Надежда Духовная
Бугенвиллея цвета фуксии
– И сильно болит?
– Нестерпимо, – он пытался отдышаться, но ему становилось только хуже.
– Давай вызовем скорую.
– Да я не хотел тебя будить.
Но Таня уже встала и искала телефон.
Команда парамедиков приехала очень быстро. Уже через полчаса они были в приёмном покое, где Николаю дали большую дозу обезболивающего. Им пришлось остаться до утра, чтобы пройти все проверки и получить результаты. Они оказались неутешительными. К их общему ужасу, у Николая диагностировали рак.
Не дождавшись общего обхода, к ним в палату вошел врач – тихий, грустный человек с труднопроизносимой грузинской фамилией. Он спокойно расспрашивал Николая о самочувствии, был очень серьёзен, а под конец беседы сказал:
– Результаты точны на восемьдесят процентов. У нас ушло немало времени на то, чтобы исключить другие возможные причины болей. Всегда есть надежда, – помолчав и серьёзно взглянув в глаза Николаю сказал он. – Но я не имею права скрывать от Вас, насколько тяжело Ваше положение.
И грустный врач оказался прав. Николай сгорел в считанные месяцы, как свеча, которую вовремя не укрыли от порыва злого ветра. Вероника прилетела прощаться со своим начальником, оставив дома маленького ребёнка. Таня впервые видела её в таком состоянии. Неизменно спокойная, верная секретарша была в сильном потрясении.
– Да где же справедливость на этом свете? – утирая продолжавшие катиться слезы, спрашивала она у Тани. – Ведь он же себя не жалел, уже много лет он поддерживал больницу для больных раком детей, и два детских дома. Что же это такое?
Таня не знала ответа. Она, закусив губу и глядя в пространство невидящим взглядом, думала только о том, что узнала этого человека по-настоящему только тогда, когда его уже не стало. И была какая-то мутная и тяжёлая тоска во всём, что происходило после.
Вероника занималась всем сама. Таня и хотела было помочь, но какая-то апатия сковала её и не давала продохнуть. Среди ночи она просыпалась с сильно бьющимся сердцем. Ей тяжело было дышать. Так тяжело, что она вставала, подходила к тёмному окну и, ничего не увидя там, снова медленно возвращалась в пустую постель.
Таня продолжала автоматически ходить на работу и жить в квартире Николая. Срок его аренды истекал через два месяца. Таня могла съехать с квартиры, но что-то удерживало её. Воспоминания? Трудно назвать воспоминаниями то, что происходило всего неделю, месяц назад. И трудно принять сам факт происходящего.
Родители настойчиво уговаривали Таню вернуться домой раньше срока, но она отказывалась. Ей было больно отпустить всё, что было связано с этим местом. Она сама себе казалась бы дезертиром, сбежавшим раньше времени с поля боя. Ей только было невдомёк, что бой уже окончен, и пора бы подсчитывать потери. Видимо, это и было тяжело – смириться с потерей только что обретённого счастья, а скорее, только намёка на него.
Тогда родители позвонили Лизе. Таня сама не очень хотела её беспокоить. Лиза была беременна. Но выхода не было. Подруга появилась у неё на пороге с сумкой и большим животом. Сумка означала, что Лиза не торопится возвращаться и останется на столько, сколько нужно. Живот означал же, что ей, возможно, придётся оставить Таню раньше, чем того хотелось бы ей самой.
– Лиза! – удивилась Таня и рассеянно поцеловала подругу в щёку.
Лиза, запыхавшись после подъёма на третий этаж, села перевести дух на диванчик в салоне. Они молчали. Нечего было говорить.
– Пойдем, я налью тебе чаю, – зябко ёжась от ноябрьской промозглой влажной прохлады, устало сказала Таня, как будто очнувшись.
Она вообще чувствовала теперь только постоянную усталость, наверное, от того, что по ночам лежала без сна.
