Надежда Александровна Белякова
Злат-дворец
Говорит она Ивану, что очень рада видеть его. Давно, мол, заждалась, чтобы хоть кто-нибудь отыскал этот золотой терем, чтобы отдать его тому, кому нужен он. Пригласила входить и владеть всем, чего только пожелаешь в этом тереме. А сама эта милая девушка, говорит, что по дому скучает очень! А без присмотра терем оставить жалко было: а ну как пропадет без хозяйского глаза. И вправду, как-то особенно чисто, уютно было в этом тереме, словно сердечнее показалось все вокруг по сравнению с первым.
Только я вошел в Злат Терем, представил себе поросенка жареного и цыпленка пареного, все вмиг на столе оказалось. Для удовольствия хозяюшки заказал фруктов диковинных, то землянику под потолок ростом пожелаю, то арбуз сладкий с вишню размером – только вижу, ничего не веселит хозяйку. Поел сытно, хорошо. Думаю, чем развеселить девушку, музыку бы хорошую, пляски устроить. Полетели мотыльки, бабочки, как девки в праздник нарядные, пестрые, стали они хоровод водить, то так, то эдак. Сам залюбовался. Хлопнул в ладоши, кузнечики стали на скрипках 
играть, птицы трели выводить, а заморские птицы-попугаи, уморительно картавя, петь. Одно досадно только, что: и пели, и играли они все одну и ту же песенку, а она и без того наскучила. Посмотрел Иван на девушку, и понял, что и ее песня Злат-Терему только в печаль еще глубже окунула.
– Очень надоело мне все одно и то же, а ведь я певунья была. – словно стыдясь чего-то посетовала девушка.
– Отчего же это была? – возражаю я. – Давай-ка споем, а ну его, терем этот. Он только поначалу радует, а потом тюрьма тюрьмой! И запели они песню звонкую, веселую.
А голос у девушки оказался красивый, чистый, как утро раннее, а то вдруг горячий становится, глубокий – печальный. От песни нашей стало все вокруг словно таять, стены терема стали совсем прозрачными. В какой-то миг показались они мне просто лучами заходящего солнца. Допели песню и оказались мы на той же самой поляне ягодной. Ни серебряного озера, ни злата-терема нет.
– Позволь, певунья, провожу тебя! – спросил Иван у красавицы.
– А, и вправду! Проводите, пожалуйста! Страшно одной в лесу! – честно призналась девушка.
Дорогу домой она живо помнила. Каждая тропочка была ей знакома. Так и отправились они в путь.
– Коротка ли дорога была, длинна – не важно! Главное, что песен на долгий путь обратно домой хватило. По пути краше и краше девушка становилась, румяней, а глаза озорные, веселые. – вспоминал мой дед Иван и сам словно молодел от этих счастливых воспоминаний.
– Вскоре показалась деревня, откуда родом была моя спутница. Выбежали родители девушки, радостно встретили нас. Дочке уж так радовались, так радовались. А уж я, как с родителями познакомился, так сразу и объявил им, что желаю на дочке их жениться, потому как невозможно до чего в нее влюбленный. Такой влюбленный, что и описать невозможно.
С тех пор и живем-поживаем, ни о золотых теремах, ни о серебряных озерах не тужим. Детей вырастили, теперь внуков растим. А песенку ту до конца не пою, чтобы не повадно было на всякое глупое баловство время тратить. Потому что не стоит ни Злат-Терем, ни Серебряное озеро вольной песни, что от души поётся! – сказал дед. И правильно сказал!
