Надежда Духовная
Бугенвиллея цвета фуксии
Славик
После Таниного отъезда Славик с головой окунулся в работу. Диплом был дописан, и вчерашний студент смог устроиться на полную ставку. Непосредственный начальник Славика, менеджер по маркетингу Виталий Павлович Кузовков, принял решение об утверждении действующего сотрудника в свой отдел на постоянной основе без колебаний. Он давно уже присматривался к этому спокойному, рассудительному парню, который очень внимательно выслушивал указания и никогда не задерживал свою небольшую часть проекта, не важно было ли это время сессии или каникул.
Славик остался в том же кабинете маркетологов, приютившем, кроме него самого, ещё двоих сотрудников – Дашу Везенцеву и Сеню Федоренко. Они оба были настолько разными, насколько могут различаться два человека, выросших в разных местах необъятного постсоветского пространства.
Даша была коренной петербурженкой, воспитанной на здешней культуре, поездках по грибы в осенний лес, окончившей местную школу, а потом и институт. Даше было хорошо за сорок. Она улыбалась лучистыми голубыми глазами, носила распущенные волосы медного цвета, пушистую чёлку и длинные юбки, которые остались ей ещё после бабушки, и водила кучку таких же влюблённых, как и она сама, в Питер сотрудников на выставки и в театр.
Она разводила в их рабочей комнате цветы, обклеивала стены удачными слоганами их собственных рекламщиков и успевала всё на свете. И никому никогда не приходило в голову применить к ней ту жесточайшую меру дисциплины, от которой страдали другие сотрудники, а чаще сотрудницы их фирмы, – дресс-код.
Начальница отдела кадров Наталья Семёновна, дородная шатенка гренадёрского роста, по утрам и на послеобеденных планёрках очень часто скучным голосом распекала их за длину юбок, расцветку рубашек, но стоило её взгляду остановиться на Даше, как она замолкала и переводила взгляд с её разноцветных шалей и гроздей серёжек на более уязвимых подчиненных, жавшихся под этим взглядом и прятавшихся за широкие спины своих коллег, чаще всего мужского пола.
Никто не мог противостоять Дашиному обаянию.
– Дарья, можно просто Даша, – открыто глядя в глаза Славику, улыбаясь ему и протягивая длинную узкую ладонь, сказала она, когда тот знакомился с новыми коллегами в первый рабочий день.
– А отчество? – осторожно и медленно переспросил Славик, серьёзно и внимательно разглядывая ведущего маркетолога крупной организации, куда ему посчастливилось попасть.
– А зачем оно тебе? – доброжелательно поинтересовалась Даша и улыбнулась ещё теплее. – Мы тут все на “ты”.
– А, хорошо! – Так же серьёзно согласился Славик.
Второй сотрудник отдела, Сеня, был молод и очень не уверен в себе. Он родился и рос где-то в Молдавии. Никто точно не знал, где именно, но всё-таки, видимо, не в самой благополучной её части, так как ещё в школьные годы Сенина семья вынуждена была переехать в Одессу, а оттуда уже – в Пермь. Сам Сеня после окончания школы приехал поступать в институт в Санкт-Петербурге и остался здесь же после окончания учёбы. Сеня был блондином с серыми глазами и светлыми ресницами. Он говорил медленно и тихо. На общих собраниях забивался подальше в угол, так что Виталию Павловичу всегда долго приходилось искать его глазами, когда он проверял наличие своих подчинённых на месте.
Славику казалось, что Сеня боится, что его могут уволить, и тогда ему придётся снова уехать в Пермь, поэтому всегда старался сверх меры и оставался на работе одним из последних в офисе.
Славик дружелюбно относился к обоим своим коллегам, тем более что они открыто обрадовались тому, что он остаётся работать у них после окончания учёбы. Сеня даже улыбнулся рассеянной мимолетной улыбкой, а Даша в обеденный перерыв принесла из кондитерской напротив ароматный рулет с чёрной смородиной, чтобы отпраздновать окончательно утверждение Славика в их коллективе.