Они пили чай в холодной сырой квартире. Не спасал газовый обогреватель, приобретённый Николаем по дешевке в интернете. Таня уже и не включала его, когда была одна. Они обе молчали. Нечего было говорить.
– Женя звонила. Не могла тебя поймать в скайпе, – наконец сказала Лиза, глядя Тане в глаза серьёзным немигающим взглядом.
– А-а-а, – протянула Таня, – а я и не захожу туда.
– Я так и поняла, – также медленно ответила Лиза.
Они обе легли спать пораньше, а под утро Таня проснулась от того, что услышала, как тяжело Лиза дышит, и сразу всё поняла.
– Давно началось? – спросила она.
– Два часа назад, – с видимым усилием проговорила Лиза.
– Вызовем скорую?
– Да подождём ещё.
Но Таня не могла ждать. Несмотря на уговоры подруги, она достала ту самую сумку со всем необходимым, которую Лиза привезла с собой, и вызвала скорую. Через полчаса они уже были в палате, откуда Лиза гнала Таню.
– Иди домой, что ты будешь тут торчать? Серёга скоро приедет.
Но Таня мотала головой и продолжала сжимать её руку. Роды были стремительными. Серёга застрял в пробке на въезде в Тель-Авив, и ребенок – мальчик, крепыш с тёмными волосами и хорошо развитыми лёгкими, судя по звукам, которые он издавал, родился очень быстро. Счастливый отец вбежал, запыхавшись и на ходу снимая куртку, уже когда Лиза сидела с подушкой за спиной и пила горячий крепкий чай.
Они обе уже успели рассмотреть малыша, когда его взвесили и запеленали. Несмотря на то, что родился до срока, мальчик был здоров и обладал богатырским аппетитом. Таня почувствовала себя лишней и вышла, чтобы им не мешать, когда Серёга спешно поздоровавшись с ней, кинулся к Лизе и стал расспрашивать её обо всём. Таня не слышала его вопросов. Она, усталая, поехала домой.
И снова ощутила привычную уже пустоту. Близкие люди были заняты своей жизнью, и только Таня осталась не у дел. Пустота была тёмной и гнетущей. Дождь лил не переставая, отдалённо напоминая ту сплошную завесу тоски, которая царила в её душе.
Вечером все ещё лил дождь, когда раздался стук в дверь, и Таня очень удивилась, так как никого не ждала сегодня. Она всё равно пошла открывать. На её пороге стоял человек, с куртки которого стекала вода сплошными струями. Таня не сразу смогла разглядеть, кто это пожаловал к ней. Потом узнала и ахнула. Это был Славик. Он стоял так же, как некогда Николай – весь облитый дождём, мокрый с головы до ног.
– Таня, я к тебе, – тихо и серьёзно сказал он.
И Таня его впустила. Она наблюдала, как он снимает куртку и ботинки и ощущала, что ничего не чувствует. Совсем ничего. А ведь теперь надо что-то говорить, думать о чём-то – в общем, совершать все те действия, к которым Таня была сейчас совсем не готова.
Но он, похоже, всё понимал. Он сел рядом с Таней на диван и сжал её ледяные руки. Так они и сидели, молча. Не о чем было говорить.
– Прости, что приехал так поздно, – наконец сказал Славик. – Мне нужно было получить визу, – пояснил он.
И Таня молча кивнула.
– Я разговаривал с твоими родителями, – помолчав сказал Славик. – Они ждут нас. Тебе нужно вернуться домой.
Он говорил тихо, но очень настойчиво. Таня не нашлась, что ответить. Она вдруг поняла, что он не забыл и не оставил её. Женя была права. Никого у него не было, кроме неё. Смутно знакомое чувство поднималось в ней. Как будто приближалась волна и, казалось, сейчас накроет её с головой.
