Мэй
Чернила и кровь
В столовой предполагалось только обедать, за завтраками и ужинами заходили сами в удобное время или просили принести в комнаты. По крайней мере, старшие курсы, лицеисты собирались вместе трижды в день.
Сегодня Айден вместе с остальными явился в общую столовую.
Зал был большим, вытянутой формы. По одну сторону высились окна до потолка, за которыми виднелись садовые кусты. Скорее всего, мимо них и пробегали на занятиях мистера Уитлока, когда почуяли ароматы еды. По другую сторону располагался буфет, где брали еду, а всё основное помещение представляли собой столики, где размещались как ученики лицея, так и студенты Академии. Вся толпа, что в другое время рассредотачивалась по зданию.
На обшитых деревянными панелями стенах красовались масляные пейзажи, а через равные промежутки стояли настоящие мраморные статуи. Они имитировали работы атреанской эпохи в искусстве, а может, и правда им исполнилось не меньше двухсот лет. Фигуры женщин стояли в длинных платьях, потрясающе детализованных, но фасон устарел, как и причёски. Мужчин в костюмах было не отличить от современных – имперские мундиры не слишком изменились со временем.
Статуи казались официальными, и на самом деле зал использовался для приёмов и балов, которые проводились в Академии минимум два раза в год. И это только те, на которые приглашались гости из столицы! Правда, в этом году в связи с внезапной смертью наследного принца в их стенах Академия планировала уменьшить количество мероприятий. Айден радовался: конечно, ему приходилось участвовать в балах и сидеть на званых ужинах, но он предпочёл бы обойтись без этого.
Статуи возвышались от пола до высокого потолка, а в руках держали зачарованные шары, которые мягко светились. Непомерное расточительство магии, но Академия могла себе позволить, вместе с собственными лекарями у них имелись и зачарователи, в единственные обязанности которых входило подновлять местные чары. В основном те, что отвечали за свет и подогрев воды в ванных комнатах.
Даже готовясь к тому, что он увидит, Айден несколько растерялся от огромного зала и количества людей. Он думал пообедать с Роуэном, но теперь понимал, что попросту не отыщет его в толпе.
– Бычьи кишки!
– О, – оживился Николас. – Вот и пошли замашки храмового мальчика.
Айдену даже возразить было нечего. Так правда ругались в храме. Безликий плевать хотел на чьё-то сквернословие, если ему вовремя приносили жертвы. Смотря на еду и чувствуя, как рот наполняется слюной, Айден мог его понять.
– Идём, – Николас кивнул в сторону буфета.
Похоже, сегодня он и тут решил показать Айдену, что и как устроено, а не нарочито не обращать на него внимания.
Они встали к длинной буфетной стойке, где стояли служанки с большими чанами с едой. Взяв поднос, Николас лучезарно улыбнулся девушке с курчавыми каштановыми волосами:
– Здравствуй, Полли!
– Доброе утро, мистер Харгроув.
– Ты сегодня чудесно выглядишь. Что на обед?
Девушка чуть покраснела и начала перечислять. Краем глаза Айден обратил внимание, что остальные молча протягивали подносы, на которые отправлялись тарелки и плошки. Николас же явно знал девушку и пользовался своим положением.
– Спасибо, Полли! Как и всегда, вы хотите накормить нас так, как жертвенных животных!
– Ну что вы, мистер Харгроув…
– Мне только салат и сладкий пудинг. А вот ему по полной.
Николас кивнул на Айдена, и Полли нахмурилась, видя его впервые и точно не узнавая.
– Мой новый сосед по комнате, – представил его Николас таким сладким тоном, что не оставалось сомнений: он предвкушал дальнейшее. – Айден Равенскорт.
Изменившись в лице, Полли присела в неуклюжем реверансе, чуть не выронив из руки ложку. К встрече с наследным принцем она была не готова.
– Ему и пудинг, и говядину с картошкой, и что там есть ещё.
Полли ещё разок присела в реверансе, а после этого торопливо положила еду в тарелки и, чуть не уронив, на поднос Айдену. Когда они отошли, Айден холодно сказал:
– Решил покрасоваться знакомством с принцем?