Но подружился Славик все-таки с Петрушей Арсеньевым. Петруша был одним из рекламщиков. Он был на год младше Славика и тоже только что окончил учёбу. Это был крепкий коренастый парень на полголовы ниже Славика с большим рыжим чубом над высоким лбом и глубоко посаженными смеющимися глазами под такими же рыжими бровями. Они интересным образом дополняли друг друга. Петруша был разговорчив и смешлив ровно настолько, насколько Славик был молчалив и серьёзен. Они оба оказались в одинаковом положении самых молодых сотрудников своих отделов. Видимо, это и сблизило их.
Они вместе бегали за едой в перерыв на обед, часть пути вместе ехали с работы в трамвае. И скоро начали встречаться и на выходных – ходили друг к другу в гости, на каток, ездили за город. На работе они постоянно пересекались в разных проектах, что только способствовало их тесному общению.
Похоже, Славикина карьера пошла в гору, поскольку именно его Виталий Павлович отправил через пару месяцев в Ставрополь с командой отдела по работе с общественностью открывать новый филиал. Во время краткой беседы, предшествующей этому знаменательному событию, Виталий Павлович вызвал Славика в кабинет, где состоялся важный разговор.
С бьющимся сердцем и непроницаемым лицом вошел Славик в офис своего непосредственного начальника.
– Виталий Павлович, вызывали?
– А, Слава, заходи, заходи.
Виталий Павлович оторвался от экрана своего ноутбука и взглянул на Славика. Тот сел в кресло напротив.
– Да, хотел с тобой поговорить. Понимаешь, наши едут в Ставрополь через две недели, и с ними по плану должен поехать один из сотрудников нашего отдела.
Виталий Павлович помолчал, и Славик выжидающе замер.
– Так вот. Даша нужна мне тут, на текущих проектах. И я решил послать тебя. Как думаешь, справишься?
– Сделаю все возможное для этого, – загораясь от гордости и доверенной ему ответственности отвечал Славик.
Он понимал, что в их отделе не так много сотрудников, но если выбирая между Сеней и им, Виталий Павлович всё-таки остановился на его скромной кандидатуре, значит это чего-то да стоит! Значит, всё не зря! Учёба в Ташкенте и Питере, часы раздумий над проектами и ворох прочитанной литературы.
Похоже, Виталий Павлович увидел и одобрил его волнение, потому что протянул Славику через стол руку, и тот её крепко пожал.
До поездки было много работы и приготовлений, собраний – общих и по отделам. А накануне поездки Славик собирал вещи в лёгкий чемодан и краем уха ловил разговор родителей о том, что дать ему в дорогу. Он видел их радость за него и гордость его продвижением на работе, и это увеличивало его собственную радость и гордость во сто крат.
Потом был полёт и размещение в гостинице, много суеты на новом месте, много работы. И опять собрания, презентации и обсуждения.
Славик сообщил и Тане о том, что он уезжает, но даже и предположить не мог что, позвонив ей из Ставрополя, обнаружит, что она опять в Питере! И для чего – работать над проектом Микрюкова! Это было большой неожиданностью. Он увидел, что её имя светилось в скайпе спустя два дня после приезда, и решил проведать её, а заодно более подробно рассказать обо всём происходившем за это время.
Он обнаружил её в банном халате с полотенцем на голове в какой-то незнакомой комнате, и тысячи самых невероятных предположений зашевелились у него в уме. Где она? Неужели она с кем-то встречается? Осталась у кого-то ночевать? Ведь время уже позднее.
Славик был крайне раздосадован, когда понял, что они разминулись всего на несколько дней. К тому же, Виталий Павлович звонил им по конференц-связи и предлагал Славику вернуться раньше – у них в отделе в Питере завал, а Славик великодушно предложил работать на оба фронта в Ставрополе, не теряя ценное время на скорую поездку обратно. Теперь он сам был не рад своей инициативе, но ничего уже нельзя было изменить. Славику оставалось только наблюдать, как Таня в незнакомом питерском номере, озарённом светом какой-то лампы, которая так понравилась ей, ходит легко и быстро в халате с тюрбаном на голове, который делал её похожей на какую-то сказочную восточную принцессу.