Это было как на море, когда они с папой и Антошей пошли на пляж. Антоша только начал учиться серфингу и взял с собой новенькую доску. Они отошли довольно далеко от берега. Море было спокойно. И вдруг пошла волна. Издалека она казалась совсем не большой, и Таня не поняла, почему громко и настойчиво засвистели спасатели со своей вышки. Один из них даже взял в руки громкоговоритель и начал быстро что-то выкрикивать. Но Таня ничего не слышала, её как будто парализовало. На неё шла, надвигалась волна. Она в два счёта перевернула Антошину доску, и та довольно чувствительно стукнула Таню по голове. Всё перемешалось, и всё происходило слишком быстро. Быстрее, чем она могла реагировать и действовать. Папа схватил её за руку, и они нырнули под воду. Прошло каких-то несколько секунд, но Тане было тяжело дышать.
Они вынырнули и папа крикнул:
– Быстро к берегу.
Таня оглянулась и поняла, почему он так торопил её – шла ещё одна волна. Антон был уже на песке. Он был в восторге от неожиданного приключения и не понимал, почему подскочивший к нему спасатель что-то спрашивает у него и пытается помочь ему встать.
Это было давно, в их первое лето в Израиле. Таня уже и забыла об этом случае, а тут будто снова ощутила наяву, что ей так же тяжело дышать, что-то солёное накрыло её с головой, и у неё сразу потекло – из глаз и из носа. Исцеляющие слёзы, которых она не могла раньше дождаться, затопили всё вокруг, растушевали очертания предметов в комнате и лицо Славика, склонившегося к ней.
Ей стало легче в тот вечер от пролившихся слёз. А потом они не спеша собрали Танины вещи и пошли домой. Таня хотела оглянуться на пороге, но решила не останавливаться – опасалась второй волны.
Славик
Постоянно лили дожди, и Славик с трудом мог вспомнить эту поездку в Московскую область. Он вернулся в офис на следующий же день после приезда, хотя прилетел поздно и плохо спал всю ночь.
Он мог бы спокойно прийти к обеду или совсем не появляться на работе в тот день. Виталий Павлович всё понимал. Он мог бы вообще сказаться больным, тем более, что это было не далеко от истины. Он и в самом деле неважно себя чувствовал. Но одна мысль мучила его, не выходила у него из головы.
Да, он не успел позвонить Тане, чтобы поздравить её с днём рождения. Но ведь он же послал ей цветы. Вернее, попросил Алину сделать заказ. К цветам прилагалась открытка, и в ней всего несколько слов, но он подписался своим именем, и Таня должна была знать, что он думал о ней и подготовился заранее.
Чтобы выяснить в подробностях, что произошло, нужно было поговорить с Алиной. Он быстро вошёл в свой кабинет и сразу же вызвал секретаршу. Алина явилась, одетая строго и безукоризненно, как никогда.
– Алина, помнишь, я просил тебя заказать доставку цветов?
– Да, конечно.
– Всё в порядке было с заказом?
– Я думаю да, – она слегка подняла брови.
Потом нахмурилась вспоминая. Вдруг в её глазах мелькнуло нечто похожее на панику. И она стала рассказывать, сначала медленно, видимо прокручивая события в голове, а потом немного сбивчиво и иногда даже торопливо, что было абсолютно не свойственно ей.
Она оформила заказ в интернете, для верности перезвонила в саму контору, чтобы проверить, что они приняли заказ.
Славику было жаль, что она так оправдывается. Может, и беспокоится он по пустякам? Может, Алина всё сделала верно, а служба доставки напутала что-то и не рассчитала время, ведь заказ был в другую страну?
– Это было накануне нашего последнего похода в кафе, помнишь? – попытался помочь ей Славик.
– Да, да, – рассеянно протянула Алина.
И вдруг устало провела рукой по лицу. Славик наблюдал за ней с удивлением. Наконец, когда он уже готов был отпустить Алину, она вдруг на секунду кинула взгляд в сторону и быстро сказала:
– Я забыла приложить открытку. Вечером мы пошли в кафе. Я вспомнила об этом, вернулась в офис и попыталась дозвониться до них, но не смогла. Я заморозила заказ через интернет, а когда дозвонилась на следующий день, то цветы были уже доставлены.