– Да, мне очень стыдно, – заявил Николас, и в его голосе не слышалось ни капли раскаяния.
Они уселись за столик у окна, на деревянной столешнице красовался стилизованный олень. Рядом громоздилась кадка с разлапистым зелёным растением, но за столом без проблем разместилась бы ещё пара человек. Никто не торопился занять места.
– Тебя опасаются, – заметил Николас. – Не знают, чего от тебя ждать и как себя вести.
– А ты сегодня чего такой дружелюбный?
Мелькнула мысль, что Николас решил подружиться с принцем и таким образом заиметь тёплое местечко при дворе. Но Николас ответил только:
– Я умею быть благодарным.
Только заканчивая с говядиной и картошкой, Айден понял, о чём он. Видимо, всё-таки помнил, что происходило ночью. Ему и есть не хотелось именно после ведьминых шляпок, они обычно напрочь отбивали аппетит. Зато Николас взял двойную порцию травяного чая и попивал его, лениво наблюдая за столовой из-под полуопущенных век. Он казался расслабленным и о чём-то мечтающим, но Айден видел похожее выражение лица у матери. Она любила притворяться слабой и зачастую глупой, но это было лишь маской, под которой скрывался цепкий ум. Многие догадывались, что, пока император правит, именно императрица плетёт интриги – хотя чаще она их расплетала.
Поэтому леность Николаса не обманывала Айдена. Тот был отнюдь не так прост. Но делиться мыслями не спешил.
– Ты знаешь эту девушку, Полли? – спросил Айден.
– Она работает на кухне всё время, пока я тут учусь. Хорошая, старательная.
– Она служанка.
– И что с того?
Из отчётов Дэвиана Айден помнил, что соседи по комнате у Николаса менялись очень часто, он ни с кем не мог ужиться. Кроме Аарона Стейфила в последний год. Как оказалось, потому, что они не разговаривали.
Ещё и следовать планам отца Николас не любил. Так что, скорее всего, был настроен не против Айдена, а против принца как символа навязываемых решений.
Они доели в молчании, если не считать коротких реплик Николаса о следующих предметах. Ничего особенного: стратегия с тактикой и древний кальтонский язык – Кальтона давно исчезла, но язык использовался для многих чар. Айден его любил, неплохо знал, так что проблем не ожидал. В отличие от грядущей ритуалистики. Но этого он озвучивать не собирался.
– Учти, мил я только сегодня, – заявил Николас. – Дальше ты сам по себе, я сам по себе. Но твоё зелье точно спасло мою голову. И нам с тобой целый год вместе жить, так что можно хотя бы разговаривать.
А не как с Аароном Стейфилом. Николас не произнёс вслух, но читалось между строк. В целом Айден был с ним согласен. Заводить друзей или отвлекаться от цели он не собирался. Но жизнь могла стать невыносимой, если ещё и в комнате будет постоянная война.
– Ты прав, – согласился Айден. – И раз мил ты только сегодня, я хочу кое-что спросить.
– Нет у меня больше ведьминых шляпок. Да и те были не мои.
– Ты знаешь, как попасть на крышу?
Выражение лица Николаса сменилось, вмиг потеряв весёлость. Он хотел спросить, но и так было понятно, зачем Айдену крыша. Сжал губы, а потом кивнул:
– Туда вообще-то нельзя, но я покажу, как пробраться. После занятий. На этом мы квиты.
Оставив позади шум столовой, ученики разбредались по аудиториям под звон колокола. Кальтонский давался легко. Со стратегией и тактикой возникли проблемы, но тоже ничего такого, с чем Айден не мог справиться, посидев за книгами. Он с трудом дождался окончания занятий и того момента, когда они с Николасом оставили учебники в комнате и снова оказались в коридоре.
Студентов в коридорах стало существенно меньше. Кто-то наверняка пошёл ужинать, другие устроились в комнатах заниматься… или скорее играть во что-то, может, даже в запрещённый в Академии вист. Большинство карточных игр считались азартными, а значит, точно опасными для юных аристократов, но к висту администрация относилась с особым презрением.