Славик с тоской лицезрел эту картину, как тут его размышления прервал звонок её телефона. Выяснилось, что звонил Микрюков, и Славик нахмурился. Таня разговаривала с ним легко и непринужденно, как со старым знакомым. И это окончательно испортило ему настроение. Им пришлось разъединиться, но они договорились созвониться вечером следующего дня.
Славик хотел подробнее расспросить Таню об этом внезапно появившемся проекте, но каково же было его удивление когда, позвонив ей на следующий день, он обнаружил, что она идёт в ресторан со своим новоиспечённым боссом!
Таня, сияющая, в новом зелёном платье, которого он ещё не видел, собиралась для встречи с этим бизнесменом, который напоминал Славику Федора Бондарчука. Это сходство поначалу превращало Микрюкова в какой-то персонаж и заставляло не рассматривать его всерьёз, но теперь Славик убедился, что этот человек абсолютно реален. Он вспомнил его таким, каким увидел на выставке в галерее, – спокойного, снисходительного, окружённого ореолом богатства и благополучия. Этот человек, казалось, не испытывал никаких трудностей судьбы и брал от жизни всё, что считал нужным, как будто это принадлежало ему по праву. И с этим человеком Таня теперь шла в ресторан. Славику стало тоскливо и неуютно, когда он представил их вместе. К тому же, она была в таком красивом платье!
Таня спешила. Им снова не удалось поговорить в тот вечер.
А буквально к концу следующего дня, когда он задержался в офисе, забежал Петруша и сказал:
– Слышь, там к тебе гости.
– Какие гости? – удивился Славик.
Он никого в Ставрополе не знал.
– Из Питера! – сообщил Петруша и многозначительно подмигнул.
Славик был очень удивлён. “Неужели Таня?” – мелькнуло в голове невероятное предположение. Но это была не Таня. Высокая рыжая девушка обернулась на его шаги, встала с дивана в лобби, и Славик с удивлением узнал в ней Машу.
– Маша? Что ты здесь делаешь?
– Да вот, была неподалёку, решила навестить.
Она улыбалась как раньше, и помада призывно блестела у неё на губах. Славик тряхнул головой. Он ничего не понимал. А Маша трещала о том, что случайно оказалась в городе, случайно узнала об открытии их филиала, а потом решила узнать, а нет ли в числе сотрудников, приехавших открывать новый филиал, Славика.
Он смотрел на неё, слушал её воркование, и не верил ни одному её слову. Маша умоляюще потянула его за руку и опустилась на серый диван с крупными цветами, который ещё при первом взгляде показался Славику неподходящим и вычурным. Он присел вслед за ней, осторожно высвободив у неё свою руку, и внимательно глядя в её лицо, спросил:
– Маша, зачем ты на самом деле приехала?
И она замерла, и стала искать слова, пока не выдавила, наконец, незнакомым напряжённым голосом:
– Я думала дать нам ещё один шанс…
Славик застыл на месте. Потом собрался с мыслями и медленно и осторожно сказал:
– Маша, пожалуйста, не заставляй меня повторять ещё раз всё то, что я уже сказал тебе тогда.
Маша засуетилась при этих словах, вскочила с дивана, поправляя одной рукой причёску, а другой хватая маленькую сумочку на цепочке. Он никогда не видел её такой растерянной. Ему было жаль её, но он не мог заставить себя найти какие-то слова утешения, которые пригодились бы в такой ситуации. Поэтому Славик только наблюдал, как Маша с укором отворачивается от него и идёт к выходу нервной, стремительной походкой.
После её ухода Славик почувствовал облегчение, но оно далось ему с трудом, как будто за эти несколько минут он истратил на пару фраз, сказанных Маше, все свои силы.
Таня
На утро Таня уже сидела в высоком офисном здании на Малоохтинской набережной и грела руки о чашку с какао, которую ей принесла Вероника. За ночь похолодало. Сегодня, сидя в тёплом свитере, невозможно было поверить, что вчера вечером Таня была в сатиновом платье.
Она только встала, чтобы взглянуть на Неву, как дверь в кабинет открылась, и Микрюков вышел оттуда, пожимая руку высокому человеку с бородой. Они распрощались, и он повернулся к Тане.