– Подожди, но их должны были доставить утром в тот самый день, когда мы ходили в кафе.
– Да, но я перепутала даты! – в отчаянии выпалила Алина.
Славику вдруг показалось, что она сейчас заплачет. Он видел, как нелегко ей было признаться в том, что она могла что-то перепутать – она, такая собранная и обязательная.
– Всё бывает, – мягко и примиряюще сказал Славик.
Он вспомнил, как по дороге на работу увидел этот цветочный магазин. Яркая вывеска над зелёно-белым полосатым козырьком-маркизой возвещала о том, что магазин занимается доставкой букетов, в том числе и за границу. Заинтересовавшись, Славик толкнул тяжёлую стеклянную дверь. Приближался Танин день рождения, и ему очень хотелось её чем-нибудь удивить. Из-за прилавка выглянула девушка. В руках она держала длинные стебли роз с едва раскрывшимися бутонами.
– Чем могу помочь? – доброжелательно спросила она.
– Я хотел бы заказать букет, – сказал Славик.
И добавил помолчав:
– В Израиль.
– Да, пожалуйста. На какой адрес?
– А вот этого я не могу так сразу сказать.
– Не беспокойтесь, – ответила на это девушка. – Вот наша визитка. Вы сможете оформить заказ по телефону или на сайте.
Славик поблагодарил и вышел. Он вошёл в приемную своего отдела окрылённый. Он придумал, что подарить Тане! Алина с улыбкой кивнула на его приветствие, обращённое к ней, и Славик, под впечатлением собственной сообразительности, пожалуй впервые за время их знакомства, перегнулся за её стойку и спросил о чём-то не имеющем прямого отношения к работе:
– Как ты думаешь, это хорошая идея – послать девушке цветы на день рождения?
Алина замерла от неожиданности, не сразу ответив:
– Я думаю, что это прекрасная идея!
Славик улыбнулся ещё шире и сказал:
– Только вот никогда этим не занимался.
– Я могу чем-то помочь?
– Да, если тебе не трудно!
Алина молча кивнула, и он от переполняющей его радости не заметил, как она сразу сникла и стала серьёзнее. Он отдал ей визитку, а через четверть часа вышел из кабинета с клочком бумаги, на котором было написано что-то его прямым крупным почерком.
– Это текст открытки, – пояснил он, всё так же улыбаясь.
Алина снова кивнула. Она лишь спросила своим обычным деловым тоном, на какое число сделать заказ.
Это было за неделю до дня рождения Тани. Потом был их злополучный поход в кафе, а теперь, спустя столько времени, Славик пытался выяснить, что же произошло.
Он готов был простить Алину. В конце концов, такими делами нужно заниматься самостоятельно, а не поручать их секретарше. Он получил хороший урок.
Алина кивнула и вышла, расстроенная. Она села обратно за свой компьютер и бросила тоскливый взгляд в окно. Она ругала себя за то, что произошло, но больше всего за то, что, она знала, никогда не сможет рассказать Славику – о том, как она сидела, глотая слезы, понимая, что он дарит цветы какой-то другой девушке и посылает ей такую красивую открытку.
Она наизусть помнила слова, которые он написал на клочке бумаги и принёс ей: “Дорогая Таня! Поздравляю тебя с днём рождения и желаю счастья рядом со мной!”. Это было выше её сил. Мечты рушились на глазах, а Алина должна была сидеть в этих руинах и продолжать работать.
Она отложила заказ на потом и вспомнила о нём в тот день, когда они уже были на вечеринке. Её голова, обычно такая рассудительная, запоминающая каждую мелочь, отказывалась ей повиноваться и просто упустила, то, что так тяжело было сделать морально.