Николас вёл мимо полукруглых окон длинными коридорами, мимо масляных пейзажей на стенах и всё реже попадающихся учеников. Наконец они упёрлись в невзрачную лестницу из трёх ступенек и дверь. С огромным замком, от которого несло чарами.
– Её заперли недавно? – спросил Айден, догадываясь о причине.
– Нет. Ученикам нельзя на крышу. Как ты понимаешь, никто запрет не соблюдает. Чаровники обновляют магию, комендант меняет замки, но у нас много талантливых учеников. Есть даже своеобразное соревнование, сколько продержится новый запрет.
– Мы же только вчера начали учёбу. Уже взломали?
Николас с довольным видом поведал:
– Нынешний замок продержался аж три часа. И то, думаю, из-за того, что Ирвинг Блэкспот в этом году явился только накануне занятий.
Николас приложил ладонь к двери, осторожно провёл и надавил. Замок щёлкнул, и дверь открылась. Запирающие чары не считались сложными, хотя существовали и поистине виртуозные. Но здесь не императорский дворец, так что магическая «отмычка» – может, от этого самого Ирвинга Блэкспота – уже висела подготовленной.
– Даже не скрипит? – удивился Айден.
– А с чего должно? Мы тут регулярно смазываем. Масло, конечно, приходится незаметно одалживать.
После обеда на улице резко сгустились тучи и заметно похолодало. Крыша представляла собой большую площадку с множеством башенок и каменным парапетом. Ветер дул сильный и прохладный, так что Айден плотнее закутался в пиджак, галстук хлопал на ветру.
– Любимое место для вечеринок старших курсов, – сказал Николас. – Администрация прекрасно знает о наших развлечениях, но предпочитает смотреть сквозь пальцы. Ну раньше. В этом году вряд ли здесь будет что-то проходить.
Он покосился на Айдена, а потом сказал:
– Я знаю, какое место ты хочешь увидеть.
Он двинулся вперёд, обходя многочисленные башенки, поднимаясь не выступы или спрыгивая на уровень ниже. Крыша представляла собой неровную площадку, где и потеряться легко. Наверняка имелись другие выходы, но, возможно, там чары мощнее.
Они остановились на пятачке, с которого виднелась часть кладбища. Здесь парапета не было, только слив, за которым три этажа до земли. Помедлив, Айден всё-таки подошёл к краю и заглянул. Там красовался памятный камень и что-то вроде свежей клумбы.
Прислушавшись к ощущениям, Айден отпустил их, и тут же его захлестнула мощная аура смерти – она вздохнула ему в лицо стоном осеннего ветра и ароматом цветов, выросших там, где пролилась кровь. Настолько осязаемо, что Айден пошатнулся. Вряд ли упал бы, но Николас на всякий случай оттащил его от края.
– Раньше там был очередной шедевр садовых украшений, – сказал Николас. – Камни, какие-то декоративные пики. Их убрали сразу… после.
Рассеянно кивнув, Айден снова придвинулся к краю, но на этот раз не позволил ощущению смерти захватить себя. Однажды он осмелится, подойдёт к этой клумбе внизу и приложит руку. Позволит чужой боли захватить себя и ноюще отозваться собственной. Земля отлично сохраняет отпечатки смерти, эти ощущения, тьму и тени.
Однажды Айден осмелится впустить в себя то место, где умер его брат.
Сейчас он уселся на крыше, свесив ноги вниз. Слив мешал, но так даже лучше. Не позволяет забывать, что вообще-то это крыша. Помедлив, Николас устроился рядом.
– Я его не знал, – сказал он. – И меня здесь не было. Вечеринка старшего курса, последняя перед окончанием года. Помню, какой поднялся переполох. Сам я ничего не видел, нас сразу по комнатам заперли. Но Милтон на свидание ходил, так что быстро оказался рядом. Говорил, лекари до последнего пытались помочь.
– Бессмысленно, – отстранённо сказал Айден. – Он умер быстро.