– Доброе утро, Таня! Надеюсь, что не заставил долго ждать. Добро пожаловать в мой кабинет.
Таня поздоровалась, вошла и огляделась. Кабинет был большим с такой же стеклянной стеной, как и в приёмной, где она пила какао.
– Я, пожалуй, попрошу кофе. Хотите чашечку?
Таня отказалась. Она подумала, что он очень занятый человек, если с утра пораньше уже принимает посетителей.
Вероника принесла поднос с кофе и свежими булочками. Улыбнувшись Тане, она предложила:
– Угощайтесь, ещё горяченькие.
Таня благодарно улыбнулась ей в ответ и согласилась. Она вдохнула запах свежей выпечки и поняла, что ничего не потеряла, решив не завтракать в отеле.
– Ну, что ж, предлагаю обсудить дела, – сказал хозяин этого обширного стеклянного кабинета. – Таня, если Вы планируете продолжить работу над эскизами, то несколькими днями мы не обойдёмся. Предлагаю Вам остаться ещё на месяц.
Он помолчал, выжидая. Потом улыбнулся.
– Заодно предлагаю перейти на "ты", – добавил Микрюков.
Это было, конечно, неожиданное предложение. Но обстановка этого города и нового проекта затягивала, и Таня согласилась.
Они поехали в бар ближе к обеду, после того, как обсудили, сколько ещё понадобится рисунков и на каких стенах их разместить.
Там во всю кипела работа. Высокий человек с длинной бородой обернулся к ним, когда они вошли. Подойдя поближе, Тана узнала в нём того самого человека, которого Микрюков принимал у себя с утра. Она увидела, что он совсем молодой, просто борода добавляла ему лет. Ему было слегка за сорок.
– Таня, знакомься, это – Григорий Макарьев, наш главный художник-оформитель.
Григорий Макарьев пожал ей руку.
– Так это Ваши эскизы Николай Алексеевич выбрал для нашего проекта? – улыбнувшись в свою бороду, спросил он.
– Приятно познакомиться. Да, это мои работы.
– Мне тоже очень приятно. Очень тепло и душевно рисуете.
Микрюков уже отошёл к группе рабочих.
Таня посидела с Макарьевым около часа. Они снова прошлись по всем эскизам. Похоже, ему и правда они понравились. Макарьев объяснил, что он с напарником будет наносить рисунки на стены и заниматься другими отделочными работами.
Таня обедала со всеми присутствующими в баре работниками, а затем вернулась в свою комнату в отеле. Вечером она ждала Славика, чтобы позвонить ему, как и обещала, но он так и не появился.
Наутро Таня была уже в баре. Макарьева не было, когда Таня вошла. На будущей кухне она обнаружила высокую полную женщину. Та стояла с чашкой, из которой шел пар, и щурилась на начинающее подниматься солнце. Таня пришла в семь тридцать, а эта женщина, получается, ещё раньше.
– Доброе утро, – сказала Таня, снимая пальто.
Женщина обернулась к ней. Теперь она с прищуром смотрела на Таню. Солнце светило из окна позади и окрашивало её волосы в золотистый цвет.
– Доброе утро, – ответила она. – Чем могу быть полезна?
– Я – Таня Кувченко, работаю над оформлением.
– А, здравствуй, Танюша, – тепло улыбнулась женщина, – а я Галина Макарьева. Я тоже работаю над оформлением.
– Вы жена Григория? – догадалась Таня.
– Ну да, а также по совместительству его напарница. Проходите, будем краски подбирать.
Это была удивительно уютная и приятная женщина. Таня села напротив Галины за столик, и ей вдруг показалось, что та принимает её на своей собственной кухне у себя дома. Таня оглянулась. Вокруг была самая что ни на есть рабочая атмосфера – банки с красками на полу, окна завешаны газетами, но вот лучик солнца пробился сквозь порванную бумагу, и заиграл на золотом ободке чашки в руках у Галины, и ремонта вокруг как не бывало – только тепло и уют.
– Кофе? – спросила она.
– Спасибо, я предпочитаю чай.