Но было ещё не так поздно, и всё можно было исправить. Алина поспешно вернулась в офис и, как ошпаренная, кинулась к компьютеру. Сделала заказ и впопыхах не заметила, как робот-автомат предупредительно всё принял и выдал сообщение о том, что доставка будет сделана уже утром следующего дня.
Когда на следующий день она позвонила в контору, то ей доложили, что цветы были доставлены в срок. Так что в представлении Алины она выполнила задание.
Славик улетал в командировку через три дня, в течение которых никак не дал знать о том, что с заказом были какие-то проблемы. До сегодняшнего дня, когда он вошел непривычно серьёзный и строгий, сразу же вызвал Алину в свой кабинет и стал спокойно расспрашивать о судьбе того заказа. Лишь тогда она поняла, что не приложила открытку.
Он не был расстроен, как показалось ей, но ведь он так хорошо умел скрывать свои чувства! Алина всегда была уверена, что Славик не встречается ни с кем. Он сидел в своем кабинете допоздна, улетал в частые командировки и на их совместных вечеринках всегда неизменно появлялся один. Она и представить себе не могла, что у него есть девушка, к тому же в другой стране!
Таня
Они сидели с родителями весь вечер у овального стола и обсуждали планы на будущее. Оказывается, Славик забронировал два билета в Петербург. Они должны были улетать через два дня.
Таня сразу же согласилась. Ей все равно нужно было ехать. Она должна была исполнить одно обещание.
Это было уже перед самым концом. В отдельной палате, где лежал Николай, Таня сидела, низко склонясь к нему и держа его за руку. Он бредил от боли и всех тех лекарств, которые постоянно давали ему через капельницу, чтобы облегчить его состояние.
– Таня… – слабым голосом говорил Николай, поминутно останавливаясь и закрывая глаза.
Когда он их открывал, то в них читалось удивление, как будто он не верил, что она всё ещё здесь.
– Я никогда ни о чём тебя не просил… – продолжал он.
– Всё что угодно, – поспешно отвечала Таня, чтобы сохранить ему силы для того, о чём он хотел попросить.
Голос падал до шёпота, но Таня внимательно вслушивалась и подавала Николаю воды.
– Таня, пожалуйста, расскажи всё Маше. Я сам так и не смог этого сделать. Я не хотел звонить, а приехать не получилось.
– Конечно, конечно, – отвечала Таня, сжимая вместо его руки пластиковый стаканчик с водой. – Не беспокойся ни о чём.
Ей казалось, что его уход все искупляет, но понимала, что Николай был очень щепетильным человеком, и его мучило то, что он не смог сделать этого сам. Значит, она сделает это за него. Нет, не так. Она сделает это для него. Она всё решила.
Они прилетели в Петербург, такой же дождливый, как и Тель-Авив, только страдающий от холода и заморозков. Снега ещё не было в этом году, только иногда по вечерам в свете уличных фонарей можно было увидеть в воздухе лёгкую изморозь. Она смешивалась с облачками пара от снующих повсюду пешеходов и горячих пирожков на углу в закусочной. Не самая приятная погода, но Тане она помогла. Свежий холодный воздух не оставлял места для тяжёлых мыслей.
Смена обстановки явно шла ей на пользу. С утра Таня провожала Славика на работу, ближе к полудню выходила гулять. Она всё подготавливала себя к разговору с Машей. Вероника уже давно передала номер её телефона. Оставалось только позвонить и договориться о встрече. Такие новости не сообщают по телефону. Славик даже предлагал поехать вместе. Но Таня отказалась, мягко, но решительно. Она должна была сделать это сама. Она обещала.
Наконец, когда немного спокойнее стало на душе и даже слегка распогодилось, Таня набрала номер. Маша ответила практически сразу же.
– Я Вас слушаю.
– Маша, привет. Это Таня. Я в Питере. Мне нужно встретиться с тобой и поговорить.
– Хорошо, – нисколько не удивившись, ответила Маша, – где и когда?
– Не важно. Как тебе удобно.