Он читал официальные отчёты. Они восстановили картину вечера довольно точно: два десятка людей веселились на запретной вечеринке на крыше. У них было море пунша, ведьмины шляпки и Бездна знает что ещё. Конрад оступился и упал – никто толком не видел. Или не мог вспомнить.
Ему не повезло. Как только может не повезти тому, кто рухнул с крыши.
Упади он на землю, было бы плохо, но он мог остаться жив. Тут же были камни, острые пики – он умер почти сразу. Айдену хотелось надеяться, что сразу. Что Конрад не висел, проткнутый металлом, распятый, не смотрел в небо, слушая крики студентов и осознавая, что медленно умирает. И ничто ему не поможет.
Когда твоя сила близка к Безликому, ты чувствуешь такие вещи. Знаешь, что приближается собственная смерть. Окутанный тенями своей магии Конрад мог ощущать, как рот наполнялся кровью, которую он не в силах сглотнуть, а тело постепенно немело.
Жрецы и лекари заявили, что Конрад был пьян и перебрал ведьминых шляпок. Именно из-за них ему могло показаться, что крыша продолжается дальше или там вообще ограда. Лекари считали, он даже не осознал момент смерти.
Айден не сомневался, что это чушь собачья. Так могли думать только те, кто не обладал магией теней. Конрад всё чувствовал, сколько бы ни выпил до этого, сколько бы ведьминых шляпок ни съел. В глазах императорской семьи всегда отражается Безликий бог, и они чувствуют, когда он смотрит на них.
– Не жри эту дрянь, – пробормотал Айден.
Не думал, что Николас его услышит, но ветер стих, так что тот встрепенулся:
– Что?
Отступать было поздно, аура смерти билась тремя этажами ниже, и Айден сказал:
– Ведьмины шляпки. Они бодрят, но они опасны.
– Может, мне нравится опасность.
– Может, я не хочу, чтобы ещё кто-то умер.
Николас не стал ничего обещать, но Айден и не рассчитывал. Если он хоть что-то и понимал в людях, то не сомневался: Николас не из тех людей, которые будут что-то кому-то обещать. Он скорее просто сделает – или не сделает.
– Спасибо за то, что помог вчера, – также негромко сказал Николас. – Это было неожиданно. Я не знаю, как отвечать на такое… правильно.
Айден и сам плохо умел принимать чью-то помощь или заботу. Но он был принцем, от которого всегда ожидали определённого поведения и точно самостоятельности. Особенно в храме.
– Пойдём отсюда, – сказал Николас. Он не мог ощущать ауру смерти, но и обычным людям от неё не по себе. – Это был дурацкий несчастный случай.
– Нет.
– В смысле? Расследование же выдало заключение. Или от нас что-то скрыли?
– Нет, всё так. Дознаватели сделали вывод, что это несчастный случай. Но я знаю, это не так.
– Почему?
Айден медлил. Он не рассчитывал кому-то говорить, он даже Роуэну не озвучил то, что хотел сказать сейчас. Потому что это его дело – найти виновных, не стоило втягивать младшего брата. Но вот он сидит на краю крыши с человеком, которого знает два дня и который даже не питает к нему особой симпатии – и готов ему всё выложить.
Им ведь правда жить в одной комнате год. Лучше, если Николас будет знать, зачем Айден здесь. Так ведь? Айдену не хотелось признаваться, что он попросту устал хранить всё в себе.
– Конрад мне писал, – сказал Айден. – Мы постоянно обменивались письмами. И в конце учебного года он боялся чего-то. Сильно боялся. Не говорил ничего конкретного, но… Бездна! В последнем письме он написал, что, если с ним что-то случится, мне стоит повлиять на отца, чтобы Роуэна забрали отсюда.
– Но вместо этого ты сам приехал.
– Потому что на следующий день Конрад умер. И все говорят, что это несчастный случай. Я хочу выяснить, что на самом деле произошло и кто стоит за гибелью моего брата и наследного принца империи. Найти и отомстить.
Николас молчал долго. А потом всё-таки сказал:
– Я знаю, об этом не говорили потому, что он наследный принц, и потому, что ничто на это не указывало. Но вдруг он прыгнул сам? Вдруг его письма тебе были всего лишь навязчивой мыслью? Вдруг тебе некому мстить?