Таня нашла на полке пакетики с чаем и выбрала один с бергамотом. С «бегемотом», как они говорили дома. Заварив чай в большую пузатую кружку, она снова села напротив Галины. Работа началась.
Очень скоро Таня поняла, что Галина очень хорошо умела чувствовать цвет. Она с ходу понимала, что Таня пыталась передать карандашными рисунками. Они вместе собрали нужную палитру.
Ближе к обеду пришел Макарьев с малярами. Те принялись красить стены, а все остальные вышли, чтобы не дышать краской.
– Я вижу, вы уже познакомились, – сказал Григорий и обнял жену за плечи.
Он чмокнул её в щёку, и Тане они показались оба такими домашними и похожими друг на друга. Они оба были высокие и крепкие с серыми смеющимися глазами.
Они ещё посмотрели вместе цвета, потом пообедали, и Таня отправилась домой. На сегодня пока всё было закончено. Стены красились и высыхали.
Как только Таня включила свой компьютер, раздался звонок. Это был Славик. Таня увидела белые стены и широкие окна за его спиной. Похоже, Славик звонил с работы.
– Куда ты вчера пропал? – спросила Таня.
– Извини, я был занят, задержался допоздна. Как у тебя дела?
Таня рассказала ему всё – и про Макарьевых, и про рисунки, и про то, что задержится в Петербурге ещё.
– О, это хорошая новость! – обрадовался Славик. – Я приеду через две недели.
– Здорово! Значит, мы сможем погулять!
– Конечно! А то я уже начал думать, что ты от меня бегаешь. Ты хоть к родителям сходишь? Я могу им позвонить.
Таня смутилась, но только на минуту. «Я же просто не хотела всё усложнять», подумалось ей. Но, похоже, Славика вовсе не напряг её приезд, как раз наоборот. Было видно, что он очень доволен.
Он скоро распрощался с Таней и ушел работать. А она решила навестить Мариных-старших.
Славик уже позвонил своим родителям, и вечером они ждали её и были очень ей рады.
– Танюша, какая ты умница! – тётя Валя сияла улыбкой и обняла её прямо на пороге. – Славик рассказал нам о твоих успехах.
Дядя Саша торжественно пожал ей руку, и сказал, что это хороший знак, что она нашла такую интересную работу, ещё не окончив учёбы.
Таня просидела у них весь вечер на зелёном диване. Ей вспомнился её первый приезд, и она решила, что этот даже лучше – её принимают также хорошо, но нет недомолвок и разочарований. Она все равно украдкой вздохнула – место Славика за столом пустовало во время ужина.
– Таня, ты знаешь, возможно Славка даже раньше вернется, – как будто заметив её взгляд, сказал дядя Саша.
Они проводили её до отеля. Таня сопротивлялась:
– Чего вам так поздно из-за меня ходить?
Но они все равно настояли:
– Мы и так каждый вечер гуляем.
На улице уже было совсем прохладно, но без дождя. Они брели втроём тихие и задумчивые. Звёзды казались совсем далекими и холодными в сыром пасмурном небе.
– Да, скоро уже зима, – сказал дядя Саша. – Таня, а ты хочешь справлять с нами Новый год?
Первой Таниной реакцией была радость. Она уже представляла, как это будет здорово справлять такой праздник в России. В Израиле совсем не чувствовался Новый год. Но потом она подумала, что и Маша, наверняка, будет приглашена, и поникла.
– Я пока ещё не знаю, дядя Саша, где буду в это время, но большое спасибо за приглашение!
Они проводили её до отеля и пригласили приходить, когда угодно. Таня распрощалась со Славикиными родителями и пошла к себе спать.
Дальше дни потянулись одинаковые – много работы, совместные завтраки и обеды с Макарьевыми. Она даже была приглашена к ним домой, где познакомилась с их двумя сыновьями и собакой. Собака была великолепна. Колли Патрисия была рада всем – знакомым и незнакомым, и с радостным визгом встречала гостей. Она никому не давала пройти и требовала постоянно гладить себя и трепать по морде, чем все по очереди и занимались к Патрисиному щенячьему восторгу.