И они условились о том, что Таня приедет в Машин офис на следующий день после обеда.
Таня приехала и была приятно удивлена тому, как выглядит само место. Расположенное в небольшом здании, со входом прямо с улицы, оно не казалось каким-то вычурным и кричащим, как ожидала увидеть его Таня. Наоборот, стены были выкрашены в светло-серый цвет, серая мебель заполняла небольшую комнату ожидания, где сидела верная помощница Настя.
Маша сразу же появилась на пороге своего кабинета, как только Настя оповестила её о приходе гостьи звонком по внутреннему телефону. Она была не в красном, как обычно, в лодочках без каблуков, и даже рыжая её копна волос была уже не такого яркого оттенка. Или это только показалось Тане?
Лишь глаза остались прежними. Эти глаза выжидали. Видимо, Маше было любопытно узнать, зачем Таня снова оказалась здесь и с чем пожаловала к ней. Таня не собиралась томить её нетерпением. Она устроилась по другую сторону длинного, широкого стола красного дерева, за который, медленно обойдя его, села Маша.
– Я приехала по просьбе Николая, – сказала Таня. – Он приезжал пожить какое-то время в Израиле, – пояснила она.
– Да, я знаю, он говорил, что может уехать.
Маша была абсолютно невозмутима. Видимо, расставание с Николаем не оставило неприятных воспоминаний. Тем лучше, возможно, если она не любила его, то легче перенесёт известие о том, что Николая больше нет в живых.
– Да, – продолжала Таня, медленно и осторожно, будто нащупывая тропинку босыми ногами в темноте, – он приехал и какое-то время пожил в Израиле. А затем он заболел.
Таня остановилась и посмотрела на Машу. Та тоже выжидающе смотрела на неё.
– Надеюсь, ему уже лучше? – спросила Маша, видя, что её собеседница не торопится с повествованием. – У него были проблемы то ли с камнями в желчном пузыре, то ли с почками. Он ходил по врачам, но им не удалось установить точной причины недомогания. Он говорил, что в Израиле ему могут помочь.
– Нет, ему стало только хуже со временем.
– Так чем же я могу помочь? – в Машином голосе читалось лёгкое удивление.
– Да уже ничем. К сожалению, Николая больше нет.
– Что?!
На этот раз эмоции были сильными и явно неподдельными. Таня видела, как Маша пришла в ужас от её новостей. Она наклонилась вперёд, как будто внезапно поперхнувшись, и обхватила горло рукой.
– Как это произошло?
– У него был рак.
Казалось, Маша не верила её словам. Она убрала руку от горла, но тут же другой прикрыла рот и смотрела на Таню всё ещё расширенными от страха глазами. И как будто её прорвало, стала говорить, быстро, не всегда разборчиво, так, что Тане приходилось вслушиваться в эту бессвязную речь и ловить обрывки мыслей, сказанных вслух.
– Это я во всём виновата! – Маша обводила комнату невидящим взглядом. – Это из-за меня!
– Маша, успокойся, – попробовала остановить её Таня. – хочешь, я тебе воды принесу?
– Что? – как будто только что увидев её, нахмурившись сказала Маша. – Нет, не надо. Здесь есть вода. Это я желала ему смерти.
И сказав такие страшные слова, она, не глядя, протянула руку и взяла графин с водой. Затем схватила стоявшие тут же два высоких стакана, плеснула в них воды и стала жадно пить, глядя Тане прямо в глаза, напряжённым взглядом из-под нахмуренных бровей. Второй стакан она придвинула своей посетительнице.
Таня тоже сделала пару глотков и осторожно опустила стакан обратно на гладкую поверхность стола. Она ждала продолжения этих нереальных слов. Маша тоже поставила стакан и, замолчав, глядела теперь на Таню каким-то безумным взглядом.
– Маша, я понимаю, тебе было тяжело после того, что случилось с вашим ребёнком, – неуверенно начала та, поняв, что нужно что-то сказать.