– Я всё равно узнаю правду.
Айден не стал говорить, что знал брата лучше кого бы то ни было. В его письмах не было навязчивых мыслей. Но был страх. Кто-то убил его здесь, на этом самом месте, толкнул вниз.
Все те, кто был на крыше в ту ночь, сейчас на выпускном курсе. Но должно было происходить что-то действительно весомое, чтобы Конрад боялся. Потому что он всегда легко решал вопросы личного характера, а для чего-то официального имелся юрист Дэвиан. Но Конрад не писал ему, не связывался ни с кем, не высказывал опасений. Нигде и никак – кроме личных писем младшему брату.
Поднявшись, Николас не подал Айдену руки, но тот заметил, что Николас в принципе старался не касаться его. А слова звучали тихо и решительно:
– Я буду твоим партнёром на ритуалистике.
Подняв голову, Айден с удивлением смотрел на Николаса, даже забыв, что стоит подняться и убраться уже с крыши.
– Ты что-то скрываешь насчёт магии, – сказал Николас. – И я хочу понять, что именно.
4. Что ты скрываешь, храмовый мальчик?
Конечно, Айден составлял план, что стоит сделать, чтобы начать выяснять, кто убил брата.
Конечно, его план пошёл по Бездне сразу же.
Потому что чем ближе подбиралась практика по ритуалистике, тем больше паниковал Айден.
Николас оставался в комнате, тоже занявшись книгами, но грядущая магия его не беспокоила. Он читал томики поэзии, что-то писал сам на клочках бумаги, захламляя стол. С неохотой зарывался в учебник истории, которую ему требовалось подтянуть.
Ещё за эти дни Айден понял, что у его соседа проблемы со сном. Николас спал очень чутко, вскакивал от малейшего шороха и с трудом засыпал. Зато по утрам предпочитал тянуть до последнего и ненавидел весь мир, решивший, что занятия надо начинать до обеда.
Погода окончательно испортилась, тот тёплый солнечный день и вправду оказался последним. Задули холодные ветра, которыми так славилась Академия, хотя цветы в саду упорно сопротивлялись, да и по-настоящему ещё не похолодало, даже заморозков не было. А вот дожди шли часто. Как смеялись некоторые ученики, такая погода могла простоять до самого выпуска, только летом здесь приятнее – когда никого нет.
По правде говоря, всё это мало волновало Айдена. Потому что он знал, что на ритуальной магии у него возникнут проблемы. Очень большие проблемы. Каждый раз порывался поговорить об этом с Николасом, но они обменивались только необходимо-вежливыми сдержанными фразами. Порой Айден ловил внимательный взгляд Николаса – тот как будто выжидал.
Слова тоже не находились. Айден ощущал себя так, словно сам стоял на крыше, а хрупкий камень под ногами крошился, и вот-вот принц сверзится вниз, распластается на клумбе со свёрнутой шеей и будет наблюдать за облаками остекленевшим взглядом.
Прости, отец, я не справился. Хорошо, у тебя имеется ещё один запасной принц.
Роуэна Айден не видел. Идти к нему повода не было, тот тоже не приходил. Пока что у Айдена имелись более насущные проблемы, неминуемый провал с ритуальной магией подбирался ближе и ближе. Дышал в затылок и хохотал.
Накануне Айден не мог уснуть. Ворочался и давал волю беспокойству. Николас на соседней кровати дышал размеренно и спокойно – когда Айден вслушивался, он и сам незаметно начинал дремать. Но потом под рёбрами снова схватывала тревога, и сон слетал подмёрзшими лепестками роз.
К тому же кто-то опять не закрыл калитку в саду, и Айден узнал, что в их комнате слышно, как она хлопает на ветру.
Так что и Айден, и Николас, традиционно мрачный с утра, притащились на занятия не выспавшимися, встрёпанными и хмурыми. Милтон даже хихикнул:
– Вы вдвоём на какой-то вечеринке, что ли, были? О которой я не знал.