Танин контракт был продлен, а это означало, что она задержится здесь до середины января! Единственное, о чем она хотела договориться с Микрюковым, так это о том, чтобы попасть на Новый Год домой. Всё-таки это самый домашний, самый семейный праздник.
Собравшись с духом, она направилась к Микрюкову, когда увидела его в баре на следующее утро. Он заметил её ещё раньше, и с улыбкой пошёл к ней навстречу. Его рубашки сменились тёплыми свитерами. Сейчас на нём был тёмно-синий вязаный свитер. Таня подумала, что он очень шёл ему. Она уже открыла рот, чтобы выдать заготовленную заранее фразу об отъезде, как Николай опередил её и сказал:
– Таня, как приятно тебя видеть. Я не зря сегодня оставил офисные дела до обеда и приехал сюда. Дело в том, что помещение будет практически готово к новогоднему вечеру. Я хотел пригласить тебя встретить этот Новый год с нами. Ты уже познакомилась с Макарьевыми. И твоя знакомая Маша будет с нами. Она примется за проект дизайна нашего скромного бара начиная с нового года.
Таня задумалась и помолчала.
– Понимаешь, – ответила она, наконец, – я как раз думала поехать к родителям на праздники.
– Я думаю, ты успеешь и это – мы потом будем отдыхаем десять дней подряд.
– Ну, что ж, – решила вдруг Таня неожиданно для самой себя, – почему бы и нет.
Микрюков улыбнулся ещё шире.
– Вот и хорошо! Ну, что ж, не буду мешать.
Он отошел, а Таня стояла, удивляясь своему поспешному решению.
Как выяснилось позже, Маша занималась ещё и оформлением их новогоднего торжества. Уже через два дня привезли огромную пушистую ёлку и три коробки игрушек. Они наряжали эту ёлку все вместе, дождавшись макарьевских детей со школы. Комнаты сразу же наполнились визгом и радостным возбуждением.
Пожалуй, это совсем неплохая идея – встречать Новый Год в Питере, где он по-настоящему ощущается, как главный праздник в году. Таня была вынуждена признать, что в Израиле смене года никто не придавал такого большого значения, а без праздничной атмосферы подготовки и ожидания праздник был не праздник.
А в баре Микрюкова провели электричество и вешали разноцветные гирлянды. Галина расписала окна, и они выглядели, как будто тронутые инеем и припорошенные свежим снежком.
Славик вернулся домой шестнадцатого декабря. Таня и не подозревала о том, как сильно она скучала по нему, пока он не появился в холле отеля Маргариты Вадимовны в шапке-ушанке и с розовыми от мороза щеками.
Таня как раз возвращалась от Макарьевых в самом приподнятом настроении. Сегодня они рисовали котов и красотку с мартини, которую Григорий почему-то назвал Жоржетт. Животные вышли, как живые, а Жоржетт строила глазки и хитро улыбалась из-под полуопущенных ресниц.
Таня уже поднималась по лестнице, как услышала, что дверь позади неё распахнулась и чей-то очень знакомый голос позвал её:
– Таня, это ты?
Ей пришлось обновить гардероб с наступлением холодов. Так у неё появилось тёплое приталенное пальто замечательного тёмно-зелёного цвета, пушистая белая шапочка и в тон ей – белый вязанный косичками шарф и такие же белые перчатки.
Она как раз снимала эти перчатки, как замерла, услышав этот голос. Повернувшись, не веря своим ушам, она уронила одну из перчаток, и с изумлением наблюдала, что это Славик, смеясь, поднимает и подаёт её со словами:
– Кажется, это Ваше, мадемуазель!
Он в мгновение ока взбежал на ступеньку, на которой она стояла, застыв от неожиданности, сразу же вырастая перед ней так, что ей пришлось поднять голову, как и каждый раз, когда он подходил так близко.
Спустя несколько минут они уже сидели в Таниной комнате, сняв пальто и шапки. Грелась в чайнике вода. Славик принёс с собой пирожки. Таня видела, что он голодный, только что с поезда, но он все отнекивался, пока она, наконец, сама не вручила ему ещё тёплый пирожок. Славик впился в него зубами, и Таня засмеялась от того, что он уже не мог скрывать – как он замёрз и оголодал.