– Нет, – быстро перебила её Маша и устремила бессмысленный взгляд в угол кабинета, – ты ничего не знаешь. Обещай, что не скажешь никому.
Она снова смотрела на Таню, но теперь это был прежний, узнаваемый взгляд. В нем сквозило что-то – расчёт? Таня не могла угадать.
– Мне нужно сказать кому-то, – спокойно и твёрдо говорила Маша. – Но сначала обещай, что никому не проговоришься.
– Я обещаю, – так же тихо ответила ей Таня.
Но на сердце у неё не было спокойствия. Почему-то она знала, что может пожалеть об этом разговоре и о данном ею обещании. Может, потому что уже достаточно знала Машу?
– Это был не его ребёнок, – сказала Маша. – Я встретила другого человека.
Теперь её взгляд был цепок и колюч. Казалось, она полностью пришла в себя от потрясения.
Таня смотрела на неё, не в силах что-либо сказать.
– И он не умер, – добавила Маша. – Он отдан на воспитание в хорошую семью.
И так как Таня все ещё продолжала молчать, то снова заговорила быстро, как будто оправдываясь.
– Я поняла, что это не моё, что я не могу быть матерью. На мне и так столько ответственности.
И она всплеснула руками, одновременно обводя взглядом свой кабинет, как будто демонстрируя его перед посетительницей. Но Таня не хотела смотреть по сторонам. Она вдруг отчётливо поняла, что это к лучшему, что Николай так и не решился позвонить Маше. Ведь скажи он ей, в каком состоянии находится, мог бы получить такой же откровенный ответ, как и сейчас. Жаль только, что он винил себя в происшедшем, чувствуя, что что-то было не так. Только что именно, он не успел узнать. И хорошо, что никогда уже не узнает.
Таня кивнула и медленно встала со своего места.
– Я никому не скажу, – тихо, не глядя на Машу, сказала она.
Потом так же тихо вышла из её кабинета и закрыла за собой медленно дверь.
Таня улетала через несколько дней, но обещала вернуться.
– Только когда? – меланхолично спросила она, смотря куда-то в сторону.
Славик стоял перед ней, пытаясь поймать её невидящий взгляд.
– В июне, – вдруг решительно сказал он.
И Таня подняла на него удивлённые глаза.
– Приезжай в июне, – также решительно повторил он.
– Почему именно в июне? – попыталась вникнуть она в суть его слов.
– Потому что в июне тепло, белые ночи, а ещё мы сможем посмотреть на “Алые паруса”.
Таня недоумённо пожала плечами.
– Ну, значит, в июне.
В июне она и приехала. Взяла двухнедельный отпуск и небольшой чемодан вещей. На работе было затишье, никаких новых проектов. В их отделе все обсуждали только одну новость. Лена уволилась и выходила замуж за Ронни.
Когда в аэропорту Таня щурясь оглядывалась по сторонам в поисках высокой фигуры Славика, он вдруг оказался очень близко и обнял её за плечи.
– Таня, я тут!
Он улыбался и выглядел совсем знакомым. Таким близким и понятным, что Таня тоже несмело улыбнулась ему в ответ. Он взял её чемодан на колесиках, и, как в предыдущие разы её прилёта, потянул её за руку к выходу.
Это было под вечер её первого дня приезда, а уже на следующий день они пошли к набережной, где собралось огромное количество людей. Играл оркестр, и небо поминутно озарялось вспышками огней.
Таня мало следила за культурной жизнью России, поэтому не была знакома с исполнителями песен, выступавшими в самом начале праздника, но салют под классическую музыку не смог оставить её равнодушной. Она уже и забыла, когда в последний раз была на концертах. Раньше её всегда брал с собой Антон, но в последнее время он всё чаще ходил с Яэль или с друзьями, да и Таня не высказывала особого желания посещать какие-либо мероприятия. Тоска всё не отпускала её, хотя и начала притупляться со временем.