Оба посмотрели одинаково испепеляюще, так что Милтон поспешил убраться. Попадать под горячую руку он не хотел – тем более под две.
На стратегии и тактике Айден ответил невпопад, за что получил дополнительное задание, но ему было плевать. Зато Николас справился с блеском и явно проснулся. В столовой Айден не произнёс ни слова. Когда наконец расселись у профессора Саттона, Николас улыбался довольным котом, который то ли стащил что-то с кухни, то ли нагадил перед дверью и предвкушал собственное превосходство, когда это обнаружится.
В храме был такой, огромный рыжий котяра, который шипел на всех, но порой благосклонно давал себя погладить. Айден приносил ему обрезки мяса с кухни, так что иногда удостаивался чести провести ладонью по шерсти.
Однажды за ограду храма зашёл бродячий пёс и зарычал на Айдена, так кот распушил шерсть, зашипел и пошёл на пса, который был в три раза больше него. Тот решил за лучшее быстренько уйти с чужой территории.
Мистер Саттон стандартно рассказал о мерах предосторожности. О теории он говорил ещё на прошлом занятии.
– Держать щит из чистой магии возможно, но это быстро лишит сил. В итоге и от атаки не спасёт, и вас превратит в иссохшего. Поэтому используются защитные чары в амулетах. Сегодня мы с вами создадим такие.
Их делали на всех курсах в начале года, но обычно спустя месяц. Поэтому Айден и рассчитывал, что у него есть эти четыре недели. После он бы сказался больным или ещё что придумал. Возможно, тогда бы уже накопал что-то об убийце Конрада и вообще отправился к императору докладывать.
Дэвиан утверждал, что это слабое место для Айдена, но не беспокоился, как и все прочие. Потому что Айден старательно скрывал, насколько у него большие проблемы с магией. И за лето он не продвинулся, наоборот, стало хуже. Намного хуже.
Даже отец не знал, иначе вряд ли позволил бы поехать в Академию. И он, и мать заперли бы в храме и считали, что для его же блага. Айден не хотел провести всю жизнь перед статуей Безликого с полной крови чашей в руках. Он ухватился за возможность вырваться оттуда, но теперь не мог понять, не совершил ли он самую большую ошибку в жизни.
– В прошлом году начинали юноши, давайте в этом пустим вперёд девушек. Мисс Блэкторн? В паре с мисс Хартли-Стоун.
Лидия вышла с видом победительницы. Её тёмные волосы казались дорогим мильским шёлком, губы она подкрасила, и Айден не сомневался, что большая часть мужской половины курса вздыхает о ней или предаётся безудержным фантазиям по ночам. Лидия выглядела как та, кто прекрасно об этом знает и ничуть не смущается.
После того как Айден не явился к ней на вечернюю встречу, думал, девушка разозлится. Но Лидия, кажется, наоборот, решила, что он не настолько безнадёжно туп, как можно было подумать.
Лорена Хартли-Стоун снова украсила волосы чёрным атласным бантом. Косметику не использовала, украшений тоже не носила, даже серёг в ушах не было.
Девушки направились в заднюю часть аудитории, свободную от столов и шкафов. Уселись на колени рядом друг с другом лицом к студентам. Единственные окна за спинами собравшихся дрогнули от резкого порыва ветра, и мистер Саттон зажёг газовые лампы. Они наполняли аудиторию мягким светом, отражаясь от деревянных стен и черепов животных в нишах.
Чары в кабинете ритуальной магии висели только на шкафах, защищая рукописи. В остальном даже никаких зачарованных ламп, чтобы не сбивать магическую настройку студентов.
Все невольно придвинулись ближе, ощущая, как воздух начинает потрескивать от магии.
Пары формировались еще в лицее, хотя учитель мог и по собственному желанию менять их – и делал так довольно часто, чтобы студенты научились взаимодействовать с разными людьми. Даже великие маги прошлого, вроде Дункана Бента или Люциуса Коули, предпочитали работать в связках. Один направляет, второй поддерживает. Иначе потоки магии могут увлечь, и вот сырая вырывается из-под контроля, превращается в дикую, и ты уже иссохший.