За чаем Славик рассказал последние новости с поездки. Их проект в Ставропольском крае разворачивался на редкость удачно. Начальство пока ещё решило, кого поставить во главе нового филиала. Так что Славик смог отлучиться на праздники домой. Он был гладко выбрит и недавно подстрижен. Таня подумала, что он готовился к этому визиту.
– Как жаль, что ты уже так давно здесь, а я как раз уехал. Это же надо было так разминуться! – сказал Славик.
– Да, я думала, что приеду на пару дней, а вышло, что остаюсь до середины января, – ответила Таня.
– И это здорово! Мы столько всего успеем сделать за это время! – он вдруг вскочил со стула, на котором сидел. – Завтра же начнём! Ты хочешь пойти на каток?
– Очень хочу! Я там ещё не была.
– Ну вот, столько времени здесь, а ещё не была на катке! Это ошибка, которую обязательно надо исправить.
На следующий день была суббота. Они пошли на каток с утра. Редкие прозрачные снежинки кружились в воздухе. Было не очень промозгло, как обычно, скорее, стоял сухой мороз. На площадях уже ставили ёлки. Вечерами на них зажигали огни, и это было просто волшебно. Таня подумала, что правильно сделала, оставшись на Новый год в России.
Они быстро проголодались и забежали поесть горячих бутербродов в ближайшей кафешке. Это было такое чудесное утро. Снова начал идти снег, но не валом, а просто крупные снежинки кружились и таяли, не долетев до земли.
На Славике была шапка с помпоном и тёплая куртка. Таня подумала, что в шапке она видела его очень давно, ещё в Ташкенте, если не считать вчерашнего вечера. Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, и тут Таня решилась. Видимо, обстановка была самая предпраздничная, а ожидание праздника – это всегда ожидание чуда. Она смотрела на Славика долгим взглядом, решая, сказать ли ему про Машу или нет, пока он, наконец, не повернулся к ней и спросил, опередив её:
– Что ты так смотришь?
– Как?
– Не знаю, но как-то по-другому. И вообще, ты мне так и не сказала, почему не предупредила, что приедешь.
– Я не могла. Я обещала Маше.
– Что?!
Как будто всё вокруг стало тише, на столько, что, казалось, было слышно, как снежинки кружились вокруг и мягко падали на тротуары, машины, людей, неторопливо идущих по улицам в это тихое субботнее утро.
– Таня, – очень спокойно и очень серьёзно сказал Славик, – расскажи мне всё по порядку.
И Тане пришлось рассказать, как Маша посылала ей сообщения ещё в первый её визит, как позвонила перед отъездом в Питер и просила ничего не говорить Славику о том, что она приезжает, и, конечно, о том, как неудобно она, Таня, себя при этом чувствовала – как предательница. Славик хмурился и молчал. Он смотрел куда-то в сторону, и от этого Тане подумалось, что она всё сделала не так.
– А про Ставрополь тоже ты ей сказала? – спросил он и взглянул, наконец, на неё.
Таня тоже замолчала в удивлении. Потом вспомнила, как встретила Машу в армянском ресторане.
– Я думала, что она знала про твой отъезд, – осторожно ответила она.
– Нет, она не знала, но как только услышала об этом, прилетела ко мне буквально на следующий день. И где она только билеты так быстро достаёт! Печатает она их, что ли?
Никогда ещё Таня не видела его таким раздражённым. Она была поражена. Так вот, что показалось ей странным в тот вечер в армянском ресторане. Маша ничего не знала про отъезд Славика, поэтому Тане в её голосе послышалась заминка. Значит, всё-таки это была игра! И она достойно сыграла свою роль по написанному Машей сценарию!
Всё теперь виделось ей в другом свете.
– Почему ты мне ничего не сказала? – тем временем спросил её Славик.
– Я думала, что встаю между вами. Я не хотела мешать, – растерянно пролепетала Таня в ответ.
– Я же сам тебе сказал, что расстался с Машей ещё тогда, в октябре.
Он порывисто встал и сделал два шага вдоль скамейки, на которой они сидели. Потом обернулся к ней.
