, сожалением, раздражением, недовольством, жадностью. Да-да, той самой жадностью, которая не позволяла им оставить в моих карманах хоть копейку, которая внушала им всем необходимость клянчить у меня деньги до последнего, прикрываясь теми или иными причинами, не думая о моих собственных желаниях. Как же, я ведь была бездетной, а значит, в деньгах не нуждалась. Это мои дражайшие родственники вынуждены были растить кто троих, кто пятерых, кто шестерых детей. Им нужно было тратиться на все эти голодные рты. И тратиться постоянно, в большом количестве. А я… Мне-то деньги зачем?
– Я так поняла, десерт вам не пришелся по душе? – мило улыбнулась я. Хотят жесткости в отношениях – будет им жесткость. Без еды как минимум оставлю. Может, все же поумнеют. – Приказать слугам уносить блюда со стола?
Что уносить? Еду? Из-под носа у этих вечно голодных ртов?
О нет. Мысли о наличности или о моем непристойном, по мнению родственников, поведении были сразу же забыты. То, что подавалось в моем замке здесь и сейчас, ни один из родичей не увидит у себя дома никогда.
Естественно, следом за отцом никто не ушел. Даже матушка, и та осталась на месте и продолжила попивать свой любимый чай. Все они сидели с угрюмыми лицами, тщательно изображая недовольство, и упорно ели то, что еще осталось на столе. Я глубоко сомневалась, что к концу ужина не доеденным останется хоть что-то. С такой прожорливой родней слугам придется питаться исключительно хлебом с чаем. Причем хлебом вчерашним, непонятно как завалявшимся на кухне.
До конца ужина мы все молчали. Потом в гнетущей тишине поднялись и разошлись по комнатам.
Завтра, по этикету, родня должна будет разъехаться. Сразу после завтрака. И я уже сейчас с нетерпением ждала этого момента.
Вообще, я была сильно удивлена, как это родители сегодня не попытались заговорить о моей шестой свадьбе. Видимо, ее планировалось обсудить сразу после того, как у меня выжмут все средства. Мол, не останешься же ты, ненаглядная доченька, совсем без денег. Пора, пора тебе замуж выходить, чтобы с голоду не помереть. А я взяла да поломала им все планы своим отказом. Так что теперь мне было очень интересно, как поступит дальше матушка: спустит все на тормозах, попытается снова заговорить о деньгах или все же решит настоять на шестом браке? И если последнее, то имеется ли у нее на примете какой-нибудь состоятельный жених? Вряд ли теперь, почувствовав, что значит большие деньги, меня отдадут за какого-нибудь полунищего местного аристократа. Нет, я была более чем уверена, что шестого жениха станут подбирать в столице, там, откуда был родом и пятый муж.
Я медленно поднималась по лестнице к себе в спальню, аккуратно переставляла ноги, держась за перилла, думала о горячей ванне с аромамаслами перед сном и интересной книжке, оставленной на столике у камина, и совершенно не желала продолжать хоть какое-то общение со своими дражайшими родственниками.
Наивная.
Матушка ждала меня у гостиной, расположенной возле моей спальни. Стояла возле двери и цепким взглядом следила за моим приближением, словно кошка следит за выбранной ею мышью.
– Алисия, нам нужно поговорить, – категоричным тоном произнесла матушка, демонстрируя раздражение и недовольство сведенными к переносице бровями. Как будто не с вдовой дочерью разговаривала, а привычно малолетнюю служанку отчитывала за оставленную на сервизе в серванте пыль. – Сейчас же!
«Завтра, – напомнила я сама себе, стараясь не сорваться и не послать эту нахалку на три всем известных буквы, – я выпровожу их всех отсюда уже завтра. Осталось потерпеть всего ничего. Я сильная. Я обязательно справлюсь».
– Конечно, матушка, – улыбнулась я, как и положено гостеприимной хозяйке, и повела рукой в сторону комнаты. – Проходите, присаживайтесь.
Гостиная представляла собой просторное, светлое и элегантное помещение, оформленное в классическом стиле. Стены здесь были украшены шелковыми обоями с изысканными узорами, а потолок – лепниной.
В углу комнаты располагался большой камин из натурального камня, сейчас зажженный, что придавало помещению уютный вид. Широкие окна были украшены роскошными шторами из тяжелого шелка. На полу лежал ковер ручной работы.
Мебель была выполнена в изящном стиле, с использованием дорогих пород дерев. В центре комнаты стоял большой стол на резных ножках, окруженный удобными креслами, обитыми бархатом.
Мы с матушкой уселись в глубокие кресла с широкими подлокотниками, так, чтобы стол находился между нами. Я выжидательно уставилась на нее.
Итак, что же я сейчас услышу? Очередную просьбу дать деньги?