При деде Айдена был многообещающий придворный маг Аластар Рид, который умел творить высокоуровневые сложные чары. Но зачаровывать в круге не любил, заявляя, что эта система – пережиток прошлого. После учёбы он предпочитал колдовать один. Что ж, карьера Аластара была яркой, но недолгой: в одних таких чарах он не удержал силу без страхующего и сначала иссох, а неделю спустя умер. Бесславный конец. Зато его история стала весомым напоминанием следующим поколениям обучающихся.
Айдену приходилось видеть высшую магию. При дворе служила чета Алденов, очень сильная пара магов: Айден не знал, они сперва начали вместе творить магию, а потом поженились, или наоборот. У них была так называемая идеальная связка. Такие встречались достаточно редко, когда энергии настолько хорошо подходили друг другу, что совместная магия шла легко и непринуждённо.
Их сын, Кейн Алден, учился вместе с Конрадом, был его другом – и одним из тех, кто присутствовал в тот вечер на крыше. Именно с него хотел начать Айден. Как только переживёт каким-то образом этот день.
Он не знал, друзья ли Лорена и Лидия или их в пару поставил мистер Саттон. Они не были похожи на девушек, которые будут вместе проводить время.
Они сидели неподвижно, внешне никак не выражалось, что они колдуют. Но вот в кабинете поднялась вязкая удушливая сила, чуть пахнущая весенними цветами и перебродившими ягодами. У каждого был собственный уникальный оттенок магии, при совместной волшбе он сливался. Айдену стало любопытно, кому из девушек какой принадлежит. Но позже ещё будут и индивидуальные практические занятия.
Хотя о них Айден предпочитал вообще не думать.
Сила поднялась, а потом сосредоточилась на двух амулетах, лежавших перед Лидией и Лореной. Обычные костяные пуговицы. После зачарования срезались верхние металлические с формы и заменялись вот такими, впитавшими магию.
Сила девушек улавливалась плотной, сильной, но скорее рыхлой. Потом одна из них направила её на пуговицы, вторая подпитала, и амулеты ровно засветились.
Студенты зааплодировали первым, кто справился с зачарованием в этом учебном году. Поднявшись, Лидия важно кивнула остальным. Даже на губах собранной Лорены мелькнула призрачная улыбка.
Они переглянулись и взяли амулеты.
Небольшой побочный эффект чар: если вы давно зачаровываете вместе или подходите в магическом плане, то можно ощутить отголоски чужих эмоций.
– Прекрасно! – мистер Саттон искренне радовался успеху. – Что ж, кто желает следующим?
– Мы.
Вздрогнув, Айден посмотрел на Николаса. Тот небрежно сидел и нахально ухмылялся.
– Хорошо, мистер Харгроув, – согласился Саттон. – В прошлом году вы работали с разными партнёрами, думаю, начнём с…
– Мы пойдём с Айденом.
Все студенты перевели взгляд на принца и замолчали, даже мистер Саттон. Сам Айден отстранённо подумал, что за проблема была у Николаса, что постоянно сменялись не только соседи по комнате, но и его пары на ритуалистике. Интересно, он выступал как направляющий или страхующий? Айден даже не знал, что хуже.
Саттон нахмурился:
– Мне пока не известна ваша сила, мистер Равенскорт, я думал сначала провести отдельно тест, а потом уже ставить с кем-то.
Жаль, Айден раньше этого не знал! Такой вариант был бы отличен. В беседе наедине он мог бы рассказать Саттону часть правды и договориться о дальнейшем. О да! Идеально.
Так же быстро, как облегчение затопило Айдена, оно исчезло от следующих слов Николаса:
– Ну вы ведь не откажете его высочеству. Он хотел бы попробовать со мной. Мы же соседи по комнате! Лучше с кем-то знакомым.
Звучал почти искренне и даже развёл руками, чтобы подчеркнуть, как он открыт. Мистер Саттон посмотрел на Айдена. Возражать наследному принцу он бы правда не стал. Но Николас так поставил вопрос, что теперь и Айден не мог отказаться.