Да, думала тем временем Таня. А ведь она просто не поверила ему, а Маше – поверила. Всё вокруг переворачивалось с ног на голову, а может, просто становилось на свои места? Славик стоял задумчивый, потом сел.
– Славик, она так серьёзно просила меня, что я поверила ей, – попыталась оправдываться Таня.
Снова вернулся шум машин, разговоров вокруг и другие звуки – всё то, что до этого замолчало и замерло в ожидании их объяснения. Наконец, он взял её руку в теплой перчатке и спросил:
– Но теперь-то ты будешь верить мне?
И Тане ничего больше не оставалось, как кивнуть ему в ответ и тихо сказать:
– Да.
Они больше не катались в это утро. Славик проводил Таню до отеля и вернулся к себе домой. На завтра она была приглашена к Мариным на обед.
Это был очень весёлый день. Они снова собрались все вместе. Утром Славик позвонил и попросил Таню прийти пораньше, чтобы наряжать ёлку. Таня просидела у них до вечера.
На следующий день она отправилась на работу. Первой, кого Таня увидела в баре, была Маша. Ещё никто не пришёл. Правда, сегодня ожидались только Макарьевы и Машин ассистент, Настя, но тех тоже не было видно.
Маша увидела Таню на пороге и сказала:
– Привет! Заходи! Мы сегодня в авангарде.
Таня ответила:
– Привет.
Она сняла пальто и стала наблюдать за тем, как Маша раскладывает на столе папки. Ей всё ещё тяжело было поверить в то, как Маша пыталась ею манипулировать.
– Кстати, у тебя очень не плохие рисунки, – взглянув на Таню, сказала она, – но я вынуждена отклонить некоторые из них. Понимаешь, не всё соответствует идее бара-ресторана. Всё-таки это должно быть респектабельное место для взрослых людей, а тут эти мультяшки!
Маша кивнула подбородком на Жоржетт с котами.
Таня была удивлена. Это был неожиданный поворот. Ведь они же с Микрюковым вроде всё утвердили!
Маша снова подняла на Таню взгляд, и та заметила, что какое-то новое выражение мелькнуло и скрылось за светло-рыжими волосами её низко падающей на лоб чёлки. Злость? Настороженность? Таня не могла бы с уверенностью определить, что именно это было. Одно было ясно – что-то шло не так.
Макарьевы пришли буквально через минуту. Они вошли – шумные, весёлые, и Таня повернулась к ним поздороваться.
– Здрасьте-здрасьте! – провозгласил с порога Григорий.
И Галина, тепло улыбнувшись Тане и кивнув Маше сказала:
– Доброе утро!
Они оба ещё раз внимательно взглянули на Таню и, видимо заметив её растерянный взгляд, спросили почти одновременно:
– Всё в порядке?
– Что-то случилось?
Маша в ответ заулыбалась, тряхнула волосами и сказала:
– Ничего серьёзного не произошло. Просто я теперь руковожу проектом дизайна этого бара, и у меня есть пара замечаний по поводу оформления стен.
Григорий сразу стал серьёзным, погладил бороду и переглянулся с Галиной. Та молчала.
– Ну, что ж, – наконец сказал он, – подождём окончательного решения начальства.
Маша взяла сумку, лежавшую на столе, и потянулась за пальто, висевшим на вешалке.
– Я поговорю с Николаем и дам вам знать, что мы решили, – холодным, категоричным тоном сообщила она.
И вышла. Как только за ней закрылась дверь, Галина повернулась к Тане и спросила:
– Что произошло?
– Я не знаю, – тихо ответила Таня.
Она и правда не знала, что и думать. Ведь всё шло так хорошо.
Макарьевы ушли на кухню ставить чайник, а Таня пошла вдоль стен, думая о том, что Маша вздумала всё поменять, и теперь неизвестно, что решит Микрюков. Скорее всего он согласится с Машей, ведь она опытный специалист. А Тане так жалко было Жоржетт и моряков с пивом. Неужели, Маша решила ей отомстить за то, что Славик снова отказал ей, когда она поехала за ним в Ставрополье?