А тут что-то случилось, как будто включили свет в тёмной комнате, в которой она просидела долгие месяцы. Она избегала яркого света и впечатлений, боясь, что те потревожат её и сотрут воспоминания, которыми она жила в последнее время. А видимо, нужно было, наоборот, бежать им навстречу и не тяготиться виной.
Она не была виновата в том, что выжила и не сошла с ума от горя. Как не была виновата и в том, что не поверила своему избраннику и инициировала разрыв. Жизнь крутит людьми и иногда показывает нам поступки других в ином свете. И не у всех хватает мужества отрицать подтасовываемое судьбой и взглянуть на всё иначе. Поверить другому, как самому себе, оказаться выше обстоятельств – душевный труд, требующий терпения. Таня винила себя за то, что не выслушала Славика и пошла у ревности на поводу, но и была благодарна за то, что что-то привело к её порогу человека, который иначе остался бы один во всем мире, и ушёл бы из жизни в одиночестве. Всё это Таня переживала в душе под красивую музыку и звенящие голоса певцов.
Молодая незнакомая девушка пела на сцене, широко раскидывая руки, как будто пыталась обнять всех пришедших – всю эту огромную многотысячную толпу, в которой хотела и не смогла спрятаться Таня.
Другая девушка в лёгком белом платье танцевала, исполняя балетные па и подпрыгивая высоко в воздухе. Казалось, что гравитация не действует на неё. Или она была в сговоре с нею?
Молодой человек в синем пиджаке улыбался и пел, добираясь до самых высоких нот, наполняя своим сильным голосом широчайшее пространство акватории Невы.
Скрипач в строгом сером костюме завладел вниманием аудитории. Он играл, улыбаясь лёгкой улыбкой куда-то в темноту, но Тане казалось, что он играет только для неё.
Ей думалось, что все эти люди собрались здесь ради неё одной, чтобы поддержать её в такой тяжёлый период в её жизни целительной силой искусства. Она беззвучно плакала в унисон скрипке, и ей самой казалось, что её выздоровление уже близко, счастье уже не за горами, ведь жизнь придумана не для того, чтобы плакать.
Невозможно было устоять перед этими голосами, этими искренними улыбками. Что-то растаяло у Тани в душе. Она стояла замерев, боясь только чтобы не заплакать в голос. Кто же плачет, когда вокруг совершается волшебство?
Уже совсем стемнело, насколько это позволяла белая ночь, царившая над городом. И вдруг Таня увидела – вдалеке плыл, приближаясь корабль. «Алые паруса»! Салют оглушал, ничего нельзя было услышать вокруг. Люди снимали волшебное действо на камеры и телефоны. Лишь Таня стояла недвижимая, освещённая изнутри и снаружи невероятным зрелищем, покорённая сильнейшим шумом.
И этот фейерверк согрел Тане душу. Да, она уже не пребывала в давешней кромешной тьме, потому что лампочка, которую зажгли яркие огни салюта, осветила самые тёмные уголки, куда спрятались тени Таниного прошлого, и вдруг оказалось, что теней нет – их прогнал свет, извечное лекарство рода человеческого от страха и мрака ночи.
И она поверила. Поверила в то, что всё будет хорошо. Жизнь наладится, потому что немыслимо в это не верить, когда вокруг тебя поминутно стремительно вверх летят и летят целые снопы огней.
Славик взял её руку в свою в этот миг. Праздник подходил к концу, но для них всё только начиналось. Они пошли вместе, рука об руку, плечо к плечу, пробираясь сквозь густую толпу незнакомых людей.
И так они и пошли по жизни, всегда вместе, и не важны им были ни страны, ни континенты, потому что их объединяло что-то большее, чем времена и расстояния, что-то, что оказалось намного крепче, чем неприятности и трудности судьбы.
Реховот, 1 августа 2019 года.
В оформлении обложки использована фотография автора
Andreea Ch с сайта https://www.pexels.com/