Он уговаривал себя переступить через гордость. Пусть о нём думают что угодно, но надо как-то извернуться к варианту Саттона.
Только Айден принц. А Николас выставил всё его идеей. Наследный принц не может отказаться от своих слов, будет выглядеть жалко.
Кивнув, Айден посмотрел на Саттона, надеясь, что тот всё-таки запретит ритуал, скажет, что сначала должен провести тесты, – но профессор кивнул. Ведь что может пойти не так в обычном зачаровании амулета на защиту? Такое проделывают с первого курса лицея!
– Прошу, – мистер Саттон сделал приглашающий жест к кругу зачарования.
Каждый шаг Айдена впечатывался так, словно это дорога на эшафот. Когда студенты привычно зашумели, устраиваясь поудобнее, Айден повернулся и одними губами прошептал Николасу:
– Ублюдок.
Тот хмыкнул в ответ.
Для сложных ритуалов и правда рисовался круг, но сейчас он был символическим. Айден повернулся лицом к аудитории, готовясь сесть, но Николас его остановил:
– Ну что ты, давай-ка лицом к лицу.
Раньше Айден думал, что не умеет ненавидеть, но сейчас он правда был готов возненавидеть Николаса Харгроува. Который, по-прежнему ухмыляясь, усаживался боком к остальным.
Считалось, что лицом друг к другу проще совмещать силу. Так и вправду рекомендовали делать для ритуалов посложнее или для тех, кто раньше никогда не работал вместе. Для самых тяжёлых вещей предполагалось касание – поэтому имперские маги в круге создавали настоящий, держась за руки. В Академии в течение года зачаровывали в парах, а большой ритуал предполагался как выпускной. Там Айден точно собирался «заболеть».
Нахальная усмешка наконец-то покинула лицо Николаса. Он выглядел собранным, а свет газовых ламп отражался от колечек в его губе и тяжёлых перстней на пальцах – они разрешались, если не были зачарованы.
Айден закрыл глаза, но даже не пытался сосредоточиться. Возможно, удастся сделать вид, что ничего у него в первый раз не вышло, или попросту Николас проделает всю работу. Пусть лучше считает Айдена бездарным.
Конечно же, у Николаса были другие планы.
Айден ощутил его магию – явно сильную, вряд ли он до этого был ведомым. Сила вибрировала в костях, билась в такт с сердцем, и собственная магия Айдена отзывалась в ответ.
Потому что он тоже не был слабым. К своему несчастью.
Хорошо, решил Айден, стиснув зубы. Сделает всё аккуратно. Он сможет. Очень осторожно поднял собственную силу, ощутил её покалывание в кончиках пальцев. Услышал, как ахнули студенты.
Он догадывался, что сейчас они видят нечто, напоминающее клубы тёмного дыма вокруг Айдена – знаменитые тени его рода. Особую магию, принадлежность к императорской семье, дар Безликого бога.
Они окутывали, льнули к спине и рукам, вибрировали собственной силой. Жаждали распахнуться в полную мощь, но Айден держал их, не позволял. Его магия вливалась тонкой струйкой в общее полотно, которым безоговорочно правил Николас. Интересно, какой оттенок у его магии? Его собственная, как говорили, ощущалась как земля после дождя.
– Как могила, – любил повторять Конрад, и Айден никогда не понимал, шутит брат или всерьёз.
У него самого не было ничего пугающего, скорее свежие яблоки. А сила Роуэна напоминала о рябине и первых заморозках. Так что Айден ещё и смущался, что у него что-то такое странное.
Как говорили, это всего лишь личные особенности каждого и на силу никак не влияют.
Конечно. Когда ты управляешь тенями, есть проблемы и поважнее, чем аромат могилы.
Николас явно был хорошим магом. Даже Айден со своим скудным опытом понимал, что Николас отлично управлялся с полотном чар, ловко перебирал и направлял на амулеты. Айден даже немного выдохнул. Остальные увидели его тени, в ритуале он приложил отпечаток силы, пусть Николас думает, что Айден всего лишь скрывал свою слабость.
